***
Что-то ярко светило в глаза, звук автомобильного гудка, скрип тормозов, резкий поворот машины в сторону. Когда я в состоянии непонимания и немого ужаса открыла глаза, я увидела проблески света фар большой машины, потом клочок асфальта и ближайший лес. Все произошло так быстро, что я сразу ничего не смогла понять и лишь вскрикнула от страха, когда машина на большой скорости поехала прямо вглубь леса. Папа что-то кричал про неисправности «этого тупого старого корыта», он пытался включить двигатель, пока наш автомобиль несся вниз по холму. Попытки не привели ни к какому положительному эффекту: машина врезалась в дерево. Из-за столкновения и шока я потеряла сознание, даже не успев толком напугаться. В голове всё смешалось, но единственной отчётливой мыслью было моё нежелание смириться с предполагаемой смертью моих родителей, сидящих за переднем сидением. "Только не они..." - прозвучало в голове, и я отключилась. Даже странно (это я подмечала потом), что в первую очередь я не подумала о себе, ведь в этот миг могли погибнуть не только они, но и я сама… Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мне удалось открыть глаза, пускай и с большим трудом. На мгновение я забыла, что произошло, мне казалось, что все это было лишь страшным сном. Но это было реальностью. Я в этом смогла убедиться сразу. Помню, что в этот самый миг я бы отдала всё, чтобы это было всего лишь сном… — Мам, пап… — зову их чуть слышно. Возможно, я тогда поступала глупо, но во мне теплилась ничтожная надежда, что они живы. Я, правда, надеялась на это. Наверное, потом я осознала себя самым счастливым человеком на свете, ведь члены моей семьи были целы и невредимы. На их теле не было ни пореза, ни ушиба, ни какой-нибудь другой травмы. Не было ничего, что показывали по телевизору, когда велся репортаж о последствиях аварии. Это было так странно, но я этого не замечала, только уже потом через некоторое время я осознала, что тут было что-то не чисто. — Все живы? — спрашивал папа и, поспешно отстегнув ремень безопасности, повернулся ко мне. Я была на грани паники. Мне было страшно. Мысли путались, так хотелось сейчас оказаться не здесь, а в каком-нибудь другом месте, но это были бы всего лишь мечты... Внимательно посмотрев мне в глаза и прочитав в них то, что я сейчас испытывала, отец быстро положил на мой затылок свою руку и притянул к себе так, что мы соприкасались лбами. — Не бойся, пока мы рядом, тебе ничто не навредит. Верь мне, — тогда он говорил серьезно и тихо, но вполне отчетливо, что вселило во мне уверенность, и поэтому я поспешно кивнула. Он улыбнулся, похвалил меня и отпустил. Я верила ему — это было важнейшей причиной, благодаря которой мне удалось сразу успокоиться. Это было попросту необходимо, чтобы прийти в себя... — Связи нет. Я не могу никому дозвониться, — с толикой отчаяния в голосе сказала мама, двигающая из стороны в сторону телефон. Она подергала дверцу машины в надежде, что та откроется, но ничего не произошло: дверь так и не распахнулась перед мамой. Возмущенная и испуганная этим фактом, женщина воскликнула: — Почему не открывается?! Потянув ее к себе за руку, отец заставил ее недоуменно посмотреть на него. Он с необычайным для него спокойствием обозначил: — Гела, не впадай в панику. Тебе нужно мыслить здраво. Посвети своей игрушкой. Ведь в ней же есть функция фонарика, как я помню. Моя разрядилась. Ася, также займись делом, — бросил мне через плечо. Пару секунд ушло на то, чтобы я всё же поняла, что от меня хотят. Всё же я ещё не до конца пришла в себя... Нашла мобильный (как я понимаю, это и была его так называемая «игрушка»),нажала на значок мобильного фонарика и принялась осматривать вид за окном. Увиденное меня ужаснуло. Наш автомобиль находился вплотную с деревом, что блокировало открытие двери. С маминой стороны было тоже самой. Так иронично... Чёрт дёрнул отца выбрать компактную машину с двумя дверьми. Повыделываться решил, блин… Только... Он же не знал, что так будет. Никто не знал... — М-да, тоже мне ирония судьбы, — присвистнул отец. — Дамы, мы попали в просто суперскую заварушку… Да, впрочем, вы и сами видите… Как назло, все инструменты в багажнике или, проще говоря, вне зоны доступа. Если нас побегут спасать, то им это вряд ли удастся в ближайшее время: до ближайшего населенного пункта ехать ненамеренно. Да и мне не нравится этот дымок из-под капота. Неужели двигатель перегрелся? — я услышала в его голосе нотки волнения. Чудом пытаясь сохранить самообладание, он чуть дрогнувшим голосом уведомляетил: — Если это то, о чем я думаю… — выдержав паузу, он продолжает: —…то нам крышка. Пришло время по-настоящему испугаться. Никому не пожелаю пережить такое. Я тогда точно осознавала, что в скором времени моя жизнь может прерваться, а предзнаменование этого пугало еще сильнее, потому что ожидание — самое ужасное, что есть в мире, особенно, если ожидаешь конца своего существования. Я до конца не могла поверить словам отца, возможно из-за того, что отрицать было намного проще, чем принять. Только это было так трудно, что казалось фактически невозможно. В тот момент, когда в нашем «гробу» воцарилось молчание (похоже, возникшее из-за того, что никто из нас не нашелся, что сказать), я тихо плакала, про себя проклиная все вокруг: этот лес, эту машину, что нас сбила по непонятной причине, эту дорогу, это путешествие… Это было единственное, что я могла сейчас делать… Просто давать выход злости... — Мы действительно погибнем? — дрожащим от слез голосом спросила я, все еще пытаясь отрицать, ставить под сомнение, в глубине души понимая, что это было бессмысленно. Воцарилось недолгое молчание, после чего послышался злобный выкрик отца: — Черта с два я позволю этому случиться! Я не позволю ей умереть на моих глазах, когда я могу сделать хоть что-то! — он что есть силы нажал на гудок, как будто в подтверждение своих слов. Этот звук заставил меня вздрогнуть. Я с недоумением смотрела, как отец провёл руками по голове и помассировал виски. Никогда не видела его настолько серьёзным и взволнованным как сейчас. — Эд?.. — удивленно позвала его мама. Её внимание тоже привлёк непонятный порыв отца. — Гела, прекрати играть роль идиотки. Тебе это не к лицу. Мы оба знаем, что у нас ещё есть шанс её спасти, — говорил он таким непривычным тоном, что по моей спине пробежались мурашки. Неужели этот добродушный, не смотря на весь его сарказм, человек настолько двуличен? Мама вздохнула. В ее лице что-то изменилось. Оно стало такое же, как и у отца тогда, серьезное и уверенное. Похоже, эти двое понимали друг друга без лишних слов. Только я одна ничего не понимала. — У нас правда нет другого выхода? — уточнила мама, на что получила незамедлительный емкий ответ: — Нет. Я не вижу другого выхода. Но если, мозг нашей команды знает решение, то прошу его высказаться. Другого шанса уже не будет. — У меня нет идей. Поступим, как ты решил, — опустив глаза, ответила она. Такое положение дел мне нравится все меньше и меньше. Я не могу понять, что здесь вообще происходит, я до чертиков боюсь неминуемого: из-за этого мне кажется, что я медленно схожу с ума… — О чем это вы? Что здесь вообще происходит? — недоуменно переводя взгляд с одного на другого члена моей семьи, спросила я, просто томясь в ожидании ответа. Знала бы я, что он будет именно таким, дважды отругала бы себя за то, что вообще спросила. Хотя, это бы все равно не отогнало прочь ответ на мой вопрос, а лишь отсрочило его на время. — Пришло время рассказать тебе правду. В то, что я скажу тебе, будет трудно поверить, но все же постарайся смириться. У нас теперь нет смысла врать тебе… — начинает говорить отец таким ровным и серьезным голосом, что мне стало как-то совершенно неуютно и немного страшно, хотя и в тоже время крайне любопытно. Он продолжил, и сказанное им в тот роковой день повергло меня в шок и заставило на первых порывах усомниться в его словах: — Во-первых, мы не являемся твоими родителями. Я предполагаю, что ты бы хотела спросить «не взяли ли мы тебя с приюта еще младенцем?». Ответ: нет. Мы тебя забрали из твоей семьи примерно шесть лет тому назад. Поэтому-то у нас нет фотографий этого периода. Помнится, я говорил, что они были утрачены из-за пожара. Это тоже вранье. Его не было. Нас тоже. Мы заставили тебя забыть твое раннее детство, а заменить его другими воспоминаниями выходит из нашей, так сказать, компетенции. Это объяснение того, что ты ничего не помнишь из своего прошлого до твоего фактически семилетия. Мы также говорили, что это случилось из-за того, что ты ударилась головой и потеряла сознание. Уж поверь — это тоже враки. Правду я тебе уже сказал. Во-вторых, ты не из этого мира. И не надо строить догадки про то, что ты инопланетянка, прилетевшая с другой планеты, которая разрушалась по какой-то там причине. Тоже мне, супермен недоделанный! Мы не имеем права говорить, откуда ты, потому что нами может расправится Высший — наша шишка. Хотя он вроде дядька неплохой... Но... Не важно! Важно то, что мы можем вернуть тебя домой! Пускай этот старикан нам за это хоть голову отсечет, я не позволю тебе помереть здесь! Ты стала мне дорога, малышка Кацуми, настолько дорога, что я любому за тебя глотку перегрызу!Ты только помни об этом… — он замолчал, будто вспомнив что-то, и поспешно продолжил: — Да, кстати, если мы перешли на такие откровения, то ты должна знать ещё кое-что. Это твое настоящее имя. Тебя зовут Фуккацуми У… Мама его тут же перебила: — Заткнись! Мы не можем говорить ей ее настоящую фамилию! Иначе нам влетит от руководства, и мы не сможем совершить задуманное! Похоже, она чертовски боялась этого Высшего и поэтому не могла позволить сказать отцу лишнее слово. Я не верила их словам. Просто не могла поверить. Они не мои родители, я из другого мира? Да кто же поверит в такую чушь?! Да никогда! Они свихнулись из-за ситуации, в которой мы оказались, ни больше, ни меньше. Но вскоре мне пришлось не только смириться, но и принять этот факт. Однако, перед этим я все же высказалась, не дав папе вымолвить и слова в ответ на мамино замечание: — Вы оба сумасшедшие! Хватит говорить чепуху! Сейчас не то место и не то время! Я ВАША дочь. Меня зовут Ася, а нисколько не Фуккацуми. Вы что, аниме пересмотрели, что на японские имена стали падки? Я родилась в Москве. Наш первый дом действительно сгорел. Я не помню своего раннего детства, потому что неудачно упала, а еще потому что мало кто из детей помнит этот период своей жизни. Я это точно знаю! Если это ваш способ поднять мне настроение, то знайте — это была не смешная шутка! Я обозлено смотрела на них, не понимая, как они только могли осмелиться говорить мне, своей дочери, такие вещи. Это было просто ужасно и немыслимо. Я отказывалась в это поверить. Но, опять же повторюсь, мне пришлось с этим смириться… — Поверь, дорогая, он не врал тебе. Это всё правда. Я понимаю, горькая, я знаю, ужасная, но все же правда. Пускай мы не твоя настоящая семья, мы лишь играли такую роль… В первое время… Потом же неизвестно каким образом, мы почувствовали, что такое быть родителями, что значит любить, оберегать и поддерживать во всех начинаниях своего ребенка. Девочка моя, мы полюбили тебя так внезапно, что сами сразу и не осознали серьезности наших теплых чувств. Мы не хотим расставаться с тобой. Мы бы хотели, чтобы этот момент никогда не наступил… Но что мы можем сделать, если такова судьба? Верно, милая, больше ничего, только лишь смириться… Мы вернем тебя домой, в твой мир. Мы бросим все силы на то, чтобы ты оказалась рядом со своим старшим братом. Рядом с ним ты будешь в безопасности. Уж поверь, он таков человек… Он сможет уберечь тебя... А впрочем...ты и сама это знаешь. Смысл этих слов ты поймешь, когда он найдет тебя. Он тебя сразу узнает, ты в этом не сомневайся… Назовет твое настоящее имя, что послужит тебе сигналом, что это действительно будет именно он. Я надеюсь, что к тебе будет судьба благосклонна, а Ками всегда будет оберегать тебя. Возможно, это будет нашей последней встречей… — Мама кивнула отцу, тот сделал кивок головой ей в ответ и принялся делать какие-то замысловатые движения руками. Я же удивленно смотрела на маму, не мигая, смутно осознавая, что я уже не могу отрицать ее слова и начинаю ей верить. Тем временем мама сказала то, что я запомнила на всю жизнь: — Что бы не случилось, как бы ты не сомневалась в нас и в наших намерениях, чтобы ты не услышала про нас, помни — мы тебя любим, как своего ребенка. Ничто не в силах это изменить… Я могла лишь мотать головой в знак протеста. Слова не срывались с языка. Я просто не знала, что сказать, и только могла плакать, в конец утратив понимание происходящего. В ее глазах стояли слезы, она будто бы на автомате повторяла движения руками, которые делал отец, прямо смотря мне в лицо. Как бы я не хотела, чтобы она плакала, тогда мне не было бы настолько больно… Вскоре они прекратили складывать нужную печать (назовём это так) и переглянулись, улыбнулись друг другу уголками губ, как будто знали, что это когда-нибудь случится и смиренно поступали так, как было бы правильно, и приложили ладони к моему лбу. Последнее, что я помнила — это яркая вспышка света, из-за чего пришлось прикрыть глаза, не до конца осознавая, что этой непонятной вспышкой была именно я, а так же слова отца: «Будь счастлива, моя маленькая малышка Кацуми». После чего все померкло в тьме...***
После исчезновения девочки, Чинэтсу глубоко вздохнула и прикрыла глаза, сдерживая рыдания. Все же она не могла позволить себе плакать. Не для этого она согласилась на эту миссию много лет тому назад… В глубине души она осознавала, что сама в этом виновата, ведь позволила себе привязаться к ней. Это явно было ошибкой. Женщина глубоко вздохнула и обратилась к своему напарнику, которого она хорошо знала и с которым пережила довольно многое: — Тэтсуя, нам пора возвращаться. Наша миссия в этом мире закончилась. Чуть помедлив с ответом, мужчина задумчиво посмотрел перед собой и все же произнес: — Послушай, Чинэтсу. Как ты считаешь, малышка Кацуми действительно будет счастлива без нас в своем мире? Женщина удивилась. Она не ожидала от него такого вопроса, но все же поспешила ответить: — Я верю в это. Она будет счастлива и изменит этот гнусный Мир Шиноби к лучшему. Возможно, спасет много жизней. — Судя по твоим словам, у меня складывается впечатление, что мы вырастили ни дать, ни взять Супермена, — смеется он, чтобы как-то разрядить обстановку, что ему все же удается, после чего говорит: — Ну что же, глупая напарница, пора прощаться. Добро пожаловать домой, Фуккацуми Учиха. Они исчезают так внезапно, что складывается впечатление, что их здесь и вовсе не было. Только автомобиль, оставшийся стоять на прежнем месте, свидетельствует о том, что раньше в нём были люди. Куда исчезли? Неизвестно. Кем они были? Тоже. Всё, что могло разоблачить их, пропало вместе с ними. Информация о них исчезла ото всюду. Даже лица их в памяти стёрлись. Как будто их и вовсе не было. Уничтожено всё в том мире, но ворота в новый широко распахнулись перед одним человеком - девочкой, родившейся в некогда могущественном клане. Судьба многих жизней легла на ее хрупкие плечи. Может, ей суждено стать спасителем? Она об этом пока не знает. Из наушников, покинутых в салоне, разносятся тихие звуки песни, служащей олицетворением несломленного духа, который когда-нибудь покажет себя, но не здесь, а где-то вдалеке, в другой Вселенной. To dream the impossible dream To fight the unbeatable foe To bear with unbearable sorrow To run where the brave dare not go To right the unrightable wrong To love pure and chaste from afar To try when your arms are too weary To reach the unreachable star.*