Asylum. Nothing fair in love and war.

На следующем слушании присяжные вынесли решение: два года лечения специальными препаратами в психиатрической лечебнице Кейн Хилл. Она находилась в районе Кройдон. — Но ведь она была закрыта в 1990 году, — недоуменно возразил Луи, когда Амалия пришла к нему в последний раз. — Нет, это по официальным данным она была закрыта. Неудивительно, что лишь немногие об этом слышали. Больница теперь в частном владении, и государство никак не обеспечивает ее. Ты не знаешь, из-за чего ее якобы закрыли? — поинтересовалась Уокер. — Знаю, а как же. Антисанитария, за больными практически не ухаживали, их всех вроде бы перевели в другие больницы, так? Амалия усмехнулась: — На самом деле Грегори Хоран, ее владелец, был пойман за нелегальным проведением опытов на пациентах. Нет, конечно, то, что ты перечислил, тоже там было. Но, что творилось внутри лаборатории, пока никому еще не удалось выяснить. Спустя пару лет чокнутый доктор скончался, а теперь его заменил сын. У Луи по спине побежали мурашки. Псих-врач? Что за чертовщина? Он уже пожалел, что согласился на предложение Амалии. Но выбирать было не из чего. Да и его самого преодолевало такое чувство, что ему теперь было наплевать на собственную судьбу. Даже если ему дадут конверт с датой его смерти, которая состоится через неделю, он не испытает ничего, кроме… облегчения. Облегчения от того, что наконец все закончится. Все эти бессмысленные испытания. Наверное, верующие сказали бы, что они посланы ему Богом, дабы он их всех мужественно преодолел и получил лучшую жизнь. Но ему казалось, что никакой лучшей жизни и быть уже не может. От Грейс больше ничего не было слышно, что не могло не огорчать его все сильнее. Луи иногда лежал в камере, глядя в безразмерный потолок, и думал, что лучше бы он вообще не рождался. В такие моменты на него нападала апатия, он мог часами думать о вечных вещах, задавать самому себе вопросы, на которые никто и никогда не даст ответа. — В общем, мне жаль, что все так вышло, Луи. Но для такой ситуации это самый оптимальный выход, — Амалия вздохнула и встала, поправляя юбку. — Чушь, — вдруг отрешенно произнес Луи. — Прости? — переспросила адвокат. Томлинсон с пугающей улыбкой взглянул на нее из-под челки, падающей на голубые глаза. — Я слышал, как ты недавно говорила с кем-то. Голос у тебя был счастливый. Я бы сказал очень. К тому же, речь явно шла обо мне. А в прошлый раз ты вышла с такой улыбкой, что я сразу все понял. — Что понял? — Амалия выпрямилась и не сводила взгляда с Луи. Он улыбнулся слишком снисходительно, что не могло не заставить ее попятиться. — Давно ты Лиама знаешь? — оскалился Луи. — А Мелису? М? — Я не понимаю, о чем ты говоришь! — хмыкнула она. — Не понимаешь?! — Луи почему-то все это надоело, терпению подошел конец, он отшвырнул стул назад и двинулся на бывшего адвоката. — Помогите! — крикнула она и вдруг нажала на кнопку на столе. В мгновение ока появился конвой и скрутил руки Томлинсона. Он пытался сопротивляться, ругаясь при этом, но внезапно позволил себя схватить и засмеялся так, что сходство с безумцем было очевидно. Он до последнего считал ее искренней и чистой. Но только теперь увидел в холодных глазах надменность и лицемерие. Наверняка, она не допускала Грейс к нему уже много дней. Когда на Луи нацепили наручники, он попытался еще раз брыкнуться, но получил удар под колени и рухнул на них. Пронзительная боль отозвалась в чашечках, когда они глухо стукнулись о твердый пол. Луи опустил голову, пытаясь привести дыхание в норму, но это плохо ему удавалось. Амалия вдруг присела напротив и подняла его подбородок холодными пальцами. Томлинсон с презрением скривил губы и заставил себя вложить во взгляд всю ненависть, которую испытывал к этому миру. Адвокат усмехнулась и поднялась. — Уводите. Через час мистер Томлинсон отправится в лечебницу, где ему и самое место. Луи подняли на ноги и встряхнули. Ему показалось, что последний взгляд на Амалию лишил его всех сил и желания бороться. Он пребывал в смутном состоянии, не до конца понимая происходящее. Если бы отец узнал, куда его сына определили, что бы он сделал? Скорее всего отвалил бы хренову тучу денег, чтобы замять все это дело. Но Луи думал об этом отрешенно, будто это все принадлежало прошлой жизни, в которой он более или менее был счастлив. Томлинсона забросили в камеру, где ему было положено провести последний свободный час в своей жизни. Он чувствовал это. Как и то, что выбраться из психушки ему не удастся. Да и смысла в этом не было, не лучше ли забыться там, отдать полный контроль над своим разумом и телом тем, кто только и ждет этого. Ему надоело самому думать, решать, делать. Хотелось забыться, и позже этот шанс ему предоставится в полной красе. Где-то вдалеке с наступлением темноты зачирикали птицы и их птенцы. Он и забыл, что весна сейчас расцветает полным ходом. Время будто остановилось. На улице, наверное, свежо и пахнет цветами. Он так любил вечернюю весну. Раньше. Но не теперь, когда вся его жизнь сводилась к ничтожному существованию. Он понимал, что никогда не станет тем, кем был прежде. Вскоре за ним вернулся конвой, у одного в руках была небольшая сумка. Луи полагал, что это его «новые» вещи. — Эй, псих-больной, вставай, — небрежно бросил другой, и они загоготали. Луи зло зыркнул на них из-под челки и поднялся. Видно, от его взгляда им стало не по себе, потому их смех оборвался. Шмыгнув носом, Томлинсон выхватил сумку и повесил себе на плечо. — К стене лицом. Пока ты находишься здесь, наручники с тебя никто не снимет, — жестко осадил первый. Луи даже не взглянул на него, но решил, что лучше сделать, что надо. Ему надоели проблемы, ему не хотелось ни с кем разговаривать, ему хотелось забыться в этом грязном и пошлом мире.Он прикрыл глаза, когда вновь почувствовал тиски на запястьях. Луи в последний раз наслаждался вечерней весной, жадно глотал свежий и чистый воздух, пытался рассмотреть все, не упустить ни одной детали природы, которую ему не скоро придется увидеть. Всю дорогу он не сводил глаз с пейзажа, а машина будто специально ехала так быстро, что деревья слишком часто мелькали перед его глазами. Ему стало дурно, и он отвел глаза от окна. Луи даже не слышал, как водитель и патрульный говорят о нем и глумятся. Или не хотел слышать. Он в первые за пару дней увидел свое отражение в зеркале водителя. Некогда гладко выбритое лицо покрылось жесткой щетиной, голубые глаза не отливали обычным блеском, каштановые волосы неряшливо спутаны. Раньше он бы поморщился от собственного вида. Но сейчас он только опустил взгляд на трясущиеся ладони. Было немного страшно. Что его ждет в этом Кейн Хилл? Машина резко остановилась у огромных железных ворот, на вершине которых по всему периметру торчала проволка. Луи с ужасом понял, что они уже на месте. Сердце его зашлось быстрым биением, он не заметил, как открылась дверь. Его схватили за шкирку и потянули к дверце. Он послушно выбрался из машины, споткнувшись о выступающий пенек. — Разява, — высокомерно отвернулся патрульный. Луи было наплевать на все оскорбления, к которым он привык. Все его внимание приковывало здание из красного кирпича. Оно величественно возвышалось на три этажа. Природа вокруг будто остолбенела. Казалось, здесь всегда глубокая осень: омертвелая сухая трава, грязь, слякоть, ободранные одинокие деревья. Богом забытое место, подумал Луи с замиранием сердце. Он почувствовал тычок в спину и невольно двинулся вперед, так медленно, словно хотел оттянуть неимоверное приближение к адским воротам. Только сейчас он заметил двух людей. Мужчина и женщина. — Здравствуйте, мистер Томлинсон, — доброжелательно улыбнулась женщины. Луи бы даже сказал, девушка. На вид ей не больше 25 лет. Белокурые волосы, нежное и мягкое лицо с голубыми глазами. Она была одета в белый халат. Но он не стал вновь покупаться на ангельскую личину. Слишком хорошо он успел познать этот мир. — Доб… Вдруг мужчина взглянул на нее так, что она сразу умолкла и опустила глаза. Он выглядел старше девушки лет на 5-6. Высокий крепкий блондин. У Луи создалось впечатление, что он здесь всем управляет. — Излишняя доброта здесь присуща только моей жене, мистер Томлинсон, — заговорил он, в его голосе слышался акцент. — Я — доктор Найл Хоран. Моя жена — доктор Джейд. Добро пожаловать в Кейн Хилл. Он станет вашим домом в ближайшие два года. Доктор Хоран не стал протягивать ему руку. Он вообще очень отличался от своей жены, которая до сих пор не решалась поднимать глаз со своих туфлей. Луи невольно залюбовался ею, но не стал отвечать на приветствие, даже не удостоив кивком владельца лечебницы. Джейд вдруг смущенно приподняла веки, но когда наткнулась на изучающий взгляд нового пациента, снова уткнулась вниз. Найл перевел медленно на нее взгляд и повернулся к Луи. — Что же, пройдемте внутрь, — тон его был непреклонен. В самом помещении витал дух отчаяния, заблудшие души маячили то тут, то там. Еле уловимый запах коснулся обоняния Луи, который ему явно не понравился и не сулил ничего хорошего. Тусклый свет пробивался сквозь занавешенные окна, нагнетая. Полы скрипели под подошвами, огромная люстра с десятками свечей не прибавляла никакого уюта, которого здесь и в помине быть не могло. Деревянная лестница вела куда-то наверх. В вестибюле множество непонятных комнат, откуда-то приходили, то исчезали тени заблудших. — Мэйси, нет! Стой, это мужской туалет, — прикрикнула Джейд. Она бросилась к девчушке лет 17, которая была одета в темно серую мешковатую рубашку и длинную юбку того же цвета. Грязные черные волосы Мэйси стояли колтуном, будто ее ударили электошокером. Девочка громко мычала и тянула на себя, которая ей не поддавалась. Видимо, причиной тому было то, что дверь открывалась внутрь. Джейд подошла к ней и оторвала костлявые пальцы от ручки, обхватив ее за плечи. Когда она развернулась, Луи оцепенел. Из карих глаз брызгали слезы, тонкие руки трясло как в лихорадке, бледные губы искусаны. — Я хочу туда! Хочу войти туда! — дрожащим голосом заявила Мэйси и хотела снова попытаться открыть дверь, но Джейд перехватила ее. — Мэйси! — громыхнул доктор Хоран. Луи невольно поежился от такого грозного голоса. — Подойди сюда. Это прозвучало не просьбой, а приказом. Томлинсону стало не по себе, когда он увидел, как в ее карих глазах открылся небывалый испуг, и девочка завертела головой, как будто надеялась на спасение, которого не откуда было ждать. — Мэйси, идем, — тихо сказала Джейд, и та послушалась. — Сколько раз я тебе говорил не врываться в мужской туалет? — сурово спросил Хоран. — Но… — Никаких «но»! Еще одна подобная выходка, и я разберусь с тобой в своем кабинете. ты ведь помнишь, что было в прошлый раз? Мэйси затрясло с тройной силой. Луи почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Вблизи она казалась намного старше, чем на первый взгляд могло бы показаться. Под глазами залегли огромные черные тени. — Но они зовут меня! — Кто зовет тебя? — устало спросил владелец. — Умершие там! Они просят меня выпустить их! А вы… вы… вы… Мэйси закатила глаза и исступленно повторяла: «Вы…вы…вы..» Вскоре тихий шепот перешел в крики, словно это слово причиняло ей боль. Луи отвернулся. — Джейд, уведи ее в палату и вколи двойную дозу. С ней сейчас бесполезно разговаривать. А завтра, я думаю, она проведет ни один час со мной наедине. Голос Найла был непреклонен, он словно говорил не о живом человеке, а о ненужной вещице. — Пройдемте наверх, мистер Томлинсон, я покажу вам вашу палату, — не взглянув на Луи, Хоран двинулся к лестнице. Луи проводил Джей и Мэйси взглядом и последовал за ним.