***
Я была рада снова идти по земле. Пускай на этот раз я провела на руках чуть меньше времени, чем когда мы путешествовали к той пещере в скале, но всё же мне не нравилось как обременять старшего брата собой, так и показывать свою никчёмность. Я видела, как спокойно передвигались по деревьям ребята из Конохи. Они были моего возраста, но своими умениями они на голову превосходили меня. Они учились с начала, с самого устройства в Академию, а я вынуждена учиться, считай, заново после стольких лет бездействий. Я понимала, что моему телу будет тяжело делать сразу всё, что я помню, но в то же время я хотела этого. Мне нужно было доказать, что я смогу пройти усиленную программу обучения, что я смогу перегнать этих пока что генинов, а в будущем стать на уровень выше их. Я нуждалась в силе, и я её получу любой доступной ценой. Деревня Такуми не представляла ничего примечательного: однотипные постройки при входе в неё, окрашенные в тусклые тона, горстка людей, спешащих по своим делам. Я начинала сомневаться, может ли здесь находиться неплохая гостиница, способная принять новых постояльцев? Я тихо хмыкнула, осознавая, что время, проведённое здесь, может оказаться той ещё мукой. — Эта деревня раньше была знаменита своим изготовлением холодного оружия. Выстраивались неплохие торговые отношения с ведущими скрытыми деревнями. В частности, с ближайшими соседями Конохой и Суной. Но со временем клиенты научились изготавливать оружие собственного производства. Это привело к тому, что население этой деревни стало нуждаться в помощи своих бывших посредников из-за неумения себя обеспечить в других отраслях. Помощи не поступило. Некоторые затаили обиду на другие деревни, а другие — стремились ужиться с изменившимися условиями. Вход в деревню сохранился таким, как и несколько лет назад, но внутри она претерпевает изменения. Поверь, Кацуми, не всё так плачевно, как тебе кажется, — произнёс брат, прочитав на моём лице явное нежелание здесь находиться. — Твой брат прав. При первом посещении Такуми я тоже был слегка разочарован, но на деле оказалась не так уж и скверно. Так что хватит кривить недовольную мордашку, Кацуми-чан, — вторил ему Кисаме, на последних словах взъерошив мне волосы. Их убеждениям я лишь кивнула и пожала плечами. Хорошо, пускай так. В конце концов, часто бывает, что всё не таково, как кажется на первый взгляд. Мне даже стало интересно узнать, что скрывается за этой невзрачной оболочкой. Через пару минут путешествия в полной тишине, во время которого я с удовольствием подмечала, что фасад зданий постепенно стал меняться, раздался голос Кисаме: — Здесь наши пути расходятся. Мне нужно кое-что присмотреть для моих совместных тренировок с Кацуми, — мечник прошёл по одной из улочек, махнув нам на прощание, и скоро скрылся за ближайшим поворотом. Мне лишь оставалось, просто снедаемой любопытством, смотреть ему в след. Я перевела взгляд на брата, ища у него ответы на мои вопросы, но увидела лишь улыбку, чуть тронувшую его лицо, прежде чем он последовал вперёд, вынуждая меня ускорить шаг, чтобы не остаться позади. У меня было несколько предположений по поводу отделения Кисаме от нашей группы, самое здравое из которых было то, что он собирается в будущем научить меня кендзюцу. В конце концов, единственное эффективное, чему меня может научить один из Семи Мечников Тумана и владетель живого меча, носящего имя Самехада, это умение пользоваться катаной. Ведь Кисаме (у меня в этом нет никаких сомнений) просто мастер своего дела. Как бы от этой догадки не начать прыгать от восторга, а то меня ещё брат плохо поймёт, да и люди начнут на меня оборачиваться и смотреть, как на умалишённую. Лучше про себя тихонечко так протянуть «ура» и продолжать следовать за братом, не показывая никому своей буйной радости, вызванной такой шикарной, вполне возможной теорией. Всё же Кисаме и Итачи были правы: всё было не так, как казалось на первый взгляд. Деревня Ремесленников превратилась в торговую деревушку. Повсюду были расставлены своеобразные лавочки, в которых можно было найти всё — от домашней утвари до всевозможных сластей. Крики торгашей, подзывающих к себе, и голоса покупателей сливались в один сплошной гвалт. Такое оживление казалось несколько странным при контрасте с наружной частью деревни. Это так было похоже на уродливую оболочку, скрывающую что-то поистине прекрасное. — Значит, то было дань прошлому? — спросила я, посмотрев на лицо брата. Я, ожидая ответа, потеряла бдительность, из-за чего на меня кто-то попросту налетел, сшибая с ног. Я тихо ойкнула, покачнулась и чуть было не упала. Этому не позволил свершиться Итачи, среагировав быстрее, чем моя тушка коснулась земли. Он тут же схватил меня за туловище, приподнял и поставил на ноги. После этого я лишь успела пролепетать слова благодарности, всё ещё не до конца осознавая, что только что, собственно говоря, произошло. Совсем рядом на земле распростёрлась зеленоволосая девочка чуть младше меня. Скорее всего, она виновата в том, что случилось. Незнакомка сначала села, тихо что-то бурча себе под нос, и прежде, чем я сделала несколько шагов к ней навстречу, чтобы предложить свою помощь, встала, отряхнулась, посмотрела на меня через плечо, показав своё миловидное веснушчатое лицо, и отчётливо произнесла: — Извините, — после чего побежала вперёд без оглядки. Я лишь только успела посмотреть, как она бежит, с каждым шагом всё удаляясь от меня, и скрывается за спинами прохожих, чудом не налетая и на них. Вскоре мне это занятие наскучило. Про себя я отметила, что, судя по одежде, как мне показалось, эта девочка помогала кому-то из той череды продавцов, призывающих посмотреть на их товары (на ней был потускневший от времени фартук). Скорее всего, она спешила по какому-то поручению. В целом, в ней больше не было ничего примечательного, поэтому я решила попросту больше не заострять внимание на этом происшествии. — Куда мы идём, нии-сан? — спросила я, желая отвлечься от случившегося. Брат, провожавший взглядом хрупкую фигурку зеленоволосой девчушки, отвлёкся на мой голос и, взглянув на меня, ответил: — Нужно взять тебе ещё что-нибудь из одежды и выбрать экипировку ниндзя. Мы должны быть соответствующе готовы, чтобы начать твоё обучение. Уже прошло много времени с тех пор, как ты… — Итачи запнулся и, подобрав, на его взгляд, нужное слово, продолжил: — Покинула дом. Тебе нужно многое вспомнить. Я хочу возобновить наши уроки по тай- и ниндзюцу. Думаю, если Мадара захочет тебя обучать, он возьмётся за усовершенствование твоего Вечного Мангекьё, а в частности Камуи. Ты, как я вижу, его не сильно жалуешь, — сказал брат, заметив, что я слегка поморщилась от упоминания о нежеланном наставнике. — Я не знаю, что от него ждать, вот и всё. К тому же пока мы шли к деревне, я о многом подумала… — я помрачнела и горячностью выдавила: — Мне кажется, что этот человек виновен в нападении Девятихвостого. Я даже могу объяснить, почему я так решила. Во-первых, он не может быть вражеским шиноби, потому что его чакра зарегистрирована в Конохе. Система регистрации ведь разработалась незадолго до начала Третьей великой войны, так? — начала я, загибая пальцы. — Как я знаю, это недавнее нововведение, созданное после нападения на Коноху во время недавнего экзамена на чунин, уже когда на престол взошёл новый Хокаге. В прошлом формировались патрули для ведения наблюдения за границами деревни. — Вот как. Значит в моей теории есть ещё одна брешь, — разочарованно подытожила я, потом продолжила пробежку по своим доводам: — Это объясняет, почему никто не отреагировал быстро. Никто попросту не знал, что происходит, пока Кьюби не явил себя во всей своей звериной мощи. Во-вторых, это не может быть представитель другого клана, по крайней мере из тех, кого я знаю. Конечно, есть клан Яманака, специализирующиеся по захвату сознания, но я не уверена, что среди них есть тот, кто способен обуздать гнев и ярость Хвостатого зверя. Вряд ли дружище Кьюби будет рад делить своё тело с каким-то человечишкой. Да и у них нет мотива… В-третьих, этот человек из нашего клана, но не был известен никому из него. Никого не обрадовала весть о переселении на окраины деревни, как планировалось в стародавние времена дядюшкой Вторым. Учиха затаили вселенскую обиду, что вылилось в идею революции. Если бы отец покрывал виновного, то Учиха бы не планировали так долго, имея под рукой такой козырь, как человек, способный обуздать рыжего строптивца. Они бы несколько раз на дню атаковали бы дженчуурики, из-за чего вырос бы прошлый Гаара, на которого совершал покушения собственный отец. Сейчас кстати Гаара сильно изменился и в будущем станет Казекаге, — при упоминании о дженчуурики из Песка на моём лице зажглась горделивая улыбка. Вот всё-таки похвасталась отличным результатом Нарутотерапии. Вопросительный взгляд брата заставил меня отрезвиться. — Кхм, прости, нии-сан. Просто я всегда была за него так же, как и за Узумаки. Хорошо, продолжим. Раз уж нападок не было, да и Учиха как-то не проявляли агрессию и не стремились сблизиться (я не в счёт) с Наруто, то такого плана у них не было. Я в этом совершенно не уверена. Есть, конечно, вариант, что отец был не прочь потерпеть для достижения цели и скрывал этого человека, но я рассматривала тот вариант, что подобного не было. Этот Учиха не скрылся после нападения Кьюби, ведь никто не был объявлен пропавшим. Если бы так было, то появились ещё более везкие причины для обвинений в адрес нашего клана. А это привело к усугублению нашего положения и мгновенной вспышке справедливого гнева с нашей стороны. Поэтому я думаю, что человек в маске считается погибшим либо на задании, либо в каком-то вооруженном конфликте, где жертв было не сосчитать, поэтому особо не вдавались в подробности, кто и как погиб. Скорее всего это было на последней войне. Именно тогда начала действовать прошлая организация Акацки. Нужен был толчок, чтобы превратить из того, что было, в то, что стало. А в таком случае у масочника было предостаточно времени, чтобы нащупать почву под ногами и начать действовать. Я знаю, у меня снова безумные теории, но я лишь говорю тебе о том, что я знаю. Я лишь сложила дважды два. У меня в теории много пробоин и мест, в которых я не уверена… — Я выдохнула, принуждая себя успокоиться. Снова я тыкаю в пальцем в небо. Или я просто хочу объяснить существование всего сущего, чтобы мне было проще жить? Мне легче отвечать на собственные вопросы, чем не знать ничего. Я, как чёртова мисс Всезнайка, хочу знать всё, чтобы не терять своего превосходства над другими. Я даже боюсь неизвестности, когда я буду ничем не отличаться от остальных. Когда знаешь больше, чем другие, страшно, если мои знания исчерпаются или их будет недостаточно. Мне нужно научиться выживать без них, и как можно быстрее. Так будет лучше в первую очередь для меня самой. — Его роль не такая мизерная, как казалось тогда, когда он играл роль Тоби, я это чувствую. Никогда не было такого, чтобы в истории мелькали лица чаще одного раза и не были чем-то важны. Он опасен и когда-нибудь себя проявит. Поэтому я не хочу иметь с ним ничего общего. Уж лучше Хидан и Какузу, чем он. —Ты дальновиднее, чем кажешься, сестра. У меня были похожие предположения, — напряжение звучало в голосе старшего брата. — Этот человек помогал мне уничтожить наш клан и повлиял на то, чтобы я был принят в Акацуки. Я всё ещё не понимаю его целей. У меня есть предположение, но нет уверенности в том, что я не ошибся. Когда ты вернешься домой, тебе нужно кое-что проверить. Что именно, ты узнаешь, когда закончится твоё обучение. Ответ брата меня озадачил, более того пробудил любопытство, но я твёрдо осознавала, что для всего есть своё время, поэтому поспешно кивнула и после короткой паузы решила было перевести разговор на более отвлеченную тему, но братское «Мы пришли» прервало все попытки. Мы оказались у ничем непримечательного магазинчика, за тёмными стеклами которого не было ничего видно. На вывеске яркими жёлтыми иероглифами значилось «Магазинчик госпожи Савады». Брат первым вошел внутрь, за ним последовала я. Как оказалось, это был магазин одежды. В небольшом помещении, разделенном на несколько секций, располагались мужские и женские экземпляры не только традиционных одеяний, но и тех, что могли быть присущи шиноби. Само описание обстановки, царившей здесь, можно было бы объяснить словами «скромно, но со вкусом». — Нии-сан, разве у нас есть деньги на такие покупки? — тихо спросила я, ощущая, что здесь запросто можно вывалить на кассу кругленькую сумму, к чему была я не готова, ведь тут речь шла уж точно не о моих средствах. Тем более даже если у меня и заваляется какая-нибудь смятая купюра, то она точно не подойдёт. Нет, конечно, предложить её можно, но после этого на меня будут смотреть как на помешанную, а это никому не в радость. Ой, а если я подарю её нашему казначею, он просто ошалеет, а я нарвусь на неприятности. Нет, Кацуми, даже не думай, это всё плохая идея. Размечталась, видите ли. Посмеяться над Какузу решила, глупая. От него бежать надо без оглядки, а не смеяться над ним. — Не беспокойся. У каждого из нас есть свои денежные средства. В конце концов, услуги организации оплачиваются теми, кто ими пользуются, — не задумываясь, говорил брат, отмечая то, что являлось само собой разумеющимся. Серьёзно было произнесено: — Акацуки — кто угодно, но только не воры. Об этом успели позаботиться. — Хорошо, нии-сан, — ответила я, чувствуя облегчение. Понимая, что единственное, чего мне не стоит делать, — это сильно ударять по кошельку Итачи. Ведь мне совсем не улыбается портить отношения с человеком, кто меня способен не только обеспечить, но и является моим самым благоразумным родственником (на Саске надежды нет: я бы в трезвом уме и доброй памяти к Орочи в ученицы не навязалась, даже если тот меня насильно это заставлял делать. Я ему скорее длиннющий язычище вырву, чем буду действовать, как он скажет). — Мы пришли сюда, чтобы приобрести всё, что тебе необходимо. Не беспокойся о цене. Можешь… — брат не успел договорить, так как к нам подошла пожилая женщина с волосами до плеч и родинкой на щеке со словами: — О, покупатели. Добро пожаловать. Нужна ли вам помощь? — на ее губах теплилась располагающая улыбка, а взгляд был устремлен прямо на меня. Что-то мне подсказывает, что нужно поскорее ретироваться вглубь магазина, иначе за мной будут бегать по пятам и попросту впихивать свой товар. А это я люблю меньше всего. Уж лучше я сама пройду через дым и пламя Тартара, чем будут стоять у меня над душой. — Нет, спасибо, я лучше сама, — бросила я, пытаясь как можно быстрее скрыться от глаз старушки, пока та не стала навязчивой, а я раздражительной, когда не следует. Я уже держала в руках приличную груду вещей и обуви, которая, как ни странно, здесь тоже находилась, пока мой взгляд не остановился на маске. Она была похожа на те, что были на Саке и Какаши. Ничего примечательного, только… У меня было чувство, что она мне необходима. Точно… Я должна скрыться и появиться в тот момент, когда меня не ждут, возникнуть внезапно перед вратами Конохи. Обо мне станет известно только тогда, когда я этого сама пожелаю. Пускай для Данзо и старейшин станет сюрпризом, когда я заявлюсь в Коноху и направлюсь с примечательной историей о деятельности к самой Пятой. Никто обо мне не узнает до того, как я к этому не буду готова. Сначала я подумала о том, что мне следует спрятать своё лицо под маской, но вспомнив, что это не так уж и эффективно — маска может порваться или же её могут насильно снять — я пришла к выводу, что наиболее разумно будет, менять обличия и скрываться под ложными именами. Так, Фуккацуми Учиха не будет путешествовать вместе с организацией Акацуки, она исчезнет и появится, когда посчитает нужным. С ними будут следовать какие-то девочки разных наружностей и возрастов, но никто из них не будет Фуккацуми Учиха. Это поможет мне обезопасить себя от ненужных доводов и вопросов и не позволит запятнать мою собственную репутацию. Я хочу, чтобы, как только я приду в Коноху, было решено, что я будто бы упала с неба им на головы. Я хочу возникнуть так неожиданно и смертоносно, как шквалистый ветер, перед личинами моих недругов. Единственное, что мне было нужно для свершения операции под кодовым названием «Маскировка» — это лицо, под каким я могу спрятаться на первое время. Нельзя использовать знакомых героев: они по-своему значимы в истории. Не хотелось, чтобы из-за моей глупости они попали в неприятности. Что же делать, когда перед глазами та зеленоволосая девочка и эта старушка? Больше никто не привлёк моё внимание. Я же совсем недавно в этом мире, ещё не полностью освоилась… Я стараюсь оправдать себя, хотя и понимаю, что это глупо. Но всё равно для меня сейчас выбор невелик… Если возьму внешность бабули, это будет не этично. Во-первых, меня не поймёт мой старший брат, когда я сыграю с ним одну штуку (представляю, как я к нему обращаюсь: «Внучок, помоги донести вещички через дорогу», а у него медленно искажается лицо — ну и пусть, что это на брата не похоже, зато смешно, наверное, Кисаме бы от хохота по полу покатился…). А во-вторых, я не смогу долго поддерживать этот облик, ведь мне, как новичку в этом деле, будет легче принимать обличие людей моей «весовой категории», то есть подростков. Конечно, техника будет съедать запасы чакры, но ничего не даётся легко. Главное, как можно дольше её продержать на себе. Значит, выбор пал определённо на девочку. Раз уж с экземпляром мы уже определились, нужно подумать над тем, как бы изменить её, чтобы никто не стал подозревать зеленоволосую в пособничестве нукенинов, если её (то бишь меня) с ними заметят. На ходу прихватив маску, натолкнувшую меня на верную мысль, и вновь обегав магазин, уже для того чтобы найти нужную одежду и обувь для моего ложного образа, я с чувством выполненного долга залетела в примерочную. Взгляд упал на зеркало — я замерла. От всей этой беготни я совсем забыла, что мне хотелось увидеть, как я изменилась спустя столько лет вдали от дома. Я всё ещё похожа на Саске. Я так боялась, что утратится сходство… У меня только худощавое девчачье тело, прямые волосы и другой взгляд, в остальном у нас есть что-то общее. Это радует. Надеюсь, в будущем его привлечет наше сходство, он заинтересуется мной, из-за чего у меня будет шанс помочь ему вспомнить… А мой взгляд не изменился. Он такой же, как в детстве. Я этому рада. Не хотелось его утратить. Это единственное, что осталось от той прошлой меня. Бросив вещи на одинокий стул, я подошла к зеркалу и прикоснулась к своему отражению. Не знаю, зачем я это сделала. Может, я все ещё сомневалась, что это не сон, и я действительно здесь нахожусь? Я не знаю. «Всё хорошо, Кацуми», — про себя сказала я, вздохнула, улыбнулась себе и приступила к примерке. Через некоторое время был составлен образ из нескольких вещей для меня настоящей, пришло время заняться мной вымышленной. Прежде всего, нужно было позаботиться о моей внешности. Надо превратиться в неё. Так, вспомни, сфокусируйся, собери чакру и сложи простейшие печати. Готово — и чудо… свершилось. Всё было так, как запомнила: зеленые волосы, завязанные в хвост, веснушки, фартук, майка и юбка. А теперь не стоит медлить, пора перейти к перевоплощению. Волосы завязались в гульку на затылке (спасибо Хаку за источник вдохновения, не верится, что память о нем ещё не угасла), маска скрывала веснушки, найдена подходящая одежда. После мучений мне воздалось сполна: я нашла нужное амплуа. Поправляя маску, прикрепленную к кофте с открытыми плечами, я посетовала: «Под маской ещё одна маска. Точно лук многослойный», но от образа не отказалась. Окинув себя придирчивым взглядом, я с удовольствием обозначила, что теперь между мной и этой девочкой нет ничего общего. Этот образ нужно как-то обозвать. В голову ничего, кроме зелёного* не лезло. Хорошо, пускай будет так. Пускай будет «Мидори». Оставалось только запомнить то, что получилось, чтобы призывать этот облик, когда он мне будет нужен. Пару раз попрактиковавшись с изменением себя, я вернулась в свой «первозданный вид». Нужно научиться держать себя в том облике, как можно дольше. Это во многом сыграет мне на руку. Я понимаю, что для меня это будет сложно. Я должна понимать, что на поддержание такого образа придётся задействовать море чакры, но это оправданная жертва. Я просто должна справиться. Хотя даже если я повторю это сто раз, ничего не изменится. Лучше демонстрировать на деле. На словах горы не сворачиваются, они стоят на том же месте. Отец всегда говорил, что слова ничего не стоят. В этом он был прав. Они действительно ничего не стоят… Я была довольна собой. Никогда бы не подумала, что выбирать вещи титанический труд. Всё было бы куда проще, если бы не «работа на два фронта», но это было попросту необходимо, поэтому всё хорошо, и всё было правильно. За мной оставалось только одно незаконченное дельце, за которое я принялась, как только прибралась за собой. А всё же найти старушку в этом лабиринте было сложнее, чем я думала. Легче было отыскать Итачи, который сейчас следовал за мной как в воду опущенный. На мои расспросы брат не отвечал, лишь отнекивался и врал, что «всё хорошо». Хорошо… Я же видела, что это не так. Только Итачи из тех, кому легче отмалчиваться, чем высказать всё, как есть. Он привык сражаться в одиночку. Сейчас я решила подождать, будет куда благоразумнее не давить на него, а подождать, пока он сам не захочет поговорить со мной. Старушка нашлась возле отдела, где размещались кимоно. Она проводила какие-то махинации, чтобы придать товару более выгодный вид. Не понимаю, зачем это было нужно, но, возможно, ей это помогало расслабиться (всё-таки у каждого свои тараканы в голове. Мои даже кусаются). — Простите, — окликнула я ее. Она обернулась, нацепила на лицо слащавую улыбку, которую я в будущем увижу у Сая, и вопросительно протянула: — Да? — Можно ли разместить герб клана Учиха вот здесь? — ткнув в нужное время, я неуверенно посмотрела на нее. — Учиха?.. Давно о них не слышала. Они стали небывалой редкостью в последнее время. Когда-то они сюда захаживали. Помню как будто вчера, молодая пара приходила смотреть. Они были похожи друг на друга. Тёмные волосы, ониксовые глаза, оба статные, красивые, словно фарфоровые статуэтки, просто безупречные. Только они так ничего и не купили, но так хорошо запомнились, будто бы они и сейчас здесь ходят и оглядывают товар… О да-а… Было время… — исчезла поддельная улыбка, в голосе звучала грусть, невидящий взгляд блуждал по помещению, пока не остановился на моём лице. — Он же так выглядит, верно? — очнувшись, спросила женщина, начертив в воздухе правильный символ, на что я ответила кивком. — Красно-белый? — снова кивок, снова слащавая улыбка. — Будет сделано, юная леди. Приходите завтра, тогда всё будет готово. Только придётся к стоимости вещи внести небольшую предоплату… — Насчёт этого не беспокойтесь. Сделайте так, как она просит, — вмешался Итачи, положив руку мне на плечо. — Да, молодой господин, — она нагнулась в поклоне. — Остальное вы берёте, не так ли? — спросила старушка, кивнув на вещи, покоившиеся на моих руках. — Так и есть, — подтвердила я. — Тогда последуйте за мной. Дальше всё проходило обычно: просмотр товара, просчёт суммы, расчёт. Вся процедура не заняла много времени. Вскоре мы покинули место и проследовали дальше среди оживленной толпы. Я ухватилась за рукав братского плаща, чтобы не заблудиться, и последовала за ним шаг за шагом. Через некоторое время мы пришли к небольшому уютному зданию гостиницы, где нас уже ожидал Кисаме. На его лице было заметно оживление, а в руке сжимались два продолговатых свёртка. Как оказалось, моя теория подтвердилась, меня действительно будут обучать кендзюцу, чему я была несказанно рада. Я поблагодарила мечника за то, что тот стал моим учителем, на что тот улыбнулся. После этого мы прошли в помещение, где были встречены радушным хозяином, который вручил нам три ключа, а затем и в комнаты, обставленные в японском стиле. Дальше был отдых, совмещенный с трапезой, для которой мы собрались в комнате Итачи, ничем не отличавшейся от моей, и сон. В целом, обычный день с бытовыми мелочами, после которых ощущаешь саму прелесть жизни.Сон.
На двор спускается сумрак. Тихо стрекочут сверчки. Сакура своими ветками в самом цвету покачивается на ветру. Такое умиротворение, что хочется забыть обо всём: о целях, о желаниях, о мечтах. Просто сесть и насладиться ночной прохладой. Мерные шаги по тёмному коридору японского поместья, выход на крыльцо. На нем уже сидит кто-то. Молодой юноша с тёмными волосами, обрамляющие лицо пряди которых были обмотаны белыми повязками, оглянулся на звук шагов. Девочка удивлённо посмотрела на него. — Кто ты / Кто Вы? — два голоса задали один и тот же вопрос. Посмотрели друг друга, не ожидавши, что заговорят в унисон. Мужчина хмыкнул и назвал себя. Она помотала головой, испуганно говоря: — Простите, я… я не слышу, ничего не слышу. Моё имя… Он тоже не услышал. Что-то препятствовало этому, не давало услышать имена друг друга. Незнакомец тихо цокнул, сведя в негодовании остриженные брови на переносице. Тем временем девочка опустилась на пол рядом с ним. — Пусть так. Мы не можем услышать имена друг друга, но мы с тобой встречались раньше? — задаёт вопрос, смотря сверху вниз на девочку с согревающим взглядом. — Нет. Я бы точно Вас не забыла. Вы похожи на то, как я представляю своего брата в будущем. Сейчас ему столько, сколько и мне, но мне кажется, когда вырастет, он станет таким… — внимательно присматриваясь к лицу незнакомца, произнесла она, тщательно подбирая слова. В ее глазах отражалось недоверие, даже подозрение к человеку, который оказался там, где, как она думала, никому, кроме нее, не положено быть. — Вот как, — он усмехнулся этому ответу, показавшимся ему наивным и странным в сочетании с взглядом, скользнувшим по нему. Воцарилось недолгое молчание, которое нарушилось девочкой, говорившей о странности происходящего. Он отвечал невнятно, ведь сам толком не понимал, что происходит. Помнит, что ложился спать, а дальше — крыльцо, сакура, девочка. Неужели это всё часть сна? Так натурально и реалистично, что с трудом верится, что это не правда. Видимо и к ней закралась такая же догадка. — Не может быть это сном, — прошептала она самой себе, смотря на свои ладони. Она всего лишь хотела убедиться. Самое разумное, что приходило в голову, — это коснуться его. Она думала, что если это сон, а он фантом, то ее рука пройдёт сквозь него. А если нет? Она не знала, сейчас она ничего не знала. С самого возвращения домой ей удавалось найти ответы на все вопросы, которые она себе задавала, постепенно намечала цель, к которой необходимо было следовать, несмотря на все преграды на пути, а сейчас? Сейчас — ничего. Она не знала, кто он, не понимала, что происходит, кроме того, что это должен был быть сон. Только это она знала наверняка. Он смотрел вдаль, на мерно раскачивающиеся ветви сакуры при слабом ветре, погруженный в свои мысли, когда почувствовал прикосновение к своей руке. Посторонняя рука тут же отдёрнулась. Девочка смотрела на свою ладонь, на её лице читался испуг. — Странно. Я… я чувствую. Ничего не понимаю, — она была на грани, он хотел было сказать что-то ободряющее, но она схватила голову руками, помассировала виски, глубоко вздохнула и… успокоилась. — Пускай… Главное, что это не кошмар, — на её губах засветилась лёгкая улыбка. А она сильнее, чем он думал. Вскоре завязалась беседа. В основном говорила она, делясь своими опасениями насчёт прошлого и планами на будущее. Было видно, что ей хотелось кому-нибудь выговориться, но это она сделать не могла, ведь вещи, о которых она рассказывала, были такими странными, что он сам с трудом принуждал себя в это поверить. А смысл ей лгать, если это может быть его сном? Ей и правда нужно было поговорить с кем-то о том, что таилось в её душе. Сказать брату? Ему и так нелегко, она это чувствовала. С тем, что его гложет, она справиться не в силах. Эта его борьба с самим собой. Она не вправе в это вмешиваться, ведь в глубине души осознавала, что она сама является тому виной. А этот человек если и попытается кому-то рассказать о ней и её словах, то ему никто не поверит. Уж очень это похоже на сон. Над ним могут только посмеяться, не более того. Вряд ли это выгодно сыграет на его самолюбии. Она это понимала и пользовалась осознанием этого. Он был хорошим слушателем. Взгляд его замер на лице девочки, странно повзрослевшей в его глазах, её — на сакуре, что дарило её сердцу необычайное спокойствие, как будто говорило: «Всё хорошо. Всё правильно… правильно». — Я чувствую, что в нём идет какая-то борьба, знаю, что ему тяжело, но чем я могу помочь? Я не могу вернуться в прошлое. Я не могу повлиять на то, что он считает себя убийцей. Он хотел защитить свою деревню от угрозы. Даже если этой угрозой были наши соотечественники. Они ведь точно дети. Были глупцами с самого начала нашей истории. Мне её рассказывал отец. Я ему не говорила то, что думаю о случившемся. Ему бы не понравились мои слова, это точно… Я уверена, что создатель клана — самый большой идиот на свете. За что он вёл людей на войну с другим кланом, против собственного брата и его семьи? За что они сражались? Такая глупость. Игра не стоит свеч… Я люблю свой клан, но не понимаю этого и никогда не пойму. Самое смешное, что я знаю только двух людей, кто понимал истину. Из-за неё и пострадал мой старший брат. За то, что было невозможно ничего изменить, повлиять на других, он и поплатился. Он хотел умереть от руки моего другого брата, которому промыли мозги наглой ложью. Потом появилась я. Он поклялся мне, что не бросит меня. Поклялся. Только я очень боюсь, что ему не удастся выполнить своего обещания. Я знаю, что его может доконать болезнь, знаю, что ни мне, ни ему неизвестен способ излечения. Но я найду, обязательно найду решение. И спасу то, что мне дорого, — после рассказа она посмотрела на него. В её глазах сверкала решимость. Такого ему не приходилось видеть раньше. Теперь и он верил, что она справится. «Такая странная девочка…» — пронеслось в голове. — Простите, что так Вам надоедала. Может, Вы хотите что-нибудь рассказать мне? — на губах обозначилась извиняющаяся улыбка. — Ничуть, — коротко бросил он. Она недовольно поджала губы. — Хикари*. В ее взгляде было видно непонимание. — Если мы ещё раз встретимся, я буду звать тебя Хикари… До тех пор, пока не услышу твоё настоящее имя, — разъяснил он. — Тогда Вы будете… — она ненадолго задумалась, потом улыбнулась и выпалила: — Мэдока*. Он усмехнулся. Это имя было забавным, но в чём-то оно ему подходило, это точно. Он чувствовал, что на сегодня их встреча закончена. Он не знал почему. Просто было такое ощущение. На прощание он успел произнести: — Прощай, Хикари, — и услышал в ответ лишь отзвук своего нового имени. «Мэдока».Старший брат. Действие происходит в тоже время, что и «Сон».
Итачи задыхался от очередного приступа кашля. На полу были разбросаны окровавленные бумажные салфетки. Сейчас приступы не так часты. Он даже успел от этого отвыкнуть, когда болезнь наступила вновь. Учиха понимал, что в будущем всё может усугубиться. Эх, как же просто было в намеченном плане. Всё выставлялось так, как он хотел. Кровь сможет смыть его собственная кровь. Лучше уж погибнуть от руки брата, чем от того, что душит горло. Это расплата за силу. Он ведь прыгнул выше головы и за это поплатился. Саске винил его. Да он и сам себя винил. Говорил себе, что нужно быть сильным, что сделано всё было верно, но сейчас он и этого не мог. Фуккацуми вернулась домой. Он был счастлив её снова увидеть, обнять, обещал себе, что защитит, не позволит ей снова исчезнуть. Сложнее всего пришлось, когда она начала задавать вопросы. Странно, что она не стала его ненавидеть. История о другом мире, где она выяснила всю правду о нём. Это было легче. Не пришлось говорить о том, что он причастен в смерти клана. Кацуми не винила, но боли от этого не стало меньше. Только вспомнишь её слезы, когда он говорил о родителях и Шисуи, и сердце сжимается точно в тисках. Ещё этот разговор с этой женщиной Чиёко Савада, владелицей магазина одежды, добавил больше тоски в его сердце.Flashback.
— О, эта девочка так на Вас похожа. Не удивлюсь, если она является Вашей родственницей, — произнесла хозяйка магазина, смотря на удаляющуюся фигуру Фуккацуми. — Да. Она моя сестра, — спокойно ответил нукенин. — О, она просто красавица. Думаю, в будущем станет ещё краше. Таких тяжелее выдать замуж. Претендентов на роль жениха будет так много, а выбрать подходящего так сложно. Помню, как трудно было моему Хиро. Я ведь тоже когда-то была красива. Отец пророчил мне в мужья какого-то знатного лорда, бывшего на короткой ноге с феодалом, но я была уже влюблена в другого. Хиро спас однажды моего отца, поэтому тот передумал и позволил нам обручиться, из-за чего я была безумно счастлива, — при своём рассказе госпожа Савада улыбалась спокойной улыбкой, вызванной чувством ностальгии. — Но всё же мой отец улыбался, когда вёл меня к алтарю. Он даже плакал. Это я хорошо помню… Думаю, и ваш отец будет чувствовать тоже самое, когда передаст вашу сестру в руки достойного человека. Последних слов хватило, чтобы сжалось сердце Итачи. Он понимал, что старушка ничего плохого не хотела, она лишь делилась своим счастливым воспоминанием о молодости, что часто делали пожилые люди, вот и всё. Но его раны были глубоки. Пройдут годы, пока они окончательно не затянутся. Но затянутся ли? Он уничтожил всё: родителей, девушку, которая его любила*, клан. Сможет ли он простить себя за это, как это сделала она? Сестра не понимала, что многое теперь никогда не случится. Они не увидят, как она повзрослела, отец никогда не благословит её будущий союз и никогда не поведёт её к алтарю, мать не увидит своих внуков… Не будет ничего: ни улыбок, ни теплых бесед — лишь только горечь. А из-за кого? Из-за него. «Ты будешь мне как отец», — сказалось в уме голосом сестры. Но сможет ли он? Справится ли? Она знает, что он болен, знает, что ещё пару лет, и ему придет конец, но верит, что ещё ничего не кончено. Она такая уверенная… В будущем стала ещё более уверенной. Неужели он виновен в том, что ей пришлось так рано повзрослеть, чтобы вынести на плечах ношу, которую она на себя возложила? Он бы хотел её защищать, а не делать так, что она возложит на себя миссию по защите… его. — У нас нет отца… Теперь нет, — с трудом выдавил из себя Итачи. — Примите мои глубокие сожаления, — поспешно ответила обеспокоенная госпожа Савада, сжав его руку. — Значит… Вы будете для неё тем человеком, как… как старший брат. О Ками, дал бы ты ему такую же уверенность. Он же сомневается даже в завтрашнем дне. Сможет ли он это, хватит ли у него сил? Он не хочет говорить «нет», но и не может сказать «да». Сплошная неопределенность так давит на сознание, что становится больно. Итачи лишь кивнул. А старушка ушла, отвлёкшись на новых посетителей. Только после этого короткого разговора на сердце у старшего брата было неспокойно. По щеке скатилась слеза сожаления. Он так давно не плакал. Ему казалось, что он даже смирился. С её приходом многое пришлось вспомнить из того, что хотелось забыть. Нет, он не винит Кацуми, а возможно ли её винить? Просто такова участь, вот и всё. — Ну здравствуй, Итачи-кун, — произнёс до дрожи знакомый голос. Этот человек участвовал в похищении сестры. Сейчас Учиха был в не лучшей форме, но всё же поднялся с футона и с вызовом посмотрел на нежеланного посетителя. В глазах отразился Шаринган. Мелькнула догадка, что он пришёл, чтобы похитить то, что он только-только обрел, его младшую сестру. Итачи твёрдо решил, что на этот раз он даст бой. Раньше он ничего не мог сделать, просто стоял и смотрел, как она исчезает в портале вместе с теми двумя. Теперь многое изменилось. Если они дали ему шанс повидаться с ней, он не позволит им вернуть её назад. — Вы её не получите, — ослабленным от кашля, но сильным от переполнявших чувств голосом сказал молодой человек. — Потише, боец. Мы несём за собой белое знамя, —ответил с насмешкой Тэтсуя, после этого с серьёзностью произнес: — Слушай, мы пришли сюда не для этого. С тобой ей будет лучше. Мы просто хотим помочь. Тебе помочь. Так что прекрати стрелять глазками, салага. А просто выслушай. — Итачи удивлённо посмотрел на мужчину, сомневаясь в его словах, но просьбу выполнил. — Ой, какой хороший мальчик! Видишь, Чинэтсу, а ты была права, говоря, что он умный юноша, — будь воля этого человека, он бы погладил Итачи, как пса, по крайней мере, у последнего такое сложилось впечатление. — Не отвлекайся, Тэтсуя, — отрезала женщина, стоявшая возле своего напарника. Посмотрев на неё, Учиха заметил в её взгляде сострадание. «Ко мне», — пронеслось в голове. — Ладно-ладно, женщина. Я серьёзен как никогда, видишь? — так оно и было, он на самом деле стал таким. Итачи всегда напрягали подобные люди: при таком изменении поведения никогда не знаешь, что человек выкинет в тот или иной момент. — Я сказал, что мы хотим помочь тебе, Итачи-кун, и не солгал. Вернее помогать тебе будет Чинэтсу, а я лишь радовать вас своим божественным видом. Мы хотим лишь избавить тебя от всего этого, дружище, — он кивнул на пол, где лежали испачканные в крови салфетки. — Почему вы хотите помочь мне? — настороженно спросил Итачи, понимая, что нечто важное кроется за причиной их прихода. — Хороший подход, товарищ. Сразу к делу. Что не скажи, люблю таких людей, — проговорил Тэтсуя. — А серьёзно. Мы лишь хотим, чтобы у нашей девочки была семья. И так получилось, что ты её часть. Это серьёзное вмешательство в сюжет, но если и портить всё, то только по-крупному, так что мы здесь. Они хотели не вмешиваться, хотели просто наблюдать со стороны, но без их вмешательства всё погибнет. Да, она вернет их домой. Они в это верили. Даже в глубине души знали это. Только счастье воссоединения долго бы не продлилось. Итачи бы рано или поздно оказался прикованным к постели. А смотреть на мучение девочки, которая бы не могла ничего сделать, смотря на медленно умирающего старшего брата, было бы вдвойне мучительно для них. Здесь и королева Слизней будет бессильна, в этом была просто уверена Чинэтсу. Она и была инициатором этой встречи. Тэтсуя сначала отказывался от такого риска, но всё же последовал за ней. — Неужели Кацуми стала важна для вас? — удивление отразилось на лице, когда пришло осознание. — Да, так и есть. Благодаря ей я почувствовал, что значит быть отцом. А Чинэтсу — матерью. Для родителя важно, чтобы его ребенок был счастлив. А счастье для Кацуми — это жизнь в окружении её братьев… Я понимаю, что мы во многом причастны, но это та же работа, что была у тебя. Ведь глаза боялись, но руки делали, не так ли, санитар Конохи? Итачи мужественно выдержал напад, отсылавший его к собственному прошлому. — Тэтсуя, мы здесь не для того, что переходить на личности. Никто из нас не безгрешен. В некотором роде он будет почище тебя, идиот, — Тэтсуя хотел что-то сказать на слова напарницы, но её грозный взгляд вынудил его замолчать. — Итачи, ляг на футон. Я тебя всё объясню, — обратилась она к Учиха, подталкивая к постели. Он выполнил просьбу. Её руки загорелись зеленым светом, по его телу прошлось тепло. — Мы будем навещать тебя часто для того, чтобы выполнить эту процедуру. Моё лечение во многом является эффективным, но, увы, до конца помочь тебе не сможет. Окончательно вылечит тебя… твоя сестра, — Итачи вновь пришлось удивлённо посмотреть на посетительницу. Таких слов он не ожидал услышать. — Знаешь, дети ведь похищались не просто так. Не было важно, какие есть возможности у Вечного Мангекьё. Имело значение то, что они могли подарить другим. Клану Учиха они могли дать большую силу. С их помощью не нужны были сложные махинации для её получения. Просто передача чакры и их заветное желание — вот и всё. Так легко, что можно не заметить, как из-за их вмешательства рушится баланс. Последние сотни лет Учиха не помнят, зачем похищали детей. Думали, что только из-за их силы, но на деле было не так просто. Ты понял почему. Это было опасно. Если, конечно, сила и знания не находится в нужных руках. В тебе я уверена, ты это доказал своей болью, поэтому я и передаю эти знания. — Снова этот взгляд, наполненный сочувствием, который резал похлеще всякого куная. — Теперь постарайся уснуть, тебе нужен отдых, а я буду продолжать делать то, что должна. Как будто по зову, глаза сами закрылись, на сердце наконец стало спокойно, и уставший юноша просто провалился в сон, где он видел повзрослевшую улыбающуюся сестру в свадебном кимоно рядом с уже взрослым младшим братом. Тогда он точно был ей как отец.