Like a child, in the light where the light's been. «Вodhisattva of cathedral» (OST Hellsing) Как дитя, свет несущее и в свете живущее.
— Куда? — Интеграл поймала Эбигейл за рукав, когда та собиралась заглянуть в зал на первом этаже. — Там наемники приехали, да? — Да. Из зала доносились невнятный говор и взрывы смеха. — И как вы собираетесь убедить толпу мужиков, воевавших в самых горячих точках мира, что теперь их противник — бессмертные вампиры? — Покажу им Целес. — А может, сразу Алукарда? Хеллсинг бросила на Форфар косой взгляд, та сразу закивала: — Конечно, конечно! С него станется их поубивать. А можно мне с вами? — Можно, — леди Интегра оправила пиджак и распахнула тяжелую дверь. — …нам придется убивать монстров! — Это правда, — Эбби остановилась за спиной начальницы, с легким волнением слушая ее речь. — Вам предстоит сражаться с нестареющими и неумирающими вампирами. Пронзать сердца колами, отрезать головы, сжигать тела и развеивать прах на перекрестках. За подробностями можете обратиться к Брему Стокеру. А чтобы вы поверили, прошу. Интегра щелкнула пальцами и в проеме появилась Виктория. На несколько секунд воцарилась тишина, затем неуверенный голос спросил: — И это чё, вампир? Хеллсинг невозмутимо подождала, пока последовавший взрыв хохота утихнет и продолжила: — Также у нас в отряде служит настоящий ангел. Эбигейл не сразу поняла, что это про неё, замешкалась, но все вышла из-под защиты высокой Интеграл. — Ну, а чтобы развеять последние сомнения — Виктория, покажи им. — Ну, ладно! — голос девушки прозвучал непривычно высоко, она шагнула к командиру «Диких гусей» и подняла ладонь. Главный «Гусь», уперев руки в боки, прищурил на немертвую глаз. Один. Правый. Левый целиком закрывала бинтовая повязка. Гейл еще не приходилось видеть столь колоритных персонажей: высокий, судя по всему не намного ниже Алукарда, с длинной косой, — не сельскохозяйственным инвентарем, а элементом прически, — свободно обвитой вокруг его шеи, в лихо заломленной шляпе с надписью «Britanica Cowboys». И это не считая поношенной кожаной куртки, пластыря на носу и трудноуловимого выражения лица, присущего, пожалуй, лишь французам. Уж кто-кто, а Эбби, проведшая в Бретони самые насыщенные полгода в своей жизни, в этом разбиралась. Этот Пип Бернадотте как его называл Уолтер, не считаясь с тем, что по правилам французского языка последняя буква не читается, даже напомнил ей кое-кого, именно вот таким открытым и одновременно невозможно пошлым выражением физиономии. Хорошо, что внимание остальных было сосредоточенно на Виктории, так что разинутый рот Форфар никто не заметил. Тем временем полицейская сложила пальцы, вытянула руку и щелкнула наемника по носу. От легкого щелчка мужчину отнесло фута на два, прямиком в руки его подчиненных. Он тут же приподнялся, встряхивая головой, с совершенно обалдевшим видом. Эбби не выдержала и хихикнула в кулачок. По ее мнению — калечить новонанятых было лишнее, но какое представление! — Господи Иисусе, да она чудовище! — набрав воздуха в легкие, заорал Пип. — Ну, я ж сказала — я вампир… — по лицу Виктории легко читалось все, что она думала по поводу реплики Бернандотте конкретно и всей ситуации в целом. — Вампир. Причем один из самых слабых, — наемники, как по команде, обернулись на голос. Форфор тоже и, несмотря на время, проведенное в особняке Хеллсинг, и она успела испугаться до дрожи — из стены появлялся Алукард. Медленно, не торопясь, с расчетом на реакцию благодарной публики. Благодарная публика бледнела и нервно икала. — Алукард! — Что? Они же будут охранять мой сон, вот я пришел посмотреть. Что-то они какие-то хилые… — Простите, госпожа, я пытался его остановить. — Уолтер! — обернулась Интегра. — Простите, госпожа, — повторил дворецкий и протянул леди Хеллсинг конверт. — Вам письмо. Посмотрите на штемпель. Тем временем, командир отряда наемников, остановив кровь из носа, — видимо, не впервой, — подошел к Эбигейл и, гнусавя, спросил: — А ты чё, типа ангел? Где нимб тогда? — Бернандотт скосил глаз на Алукарда, негромко говорившего что-то нахмурившейся Интеграл. — Куришь? — глядя ему прямо в лицо, прищурилась Эбби. — Ну, курю, — усмехнулся тот, вытащил сигарету и зажал в зубах. Форфор подняла руку и, поднеся к кончику сигареты, слегка сжала его пальцами. Кончик сразу же занялся и задымил. — Ах ты! — наемник закашлялся и вытащил сигарету из рта. Леди Хеллсинг к тому моменту уже вышла из зала, поэтому «Гусь», не стесняясь, громко произнес: — Что, нормальных баб тут нет? Гейл, тоже направляющаяся к выходу, обернулась: — Нет. Кажется, они поладят.***
— Не понимаю… Католическая церковь, англиканская… Какая разница? Зачем враждовать? Я вон вообще в православии крещена… — Православие? — Да, — Эбигейл, сидя на балке под самым потолком Лондонского Музея, поежилась, отвечая появившемуся прямо из стены за ее спиной Алукарду. Перья на ее крыльях встали дыбом, заблаговременно предупреждая о его приближении, но все равно она чувствовала себя очень и очень неуютно. — Почему? — в глубоком голосе мужчины послышался неподдельный интерес. — Меня бабушка крестила. Типа традиция, — Эбби тут же прикусила язык. «Типа традиция!» Разве так следует говорить с древним вампиром? .. Тишина подсказала ей, что он ушел, по-английски, не прощаясь. Гейл заерзала, поудобнее устраиваясь на своем насесте и снова перевела взгляд на леди Интегру, рассматривающую картины далеко внизу. То письмо пришло от особого тринадцатого отдела Священной Инквизиции Ватикана со странным, даже можно сказать — провокационным названием «Искариот». Именно в нем состоял отец Александр Андерсон, паладин-убийца. Письмо содержало витиеватое приглашение в Британский Военный музей, якобы для обмена информацией. Однако, Интегра вполне справедливо подозревала подвох. Поэтому, в качестве плана «А», — на случай, если искариоты притащат своего регенерата, — здесь, в музее присутствовал Алукард. Но леди Интегра, учитывая, что Алукард и Андерсон могут затеять свару, планом «Б» поставила Викторию с группой японских туристов пенсионеров. Ну, и наконец, уже планом «С» была сама Эбигейл. На случай, если придется срочно спасать саму главу «Хеллсинга». — Я могу вынести вас при необходимости, — сказала Гейл Интегре накануне. — Сможешь? — глава «Хеллсинга» окинула ее фигуру скептическим взглядом. — Не забывайте — мои крылья принадлежали молодому мужчине… — слегка покраснела та. Леди согласилась с этим планом и теперь Эбби сидела и смотрела на нее, одетую в длинную темную юбку и шляпку с вуалью — тоже темную, по случаю траура. Искариотов все не было. Стоящий рядом Уолтер взглянул на часы и покачал головой. В этот же момент в начале зала показались двое. Впереди шел высокий стройный мужчина с волнистыми светлыми волосами, зализанными и стянутыми в низкий хвост. Энрико Максвелл. В двух шагах сзади следовал его подчиненный — искариотская версия Уолтера. Эбигейл подалась вперед. Так вот кто убивает, прикрываясь именем Господа! Светловолосый изящно поклонился Интегре, у них завязался разговор. Только вряд ли дружеский — леди Хеллсинг стояла, скрестив руки на груди, вся ее поза говорила о враждебности. Максвелл, вначале на все нападки сохраняющий покаянный вид, наконец не выдержал. Эбби не слышала, что он сказал, в ответ Интеграл двинула рукой и из-за ее спины выступил Алукард. Голос вампира разнесся по залу, отражаясь от стен, но Форфар его не слушала, вцепившись в балку, на которой сидела и наблюдая всполохи и завихрения энергий, исходящие от собравшихся внизу. Алукард полыхал алым, исходящим из черной воронки, Хеллсинг была укутана в белое, — вот откуда у нее такое энергитическое поле! Ей все время приходится защищаться от ауры вампира, — с серебряными искрами, глава Искариота бледно-желтый, с плещущимся под этим серо-красным безумием. А от противоположного выхода… Алукард вскинул свой пистолет, Максвелл отступил и в свою очередь подал кому-то знак. Эбигейл уже знала, что произойдет, крылья сами собой развернулись, она едва совладала с ними, отводя назад, в тень, еще рано… Двери распахнулись, слова молитвы загрохотали вместе с шагами высокого священника с двумя сверкающими клинками причудливой формы. Все обернулись. Вот оно, то самое! Отец Александр Андерсон, ватиканский паладин, убийца упырей и еретиков! Энрико Максвелл попытался было остановить своего подчиненного, только тот ему уже не подчинялся, впав в священное безумие, хмель битвы завладел его разумом. Интегра повернулась, потому что и Алукард выхватил второй пистолет с радостным возгласом, полным предвкушения и неизвестно откуда взявшийся ветер растрепал черные волосы вампира. Все это Эбигейл схватила в прямом смысле на лету, ринувшись со своего наблюдательного поста, разбивая готовые слиться в смертоносном танце потоки энергий. — И ты называешь себя служителем Бога?! Андерсон остановился, как будто налетев на невидимую стену. С лица, перечеркнутого старым шрамом, еще не сошел звериный оскал, но зеленые глаза незаметно посветлели, в упор глядя на неожиданно возникшую перед ним сердитую девушку в странном сияющем плаще. В ту же секунду в зал музея ворвалась толпа престарелых туристов во главе с переодетой гидом Целес. — А почему святой отец с мечами? — Кажется, это и называется — современное искусство… — Дывы, дывы, якой пистолэт! .. Они заполнили зал, обтекая стоящую Эбигейл, как волны — утес. Максвелл обратился к Хеллсинг: — Сэр Интеграл, это еще кто? — Не все же Ватикану благословенным быть, — ответила та, миролюбиво усмехаясь, — это наш штатный ангел. Пенсионеры протекли в следующий зал. Алукард задумчиво почесал висок стволом Шакала: — Ну, я пошел. — Иди, — ласково одобрила Интегра. — А я, пожалуй, вернусь в приют, — улыбнулся Андерсон. — Отлично, — с облегчением выдохнул Максвелл и предложил Хеллсинг: — Может, побеседуем в кафе? — С удовольствием, — кивнула она.***
Эбигейл стояла, прислонившись к внешней стене заведения общепита и наблюдала из-под ресниц за сидящими на террасе Интегрой и Максвеллом. Шаги и частое дыхание предупредили ее о приближении Александра Андерсона. Святой отец шумно сглотнул и проговорил: — Ангел… и еретичка! Протестантка! — Нет, — Гейл качнула головой. — Хуже. Пути наших конфессий разошлись еще тогда, когда Великая Римская Империя распалась на Западную и Восточную. — Orthodox?! — выдохнул паладин. — Да. — И Господь выбрал тебя проводником Его воли… — Нет, — девушка обернулась, — Он просто пожелал, чтобы это было у меня. В зеленых глазах Андерсона больше не горело безумие, он протянул руку в белоснежной перчатке с надписью «Speak with death» к серебристой ткани на плечах Эбигейл, но не притронулся, презрительно фыркнул и, развернувшись, ушел. Эбби облегченно вздохнула. Ей совсем не улыбалось проводить еще и сеанс индивидуальной терапии ярому религиозному фанатику. Не приведи Боже. К девушке подошла Интеграл. — Все, возвращаемся домой. — Узнали что-нибудь? — О да…Shine on this live that burning out. «Shine» (ending) Сияй в этой жизни, что сжигает все.
Не хотится ли пройтиться? Лимондранчику напиться? елейно улыбаясь, спрашивает Викторию Энрико Максвелл. Извините, падре, или кто Вы там, хмурая Эбигейл загораживает Целес собой, это моя девушка и я ее танцую.