Звезда и волк

Поселение, именуемое Илетой, с одной стороны омывалось рекой — широкой и полноводной, мрачной рекой, какую местные жители называли не иначе как «рукавом», а галактические картографы — протоком. Вода в протоке была темной, почти черной, а сегодня — красноватой, медленно уносящей чужую кровь вверх по течению. Сироне нравилась кровь, что бы она иногда себе ни говорила. Та девушка, сознание которой было до предела классическим, не представляла для Леди-Командора никакого интереса. Она явилась на эту неразвитую планету для того, чтобы отыскать хоть сколько-то интересное для неё сознание, а нашла только девицу, что ей совсем не понравилась. Она знала, что лишать людей жизни ради удовольствия и по той лишь причине, что они ей не понравились — неправильно и уголовно наказуемо, но временами ничего не могла с собой поделать. Галактический совет всё ещё был очень далек от того, чтобы заподозрить в уничтожении людей на разных концах галактики и в разных временах кого-то определенного. Всего лишь несчастные случаи, локальные преступления к каким далекие и дикие, запертые на своём родном Нодакрусе пожиратели времени не могут иметь никакого отношения. Холодный ветер, приносивший с собой запах мокрой земли и железа, трепал её волосы и заставлял легко вздрагивать от ощущения зябкости. Обычно пожиратели времени не испытывали проблем с пониженной температурой — обладая возможностью выживать даже при трёхстах градусах ниже нуля по системе Цельсия, они почти никогда не чувствовали холода. Сирона чувствовала. Они с Имлеритом сидели на мостках, глядя на темную воду, и ждали, когда кто-нибудь из местных жителей спохватится и решит пойти на чужаков с боем. Неважно, кем было местное население, — людьми, талами или нифами — поступки народов со схожей моралью на этой стадии развития всегда были одинаковыми: каждый раз, когда они сталкивались с враждебной силой, к какой не привыкли, они шли на неё с оружием. С вилами, с факелами, с кулаками, копьями и мечами — они могли прийти с чем угодно, пожиратели времени встретили бы их с удовольствием. — Когда мы вернёмся, всё уже будет готово? — Сирона обращалась к брату, но продолжала смотреть на воду, чувствуя, как он аккуратно умещает у неё на плечах свою куртку. Его плечи были гораздо шире и сам он был гораздо выше, и в его одежде она всегда ощущала себя непомерно маленькой, однако в ней действительно было теплее, чем без неё. — Хотя бы для начальной стадии, равной центральному периоду? Имлерит знал, о чем она говорила. Немного успокоившаяся после чужого убийства, первого убийства без поглощения времени, его сестра снова касалась вопроса становления их ребенка, какого они оба упорно называли научным проектом. Выращенный в бридинговой машине, он должен был развиваться гораздо быстрее обычного плода и за этот год мог достичь достаточно возраста, чтобы считаться подростком. Все особи, выращенные подобным образом, обычно достигали возраста начальной зрелости и выходили в свет, получив базовые знания о вселенной и своем народе, однако в случае с их общим сыном Сирона хотела действовать иначе. Ему, как и ей, было интересно, что из этого получится. Обнимая сестру за плечи, прижимая её к себе, попутно размышляя над тем, что заставляет её чувствовать холод, он улыбался. Теперь у них было что-то общее помимо времени, помимо личной привязанности друг к другу и нестабильных увлечений. Или, может быть, это тоже было их небольшим нестабильным увлечением. — Да, если ты считаешь этот возраст подходящим, — Имлерит хотел поправить куртку, неровно сидящую на плечах Сироны, а она так и не дала ему этого сделать, перебираясь к нему на колени и прижимаясь к его груди, заставляя его накинуть одежду и на себя тоже. — Если ты решишь подождать ещё около недели или месяца, он может приблизиться к порогу взросления. Это поможет ему окончательно сформироваться и не проходить сквозь этот период в сознательном состоянии, а тебе, Сирона, это даст возможность вылечиться. Она подняла на него глаза и нахмурила свои тонкие темные брови, до сих пор ярко выделявшиеся на фоне светлых волос — брови были единственным волосяным покровом, не имеющим защитного покрытия, — это было одним из интересных дефектов, что преследовал всю их семью. Ей не казалось, что она чем-то болеет, но Имлерит однозначно был прав — никто из пожирателей времени не мерзнет просто так, никто из не поддается давлению низких температур тогда, когда только-только касаются нуля. Она действительно болела, но понятия не имела, чем. — Тогда этот месяц тебе придется меня лечить. Ты ведь единственный квалифицированный врач на Нодакрусе, не считая Рианнон. Сирона ухмыльнулась, уткнувшись носом в шею своего брата, чувствуя, как он невесомо касается её волос губами. Они продолжали наслаждаться обществом друг друга, ожидая «гостей», а по воде реки, что в народе именовалась рукавом, неспешно, поддаваясь течению, проплыл указательный палец, явно женский и к основанию поврежденный так, словно его по меньшей мере откусили острыми и мощными зубами.

***

Говорят, что гораздо проще сплотиться против общего врага, чем сплотиться ради единой цели, какой бы благой эта цель ни была. Жители Илеты, обычно агрессивно настроенные по отношению даже к своим собственным соседям, активно доказывали правдивость этой теории: вооружившись тем, что нашли в своих сараях, они забыли о внутренних распрях и готовы были уничтожать чужаков бок о бок. Конечно, с обязательным условием, что после крестового похода на разорителей их единственной таверны и зверских убийц они вновь смогут ругаться из-за построенного на несколько сантиметров дальше забора. Словно настоящие храмовники, держа в руках факелы, вилы, а в некоторых случаях — мечи или кинжалы, нифы двигались к рукаву — широкой реке, у которой, по слухам, так и остались чужаки. Никто из тех, кто собрался проучить злодеев и показать им, что в Илете таким не рады, их не разу не видел — они только слышали о них и понятия не имели, к кому идут. Знали только, что если в лицо их узнать не смогут, то сразу как чужаков и идентифицируют, ведь внутри села, да и даже пары ближайших, каждый знал друг друга в лицо. Знал и помнил, что то или иное лицо когда-то сделало не так. Рукав находился не так далеко и добрались они быстро, но вместо ожидаемой банды разбойников они увидели только двоих людей: незнакомые мужчина и женщина сидели на мостках, разговаривая о чем-то, даже позволяя себе смеяться, как ни в чем не бывало. Никто из жителей Илеты не верил, что двое людей, пусть и странноватых, могли сотворить такое, но были не против расправиться с теми, кого им удалось найти. — Девку только не трогайте, — почти сходу заявил один из селян, похабно усмехаясь и потряхивая граблями, прихваченными с собой из сарая. — Пригодится ещё, а убить-то всегда успеем. Судя по одобрительному гулу ещё нескольких мужиков, точку зрения своего соседа разделяли многие — они собрались наказывать этих людей, а девку можно было наказать множеством разных способов, в том числе и полезным для каждого из них. А потом, может, и убьют её, зачем ещё она им сдалась? Нифы шли шумно и вовсе не прятались, их было слышно уже в тот момент, когда они только подобрались к протоку, строя планы и предвкушая, как же они расправятся с этими людьми на реке. Они не видели того, что мостки испачканы кровью; не замечали, что их враги никак не реагируют на опасность и не знали того, что никакой опасности они для них не представляют. Эти люди просто снисходительно смотрели на селян, странновато улыбаясь и медленно поднимаясь с места. Они тоже их ждали, только никакими вилами им для этого вооружаться не требовалось. Когда мужчина на мосту поднялся и отряхнул рубашку от невидимой пыли, некоторые из жителей Илеты остановились. Сами по себе низкорослые, нифы редко сталкивались с кем-то настолько огромным, и если женщина, пусть тоже для них слишком высокая, ещё не вызывала такого удивления, то тут не удивиться было попросту нельзя. Теперь уже не казалось таким поразительным то, что зверства в таверне могли учинить всего двое. Но их всё ещё было двое, а нифов, собравшихся со всей Илеты — около сотни. Ну что могли два человека сделать против сотни? Ничего, они были свято уверены, что два человека не могли сделать ничего. — Я бы предпочла, чтобы вы думали обо мне, как о леди или хотя бы использовали слово «женщина» в своих бессмысленных мыслях, — лениво протянула она, потягиваясь и вытягивая руки над головой. — Пожалуйста. Никто не понимал, о чем именно она говорит и почему так противно улыбается, словно королями положения были эти двое, а не превышающие их числом селяне. Кем они были, чтобы вести себя так по-хамски и стоять на их земле? Кем они были, чтобы свободно передвигаться по этой стране после того, что сотворили? — Заткнись, девка, — кто-то из мужиков сплюнул на землю, хмыкнув. — Твоё дело ноги раздвигать, а с остальным люди разберутся. Болтать-то тебе точно не положено. Кто-то из толпы рассмеялся, а женщина покачала головой и поджала губы, словно смотрела на нерадивых учеников в сельской школе. Видимо, её очень разочаровывало поведение жителей Илеты, вот только самих жителей это только веселило. Они смотрели на неё и её попытки найти в кармане войдшифтер. Зря. — Зря, — хрипло произнес мужчина в тот момент, когда уже оказался непозволительно близко к толпе зазевавшихся нильфов. — Очень зря. Они понятия не имели, что он озвучивает мысли своей сообщницы и знать не знали, что их мысли он тоже прекрасно слышит. Они не понимали, что огромный, казалось бы, стальной меч не просто режет их товарищей, а заставляет их растворяться в материи времени и пространства уже через несколько секунд после удара, обрекает их на постоянные мучения внутри самого страшного уголка Пустоты. Они не знали, что никакие вилы им не помогут и не видели, что женщина тоже вооружена. Зря.