Euphoria

По многочисленной одной просьбе. Немного о КайСу. Что-то я раздобрел. Слышу звон посуды в коридоре и быстро сажусь в постели, скидывая легкое покрывало на пол. За окном непроглядная ночь, где-то начало третьего, и стрелки не спешат передвигаться дальше. Шум не прекращается, и я, поразмыслив с полсекунды, направляюсь к источнику звуков. По дороге спотыкаюсь о тапочки и твои штаны (да, ты наконец-то привыкаешь снимать их перед сном). Немного прохладно, потому закутываюсь в чью-то кофту, схваченную по пути, чтобы унять легкую дрожь. Ты сидишь на коленях на полу, чертыхаешься, собирая на поднос непонятные остатки. Ругаешь сам себя, мотая головой. Тянусь к выключателю, который тихо щелкает и озаряет светом коридор. Весь пол заляпан кусками торта, кое-где лежать поломанные свечки, а в начале, у кухонной двери, кроссовки, о которые ты, видимо, зацепился в темноте. Треплю тебя по волосам, отчего ты дергаешься, был увлечен процессом и не заметил меня. - Я такой растяпа! – хлопаешь себя по лбу, оставляя следы крема, - Хотел тебе сюрприз сделать… - Кай, я же просил. Я говорил, что мне ничего не нужно! Все самое хорошее уже случилось, - присаживаюсь рядом с тобой и чмокаю в щеку, - Но все равно спасибо. - С днем Рождения! И прости, что разбудил… - отвлекаешься на торт, поднимаешь поднос и мелкими шажками скрываешься в кухне. Нахожу в ванной тряпку и помогаю прибраться, вымыв пол, жду ,пока ты избавишься от шоколадного крема на руках. Ты в пижаме, которую я тебе купил, в той украшенной маленькими облачками. Плотная, с верхней рубашкой, а не футболкой, и очень мягкая. Выбор пал на нее из-за красивого сочетания голубых оттенков, оттеняющих твою загорелую кожу. Теперь ты не бледный, а смуглый, выглядишь здоровее обычного, стал сильнее. Мне доставляет удовольствие готовить тебе, ведь теперь ты действительно употребляешь пищу по назначению. В нашей жизни царит разнообразие, ты каждый раз ищешь что-нибудь новенькое в рецептах, чтобы, состроив милую рожицу, упросить меня приготовить неизвестное блюдо. А еще ты становишься невыносим, когда дело доходит до тягучих поцелуев в губы, будто намерен высосать из меня весь кислород и заменить его чем-то своим. Мне, правда нравится, до безумия, до полного помутнения рассудка, так, что я готов умереть от удовольствия, особенно принесенного твоими губами. Ухмыляюсь своим мыслям, поправляя баночки на полке в ванной. Ты возникаешь за моей спиной, и горячие ладони скользят по моей талии. - Пойдем дальше спать? – почти мурлыкаешь потому, что тебя клонит в сон. - Пойдем, пойдем… - Кенсу-я, прости за торт. Я хотел, чтобы ты свечки задул, - дуешь губы, трешься щекой о кофту, пока я вытираюсь о полотенце, - И еще у меня пока нет подарка. - Лучший мой подарочек, это – ты! – обернувшись, удачно целую тебя в губы, на них еще остался крем от торта, - Еще и сладкий… Ты зеваешь, прячясь за моим плечом. Кофта снова отправляется на кресло, а я занимаю положенное место на кровати, взбивая подушку. Пружины прогибаются под весом второго тела, ты укрываешь нас одеялом с головой. Я оборачиваюсь, чтобы обнять тебя, и вижу огоньки в твоих глазах. Ты уже без пижамной рубашки, зря я отвернулся. Я тихо стону в один из твоих долгих поцелуев, а ты ловко стягиваешь с меня сонного штаны. Спускаешь свои, закидываешь мою ногу себе на бедро, мягко и быстро растягиваешь меня и входишь, заполняя целиком. С губ срывается стон, когда ты медленно двигаешься, прижимая меня к себе. Исследуешь губами шею и ключицы, по-собственнически оставляешь на груди засос. В установившемся ритме ласкаешь меня свободной рукой, иногда задевая мой возбужденный член, размазывая по головке выступившую смазку. Тебе слишком нравится подлавливать меня в слабые моменты, чтобы лишний раз умело приголубить. Чаще такие попытки заканчиваются, как сейчас, утренним сексом, скорым, но очень нежным. Переворачиваемся, и я оказываюсь под тобой, с разведенными в стороны ногами. Ты устраиваешься сверху, игриво щипая меня за попку, продолжаешь дарить наслаждение, впиваясь новым поцелуем мне в губы. Мне опять не хватает кислорода, приходится отрываться и, хватая ртом разгоряченный воздух, постанывать. Впиваюсь пальцами в твой загривок, от подступающего оргазма кружится голова. Я быстро разряжаюсь, пачкая наши животы, а ты следуешь за мной, прикусывая мочку моего уха , с последним толчком изливаешься в меня. Продолжаешь беспорядочно целовать, крепко обнимая за талию, утыкаешься носом в яремную впадинку. - С днем Рождения, Кенсу-я, - горячо шепчешь на ухо, водишь носом по щеке, урча будто кот. - Спасибо…Засыпай, еще есть время… Ты недолго ерзаешь, укладываясь под моим боком, поправляешь штаны, ехидно посмеиваясь. Мои ты отшвырнул подальше, чтобы жалкая тряпка не мешала, и не собираешься их возвращать. Спустя пару минут, ты уже тихо сопишь в мое плечо, пуская на него слюни. Нет, мне не противно, я рад, что твои сны становятся сладкими. По утрам, конечно, сложно пробудить тебя, только с применением тяжелой артиллерии, но у меня получается. Я трачу на это по полчаса, зато ты еще ни разу не опоздал на работу. Устраиваюсь сам, целую тебя в лоб напоследок и прикрываю глаза, в надежде провалиться в сон, но слышу стук в дверь. Аккуратно высвобождаюсь из твоих объятий, вовсе не опасаясь сбить твои сновидения, ползаю по полу в поисках штанов, поспешно натягиваю и подхожу к двери. За ней неразборчиво кто-то шепчется, когда стук повторяется весьма настойчиво, почти отчаянно, я отодвигаю щеколду вбок и отворяю дверь. На пороге мнется рыжий растрепанный сосед с отрешенным взглядом и перепуганным котом на руках. Животное истерично перебирает лапками по рукам Чанеля, однако не царапает, только трется подушечками о кожу. Оно пытается оттолкнуться от хозяина, просто хочет на волю, а не быть прижатым к груди. За барменом маячит управляющий, ходит из стороны в сторону, бормочет себе под нос и тыкает пальцем вверх, будто принимает жизненно важные решения. - Что-то случилось? – разрушаю хрупкую тишину, прерываемую мелодичным мяуканием кота. - Бекхён… Он, это… Как бы… В общем…Началось… - Объясни по-человечески, что происходит? И перестань душить кота, - беру животное в свои руки, и оно моментально принимает удобное положение, опираясь на плечо передними лапками, принимаясь звучно мурлыкать. - Там, как его…Бекхён, он с животом и…Господи боже, - в беседу вступает Джунмён, ошарашено изучая пол. Он указывает на соседнюю дверь, из-под которой пробивается лучик света, за ней слышатся сдавленные стоны, ничем не скрытый мат, ругань и крики. - Эм, я не понял… - поглаживаю кота за ушком, пытаясь вникнуть в суть беседы. - Да рожает он! Чего непонятного?! – рыжий трясет за плечи Джунмёна, о чем-то мечтательно задумавшегося. Парень отрешенно поддакивает, переводит взгляд на приоткрытую дверь, откуда выныривает Исин. Весь вспотевший, с трясущимися руками и красочным синяком. - Что уже? – стараюсь припомнить все, о чем мы заранее договаривались, - Насколько я помню, еще две недели точно… - А вот хер тебе! Все сейчас происходит! И он зол, напуган и в истерике очень силен! – танцор указывает на фигнал под глазом, - Он запустил в меня торшером! Торшером, слышишь?! А если бы это был нож? И вообще, ты, рыжее чудовище, отдал кота? Вали жену успокаивать! - Да, да, собственно…Кенсу, присмотришь за ним? Пожалуйста, - бармен вытирает испарину со лба и бьет себя по щекам, - Он не может оставаться один в квартире, орет без умолку и потом обижается… Да, противный? Кот поворачивается на бас Чанёля и позволяет почесать себя за ушком, показывая, что признает хозяина. Я поддерживаю кота под пушистую попу, поглаживая по шерсти на спине, и тот постепенно затихает, изредка ворочаясь. Исин утаскивает за собой бледного, как сама смерть, Джунмёна, все еще находящегося в прострации от осознания происходящего. За ними, пошатываясь, отправляется бармен, вздрагивая от оглушающего крика: « Еще раз притронешься ко мне, хуй к чертям оторву! Нет, отгрызу! И буду наблюдать, как ты сдохнешь! Пак Чанёль, это все ты виноват! Сгори в аду смертный, чтоб тебя так рвало на части, озабоченный мудак! Ненавижу!» Отшатываюсь, но почему-то продолжаю стоять на пороге с животным на руках. Парни, скорее всего не слишком успешно, успокаивают Бекхёна, не стесняющегося в крепких выражениях. Их прекрасно слышно, особенно в подъезде, где на стенах плитка, создающая великолепное эхо. Из квартиры первым выходит Исин, почти бегом, спотыкается о небольшую ступеньку, успевая удержаться на ногах. За ним возникает Джунмён с необъятной сумкой, полностью всклокоченными волосами, местами стоящими торчком и полубезумным взглядом с каплей смущения. Пока они спускаются вниз, возвращаюсь к тебе, укладывая рядом кота, который резво пробирается к тебе под одеяло, сворачиваясь клубочком. Слышу, как к дому подъезжает машина скорой помощи, мысленно радуюсь, что в этот раз повод достойный, а не печальный. Хочу запереть замки, попробовать подремать еще немного, но замираю, наблюдая рыжего соседа, выносящего беременного Бекхёна, который свою очередь орет во все горло. - Ты засунул это в меня! Ты во всем виноват! Каланча! Рыжий бездушный придурок! Только и умеешь, что дел наворотить! А теперь оно из меня лезет! Скотина! – болтая стройными ногами в воздухе, искренне стараясь залепить бармену по больнее, чем-нибудь, что попадется под руку. Сначала вазой, ее успевают отобрать, а вот за тем самым торшером уследить не получается, и потому на лице у Чанёля уже видны царапины. Когда он содрогается от новой схватки, морща милый носик, я невольно щупаю собственный живот. Вдруг меня ждет такое же? - Умриии… Не трогай меня, отпусти и отойди на километр! Лучше на сто! – сквозь боль кричит Бекхён, слабо отталкивая своего парня сжатыми кулачками, - В следующий раз я тебя раком поставлю и выебу и рожать будешь ты, мучиться со всем этим тоже ты, а я буду тихо наблюдать и давать умные советы! Чтоб тебя перекорежило! - Бекхён-а, у тебя все получится, - отвлекаю внимание парня на себя, чтобы сосед поменял хватку, - Ты сильный, ты справишься! - Спасибо, Кенсу-я, - он в миг успокаивается, миловидно улыбаясь, - Но это тяжело и больно… Кай в порядке? - Ага, спит… - помогаю запереть их дверь и передаю ключи беременному, - Удачи, не злись так на Чанёля… Новая схватка дает о себе знать, я отшатываюсь, чтобы не попасть под раздачу. Бекхён лупит бармена связкой ключей, прикладывая максимум силы, придумает новые оскорбления, так как мышечный спазм стал сильнее и провоцирует на ругательства. Весьма изобретательные сравнения всплывают внезапно, и рыжий едва держится, чтобы не ответить тем же. Они спускаются вниз, где их уже ждут. А я быстро запираю замки и ныряю под нагретое тобой одеяло, забывая про нового сожителя в виде кота, развалившегося на половину постели. Ты переворачиваешься на другой бок, а я осторожно двигаю пушистую тушку кота, пристраиваясь к тебе со спины. До сих пор непривычно, что тебя не тревожат еле слышные звуки, и ты не просыпаешься в холодном поту посередине ночи. Но прекрасно то, что больше не застаю тебя полуживым в туалете, едва соображающим, не слышу душераздирающие звуки из ванной и не приношу тебе туда воду, чтобы ты оклимался. От тебя исходит аромат персика и ванили, знаю, что это заслуга геля для душа. Твое ровное дыхание умиротворяет, будто зовет присоединиться к тебе в мире прекрасных сновидений. Еще немного и ты снова, ворочаясь, меняешь положение тела, неосознанно пугаешь кота, примостившегося в изголовье. Тот заползает между подушкой и стеной, а я гляжу на него и посмеиваюсь над мордой, выглядывающей из темноты, сверкая глазами в темноте. - Не бойся, пушистик, он добрый… - еле слышно шепчу, хотя помню, тебя вряд ли этим побеспокою, скорее не хочу нарушать идиллию. Ты плавно отрываешь голову от подушки и подкладываешь под щеку сложенные вместе ладони. - Что там происходит? Они переезжают? – бубнишь неразборчиво в подушку. - Нет, они рожать поехали, - звучу весьма мечтательно, - Бекки там успел всех разукрасить…А нам достался кот, вон прячется от тебя. Дотягиваешься до меня и чмокаешь в губы, пробираясь под футболку горячей ладонью. Нет, не дразнишься, не призываешь ни к чему, просто тебе так нравится, а я совсем не против. Внезапно животное выпрыгивает из укрытия, приземляясь тебе на голову и, не успев зацепиться за ткань коготками, сваливается с кровати. Ты растерянно озираешься, подбираешь существо за шкирку и прижимаешь к себе, укладывая между нами, и не даешь вырваться. После пяти минут бессмысленной борьбы между тобой и котом, он сдается, когда ты принимаешься гладить его по животу. - Спи, звереныш, - говоришь , прикрывая всех покрывалом. - Джонин-а, - дотрагиваюсь до твоей щеки, - Как думаешь, кто у них родится? - Откуда я могу знать… - устало причмокиваешь, - Я там свечку не держал… - А предположения? - Ну, учитывая, что они оба парни, это вообще не должно быть возможным. И то, что у них получилось, можно назвать чудом, так что любой вариант будет замечательным. Но я бы так не хотел… - В смысле? – мысль ошарашивает, и я резко сажусь, пытаясь переварить полученную информацию, не хочу ссориться, - Ты вообще не хочешь детей? - Можно и так сказать… - лениво потягиваешься, поправляя подушку, - Даже если и соберемся, то Кенсу-я, ты все равно не сможешь забеременеть и родить. Бекхён уникум, такого еще поискать надо… - Что ж, прости, что я такой обычный, - снова поднимаюсь и ухожу в соседнюю комнату, твою бывшую, запираюсь изнутри, сползаю на пол. Щеки горят от нахлынувших слез, которых ты лицезреть не должен. Ведь я знаю об анатомии, я осведомлен, что парни не продолжают род людской, вынашивая детей, они лишь осеменители, но в груди щемит от того, что ты считаешь меня – никаким. Хотя, я сам виноват, что завел этот никчемный разговор посреди ночи, ты, наверняка, не осознал, какую глупость сморозил. - Эй, ты чего заперся?! Кенсу, это не смешно! – дергаешь за ручку, трясешь дверь, - Кенсу, что ты творишь?! Ты обиделся? – спрашиваешь уже тихо, видимо, садишься под дверью, - Прости меня… Ты же знаешь, что для меня ты – особенный. И если бы была возможность, хоть каким-то способом завести детей с тобой, я бы не раздумывая согласился. Но только представь, что он может собрать в себе все мои самые худшие болезни или вообще не выжить, это в том случае, если ты повторишь судьбу Бекки, то есть получится, хотя бы залететь… - Господи, да заткнись ты! - Кенсу-я, ты чего-о…? - Ничего! Я в курсе, что я парень, причем с детства! – срываюсь на крик, - Просто, просто, просто… Захлебываюсь в собственных рыданиях, утыкаясь носом в колени, поджатые к груди. Все предельно ясно: ты новоиспеченный реалист, соединившийся с отчаянным романтиком – мной. Ты мыслишь прямо четко, до безумия логично. Я постоянно витаю в мечтах о счастливой жизни. Конечно, полноценной семьи нам не видать, однако я лелеял надежду в глубине души, как положено таким, как я. Плевать на формальности, ведь в голове уже созрела уникальная сказка со счастливым концом, которой не суждено сбыться. - Пожалуйста, пожалуйста, не плачь, - скребешься в дверь, - Кенсу-я, я очень тебя люблю, больше жизни… Прекрати плакать, прошу тебя, прости меня… Что мне сделать? Вытираю мокрые дорожки на щеках, кое-как поднимаюсь на ноги и выхожу, практически падая к тебе в объятия. - Если ты так хочешь ребенка, давай усыновим или удочерим, или соберем целую футбольную команду… Я сделаю все, чтобы ты больше не плакал…Правда, я люблю тебя… - Любым? - Ну-ка поясни… - Вдруг, я уже не такой интересный, как он? Я не умею так, ну, ты понял… И никогда не смогу… - Кенсу-я, я все равно буду тебя любить. Всегда, безоговорочно, и точка, - ты придерживаешь мое лицо за подбородок, нежно целуешь, весьма невинно, - И не смотри на других, даже не думай! Я запрещаю! Мне очень-очень сильно-сильно наплевать, что там умеют другие! У тебя есть все, что нужно мне, ни больше, ни меньше, - идеально… Не смей в себе сомневаться… Ты у меня один единственный, прекрасный, распрекрасный, и никто другой не сможет тебя заменить…Пойдем, - тянешь за запястье в комнату, - Я докажу…