Победителей не судят

Июнь 2009 - декабрь 2011. Вернувшись в особняк семьи Кирби, Анжела, первым делом, быстро приняла душ и спустилась в гостиную, где её уже ждала жена капитана. - Как прошли лекции, моя дорогая? – спросила миссис Кирби, садясь напротив. - Хуже некуда, - честно нажаловалась Анжела. – Спасибо одному генеральскому сыночку. Забрал у меня путевку. Дал взамен другую, но сам факт меня убивает. Из-за Влада мне придется уехать раньше намеченного. «Ну, вот, ты начинаешь тоже бессовестно врать, поздравляю, дорогая». Миссис Кирби возмущенно выдохнула: - Просто отвратительно! Что он о себе возомнил?! А ведь сын такого уважаемого человека! Остаток ужина жена бывшего начальника ругала Влада самыми последними словами, а когда ей надоело сердито вещать в пространство, она позвонила старшему Цепешу и высказала свои соображения ему. Успокоившись, рассказала Анжеле о планах на завтрашний день: - Мне привезут новые саженцы. Давай посадим их в оранжерее? С самого утра? - Увы, не могу, - Анжела снова решила прикрыться Владом. – Я получила, назовем так, срочное задание. Придется поработать. Но я буду рада сходить в оранжерею вечером, миссис Кирби. - Какое задание? – полюбопытствовала жена капитана. - Надо поговорить с одним человеком, - обтекаемо ответила Миллер. - А Влад сам разве не может? – супруга бывшего шефа цеплялась за любую возможность удержать Анжелу дома. - Он занят, миссис Кирби, - Миллер уже хотелось выть от тупой настойчивости «свекрови». – Так что поеду я. Доброй ночи. Саймона, на ее счастье, сегодня дома не было. Быстро поужинав и приняв душ, Анжела села за диссертацию. Но прежде чем начать работу над текстом, она связалась с Владом и предупредила о потенциальных неприятностях, которые могла доставить Цепешу миссис Кирби. - Я в курсе ее болезни, капитан Миллер, – успокоил Влад. – Она уже успела разругаться с папой. - Что конкретно сказала? - Была взбешена тем, что я отнял у вас вашу путевку на учебу. Тут, конечно, моя вина, дорогая моя леди Анжела, - с чуть заметной издевкой выдал Влад. – А вот насчет преждевременного вашего отъезда по моей вине мы с папой не поняли. Ну, да Бог с нею, с женой вашего капитана. - У нее начинается дикая паника, даже если кто – то просто уходит из дома на работу, - немного просветила Анжела. – После того, как ее сын в пять лет попал под машину, старшую дочь убил потерявший рассудок ветеран Вьетнама, а младшая Алиса без вести пропала еще до инцидента в Ракуне, миссис Кирби чувствует себя спокойно, лишь, когда все домашние заперты по своим комнатам и никуда без ее контроля не ходят. У нас каждое утро ругань и слезы по поводу куда, зачем и надолго ли. Она ежедневно пытается заставить меня остаться в особняке. А эти ее телефонные истерики с оскорблениями, когда она названивает и кричит на того, кто снял трубку.… Даже самых близких родственников умудрилась отвадить после исчезновения дочери. О коллегах, друзьях и знакомых уже молчу, они дом капитана за три квартала огибают, чтобы вечером не нарваться... Удивляюсь, почему я до сих пор терплю все ее идиотизмы и соглашаюсь приезжать к ней на Рождество, хотя могу праздновать его в более приятной компании, - здесь в ее памяти всплыло мужественное лицо Леона и хорошенькая мордашка Шерри. Биркин - Иногда жизнь просто не оставляет нам выбора, - сочувственно ответил генеральский сыночек. – Уход от семьи Кирби будет предательством, вы на него не пойдете, капитан Миллер. От всей души вам сочувствую, мэм. Ей померещилось, или в голосе Влада звучит уважение? - Вы правы, не пойду, - закончила разговор Анжела. – Я сама когда – то приняла решение помогать их семье. А вы, майор, научитесь воспринимать крики миссис Кирби как плохую погоду. Вы же не станете злиться на ливень? Повесив трубку, она шумно выдохнула. Чуть не попалась… - Кто бы знал, как вы меня достали… - пробурчала Миллер, открывая начатый отчет. – Слава Богу, что хоть несколько часов от тебя отдохну, - эти слова относились уже к Саймону, который вел сегодня поздние лекции и практику до самого утра. Боже мой, Боже мой, какую же глупость она сделала, начав дружить со сводной сестрой Саймона Алисой! В те счастливые годы, будучи старшеклассницей – отличницей, гордостью родителей и школы, старостой, Анжела считала своим долгом заботиться об отстающих учениках, подтягивая их по проблемным дисциплинам. Алиса Кирби была одной из таких вот унылых скучных «середнячков», портивших все показатели успеваемости в классе. Вроде бы девочка умная, и на каждом уроке старалась, но выше «троек» и редких, поставленных из чистой жалости «четверок» она не поднималась. Пообщавшись с нею в течение первой четверти, Миллер поняла, что проблема кроется в агрессивной гиперопеке и тотальном контроле, который Алиса испытывала со стороны своей матери. Жена капитана Кирби водила свою шестнадцатилетнюю дочь в школу за руку, сопровождала ее на переменах, когда ученики меняли кабинеты, а по окончании занятий конвоировала домой. Ни о каком времяпровождении вне школы и коттеджа речи даже не велось, Алиса была обязана идти обратно в особняк сразу, как кончался последний урок. Скандалы с воплями, когда девушка визжала на весь этаж «Оставь меня в покое!» и истерикой со швырянием вещей в доставшую слежкой мать, вспыхивали еженедельно. На один – два, реже три дня, миссис Кирби ослабляла вожжи, разрешая дочери посещать учебное заведение самостоятельно, затем матушка опять срывалась и в слезах бежала к зданию школы, чтобы лично убедиться в безопасности оставшегося у нее ребенка. Влетала в класс, хватала Алису за руки и умоляла вернуться домой сразу после уроков. Дочь в ответ яростно вырывалась, крича, что «тащиться в сраный» особняк, и «тупо там сидеть, на жопе ровно» она не хочет. А хочет в кино, магазин и просто погулять. Миссис Кирби вначале предлагала сходить вдвоем, а когда Алиса, уже со слезами, орала, что вдвоем она тоже не желает, ей нравится гулять одной, принималась рыдать, заклиная дочку «проявлять разумную осторожность». Вспоминала своего погибшего под колесами первенца, и заколотую местным психопатом старшую девочку. Заканчивался спектакль вызовом «Скорой помощи» и госпитализацией миссис Кирби в местную больницу. Женщина с юности страдала астмой, и на любой стресс (привет эмоциональному шантажу) реагировала приступом удушья. Став свидетельницей трех таких «шоу», Анжела решила помочь своей несчастной однокласснице избавиться от такой удушающей родительской заботы. В те дни Миллер собой заслуженно гордилась, ибо ее умение убеждать заставило миссис Кирби пересмотреть свои понятия о безопасности Алисы. Знай, Миллер наперед, в какую кабалу она впряжется, став близкой подругой Алисы Кирби.… А сейчас уже было поздно. Теперь ей придется покорно терпеть давно уже отжившие свое, крайне обременительные отношения, потому что разрывать их, по мнению Анжелы, было подло. Она не любовница Влада Цепеша Джулия, хладнокровно прогнавшая страстно любившего ее мужчину, когда он, вернувшись из Ирака, испытывал сложности с адаптацией к мирной жизни, нет. Она, Анжела Миллер, выполнит свой долг до конца. Как бы тяжело ей ни было. Эти тягостные раздумья не мешали ей работать над текстом вступления. Определение понятия «посттравматическое стрессовое расстройство» и термин «медицина катастроф». Основные принципы и взаимосвязь. Цель написания данной диссертации. Она быстро перенесла из ежедневника в компьютер заранее приготовленные абзацы, далее процесс сильно застопорился по милости этой паршивки Джулии, отказавшейся делать начальству срочный перевод. - Ладно, черт с тобой, дрянь, - Анжела присоединила к ноутбуку сканер, - сама пока справлюсь. Займусь тобой после отпуска, сучка… Ею снова овладела ярость. Нет, что за эгоизм! Своему любовнику Джулия Лестрандж (однофамилица, да - да), по слухам, ни разу не отвечает отказом, всегда работает, если Влад просит. И тем, кого он приводит с собой. Их участок уже раз двадцать посещали бойцы БСАА под командованием Криса Рэдфилда, и ни одному из них она не ответила отказом. Наглая девка, что еще можно о ней сказать… Считавшийся живой легендой капитан, только без обид, то еще хамло в камуфляже, под стать паршивке Джулии. Заскочит с утра к подстилке Цепеша, что – то оставит, что – то, наоборот, заберет. И тут же убегает, словно у него под хвостом горит. Нет, чтобы потом, вежливости ради зайти к Анжеле в кабинет, познакомиться ближе, уделить внимание простой смертной. Но зачем, же нам, героям войны с биотеррористами, какая – то начальница отдела, когда у него в подружках любимая женщина генеральского сыночка Влада Цепеша ходит. Леон, правда, бывшей напарнице недавно сказал, что насчет Криса Рэдфилда она очень сильно заблуждается, жизнь его друга пока представляет собой перманентный цейтнот пополам с приютом для умалишенных и пожаром в курятнике. У капитана просто не осталось сил, ни моральных, ни физических, для светского общения. О да, понимающе кивала Миллер, слушая, как Кеннеди (салют мужской солидарности) оправдывает солдата БСАА. Зато силы всегда находятся, когда речь идет об этой проститутке, умеющей вовремя и перед нужными людьми раздвигать ноги… - Мерзавка, какая же ты эгоистичная мерзавка, Джулия… - шептала себе под нос Миллер, прогоняя текст через автоматическую программу. – Что, настолько трудно было задержаться и сделать работу? Я же не лично для себя стараюсь… Скотина бессовестная… Стоит ли говорить, что Гугл – переводчик выдал Анжеле такую ахинею, что о написании диссертации пришлось забыть до утра. Ложась спать в половине первого ночи, Миллер скопировала весь материал на карту памяти, чтобы завтра утром найти знакомого «француза» и попросить уже его выполнить чужие обязанности. - Ничего, я тебе твои выходки еще припомню, дрянь беспардонная… - прошептала, гася свет, Анжела. Новый день принес с собой свежую порцию нытья миссис Кирби и бледную после бессонной ночи помятую физиономию «мужа». Саймон хотел было отправиться в поездку вместе с Миллер, но Анжела, видя, что друг детства спит на ходу, отказалась: - Не надо, я сама справлюсь, дорогой. Провожусь до вечера. Саймон, опасливо поглядев на мачеху, спросил, когда и откуда ему забирать «супругу». Анжела, страстно желавшая настучать «муженьку» по лохматой голове за идиотские вопросы, солгала, что снова едет в Гарвард. Но под столом хорошенько ткнула приятеля в ногу. Друг детства намек понял и переменил тему: - Я договорился с тем специалистом по розыску пропавших без вести, мама, - Саймон взял с тарелки бутерброд. – Он приедет сегодня в восемь вечера. Мы должны будем посетить все места, куда Алиса ходила до исчезновения. Анжела нам тоже нужна. Слава Богу, что тут миссис Кирби истерить не стала. - Конечно – конечно, - закивала несчастная мать, - пусть Анжела идет с вами. А я созвонюсь со всеми, кто видел мою девочку в тот страшный день. Саймон, густо краснея, напомнил мачехе о выданном судом запрете: - Лучше я сам, мама. А то тебя, не приведи Бог, опять заставят лечь в клинику. И тогда мы точно не найдем Алису. Миссис Кирби обиженно засопела, однако пообещала не подходить к телефону: - Хорошо, дорогой, не буду никому звонить. Не стану обременять этих бессовестных людей… Она продолжала гневно бухтеть в течение всего завтрака. Обычно ее никому не интересное словоблудие и нытье сильно раздражали Анжелу, но сегодня она была рада, что у миссис Кирби появился повод отвлечься, и с отъездом из «родного дома», может быть, не возникнет трудностей. Расчет оправдался: миссис Кирби была так поглощена своими размышлениями вслух, что даже не подумала задать традиционный в семье вопрос «во сколько придете?». Она беспрепятственно отпустила «молодых» по делам, а сама поднялась на второй этаж, чтобы навести порядок в комнате Алисы. - Так куда тебя на самом деле отвезти надо? – игривым тоном спросил Саймон, занимая место водителя. - В тюрьму особого режима, - Анжела застегнула ремень безопасности. – Хочу кое с кем поговорить. - Забрать когда? – «муж» дотронулся до ее волос. Анжела раздраженно стряхнула его руку: - Я позвоню. Прекрати, наконец, контролировать каждый мой шаг. Хватит уже брать пример со своей мачехи. И я тебе, напоминаю, не жена, так что будь любезен забыть об идиотских вопросах. Поехали. Саймон надулся и густо покраснел, сразу уподобившись обиженному индюку, но педаль газа выжал, и старенький автомобиль выехал за ворота. До тюрьмы особо строгого режима, где сейчас отбывал срок Фредерик Даунинг, ехать надо было почти два часа. Первые тридцать минут пути ярко светило солнце, затем небо заволокли черные тучи и пошел унылый мелкий дождь, стремительно превратившийся в подобный стене ливень. Анжела, понаблюдав за царившей снаружи вакханалией, попросила Саймона не забирать ее сегодня домой: - Я переночую в административном здании тюрьмы, Саймон, заберешь меня утром. «Супруг» начал суетливо перебирать вещи в «бардачке» машины: - Но, Анжела… Ты, же знаешь маму, она с ума сойдет от беспокойства… Ей бесполезно объяснять, что ехать за тобой рискованно. Для нас обоих. - Твои проблемы, - отрезала она. - Я хочу отдохнуть от вашего приюта для сумасшедших. - Анжела… - еще более тоскливо и жалобно занудил Саймон. Миллер несколько минут свирепо смотрела прямо перед собой, думая, как ей поступить. Победило чувство долга: - Хорошо, - раздраженно отвернулась. – Но вначале позвони мне. Вечером я тебе дам точный ответ. Дел у меня много, я могу не успеть. Понял? Прежде чем ехать за мной, спроси, надо ли. Саймон покорно кивнул: - Непременно, любимая. Как думаешь, Алису сумеют найти? - Если очень постараются, - Анжела давно уже решила не разрушать эту иллюзию. Если уж решила не говорить правду, то лучше не сообщать ее никому. «Пусть семья капитана тешит себя надеждой, что бедняжка Алиса просто сбежала из дома и сейчас живет в другой стране». - Спасибо, что не разбиваешь мамины мечты, обсуждая с ней возвращение моей сестры, - внимательно посмотрел ей в глаза Саймон. – Если она еще жива, что крайне сомнительно, то прячется моя младшенькая лучше Джеймса Бонда. - Поменьше надо было контролем и опекой доставать, - сердито сказала Миллер. – Я о твоей мачехе. А вам с отцом стоило убедить миссис Кирби пройти курс лечения, чтобы она перестала сходить с ума всякий раз, когда Алиса покидает дом. - Я знаю, - уныло ответил Саймон. – Но ты, же с мамой много лет общаешься. Ей бесполезно говорить. Она не считает себя больным человеком. - Твои проблемы, дорогой, - отрезала Анжела. – Мне безразлично, как ты будешь изворачиваться, и врать сегодня вечером, но эту ночь я проведу в административном корпусе. Один день твоя мачеха переживет. Если боишься новой истерики, можешь перед сном связаться со мной, так и быть, дам объяснения «мамочке». Покинув машину, Миллер от души грохнула дверцей. Господи, кончится он или нет, этот «отпуск»? Анжела все отчетливей ощущала, как на ее шее все туже затягивается петля тотальной слежки и удушающей опеки, которыми миссис Кирби в свое время довела дочь до состояния перманентного психоза. Прав был Леон, сто раз прав, когда сказал ей, что хватит просто терпеть, пора принимать решение, пусть даже оно со стороны будет выглядеть трусливым бегством от проблем близких ей людей. - Все, с меня хватит, Саймон, - прошептала она себе под нос, летя к исправительному заведению. – Этот отпуск в компании твоей мачехи последнее, что ты мог получить от меня в этом году. На Рождество я уеду к Леону. И впредь буду делать так же. Достаточно, если я стану приезжать в ее день рождения. Она вымокла насквозь, пока бежала к унылому семиэтажному зданию, отделенному от собственно тюрьмы высоким забором и глубоким рвом. На пороге административного корпуса ее уже ждала давняя приятельница Карла Эванс, с которой Анжела училась в одном классе. - Анжи! – радостно приветствовала ее заместительница начальника тюрьмы. – Тебя ли я вижу? - Меня, - Миллер начала выжимать из волос дождевую воду. – Мне надо поговорить с Фредериком Даунингом. Он еще жив? - А что этой сволочи сделается? – пожала плечами Карла. – Жив, разумеется. И всех уже достал. Смешно сказать, но он не устал строчить прошения на имя президента. Хочет свободы в обмен на имеющуюся у него ЦЕННУЮ информацию… Козел, что о нем можно сказать, Анжи. Идем, ты вся мокрая, подруга. Я покажу тебе твой номер. Идя за Карлой по длинным серым коридорам, Анжела заметила, что все сотрудники подобострастно приседают перед ними и испуганно прячут глаза. Несколько раз замначальника тюрьмы остановилась, чтобы сделать людям замечания. Никто, ни один человек, не посмел, даже словом возразить начальству. Молодая женщина в блекло – зеленой униформе медсестры, открывшая им дверь в зимний сад, робко протянула Карле толстую папку: - Все, что вы велели, мэм. Можно идти домой? У меня дежурство закончилось… - Нельзя, мне нужны еще тексты. Возвращайся на свое место и жди указаний. Глаза служащей наполнились слезами, однако она беззвучно вернулась за свой стол. Карла, удовлетворенно хмыкнув, распорядилась: - Сходи в буфет, у тебя двадцать минут. Потом опять займешься переводами. Пока все не сделаешь – домой ты не уходишь. Анжела лишь из уважения к положению подруги промолчала, заговорив, когда Карла ввела ее в свой кабинет: - Она же после суточного дежурства.… По правилам она имеет право на отдых, как только прибудет сменщик. - А что она, по – твоему скромному мнению, ночью делает, как считаешь? – фыркнула Карла. – Ни черта она не работает, просто сидит в медпункте. И до утра эта паршивка благополучно спит, хотя ей, при ее должности медсестры, сон запрещен. - Она работает с заключенными? – стало интересно Анжеле. - Бог с тобой! Этот кабысдох?! Она охранников осматривает до и после смен. Пульс, давление, и все, что положено. Остальное время девочка гоняет балду. Так что пусть работает, ей полезно. Переведет все тексты – разрешу покинуть офис. Опустившись в кресло с высокой спинкой, Карла велела подать чай. Анжела, заняв место на обитом алым бархатом диване, украдкой рассматривала подругу, с болью отмечая, как сильно испортила ту работа в исправительном заведении. И дело было не во внешности, Карла сумела сохранить красоту, унаследованную от матери – актрисы. Те же безупречно уложенные пепельные волосы до лопаток, тщательно выщипанные черные брови, длинные, будто у куклы, ресницы, четко очерченный подбородок и небольшой твердый рот с пухлыми губами. Изменения коснулись поведения бывшей золотой медалистки. Миссис Эванс, для подчиненных «мэм», впитала в себя смрадный дух этой тюрьмы, стала такой же вульгарной и грубой, как заключенные, отбывавшие тут пожизненный срок. Карла уже не замечала, что с ее языка сыплется мат, она даже сидела, приняв развязную позу с закинутыми на столешницу ногами, обутыми в дорогие туфли на высоких каблуках. Взгляд же стал… Протухшим, иначе его трудно было назвать. Может, причиной служил болезненный развод, инициированный бывшим мужем, и последовавший вслед за расторжением брака судебный запрет на общение с детьми, трудно сказать. Карла явно не страдала в разлуке с десятилетними близнецами Шарлем и Мадлен. Когда Анжела деликатно спросила, смягчил ли судья меру пресечения в отношении контактов Карлы с детьми, приятельница громко захохотала: - Знаешь, Анжи, в гробу я видела обоих. Девке руки надо к заду подвязывать, чтобы чесаться прекратила, а Шарлю, слюнтяю моему, памперсы менять. Десять лет уродцу, а он и сейчас каждую ночь ссыт под себя. Господи, Анжи, да перестань ты глаза закатывать! Не уподобляйся моему хрену, который от слова «жопа» лез на стенку. Будь проще! Далее Карла, говоря о детях, сказала, что придет день, когда обе неблагодарные личинки на карачках приползут вымаливать у нее прощения, ибо она была единственной, кто делал из них людей. Как подруга называла бывшего мужа, это слово Анжела даже шепотом не могла произнести. На вопрос, не стыдно ли ей использовать в речи мат, Эванс пожала плечами: - А что тут плохого? Я называю вещи своими именами. Мужчина – это один мой знакомый федерал, Влад Цепеш. Отмороженный на всю голову, конечно, но мужик.… Какой же он мужик.… А мой бывший… Хрен он и есть хрен. Нестоящий. Козел… Анжела осторожно перевела внимание подруги на цель своего приезда. Услышав, что Миллер хочет поговорить с мистером Даунингом, Карла гневно раздула ноздри и сказала, что Фредерику еще двое суток надо отбыть в штрафном изоляторе. Что он сделал? Спровоцировал драку между двумя тюремными группировками. И по его вине лучший боец почти на месяц попал в лазарет. - Ты что, устроила здесь тотализатор?! – оторопела Анжела. - Хороший бизнес, между прочим, - кивнула Карла. – И сегодня у нас будет, особый гость… Вечером сама увидишь. А Даунинга сейчас приведут в допросную. Анжела не знала, какое чудо заставило ее сдержаться и не вызвать следователей прямо сейчас, после наглых откровений миссис Эванс. Это же надо придумать, подпольные бои в тюрьме проводить! Осторожно спросила Карлу, как к ее, хм, бизнесу, относится начальство. Оказалось, что более чем лояльно. Мало того, ей оказывают покровительство члены конгресса. Двое из организаторов тюремных боев сегодня вечером приедут на открытие сезона. И привезут с собой какого – то знаменитого бойца, якобы никогда не ведавшего поражений на ринге. Словом, вечер будет интересным. Будничным тоном спросила, с собой ли у Анжелы парадный прикид. Анжела удивленно покачала головой. Откуда взяться нарядному платью, если она приехала работать? Карла немедленно вытащила из кармана телефон, набрала номер и велела доставить ей в офис стандартный набор. Потом, окинув Миллер долгим критическим взглядом, связалась с ювелирным салоном, потребовала доставить два комплекта украшений. Собеседник, видимо, не понял ее с первого раза, потому что миссис Эванс грубо выругала его, приказав, молча делать свою работу, и не, скажем так, осложнять другим людям жизнь. Слушая матерные обороты той, что закончила и школу, и колледж с золотыми медалями, Анжела мысленно зажимала уши. Какое же счастье, что она, по окончании Полицейской Академии, не пошла по легкому пути, а выбрала сначала спецназ! «Зря я попросила Саймона не приезжать за мной сегодня», - мысленно ткнула себя «новобрачная». Присутствие на тюремном чемпионате в ее планы вообще не входило, но, раз уж приказала «муженьку» оставить ее сегодня в покое, переигрывать глупо. А главное, она хочет отдохнуть от миссис Кирби, пусть один вечер, провести с пользой лично для себя. «Нет, какое там личное дело, моя диссертация поможет всему участку», - поправила себя Анжела. В связи с наукой возник еще один вопрос, который можно было решить в течение пары часов. Достаточно было попросить Карлу. Смущала Миллер лишь мысль о том, что переводчицу, если Анжела обратится к подруге, не отпустят домой. Ведь женщина сидит в офисе после суточного дежурства, она очень устала и хочет идти отдыхать. Но текст нужен позарез. Без него невозможно приступить к работе над диссертацией. - Чего задумалась, Анжи? – тронула ее за локоть Карла. - Скажи, та сотрудница, которую ты за перевод посадила, знает французский? - Текст хочешь дать? Пошли! Бедная служащая безропотно взяла все пятьдесят листов и молча, взялась за работу. Покидая кабинет, Анжела кожей ощущала исходящую от молодой женщины ненависть. Миллер было очень стыдно за свой некрасивый поступок. Но искать знакомого переводчика – «француза», и ждать, когда он ей предоставит готовый текст (согласится ли он вообще, тоже большой вопрос), она не могла. Да и не любила она работать с этим мужчиной, больше озабоченным домашними заботами и отдыхом, чем служебным долгом. Довелось им… быть партнерами. К концу того лета Анжела была готова придушить лентяя, дважды сумевшего серьезно подвести ее. - Спасибо, что согласились помочь, мисс, - тепло поблагодарила Миллер, прежде чем идти на встречу с Даунингом. – Мне жаль, что вам придется задержаться, но дело, прошу вас проявить понимание, отлагательств не терпит. Медсестра смерила собеседницу еще более злым взглядом и уткнулась в бумаги. Карла передернула плечами: - Что ты с ней рассусоливаешь, Анж? Принеси – подай – пошла на хрен, - расхохоталась подруга. – С ними только так и надо обращаться. Я права, ей, ты! Она обогнула стол и грубо схватила женщину за подбородок, принуждая свою жертву поднять голову. - Не слышу! – грозно повторила Эванс. – Я права?! Ты оглохла? Бедная девушка, едва шевеля губами, сказала, что Карла тут права. Эванс довольно хмыкнула: - Да, и я всегда, во всем права. А ты не более чем тупая щель. Ясно?! Повтори мне, кто ты! Девушка послушно сказала, что она именно тупая мокрая щелка, а ее начальница всегда и во всем права. Карла несильно хлопнула ее по лицу и велела работать, пока та не выполнит весь объем переводов. Уводя Анжелу, миссис Эванс еще раз напомнила, что перед тем, как уйти домой, следует испросить разрешения. Служащая, всхлипывая, покорно склонила голову. Наблюдая происходившую на ее глазах безобразную сцену, Миллер, наверное, в сотый раз обругала наглую паршивку Джулию, по чьей вине сейчас страдала эта медсестра. Переводы с иностранных языков в обязанности офис- менеджера не входят, надо же, в каких тонкостях мы разбираемся! Мерзавка, шлюха, дрянь… Ничего, придет еще твое время. Ты у меня пожалеешь обо всех своих отказах, проститутка генеральская. Сама будешь работу вымаливать, и в ноги кланяться, если тебе разрешат её сделать, сучка… За этими злыми мыслями и смутными пока планами по усмирению много возомнившей о себе девчонки дорога в допросную зону пролетела незаметно. Анжела даже удивилась, когда такой же рабски вышколенный, как та медсестра, охранник, почтительно открыл для нее тяжелую дверь. Фредерик Даунинг, прикованный к стене двумя парами наручников, уже ждал. Не знай, капитан Миллер, что перед нею именно «один из ведущих ученых «Уилл Фармы»», сочла бы приведенного в комнату мужчину глупой шуткой Карлы, и в школьные годы любившей злые и подлые розыгрыши. - Фредерик Даунинг? – все же уточнила. Тот, брезгливо поджав тонкие губы, снисходительно кивнул: - Как видите, мэм. В последнее слово Фредерик постарался вложить все презрение, что у него еще осталось. Обманчиво ласково спросил, как у нее дела. Услышав, что на жизнь Анжела Миллер не жалуется, изобразил вежливое удивление, ведь люди должны испытывать отвращение к родной сестре террориста, убившего полторы тысячи человек. Пришлось дать мерзавцу хорошую оплеуху: - Леон Кеннеди сумел доказать, что в атаке на аэропорт и офис вашей компании виноват не мой брат. Некто, чья личность осталась, скажем, так, за кадром, сделал пластическую операцию, дабы превратиться в Кертиса. Даунинг оглушительно захохотал и сказал ей, что она напоминает ему героя одного анекдота про ушлую бабушку и наивного таксиста: - Вы всерьез, дорогая моя? Вашего брата подменили?! Что, правда, так вот взяли да и сотворили двойника?! - Да, - оборвала неуместное веселье Анжела, - да, именно взяли и заменили. А мне сейчас от вас нужны ответы на мои вопросы. Меня интересует один человек. Вы вместе работали на «Амбреллу» и должны его знать. Даунинг, откинувшись на спинку неудобного жесткого стула, тут же начал выдвигать ей условия. Он поделится сведениями, но за них придется платить. Этот наглец потребовал пусть и условного, но все же, досрочного освобождения. - Вы же знаете, что у меня нет полномочий, - осадила ученого Миллер. - Найдите того, у кого они имеются, - плюнул раздражением Даунинг. – Повторяю, информация в обмен на освобождение. И еще: разговаривать я буду только с… ха – ха – ха, оправдавшим вас агентом Кеннеди. Пошла вон. От такой бесцеремонности Анжела опешила. Тихо спросила, сознает ли Фредерик, с кем он разговаривает. Бывший работник «Амбреллы» опять засмеялся, сказав, что беседует он с младшей сестрой террориста Кертиса Миллера. Гадливо улыбнулся, предложив ей вспомнить последние минуты жизни мутанта. А конкретно, его предсмертные слова, когда она стояла над пропастью, даже не помышляя о сопротивлении. - Прежде, чем твой блондин обнял тебя, чтобы утащить подальше от свихнувшегося братика, - Даунинг откинул со лба седую прядь. – Кстати, не обольщайся на сей счет, милая моя родственница убийцы. Леону Кеннеди не нужна ни ты, ни твои роскошные сиськи. Наш красавец, как тот капитан из Марселя, падок на девушку из Нагасаки. - Это все, что вы можете мне доложить? – Анжела захлопнула папку с делом ученого. Даунинг высокомерно подтвердил, что дальнейший разговор он будет вести в одном случае: когда у него на руках окажется полное помилование, или, уж так и быть, он человек покладистый, условно - досрочное освобождение из тюрьмы. Он ученый, его место в науке. В этой жалкой дыре, где он сейчас прозябает, ему делать нечего. Вот пусть восстановят его во всех правах, тогда он и согласится дать капитану Миллер ценную для нее информацию. Анжела, молча, смотрела на собеседника, понимая, что Фредерик взял над ней верх. У этого человека был очень сильный характер, тюрьма его не сломила. Да, прежний внешний лоск и щегольство пропали без следа: волосы уже висели уродливыми грязно – серыми прядями, под глазами залегли темные круги, породистое красивое лицо избороздили глубокие морщины, вместо дорогого костюма со стильным галстуком вирусолог был обряжен в ядрено – оранжевую робу, дополненную серой футболкой и дешевыми теннисными туфлями. Сейчас он выглядел дряхлым стариком. Именно выглядел, потому что тюрьма не превратила его в пинаемого всей зоной изгоя. Тактика запугивания тут не подойдет, придется действовать умнее. - Ладно, как хотите, - Анжела забрала со стола папку и встала. – Но если возникнет желание поговорить, вот мои координаты. Она написала на листке бумаги несколько цифр и щелчком отправила записку Даунингу: - Всего вам хорошего, сэр. Кстати, вы меня приятно удивили сегодня, Фредерик. Той ночью, когда мы с Леоном поймали вас в момент передачи вируса, вы произвели на меня иное впечатление. И знаете… - она сделала драматическую паузу. – На вашем месте я не упустила бы случая отомстить ЕЙ. Она должна была забрать у вас товар, отдать за него деньги, верно? Но ведь она вас подставила. И вы ее должны знать. Помогите мне, мистер Даунинг, а я не забуду о вас. По рукам? У Фредерика в нервном тике задергалась правая щека. Он бессильно произнес слово «сука» и уставился прямо перед собой. Думал долго, почти пять минут сидел, глядя в стену. Очнувшись от мыслей, попросил отложить разговор до утра. Сказал, что ему надо многое обдумать. А ей решить, как она будет его благодарить за доброту. - Не устраивают мои условия, дорогая моя, задавайте вопросы вашему бывшему боссу капитану Кирби, - закончил Даунинг. – Он эту шлюшку тоже… знал. Дальше тратить на него силы Анжела не стала. Вежливо попрощалась, сказав, что завтра непременно придет опять. А чтобы Фредерик не насторожился, предложила ему быть более сговорчивым и лояльным. Бывший ученый, смерив ее снисходительным взглядом, напомнил: информация тут нужна не ему. - Ну, и черт с тобой, - шепотом сказала себе Миллер. – Побеседую с шефом. Когда она вернулась в головной офис, Карла спросила, был ли разговор успешным. Анжела, утомленно прикрыв глаза ладонью, ответила, что встреча с Даунингом полностью удовлетворила её. На вопрос, почему же у неё тогда похоронный вид, капитан Миллер поведала приятельнице о проблемах, связанных с обстановкой в офисе. Дисциплина на нуле, сотрудники распустились настолько, что позволяют себе указывать начальству, какие поручения они будут выполнять, а чем заниматься не станут, ибо задание выходит далеко за рамки инструкций. И формально такие паразиты правы. Штатное расписание, где нет даже трети нужных оплачиваемых единиц, дает ленивым личностям право отказываться от порученной им работы. - Я уже столько прошений отправила, я просто умоляла выделить нам хотя бы одну ставку переводчика, но меня никто не слышит, - выдохнула Анжела, пряча лицо в ладонях. – Для того чтобы эта мерзавка Джулия перестала тыкать меня носом в понятие «принудительный труд». Знаешь, что она имеет в виду? Переводы с португальского, немецкого и прочих языков! Это что, так трудно, потратить два – три часа сверхурочно на чужие тексты? Да, ставки переводчика у нас не предусмотрено, но работу надо выполнить! Как мне ей объяснить, Карла, что настоящий профессионал всегда должен делать намного больше, чем ждут от него любые инструкции! Здесь ее словно прорвало. В течение следующего часа капитан Миллер жаловалась подруге на потерявшую остатки стыда девицу, своим поведением дававшую негативный пример всему остальному офису. Глядя на Джулию, другие ее подчиненные тоже принялись качать права вместо того, чтобы заниматься делом. Бессовестная любовница генеральского сыночка Влада, едва появившись в участке, сразу дала понять, как высоко она ценит свое личное время, персональное пространство и прочую эгоцентрическую чушь, отвечая жестким «нет» на требования, удовлетворение которых заставляло ее жертвовать своими планами. Это от нее прочий персонал перенял отвратительную привычку выключать служебные телефоны, либо оставлять их в офисе, уходя домой по окончании смены. - Я не офицер, чтобы круглые сутки быть на связи, - крысилась Джулия. – Согласно законодательству, вечера, выходные дни и отпуск я имею право использовать по своему, личному, усмотрению. Хотите, чтобы я работала дольше положенного, платите деньги. Анжелу до нервной дрожи бесило ее поведение. Надо же проявлять понимание, думая не о себе одной! Почему ей так трудно остаться хотя бы на два часа сверх положенного рабочего графика для участия в телеконференции? Или отдать свой вечер на перепечатывание текста, одолженного профессором из Оксфорда? Какая религия запрещает этой наглой мерзавке бесплатно трудиться над вычиткой книг, присылаемых руководством Гарварда? Создание макета учебника, либо пакета визиток для своих же коллег тоже непосильная ноша? Неужели так тяжело потратить две недели отпуска на посещение учебных курсов в другом городе, чтобы по их завершении привезти в офис ценные знания? Анжела очень радовалась, когда узнала, что Джулия, помимо языков, умеет верстать буклеты, проспекты и методички, свободно владеет программой обработки фотографий, способна в считанные секунды менять формат любых документов, чтобы их можно было читать даже в самой древней электронной книге. Ну, думала в те дни Миллер, имея такого «многозадачного» работника, у них есть шанс стать лучшим полицейским участком города. Она без колебаний взяла на себя ряд серьезных обязательств, рассчитывая подключить Джулию ко всем запланированным мероприятиям. Телемост с полицейскими Франции, учеба, проводимая германским криминальным психиатром, занятия с представителями МЧС России, разработка тестов и пособий для Полицейской Академии… - Если бы ты знала, Карла, как я на нее надеялась… - чуть ли не со слезами выдохнула начальница «убойного» отдела. – Но эта бессовестная дрянь! Дрянь уже в день встречи с французами продемонстрировала эгоизм и полное отсутствие рвения к работе. Узнав, что Анжела запланировала мероприятие на восемь вечера, Джулия отказалась принимать в нем участие. Причина? Рабочий день у нее, видите ли, к этому времени давно закончится. Выйдет она, внимание, только при условии оплаты данных сверхурочных часов. Никто не собирается достойно вознаграждать ее за эту дополнительную нагрузку? Всего хорошего, ищите человека на стороне, а их милость посвятят остаток дня себе, любимой. Ту же реакцию она выдала, когда приехал немец. Нет, и точка. Либо деньги за все ее переработки, либо ищите переводчика в агентстве. А тратить драгоценное личное время на создание матриц, таблиц, визиток, шаблонов и буклетов она не хочет. Просто не хочет. И не будет. В участке есть специалисты, в чьи обязанности входит изготовление печатных материалов. Что, таких людей нет? Зарплаты тоже не предусмотрено? До свидания. Анжела боролась с ее махровым эгоцентризмом, как могла. Вежливо просила, убеждая войти в чужое положение, позже жестко ставила перед фактом, сообщая, что Джулию уже ждут в конференц-зале, приезжала за нахалкой к ней домой и почти силой увозила обратно в участок, показывала уже подписанные (и оплаченные) договоры, которые невозможно реализовать без ее участия. Подстилка Влада громко возмущалась, требуя, чтобы начальство считалось с ее мнением. Майор Мортон, стоявший на стороне Анжелы, мягко уговаривал лентяйку, виновато признаваясь, что они, мол, будучи уверенными в ее лояльности и умении понимать ситуацию, уже дали людям обещания, подписав контракты. Их надо выполнить. Просто сделать, и все. Джулия его, тогда молча, выслушивала, и, уходя из кабинета руководителя, сердито хлопала дверью. После разборок с ней Мортон звал Анжелу и деликатно предлагал капитану Миллер советоваться с девчонкой, прежде чем принимать решения, задевающие интересы другого человека. Бывшая напарница Леона гневно пожимала плечами, искренне не понимая, зачем комсоставу прогибаться под капризы этой девицы. И делала, как считала нужным. Пока три месяца назад её не позвала с собой в театр супруга шефа полиции. Марина Бёргман, жена Эрленда Бёргмана, на публике олицетворяла любезность, хвалила Анжелу, восхищаясь ее преданностью долгу и профессионализмом, расточая комплименты вплоть до начала спектакля. Но стоило обеим женщинам оказаться в ложе, манеры влиятельной собеседницы радикально изменились. Марина выложила перед ней копию письма, присланного Цепешем на имя ее мужа. Там, пока еще о-о-о-о-очень вежливо, Влад задал начальнику полиции десяток вопросов, касающихся работы его подружки. Специальный федеральный агент выражал недоумение по поводу систематических вызовов на службу в вечернее время и выходные дни, просил выдать ему для ознакомления документы, обязавшие Джулию взять на себя обязанности корректора (помните вычитку рукописей?), наборщика текстов и переводчика с иностранных языков, если упомянутых профессий нет в штатном расписании участка. Если в должностную инструкцию сотрудницы внесены столь существенные изменения, писал Влад, то почему Джулия не была с ними ознакомлена под роспись, как приказывает трудовое законодательство? И, самое главное, была ли в полном объеме оплачена проделанная вышеназванным офис – менеджером дополнительная работа? Конец послания содержал завуалированную угрозу, суть которой сводилась к тому, что игнорирование изложенной в рапорте «странной ситуации» может привести к малоприятным для Полицейского Департамента последствиям. Цепеш прозрачно намекнул на возможную масштабную проверку деятельности всего их нынешнего начальства и нежелательные кадровые перестановки (читай, увольнения) по окончании инспекции. - Мы сегодня все утро стояли перед ним, словно застуканные в школьном туалете малолетки, не знали, что ему ответить… - гневно шипела Марина, кидая в Анжелу бумаги. – Вы с Мортоном понимаете, что за всю эту хрень, которую вы двое себе позволяете в отношении той женщины, отвечать будет Эрленд?! На кой черт вы подписали те контракты, если у вас некому их отрабатывать? Да ФБР спит и видит, как бы им еще вмешаться в наши дела, дьявол бы вас забрал с вашей привычкой гореть на службе! Мать вашу, вы отдаете себе отчет, как серьезно подставили Департамент? У федералов есть свой человек на место Эрленда, вы понимаете или нет?! Эти сволочи и вас из кабинета вышибут, дай им только повод! Любая сука в звании стажера ФБР будет рада вас отыметь в задницу, уж простите мой французский… Марина ругалась весь первый акт, матом обещая Анжеле и Мортону, самое безобидное, должности офицеров патрульной службы вплоть до выхода на пенсию. А то и вовсе позорную отставку, чтобы остальным неповадно было. Заканчивая раздраженный монолог, миссис Бёргман «настоятельно рекомендовала» капитану Миллер изменить свой подход к управлению персоналом. - Во всяком случае, чтобы на ваши старания нам с Эрлендом больше не жаловались, - заметно успокоившись, вздохнула миссис Бёргман. – Я поговорю с мужем насчет введения в штаты полицейских участков новых ставок и профессий. Но ничего обещать не могу. А на следующий день (была пятница), ровно в три часа дня, их посетил Влад. Анжела очень боялась, что этот подлец сейчас пойдет к Мортону, но Цепеш всего лишь пришел забрать из офиса свою любовницу. Начальница «убойного» бессильно сжимала кулаки, понимая, что уход Джулии сорвет давно обещанный португальцам телемост, запланированный на половину четвертого. Миллер, правда, рискнула деликатно остановить подчиненную вежливой просьбой остаться до половины шестого, ибо зарубежные коллеги уже привыкли к ней. Служащая не менее ласково осведомилась, как руководство намерено вознаградить ее, если она согласится снова тратить личное время на решение чужих проблем. Услышав, что оплата пока еще не предусмотрена, ведь им год за годом отказываются выделить штатные единицы, Джулия равнодушно пожала плечами и вслед за сердечным другом направилась к выходу. Анжела, уже находившаяся на грани истерики, спросила, почему же раньше у них не было никаких трений. Наглая девица ответила, что до определенного дня руководство считалось с ее мнением и не позволяло себе переходить рамки дозволенного. - Я и сейчас не собираюсь вторгаться в ваше персональное пространство, - героиня Гарвардвилля преградила офис - менеджеру дорогу к двери. – Всего лишь прошу вас поработать еще три с половиной часа. Джулия, сегодня пятница, впереди два выходных дня. Что вам стоит провести этот телемост? Люди уже привыкли к вам, на вас рассчитывают. Почему вы так подводите и их, и всех нас? Вы должны понимать важность международных связей… Собеседница, не дав себе труда дослушать, мученически закатила глаза, шумно выдохнула, злобно швырнула сумку на свой рабочий стол и застучала каблуками в направлении конференц-зала. Дверью о косяк она ударила с такой страшной силой, что слышал весь участок. Влад же, проводив любимую женщину пылающим яростью взглядом, сказал, что сегодняшний вечер он проведет в обществе командующего дивизионом, коль шеф полиции проводит политику попустительства злоупотреблениям власти со стороны нижестоящего начальства, разрешая себе игнорировать творящийся в его епархии произвол. Анжела, понимая, как опасно сейчас привлекать внимание «Бешеного Эрленда», только ковром не стелилась, клятвенно заверяя генеральского сынка, что данная маленькая задержка, отнимающая у Джулии часы отдыха, случилась в последний раз. Не забыла, и похвалить эгоистку, отметив ее высокий профессионализм, умение общаться с самыми капризными и трудными людьми. Цепеш раздраженно прервал ее панический монолог, велев проводить его к месту проведения конференции. На испуганный вопрос, с какой целью, Влад грозно свел соболиные брови и демонстративно посмотрел на часы: - Чтобы ровно в шесть вечера эта лавочка была прикрыта. И запомните: если вы еще, хоть единожды посмеете навязывать Джулии ваши посиделки, добрый путь обратно в Гарвардвилль я вам гарантирую. Как вашему паскуднику Грегу, мир его праху. Увы, телемост продлился до девяти вечера. Влад уже и за рукав ее аккуратно дергал, и по циферблату отполированными ногтями стучал, и на дверь выразительно поглядывал, требуя закруглиться. Веселый словоохотливый португалец этих намеков не видел, потому что Влад выпадал из поля его зрения, а Анжела боялась обидеть зарубежного коллегу. Слава Богу, в четверть десятого распрощались. Джулия, пропустив мимо ушей теплое «спасибо» от руководства, тоном умирающего лебедя вопросила, можно ли ей, в конце – то концов, пойти домой, ведь её рабочий день закончился в три часа дня. - Я из-за этой вашей болтологии скоро жить тут буду… - нагнетала она. – На завтра и воскресенье у вас планы есть, мэм, или мне разрешено хоть немного отдохнуть? Даже спустя много месяцев Миллер спрашивала себя, как ей удалось сдержаться и не надавать потаскушке оплеух. До боли стиснув кулаки, Ангел Гарвардвилля публично принесла своему офис – менеджеру извинения, сказав, что встреча с иностранцами действительно слишком затянулась, и более такой инцидент не повторится. Она даже обернула неприятность в шутку, сообщив, что майор Хосе Эдуардо Силва помнит «Ису Валенти»* (Джулия подрабатывала озвучкой зарубежных мыльных опер) и скучает по ней. Прибаутку не оценили: «Иса» повесила сумку на плечо, и, сквозь зубы, попрощавшись, покинула участок. А вот Влад минуты на три притормозил, чтобы связаться с командующим дивизионом. Обломалось: чиновник до понедельника уехал в Цюрих. Убирая телефон в карман, майор Цепеш приказал подать ему для ознакомления всю документацию, связанную с его дамой. Анжела ему ответила жестким отказом, попросив не брать на себя больше, чем разрешает его статус. Тёзка господаря Дракулы, пожав плечами, чинно удалился, на прощание, ехидно спросив, каков будет её ответ «Бешеному Эрленду» и людям, стоящим выше него. Женщина – полицейский, собрав остатки самообладания, просветила, что беседа, если она состоится, пройдет в рамках существующего протокола. Те два выходных дня капитан Миллер провела в тревоге и страхе. Зная нынешнего шефа полиции, можно было со стопроцентной вероятностью сказать, что Бёргман, в случае возникновения конфликта, примет сторону Джулии, не дав себе труда выслушать аргументы её руководства. «Бешеный Эрленд» уже снял с должностей трех офицеров, равных по званию Ангелу Гарвардвилля за их привычку систематически грузить персонал делами, выходящими за грань инструкций. Правозащитник, как же. Объяснять ему, что начальство не требует от нижестоящих чинов чего – то сверхъестественного, было бесполезно. Везде, в любом нормальном учреждении, работники всегда делают больше, чем написано в глупых бумажках, составленных без учёта реального положения дел в конторе. Те, кто владеет программами «Фотошопа», умеет чинить технику, либо обладает иными навыками, способными принести пользу всей команде, обязаны применять свои знания на практике вне зависимости оттого, прописаны они в договоре или отсутствуют. Наша жизнь сейчас такова, что надо, ради общего блага, ставить служебный или семейный долг выше любых личных интересов и амбиций. Себя Анжела смело могла привести в пример: она, пусть ей и не хотелось, отказалась от учёбы в Кембридже, куда её звали сразу по окончании школы, чтобы старший брат (неблагодарная скотина, убежавшая от домашних проблем) мог спокойно получать высшее образование. Она осталась с родственниками, взяв на себя все заботы о страдающей болезнью Альцгеймера бабушке и хлопоты по хозяйству, она же служила секретаршей, корректором, курьером и наборщицей текстов у собственного отца, она вела всю домашнюю документацию матери, внимательно следя за тем, чтобы каждая бумага лежала на своем месте. Она была прочным звеном, связывающим её отца и мать с научным миром Гарварда, безропотно курсируя между университетом и домом. Она годами принимала бесчисленных гостей, готовя праздничный стол и обслуживая учёных, пока папа и мама вели с ними степенные разговоры. И она была счастлива, живя для других. Ту же политику самоотречения на благо общества капитан Миллер претворила в карьере. Но именно здесь начались трения. Пока она работала в полиции Гарвардвилля, сложности в отношениях с эгоистами не так сильно бросались в глаза. Конечно, в её родном участке сидели ленивые люди, думающие только о себе, но их было мало, и надолго они не задерживались**. Тут же, в Вашингтоне, обстановка была иной. Анжеле от неё уже хотелось лезть на стенку. Нахалки, подобные Джулии, здесь оказались рядовым явлением. Да что тут говорить о «планктоне», если даже офицеры позволяли себе возражать начальству, ссылаясь на инструкции и пресловутое делегирование полномочий. Фразы «я не статистик», «не мои обязанности, идите в отдел по борьбе с наркотиками» здесь были нормой. Когда Миллер напоминала, что у человека, уж извините, защищена кандидатская диссертация по той же статистике, то есть баллистик может составить выборку, в половине случаев капитан нарывалась на равнодушный отказ. Или просьбу выполняли, но так, что ей приходилось всё переделывать заново. Конечно, она ругала коллег, упрекая в недопустимом отношении к служебному долгу, на что сия публика огрызалась, тыкая ей в лицо никчемные бумажки. Джулия была хуже всех таких сибаритов, взятых вместе. - Я уже говорила тебе, что она отказывается работать, если ей не могут заплатить, Карла,- Анжела спрятала лицо в ладонях. – А наш главный потворствует такому эгоизму. В понедельник она пришла на службу, полная самых мрачных предчувствий. Нахалка Джулия встретила её холодным приветствием и ушла общаться с курьером, доставляющим в офис питьевую воду. Анжела последовала было за смутьянкой, чтобы узнать, донесла она командующему дивизионом на свое непосредственное начальство, или не успела. Говорить в присутствии курьера Миллер не хотела, она намеревалась отвести хабалку в свой кабинет, и там хорошенько допросить. Однако в то утро облом настиг уже даму – капитана: Миллер вызвали в особняк мадам Граншан, где хозяйка, вернувшаяся из Москвы (ездила в гости к подруге), обнаружила двенадцать трупов. Учитывая, что невесткой этой эксцентричной пожилой особы была скандальная гонщица Мэри Хадсон, Анжела возглавила следственную группу сама. Вернулась она поздно, вымотанная и физически, и душевно. Молодой Граншан с супругой – гонщицей, а также их гости умерли от паленого наркотика. Отрава, содержавшаяся в принятых участниками пьяной вечеринки таблетках, кучками валявшихся по полу и столешницам, убила веселую компанию раньше, чем тусовщики сообразили, что надо звать на помощь. По предварительному заключению патологоанатома, осматривавшего погибших, в состав смертоносного зелья входили компоненты крысиного яда, причем его доза лишила шанса на спасение даже того, кто принял всего одну облатку. А если учесть, что гулявший ночью народ выпил, минимум, по целой бутылке водки (судя по количеству пустой тары) на гостя, ни Мэри с мужем, ни их друзья перед смертью никаких пугающих симптомов не почувствовали. Закинулись «беленькой», скушали по таблеточке и тихо отошли в мир иной. Приехавшая утром мадам Граншан застала окоченевшие тела. Анжела считала себя человеком с крепкими нервами, но и её сумели довести до зелёных чертей в глазах. Не подумайте только, что старая баронесса билась в истерике, потеряв разом сына и невестку. Вовсе нет: мерзкая бабка, сохраняя ледяное спокойствие, потребовала закрыть дело. Почему? Сын её, оказывается, умер в тот день, когда назвал своей женой проститутку. Дальше разговаривать она отказалась, сославшись на сильную усталость после долгого перелета. Уходя наверх, в тщательно запертые личные покои, сушеная вобла велела закончить «бессмысленные телодвижения» в её жилище к шести часам утра. Убирать за собой не обязательно, потому что она уже наняла людей, которые ликвидируют все следы вчерашней вечеринки. Капитана полиции так шокировали манеры баронессы, что по дороге в офис Миллер молчала. Дар речи обрела в кабинете, где её ждала трясущаяся от страха кадровичка. Дрожащим голосом Кэролайн сообщила, что сегодня их посетил Бёргман. - Он велел дать ему копию личного дела Джулии, - всхлипнула главная сплетница конторы. – Потом тряс бухгалтера и наших юристов. Забрал дубликаты всех договоров за прошедшие полгода. Он был очень зол. Мортон перед отъездом спрашивал, что конкретно шефу нужно, но ответа не получил. Мэм, я боюсь… Анжелу этот визит добил. Она рухнула на стул, уткнув лицо в ладони. Кэролайн же продолжала сгущать краски, рассказывая о том, как долго «Бешеный Эрленд» разговаривал с Джулией, уводя подружку Влада в кафе напротив участка. Больше она в офис не возвращалась, сразу отправившись, домой. А начальник полиции ещё долго сидел за столиком у окна, изучая конфискованные бумаги. Внимательно выслушав напуганную кадровичку, Миллер посоветовала ей успокоиться и не делать скоропалительных выводов. Отпустив Кэролайн домой, Ангел Гарвардвилля позвонила Джулии. Попав на автоответчик, шефиня убойного отдела бросила трубку и схватила мобильный телефон. По сотовому шлюшка Влада сказала, что все вопросы следует задавать Бёргману, но никак не ей. - Он пришел четвертом часу, когда я уже закончила работу, - делая Анжеле великое одолжение, отчиталась служащая. – Приказал мне пройти с ним. Интересовался обстановкой в нашем участке. Я ему не жаловалась на систематические перегрузки! – возмутилась Джулия. – Попросила разъяснить мне спорные моменты, уточнила, какова продолжительность моего рабочего дня, да кое – что по инструкции, только и всего. Остаток недели Миллер прожила, точно стоя на раскаленном металле. Шеф полиции от любых контактов уклонялся, его жена оказалась недоступна, Мортон, тот вообще уехал в командировку, и пользы от него не было никакой. Наконец, когда она совсем уже извелась, шеф полиции соизволил снова посетить офис. Во время их приватной беседы Бёргман жестко отмёл все её оправдания и аргументы в пользу вменённого мерзавке дополнительного функционала. Эрленд категорически запретил требовать от девчонки больше, чем записано в контракте и инструкциях. Когда капитан Миллер напомнила главному о том, что знания иностранных языков входит в перечень умений офис – менеджера, Бёргман тоже освежил ей память, сказав, что данный пункт отсутствует в трудовом договоре, а ориентироваться она обязана именно на него. Затем Эрленд велел объясниться по поводу сотрудничества с Гарвардом, Кембриджем и иными учебными заведениями. - Почему эту женщину заставляют исправлять тексты, присланные из вузов, мэм, и делать для них же рекламные проспекты? – допрашивал Бёргман. – Ещё хочу узнать, как вы компенсировали мисс Лестрандж её сверхурочные часы. В документации я не нашел вразумительных записей. Ваш офис – менеджер что, работает без положенной по нашим законам оплаты? Капитан Миллер, я не придаю ситуацию огласке только по просьбе Джулии Лестрандж, она согласна дать вам шанс исправить ошибки. У вас с завтрашнего дня пойдет новый испытательный срок на полгода, мэм. И считайте, что я с вами обошелся незаслуженно мягко. Ваши коллеги за подобные выходки сразу теряли погоны. Этот разговор стал для неё контрольным выстрелом в голову. Всё, хватит. Довольно сносить присутствие вконец обнаглевшей шлюшки, возомнившей о себе черт знает что. Придя домой, она нашла сайт, где можно было советоваться с юристами анонимно. Создав новую тему, детально описала конфликт с подчинявшейся ей девчонкой. Эмоций Анжела сумела избежать, ограничившись возмутительными, на её взгляд, фактами: офис - менеджер нелояльна к политике начальства, позволяет себе дерзить руководству, отказываясь работать, если поручение не входит в её функционал. Клянчит оплату сверхурочных часов, хотя знает, что у их учреждения нет денег для удовлетворения её капризов, имеет наглость ябедничать вышестоящим чинам. Глядя на неё, остальные подчиненные тоже с недавних пор стали качать права, дестабилизируя тем самым атмосферу в офисе. Задача проста: уволить смутьянку без последствий в виде суда и сопутствующих ему проблем, ибо терпеть её в коллективе уже нет сил. Оставив этот крик души на анонимном ресурсе, Анжела открыла файл, присланный ей отцом - математиком, и принялась выправлять пестрящий пунктуационными ошибками текст новой книги. Работать сегодня было, как никогда тяжело. Она очень устала, от недосыпания сильно болела голова, но Миллер позволила себе лечь, лишь, когда проверила и исправила последнюю страницу. Закончив около двух часов утра, приняла душ, а перед недолгим сном решила посмотреть, отписался ли кто в созданной ею теме. - Лучше бы я туда не возвращалась, Карла… - Анжела краснела, вспоминая, как юристы комментировали её запрос. Один прямо спросил, не охренела ли она вконец. Другой, с лисичкой на аватаре, советовал посетить Луну, используя старый «Бьюик». Десять следующих сообщений представляли собой классический интернет – троллинг с двусмысленными шутками и пошлыми намёками. Два человека сказали ей, что развелось, мол, в наше время самодуров, вплоть до уголовщины. Вы, дамочка, сотрудницу приняли, или рабыню себе купили? Да сто раз ваш офис – менеджер права, когда посылает вас на хрен с вашими – то закидонами. Адекватный ответ дали двое, но первую рекомендацию, уволить нахалку в связи с ликвидацией заведения, было выполнить просто нереально, что касается второго, то его подвергли слишком жесткой критике (в комментариях ржали, что тут можно попасть на парочку уголовных статей и приличный срок по обеим). Пользоваться методами, изложенными в записи, капитан побоялась. Карла сочувственно поинтересовалась, что конкретно советовал юрист. - Не знаю, есть ли толк показывать тебе ту дискуссию, - вздохнула героиня Гарвардвилля, открывая нужную страницу. Законник, также решивший использовать во время беседы маску, посочувствовал ей, сказав, что её ситуация очень сложная, ибо формально законных оснований для увольнения нет и быть не может. Но, коль уж человек своим поведением так сильно разлагает коллектив, настраивает людей против руководителя, от такой личности надо избавиться. Как? Тотальный контроль, жесткая критика, публичные разносы (лучше, если это будут завуалированные оскорбления), игнорирование или присвоение достижений неудобной работницы, высмеивание внешности и манер, утаивание, либо уничтожение нужной человеку информации, бойкот со стороны сослуживцев. Можно посадить на голый оклад. Если работает с компьютером, лишить доступа к технике. Но результатов требовать, как обычно. Внести изменения в должностную инструкцию, обязав, например, офис – менеджера не только заказывать, но и лично доставлять в контору воду. Через месяц, потаскав тяжести, смутьянка сама уйдет. Дать под роспись срочное ответственное задание, и всячески мешать работе над ним. Завалит – наложить дисциплинарное взыскание. После двух неудач с чистой совестью выгнать вон. Увы, все эти методы другие юристы с легкостью разбомбили, доказав «аФФтару», что он свою клиентку как раз под уголовные статьи и подведет. Такими – то блестящими рекомендациями. - Не умеешь ты народом управлять, подруга, - Карла отодвинула ноутбук. – К этим мерам хрен подкопаешься, если подойти с правильной стороны. Знаешь, какой здесь царил бардак, когда я стала шефом? Каждый офисный хомяк мне в лицо правами тыкал и пищал, что поручение не входит в обязанности. Та медсестра, в первую очередь. А сейчас все сидят и не чирикают. И работают, как надо мне. Учись, пока есть шанс. Оставшееся до торжественного открытия сезона тюремных боев время Карла расписывала давней подруге правильный алгоритм действий. - Пойми, Анжи, ни один работничек не выполняет все обязанности, написанные в наших документах, - втолковывала замначальника тюрьмы. – Вот, например, инженер по охране труда. Он должен каждый день проводить беседы с другими хомячками. Думаешь, этот козел хоть одну лекцию прочитал? - Какой смысл терять время на болтовню? – удивилась Анжела. – Я знаю, о чем ты говоришь. Ни один здравомыслящий человек не будет тратить рабочие часы на порожние разговоры. И без инженера люди в курсе, что надо чайник отключать перед уходом из помещения, нельзя зажигать открытый огонь в помещении, или пользоваться электрическими приборами в грозу. Да руководителя на смех поднимут, если он заставит специалиста организовать эти ежедневные посиделки. Пусть они и оправданы чьей – то инструкцией. - Ты хочешь, или нет, навести порядок в своем участке? – выгнула брови Карла. – Запомни, подруга: эти, на твой взгляд, глупые посиделки не нужны, если люди работают, как ты считаешь правильным. Тогда можно дать некоторое послабление. Но когда офисный планктон лезет поперек, пусть делает абсолютно всё, что написано, хотя эти утренние лекции и придумал какой – то дебил. С инженера по технике безопасности труда Карла перешла к медсестре. Той, что теперь занималась переводом статей с французского языка, прежде чем Анжела возобновит написание диссертации. - Тоже была дамочка с характером, - охотно делилась опытом укрощения подчиненных миссис Эванс. – Знаешь, на чем я её подсекла? Она должна регулярно заниматься санитарным просвещением населения. Но моя дурёха только в журнале отметки делала. Я раз её поймала, второй, третий.… Потом этой суке пришлось выбирать: срок за подделку в документах, или работа на выгодных мне условиях. Два года уже сидит и не пиликает, крыса… Ты можешь себе представить, что она на меня жалобы писала, до самого верха сумела дойти! Я, видите ли, грубо нарушаю права простых работников. Ну, и чего наша сучка добилась? Проверили меня, но ничего, что попирало бы интересы хомячков, не обнаружили. Она сама потом огребла хороших звиздюлей, когда я представила доказательства ее «просветительной» деятельности. Благодарила за то, что я разрешила ей у меня остаться. Далее Карла сказала, что за проколы и косяки одного «планктончика» она карает весь коллектив. Облажалась медсестра – все хомячки ближайший квартал сидят на голом окладе. Охранник «не так» посмотрел на одного из высокопоставленных гостей – ещё столько же времени никто не получит премиальных. А уж если кто – то опоздал, хоть на полминуты, тут уже светит приличный штраф. Тоже всем. - Вижу, мои методы тебя шокируют, подруга, - Карла глянула на часы и встала. – Но иначе с ними нельзя. Они тебе на шею сядут, ноги свесят и начнут указывать. А указывать тут можешь только ты, ибо ты босс. Думаешь, я не понимаю, что и ежедневные лекции, и санитарно – просветительная хрень, по большому счёту, бесполезная трата времени? Да я отлично знаю. И молчу, если офисный хомячок выполняет все мои распоряжения. Учись, подруга. Ладно, позже к этой теме вернемся. Пора на вечеринку.