Никаких принципов не должно быть, если ты видишь мерзость перед собой.
Ричард проснулся рано. Он давно приучил себя спать по шесть часов в сутки, так что тело само противилось долгому лежанию в постели. Рассвет только занимался, потому было прохладно. Дик вышел из особняка, кутаясь в плащ, но, завернув во внутренний дворик, скрытый от любопытных глаз пожелтевшими кронами деревьев и высоким забором, тут же сбросил его, оставаясь в рубахе, заправленной в светлые бриджи. Эфес привычно лег в руку, и Дик одним резким движением обнажил шпагу, направляя ее на воображаемого противника. Герцог встал в стойку и принялся отрабатывать удары. Сверху, снизу, сбоку. От плеча, от локтя, от кисти. К ударам постепенно добавились шаги. Ричард то отходил, почти упираясь в стену, то решительно наступал до самых кустов. Дул пронизывающий северный ветер, но юноша не ощущал его, увлеченный своей тренировкой. Это стало традицией сразу после того, как он покинул Талиг. Ричард всегда тренировался в одиночестве, изучал многочисленные труды по фехтованию, одолженные у Робера. Получаться стало далеко не сразу — не было в нем особого таланта, но решимости и упрямства хоть отбавляй. Он упорно продолжал, гнал от себя мысли все бросить. И в результате его навыки как фехтовальщика заметно улучшились. До эра Рокэ было как до Надора ползком, но все же лучше, чем раньше. Нет! Не нужно о нем думать! Ричард помотал головой, встряхнув вспотевшими волосами, будто силясь вытряхнуть из нее бывшего Первого маршала. Ему и так приходится участвовать в трагикомедии, выдаваемой Альдо за справедливый суд, и видеть Ворона почти каждый день, слушать его ехидные замечания и даже отвечать со всем возмущением. Если он будет вспоминать это и в свободное время, то попросту свихнется от чувства вины. На поляну вышла молодая служанка и стала бесстыдно рассматривать своего господина. Она протянула ему полотенце и кувшин с холодной водой. Ричард давно уже знал, что эта девка доносит обо всем Альдо, потому уже больше месяца она регулярно по вечерам грела ему постель. Пусть думает, что обвела вокруг пальца, зато рвения в нелегком шпионском деле поубавится. - К вам пришло приглашение из дворца, - от ее писклявого голоса герцог мысленно скривился, но на его лице расцвела улыбка, обещающая жаркую ночь. Этому он тоже научился давно, вместе с умением льстить анаксу и глядеть на него с обожанием. Вернувшись в свои покои, Ричард переоделся и прошелся расческой по отросшим до плеч волосам. И зачем он их только отпустил? Надо обрезать, а то с каждым днем все больше напоминает своего бывшего эра. И снова он зажмурился, закусив нижнюю губу. Как? Как можно забыть о нем, когда он в каждой мелочи? Когда он уже в самой коже, в самом существе? Как бы Ричард не отрицал это, в нем всегда будет жить частичка Рокэ Алвы. Во дворец ехать не хотелось. Лгать, наблюдать за тем, как Его Королевское Ничтожество доводит страну до края, встречать усталый взгляд Робера и непроницаемый Валентина, тоже, но, что поделать, надо. За что боролись, на то и напоролись. Как выяснилось по прибытии, Альдо захотелось устроить торжественную прогулку. И, конечно, чтобы выгулять его царственную особу, потребовались все Повелители, что были в столице и на свободе, в количестве трех штук, а также огромная толпа охающих и ахающих ничтожеств, готовых исполнить любой каприз. Вокруг августейшего тела образовалась привычная толчея. Ричарда заметили не сразу, потому он вынужден был прокладывать себе путь локтями и вдыхать приторные запахи духов и пота. Альдо был ему рад — еще бы, такого внимательного слушателя его речей о будущем Великой Талигойи еще поискать. На самом же деле Дику хотелось надавать ему пощечин, а лучше пару раз проткнуть шпагой. То и дело взгляд анакса темнел. Он замолкал, внимательно разглядывая Повелителя Скал. И Ричард вспоминал тот день, когда его постигло разочарование в сюзерене.***
Поздний вечер. Дикон идет по коридору к покоям Альдо, чтобы то ли пожелать спокойной ночи, то ли снова обсудить планы по свержению ненавистных Олларов. Дверь чуть приоткрыта. Из-за нее доносятся непонятные звуки. Первым порывом было уйти, подсматривать и подслушивать недостойно Человека Чести, но из комнаты донесся особо громкий стон. Дик сразу узнал голос Альдо. Диван стоит прямо напротив двери, поэтому угол обзора был очень удачен. Альдо сидит, запрокинув голову и прикрыв глаза. Его лицо, до этого казавшееся Ричарду совершенным, искажено и превратилось в маску порока. Между его ног сидит мальчишка и ласкает Ракана ртом. Хотя, судя по тому, как грубо холеные пальцы сжали его волосы и как мелко дрожит тщедушное тело, это больше похоже на насилие. Неожиданно Альдо распахнул глаза. Дик тут же отпрянул от двери и бросился бежать. Ему показалось, что на него глядел Леворукий.***
После этого случая Ричард много думал, может ли столь лицемерный человек создать что-то хорошее. Дик знал того мальчишку, что был с Альдо в ту ночь. Конюх с застенчивой улыбкой, втайне мечтающий стать солдатом и совершить подвиг. После произошедшего он стал скрытным и нелюдимым, смотрел на всех затравленным зверем. Он сломался. Сломался и Ричард. Куда теперь идти? Кому служить? Возвращаться в Олларию вымаливать прощение у эра Рокэ? Нет. Он не простит. Остается только сдерживать Альдо и делать все, чтобы его действия принесли как можно меньше вреда. Не сказать, чтобы у него получалось. Этот ызарг слушал только свой внутренний голос. Как же надоело все это терпеть... Неожиданно Ричард наткнулся на взгляд Спрута. Тот неопределенно мотнул головой и ушел, оставляя Дика на растерзание Та-Ракану, перешедшему на обсуждение древних реликвий. Два часа гуляния были долгими. Очень долгими, но Ричард уже научился терпеть все с восторженной миной. Его не назовешь хорошим актером, но Альдо ему верит. Хотя, анакс давно уже поселился в своих воздушных замках. Когда Дик покидал дворец, он непроизвольно засунул руку в карман и что-то нащупал. Записка, свернутая вчетверо. Написана незнакомым острым почерком с легким наклоном вправо: «Приходи завтра вечером в заведение госпожи Нинон. Надо поговорить». Интересно, когда подкинули. Наверное, в толкотне. И кто же так жаждет беседы с ним, что выбрал столь изощренный способ доставить приглашение? И под конец самое непонятное — почему в борделе? Как бы подозрительно все это не выглядело, но на место встречи герцог явился. К нему сразу же подошла смуглая темноглазая красотка, явно уроженка Кагеты, и, не слушая протестов, повела с собой наверх. Остановившись около одной из дверей, она открыла ее и приглашающе махнула рукой, пропуская Ричарда вперед. «Как все странно», - пронеслось у него в голове. Плотные шторы не пропускали света с улицы. Тьму разгоняли огонь в камине и несколько свечей в позолоченных подсвечниках. За столом сидел Валентин и пристально смотрел на вошедшего. От его взгляда у Дика засосало под ложечкой, но он быстро справился с этой слабостью и сел в кресло напротив. - Вы так жаждали разговора со мной, тогда почему до сих пор молчите? - год общения с Алвой сделал свое дело — дерзить Дикон научился. - Хочу узнать ваше мнение об одном предприятии, - Спрут, как всегда, оставался невозмутим. - Не хотели бы поучаствовать в свержении Та-Ракана?