Эпилог.
7 июля 2011 г. в 08:03
— Зачем ты пришел? Мог ведь отказаться. Ты же не сволочь, Славка, чтобы нарочно мучить меня.
Я… мучаю его?
У него руки дрожат. Он сцепляет их в замок и садится на стул спиной ко мне.
— Что я наделал, Славка? Я же люблю тебя, больше жизни люблю, я с Алинкой-то стал встречаться, потому что она на тебя похожа. А ты, ты не простишь меня, так?
Он теперь смотрит мне в глаза. И начинает плакать. Ведь я, не понимая его, трясу головой.
— Я знал. Зачем ты пришел?
До меня вроде как начинает доходить.
— Нет, Витёк, что ты! Да я давно простил.
Я сам подхожу к нему и обнимаю. Он с недоверием смотрит сквозь слезы.
— Я же больно тебе сделал!
— Ты не хотел.
— Ты знаешь, что я хотел? Я извращенец, пидор хренов! Ты ребенок, добрый и глупый, все всем прощаешь.
Глупый? Может, и так. Мне уже достаточно причинили зла, но я ничего не забыл и не простил. Простить ВСЕ я могу только двоим людям.
— Никакой ты не пидор, возраст у тебя сейчас такой. Пройдет эта хуйня, не волнуйся!
Он смеется и прижимается ко мне. И вздыхает облегченно.
— Славка, Славочка мой. Да я сам на это надеюсь. Мне ж другие пацаны похуй. А от тебя вот крышу снесло. Ты правда меня простил? Мне бы еще себя простить! У тебя глаза тогда были такими… испуганными, непонимающими. Ты так же глядел на тех дачах проклятых. А я тебя, как Колода…
Я зажимаю ему ладонью рот.
— Витёк, я ведь уезжаю завтра, — тихонько говорю я.
— Да, знаю, твоя мать сказала. Только знаешь, ты не переживай, все даже хорошо. Мы с тобой снова встретимся, у меня мозги на место встанут, ты станешь взрослым парнем.
— Витёк, ты только пообещай — вот мы оба вырастем, женимся, детей заведем, но всегда будем друзьями, всегда будем вместе!
— Конечно, так и будет.
Потом мы сидели на кухне, пили чай и болтали. Совсем как раньше.
Пришла с работы тетя Лена.
— Мам, Славка завтра уезжает. Его мама замуж выходит, они будут жить в Екатеринбурге.
Лицо тети Лены вспыхивает радостью.
— Правда? Жалко-то как!
Хоть кому-то от этого хорошо.
Прощаясь со мной, Витёк отдает мне гитару.
— Она теперь твоя. Не бросай играть, смотри мне.
— Витёк, ты что, я не возьму, а как же ты?
— Я себе покруче куплю. Но ты эту береги.
— Придешь завтра проводить на вокзал?
— Обязательно.
Мы крепко обнялись.
До дома мне ехать было двадцать минут. Я крепко и бережно держал гитару — часть Витька.
— Эй, пацан! — окликнул меня какой-то мужик, явно навеселе. Я подошел к нему.— А это не ты в электричке раньше пел, с другом, высоким таким, темненьким?
— Да, это мы.
Он приглашающе похлопал по сидению. Я сел рядом.
— Что ж вы пропали-то?
— Некогда, учиться приходится.
— Жалко. Слышь, а спой что-нибудь. Знаешь эту, «Заходите к нам на огонек», Окуджавы?
— Розенбаума.
— Что? Да пох, спой, а?
Я тронул струны Витькиной гитары.
«…В этот вечер я так одинок,
Я так продрог, налей, сынок…»
А мне сейчас хорошо, и тепло. Мужик подпевает заплетающимся языком.
«Спой мне песню, девочка, ну спой,
Про мою любовь, которой нет больше.
Как шумит за окнами прибой…»
А моя любовь со мной, никуда она не денется. Люди в автобусе слушают меня, им нравится. Слушайте, мне не жалко…