Живя надеждой

      Мне было страшно. Я знала наши шаги наперед, понимала, что лучше всего сделать, но все равно боялась. Ведь что-то может пойти не так, особенно сейчас, когда к нашему отряду примкнули еще люди. Мне не хочется терять. Я уверена в том, что смогу защитить себя, но каждый раз сомневаюсь, что мне удастся спасти других. Почему так сложно? Почему иногда я просто задыхаюсь от уверенности в себе, но потом захватывает отчаяние? Я сильная. Я ковала себя, не рассчитывая на везение, которое дал мне Шаринган. Только это ведь просто… сила. И все. Морально я слаба, ведь так? Завтра все решится, а меня мучают сомнения. Я ведь похоронила тех, кто еще пока жив… Мне не хватает Мэдока. Что бы мне посоветовал мой старший товарищ? Он отличается от старшего брата. Более собранный, более… лишенный чувства опеки. Кажется, ему не привычна мягкость, но он старается меня не задеть. Итачи беспокоить не хочется. Я примерно понимаю, что он мне ответит. «Ты сражаешься не одна. Нужно поверить в остальных. Ты защитишь их, а они тебя». Что-то похожее он говорил перед своим уходом, когда посещал мое убежище повторно. Наша группа хотела с ним поговорить, и я устроила встречу.       Сумерки накрыли землю. Бывшая мастерская освещалась тусклым светом двух ламп, свисающих с потолка. Шикаку-сан расположился на стуле, скрестил руки на груди, казалось, что он будто дремал. Дзихико внимательно изучала новые сведения, склонившись над столом. Из-за того, что у нее были еще обязательства в качестве ниндзя АНБУ она иногда подолгу отсутствовала, из-за чего ей приходилось тратить больше времени, чтобы вникнуть в суть дела. Тошики затаился в углу. Я не беспокоилась по поводу его присутствия. Он все равно не сможет ничего рассказать Данзо без моего ведома. Но он сам захотел быть здесь. Не могу понять его мотивы и выведывать их насильно не собираюсь. Да и в целом это играло мне на руку, ведь я не хотела оставлять моего «надзирателя» одного, когда он находился на распутии. Он мало что мне говорил о том, что увидел в своем прошлом. Скупо поделился, что по приказу старика убили его семью, а его оставили, как представителя какого-то клана. Он не стал его называть. Я не решалась допытываться. Позже сам расскажет подробнее, если захочет. Кажется, я начинаю взрослеть… Раньше бы хотела бы проявить настойчивость, чтобы знать абсолютно всё. Или я, того не замечая, просто отсеиваю информацию и делю ее на более и менее важную? Он объяснял, почему забрали именно его из семьи тем, что на взрослых было бы невозможно повлиять, а сестра оказалась слабым ребенком. Только его неокрепший детский ум можно было использовать себе на пользу, вдалбливая в него то, что было нужно. К тому же удачно, что он заблокировал свои воспоминания после пережитого ужаса… Тошики все еще не назвал свое настоящее имя. Назовет ли он его мне когда-нибудь?       Ямато (Нет, сейчас он Шинри) вошел в помещение и объявил, что он замел все следы. Мы всегда действовали так, чтобы точно быть уверены в своей безопасности. Никогда не оставляли дело на самотек. Всегда кто-то оставался, чтобы спутать возможных преследователей. Боялись, что, если что-то случится, то мы будем не готовы и попадем в ловушку. Я стала часто говорить «мы»… Прекрасно чувствовать себя частью чего-то большего, действовать как один организм. Только вот было одно «но». Я никак не могу себя почувствовать значимой в этом кругу. Как будто все, что я могла, это предоставить место для собраний и раскрытие правды. Полезной быть хотелось. Но все мои заслуги казались незначительными. Мне просто удалось ускорить процесс. Падение этого… существа было неизбежным. Интересно, насколько будут Данзо ненавидеть люди, когда узнают правду? Кем он останется в их памяти? Хочется рассказать о всех противоправных действиях Корня общественности, но я снова забываю, что это решит Цунаде-сама. Я и так многое на себя взяла, позволив без ее согласия, распространиться правде о старшем брате. Хорошо, что ничто наиболее важное не выходило за пределы деревни. Пожалуй, мне остается только надеяться, что, если даже сам Казекаге не знал всего, то это касается и остальных деревень. Мне нужна поддержка именно Листа. Наиболее важно, что население моей родины знает, каков мой брат человек. Задерживаются. Ждать невыносимо. Опять посмотрела на дверь... Дзихико снова просканировала дверь Бьякуганом.... По нам можно время сверять. На этот раз есть перемены. Она кивнула со смазанной улыбкой. Наконец-то. Она открылась. На пороге стоял старший брат, а позади него Какаши-сан. Как это они успели столкнуться? С виду они были спокойны. Какаши даже подмигнул мне, как только заметил мое удивление. Так странно. Я ведь почти сразу осознала, что это их первая встреча после того, как Хатаке испытал на себе силу Цукуеми…       Я была рада видеть брата, одарила улыбкой, хотелось его обнять, но я сдержалась при остальных. Это было бы неловко. Лучше всего, когда мы останемся одни, спокойно побеседовать обо всем. В конце концов, не все не все хочется сказать в переписке.       — Йо, — поздоровался Копирующий ниндзя, отсалютовав двумя пальцами. — Забавно получилось. Я не смог прибыть раньше и встретил Итачи прямо здесь. Много времени прошло с нашей последней… беседы, ведь так? — обратился он к брату, при возникшей паузе я заметила, что он скосился на меня. А ведь точно… Какаши-сан не посвящал меня в подробности того случая. В какой-то степени я понимаю почему. Он просто не хотел, чтобы фигура брата обрастала для меня темными пятнами.       — Да, верно, — спокойно ответил Итачи. — Простите, что долго не смогу говорить не по существу. Я лишь клон. Настоящий находится далеко. Не думал, что нас направят куда-то в ближайшее время.       Кольнуло разочарование. Уж лучше он это не сообщал. Я ведь ждала его… По ощущениям клон — это не совсем то, что нужно мне сейчас. Хочу себя успокоить, что брат есть брат, а этого должно быть достаточно, но у меня не получается… Я быстро взяла себя в руки. Ничего. У нас еще будет время. Поровнявшись со мной, клон брата поздоровался и тихо пообещал:       — Мы потом поговорим.       Пружинисто встав со стула, Шикаку поприветствовал Итачи:       — Давно не виделись. Я рад, что мы с тобой встретились в тех обстоятельствах, когда могу не считать тебя врагом Скрытого Листа. Пятая при встрече хотела, чтобы я кое-что тебе передал от нее, — он протянул руку. Я шокированно посмотрела на отца Шикамару. Мой брат был удивлен не меньше. — От имени Хокаге и жителей деревни Скрытого Листа я хочу выразить тебе благодарность за твою жертву. Мы сделаем все возможное, чтобы Коноха помнила о том, что произошло когда-то и заключим под стражу тех, кто был ответственен за совершенные преступления.       Лицо Итачи смягчилось, он без промедления ответил на рукопожатие. Я улыбалась, но чувствовала, что в уголках глаз накапливаются слезы. Он наконец услышал эти важные слова. Когда вернется домой, сможет услышать эти слова еще раз, но уже от большинства жителей Конохи. Взгляд брата скользнул по мне. Я видела в его глазах благодарность. От нее я отмахнулась, говоря тем самым: «Не нужно, нии-сан, ты это заслужил».       Тошики напряженно смотрел на собравшихся. Пальцы, сжимающие локти, побелели. Я заметила в нем эту перемену не сразу. Лишь когда украдкой прошлась по лицам собравшимся, желая увидеть в них одобрение слов, которые были произнесены минуту назад. Как жаль, что я не являюсь человеком, которому он может доверять, будь оно так, я бы смогла добиться от него ответа, что именно его гложет, что заставляет его так пронзительно смотреть на врага своей всепоглощающей веры в господина, из чьей руки с силой вырвали поводок преданного пса. Я бы хотела помочь, но ему не сдалась моя помощь. Все же как же меня это беспокоит…       — Мы встречались, когда были детьми, помнишь? — спросила брата Дзихико, прямо, выжидающе смотря на него.       Итачи посмотрел на нее сначала изумленно, не ожидая, что его так резко выдернут из омута оказанных почестей, потом, задумчиво нахмурив брови, до тех пор рылся в уголках памяти, пока с прояснившимся взглядом произнес:       — Томо Дзихико. Мы сидели за одной партой. Ты сказала мне не задаваться из-за того, что я, как ты выразилась, сильнее других.       Девушка обмерла. Она пыталась что-то сказать, но слова будто застряли в горле. После густо зарделась и процедила сквозь зубы что-то вроде «Не мог бы запомнить что-то иное. Черт побери», приложив руку ко лбу. Слова Дзихико были почти не слышны из-за громогласного хохота со стороны Хироки. Я прятала улыбку, пока старший Томо хлопал по столу не в силах удержать смех.       — Не ну ты видел, мальчик, видел? После стольких лет — и такое, — выдавил он, обратившись к Шикамару, получивший ощутимый шлепок по плечу от неутихающего человека. Нара, как будто вышедший из транса, кивал, соглашаясь со всем, лишь бы от него поскорее отвязались.       Раздраженная и задетая за живое Дзихико моментально приблизилась к родителю с активированным Бьякуганом.       — Отец, может, ты прекратишь меня позорить? — угрожающе предложила она.       — Да ладно? Всё, дочь, всё, — примирительно выставив руки, мужчина быстро пришел себя. Скорее всего он на своем опыте испытал, насколько женщины его семьи бывают страшны в гневе.       Я обратилась к брату, стараясь, чтобы нас никто не услышал:       — Будь поаккуратнее в следующий раз. Нельзя такое говорить человеку при встрече после долгих лет разлуки. Хорошо, что хоть не избил ее как бедного Какаши-сана.       — Я иногда сожалею, что ты многое знаешь… — обреченно ответил Итачи, понимая, что он сел в лужу и совершенно не знает, как загладить вину после случайно брошенной фразы. Вроде такой простой, но такой постыдной, когда тебе вспоминают то, что ты говорил, будучи ребенком и чем не гордишься.       Многие старались скрыть улыбку, чтобы не задеть обескураженного человека. Кто-то хранил на лице абсолютную безучастность к происходящему, смиренно ожидая, когда и остальные будут готовы перейти к делу.       Из момента расслабления нас выдернул глас Нара Шикаку. Лица всех посерьезнели, исчезли любые признаки веселья у тех, кто с минуту назад заходился приступом безудержного смеха. От того, что сейчас происходило, должно было повлиять в той или иной степени на жизнь многих людей, и каждый из действующих лиц чувствовал свою ответственность за происходящие деяния. Мне показалось, что и Тошики это в какой-то степени захватило, но больше всего в это время он напоминал пса, покорно дожидающегося часа, когда его подзовут к себе. Столько всего было оговорено в тот знаменательный день. Что-то вспоминалось и сопоставлялось, что-то отвергалось и принималось. Что-то прозвучало даже для меня, человека, привыкшего, что он уже владеет полной картиной, как что-то новое и никогда раньше не услышанное. Итачи сослался на друзей из тени, когда говорил про это, многозначно посмотрев на меня. Я пришла к выводу, что Чинэтсу и Тэтсуя тоже стараются на благо моей родной деревни, стараются помогать, не раскрывая себя. Я стараюсь сдержать негодование, в голове гулко отдает неприятный вопрос: «Им настолько стыдно передо мной, что они больше не хотят появляться в моей жизни? Они помогают, потому что это их долг? Будь я не права, они пришли бы ко мне, у них были возможности. Что я сделала не так, что меня избегают?»       Когда собрание закончилось, отец и сын Нара первыми покинули место встречи. Какаши и Шинри с небольшим промежутком тоже распрощались с нами. Хироки выжидающе посмотрел на меня, но Итачи его оборвал:       — Прошу меня простить, я бы хотел провести время с сестрой.       Он понимающе кивнул, и они с дочкой покинули помещение. Все из присутствующих выбирали свои пути отхода, справедливо страшась, что они навлекут беду на остальных, если обратят на себя внимание. Я все же создала клона, и он исчез в Камуи, чтобы появится в месте поближе с Конохой там, где меня должен был ждать Кио-сан, согласившийся помочь в моей легенде. Скользнула взглядом по Тошики, ожидая, что он уйдет вместе с остальными, но он этого не сделал. Шиноби вместо этого подошел к брату (я насторожилась, боясь, что он задумал дурное) и долго пронзительно смотрел на него. В какой-то момент их взгляды перекрестились. Их игра продолжалась до тех пор, пока Тошики, не приняв поражение (а в тот момент у меня как раз кончалось терпение), не обратился к Итачи с фразой:       — Ты тоже стоял на распутье и можешь мне помочь принять решение. Я бы хотел поговорить с тобой один на один. Но она, — взгляд ненадолго замер на моем лице, — влияет на меня своим Шаринганом. Я не знаю, когда она заставит рассказать то, что хочу скрыть.       — Как я знаю, Кацуми пообещала тебе, что не будет влезать в твою голову без необходимости, — раньше, чем я смогла возразить, прозвучало со стороны брата.       — Люди врут чаще, чем ты думаешь, Учиха. Могут даже прикрываться тем, что они просто не договаривали, чтобы кого-то защитить.       Мне казалось, что будто я услышала в голосе Тошики разочарование, направленную не на нас, а на кого-то невидимого, кто не покидал все это время его мысли.       — Твое право так думать, — Итачи не хотел затевать спор. И ему, и мне хотелось, чтобы Тошики поскорее рассказал, что его беспокоит, и ретировался на положенное ему место. Все фигуры должны быть на своих позициях. Мало ли что может произойти… — Так о чем ты хотел спросить? — нетерпеливый вопрос в затянувшейся паузе словно возвращал в действительность блуждающего во тьме своих мыслей.       — Я — представитель того клана, который был интересен Данзо. Он приказал добыть какого-нибудь ребенка из него, чтобы вырастить безликого защитника Конохи. Способ добычи не имел значения. Во время последней войны Корень АНБУ убил моих родителей и сестру. Я забыл о том, что тогда произошло, — он немного помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли готовясь сделать признание, которое ему самому было сложно принять. — Без этих воспоминаний было легче. Меня ничего не волновало. Я был тем, кем я должен быть. Но я вспомнил… — мне показалось, что следующие слова ему даются с трудом. Есть чувство, что это нужно сказать, но при этом существует какой-то странный ограничитель, не позволяющий словам с легкостью вырываться изо рта. — И у меня появились сомнения, — это он произнес, невозмутимо смотря на меня. Я стушевалась. Из-за этого взгляда зародилось навязчивое чувство, словно я сделала что-то плохое и меня за это осудили. В целом, с его стороны, если посмотреть на меня, то рисуется образ бесславной злодейки. Ах да, жестокая Учиха залезла в голову, манипулировала сознанием, пошатнула веру в Великого и Прекрасного Шимура Данзо. Спорить не буду образ еще тот. Его можно понять… Тем временем Тошики продолжал говорить: — Сперва не поверил и обратился к источникам. Тогда выяснилось, что все, что я вспомнил, было правдой. Я не знаю, как я должен действовать. Мне нужно выбрать путь. Кажется, что все просто. Я должен быть орудием Данзо-самы. У орудия нет ничего своего. Должно быть уничтожено все постороннее в наших мыслях. Так нас учили. Однако я помню членов своей семьи и их смерть. Я не должен это чувствовать. Для нас эмоции бесполезны, но… — пауза для подбора правильного понятия, — мне больно. Это случилось пару дней назад. Как скорбящий сын я должен покарать виновного, но как АНБУ Корня я должен просто смириться и продолжать исполнять свои обязанности. Какой путь верный? Что я должен делать? Я не знаю. Выбрать пока не могу. Я пришел за советом, — голос Тошики все время звучал спокойно. Я только могла представлять, насколько ему тяжело. Старик так много забрал у него. Он вырезал из него все чувства, осталась только тень, в которой все-таки созрели зернышки бунта. Сможет ли он выбраться? Сможет ли восстановиться и стать полноценным человеком? — Что ты мне предлагаешь делать, человек, который побывал и на стороне Его, и на стороне Его врага?       Брат был мрачен. Он стоял с видом человека, готового сказать правду, которая может даже быть неприятна, но все равно необходима. Он перестал быть просто Учиха Итачи, стал кем-то большим. Это был человек, который не боялся пожертвовать всем ради защиты чего-то намного-намного масштабного, чем все то, чем он дорожит. Неужели именно так выглядят герои? «Я пожертвую тобой, чтоб спасти весь мир»? Нет. У него были бы другое слово. Он бы жертвовал собой… Вернее, он это и всегда делает.       — Ты обращаешься к врагу Данзо, — наконец он произнес. — Я бы предложил тебе сражаться на нашей стороне против него, даже если ты это сделаешь только ради мести. Но я скажу другое. Каждый сам делает свой выбор и несет за него ответственность. Другие могут помочь тебе, если ты сделал ошибку на своем пути. Для этого создаются дружеские и, — теплый взгляд на моем лице, — семейные узы. Ты просишь меня сделать этот выбор за себя, но это бессмысленно. Ты не марионетка в чужих руках. Ты сам куешь свою судьбу. Это твоя дорога. Мы примем тебя в любом свете. Либо ты будешь нашим союзником, либо врагом. Помни, что ты нам не опасен в любой роли. Кацуми успеет наложить запрет, если ты решишь пойти против нас, и ты это понимаешь. Мы в будущем сможем увидеть твое решение.       Тошики кивнул. Это был честный ответ. Именно так и должно быть. Никаких плясок под чужую дудку, никаких ложных выборов, никакого манипулирования запутавшимся человеком. Простая истина. Смогла бы я сказать то же самое? Скорее всего. Это моя ответственность. Моя сила посеяла эти зерна сомнения. В таком случае я должна была сделать так, чтобы человек сам решил, на какой почве им нужно расти.       — Подожди, — сорвалось с языка, когда я почувствовала, что он собирается уходить.       — Ты сможешь когда-нибудь сказать мне свое настоящее имя, Тошики?       — Если я выберу вашу сторону, возможно, я назову его. После этих слов он скрылся, применив технику, оставив за собой след какой-то странной неопределенности. Союзник или враг… И как склоняться чаши весов?       Мы с братом остались одни. Воцарилась тишина, которую я не знала, как прервать. Все сознание занимало лишь общее дело. Оно было важным винтиком для моей цели, даже если многое изменится из-за моего раннего вмешательства в канву сюжета, даже если остальные не познакомятся с Саем и не смогут помочь ему стать человеком, а не машиной, в которую его превратил Данзо. Я готова пожертвовать этим. Являюсь ли я гером, если я настолько хочу спасти свою семью, что мне не сложно смириться, что кто-то (сколько бы ни было людей) может пострадать на этом пути к цели? Я не должна сомневаться, ведь так? Я здесь ради этого. И почему это опять приходится себе повторять?..       — Кацуми, прости…       — Нии-сан, я…       Оба запнулись и неловко засмеялись. Брат позволил мне заговорить первой, в его глазах все еще светились смешинки:       — Говори. Я после тебя.       Я кивнула.       — Нии-сан, я рада, что ты здесь. Скучала по тебе, — на губах расцвела улыбка.        Неважно копия или нет. Он ведь здесь. Я сомневалась, но теперь больше не хочу. Когда же еще подвернется возможность его увидеть? Через месяц? Два? Он приходит, но чаще всего это получаются спонтанные встречи. Ни он и ни я заранее не знаем, куда именно его направит путь нукенина. Конечно, можно было воспользоваться клоном, подобные тех, что были во времена спасения Гаары, но такие методы должны быть использованы только в экстренных случаях или при важных событиях, а не потому, что брат просто соскучился по своей сестре.       Меня заключили в объятья.       — Я тоже, — слова были сказаны на придыхании из-за переполнявших эмоций.       Я сомкнула руки на его спине, стараясь запомнить, прочувствовать всем своим телом прикосновение старшего брата перед долгой разлукой.       — Ты ведь что-то хотел сказать? — все еще его обнимая, спросила.       — Это неважно, — прервал меня Итачи. — Абсолютно неважно… Я здесь.

***

      — Нет, я не могу это позволить. Вы не можете в это вмешиваться, — поспешно, отчаянно я отвергала даже возможность того, что мне только что предложили мои сокомандники.       Мы должны были просто собраться в ресторанчике и болтать о каких-то мелочах. Черт их дернул заявить, что они будут участвовать в миссии по устранению Данзо. Они не говорили прямо, лишь сказали кодовую фразу, которую предложил Шикаку-сан. И тогда я все поняла. Просто поставили перед фактом. Просто сообщили, как что-то давно решенное… Это меня пугает. Больше никто не должен в этом участвовать. Это опасно. Они не подготовлены. Что случится, если что-то пойдет не так? Что я буду делать, если я не успею вовремя? Буду себя успокаивать мыслью, что это все затевалось во имя спасения братьев? Буду себя утешать, хотя бы призрачной возможностью того, что меня ничто волновать не должно, так как это был их выбор? Но я пекусь о всех, кто попадает под мое поле зрения, с кем я нахожусь в одном отряде, с кем иду на одно задание, потому что я должна всех защитить из-за того, что меня научили быть сильнее или просто из-за того, что я таковой являюсь. Кто я, если не щит? Что еще я из себя представляю? Неужели я все-таки герой?       — Не нужно нас переубеждать, Кацуми. Все было обговорено с Пятой, — безапелляционно возразил Акира. Он упрямо поджал губы.       — Мы будем полезны и поможем тебе. Для этого и нужны товарищи, — Такао подмигнул с жизнерадостным видом, как будто то, о чем он говорил вовсе не касалось их жизни.       Я глубоко вздохнула, приходя в себя, и плавно разжала кулаки. Использовала Шаринган, отправляя парней в гендзюцу. Это был единственным способом, который давал мне уверенность, что никто нас не потревожит.       — Хорошо. Это ваше право. Но знайте. Если я буду бессильна и встанет выбор между тем, чтоб спасти вас или предоставить моей семье билет домой. Я выберу семью.       Такао, удивленный моими словами и мрачным выражением лица, порывался что-то сказать, но отчаянно глотал воздух, в конце концов просто сдался и кивнул. Такая бескомпромиссность его явно напугала, но лучше так, чем кормить себя надеждами, что я всегда успею вовремя. Сволочь Данзо, прикрывая себя, может взять заложника, я охотнее пожертвую кем-то, чем позволю ему ходить по земле.       Я стушевалась, разжала пальцы (да уж только недавно ведь, казалось бы, пришла в себя, а тут снова), быстрым взглядом оценила белые полумесяцы на ладони и вновь обратила внимание на лица товарищей. Такао помрачнел, его голос стал звучать приглушенно.       — Не пугай, Кацуми. Выбор все равно уже сделан.       Акира ухмыльнулся. В нем пробудился редкостный в последнее время интерес. Он положил подбородок на скрещенные пальцы. Стол был достаточно высоким, чтоб было возможно принять такую позу.       — Так вот каковы приоритеты… Я сам порву любого, чтобы защитить свою семью. Как и Такао. Нас учат жертвовать собой ради деревни, вместо этого я представляю лицо деда, когда иду в бой. Вы с Такао и учителем можете за себя постоять, поэтому я за вас не беспокоюсь. Наши принципы не позволяют нам отречься от наших идеалов, поэтому ты должна понимать, что ни я, ни Такао не останемся в стороне. Мы сражаемся заодно. Данзо представляет угрозу Конохе. А тебе нужна помощь. Вот и всё. Прекращай болтологию, Кацуми, не заставляй себя говорить то, что не хочешь. Ты просто не хочешь за нас отвечать. Что-то вроде ярлыка сильных, да? Не будь самоуверенна, не только ты на что-то способна.       Я молчала. Мне не нравилось, что происходило и как быстро это опасное предприятие набирало обороты.       — Делайте, что посчитаете нужным. Я лишь предупредила о том, что может быть в будущем, — все же выдавила из себя.       Если этому суждено случится, то пускай. Мне придется смириться и действовать так, как должно. Если нужно заковать себя в импровизированный доспех, я это сделаю.       — Кацуми, ты кое о чем забыла, ведь так? — приподняв бровь, Хьюга сказал, не дав мне переварить их заявление.       — Что же?       — Всегда будут пешки. На доске будет больше фигур, чем ты думаешь, когда придет пора сделать ход.       Это кажется очевидным, но я так это отвергала, что даже не задумывалась о логике. Без жертв не обойтись с обеих сторон. Но это должно того стоить. Даже если я этого не хочу, все будет идти свои чередом.

***

      Сегодня утром Пятая собрала людей. Все были в одинаковых одеждах: белые плащи и безликие маски. Кукё Тамаши, недавно ставшего членом АНБУ при Хокаге, поразило само ощущение, поднимающегося торжества. Он не знает, почему оно возникло: то ли от сплоченности разных людей, ведь здесь находились не только те, которых он видел на работе, но и обычные шиноби, то ли от праведности идеи, что развивала в своих речах госпожа Цунаде, то ли еще от чего-то пока что недоступного его пониманию, просто есть, просто движет его рассудком и заставляет преисполняться предвкушением будущей битвы. Тамаши знал, за что они будут сражаться, знали и остальные. Столько лет корни дерева деревни Скрытого Листа пожирала болезнь, столько лет, что принесла смерть целому клану, которого все привыкли считать плохим, пока не восстал из пепла один из его членов. Ей поверили из-за собственных растущих подозрений. Почему во время нападения Песка Корень оставался в стороне? Тогда был бы жив Третий… Да и вообще почему все еще существует организация? Ходили слухи, что Данзо под чужим именем втерся в доверие Ханзо Саламандра, правящего когда-то в Дожде. А вдруг он повлиял на зарождение Акацки? Скорее всего этот гвалт недоверия был создан кем-то неравнодушным. Кто-то, наверняка сама верхушка, возжелала, чтобы искоренение неугодного не вызвало ажиотажа и обвинения в противоправных действиях… не выставило этого выродка потерпевшим. Таково было его, Кукё Тамаши, мнение.       Из всего белого антуража выделялась Учиха Фуккацуми. Она должна была стать отвлекающим маневром. АНБУ и еще несколько посвященных знали, что это всего лишь клон, а настоящая так же, как и все, скрывает свое лицо под маской. Их всех предупредили в случае чего. Был условный жест, который был известен настоящей Учиха. Если ей будет угрожать опасность, она может его показать, ее распознают и придут на помощь. У ее клона был же другой. Он служил оповещением о начале атаки. Тамаши не был тем, кого позвали в самое пекло. Ему предстояло проникновение через недействующие, но все еще существующие на экстренные случаи ходы. От его группы зависело продвижение вперед и устранение врагов. Лучше всего их было просто обезвредить, чтобы потом попытаться переманить на свою сторону. После убийства (Тамаши считал, что это единственный возможный вариант) их предводителя им только и останется, что выбрать жизнь, смерть или бегство.       Взгляд мимолетно зацепился за фигуру Фуккацуми. Его сокомандник Рёта бы возмутился, если бы на тот момент был жив, по поводу того, что ее братья заставили девушку взвалить на свои плечи неподъемную ношу. Большинство женщин, считал он, слабы, даже если они куноичи. Забавно, что именно одной из них он проиграл свою жизнь. Тамаши же было все равно. Главное, достижение цели. Даже если он не увидит завтрашний день, он умрет, как положено умереть шиноби. Таков путь. Монолог Пятой был окончен. Кукё особо это не волновало. Ничего нового он не услышит. АНБУ не нужны речи, поднимающие боевой дух. Если придется, они будут сражаться, когда сплошная безнадега, оставляя за собой трупы товарищей. По крайней мере их так учили с первого дня службы.       Все склонились, отдавая почтение главе деревни, и словно по команде скрылись на своих позициях. Они должны будут действовать быстро, согласно первому плану. «Надеюсь, ничего не сорвется», — не сговариваясь, подумали некоторые безликие. Но у Нара Шикаку были еще несколько вариантов, только все упиралось в количество жертв. Верный исход поможет решить все малой кровью.

***

      Тошики понимал, что пришло время воплотить в жизнь тот план, что обсуждался в течении нескольких долгих месяцев. Его задача была сопроводить Фуккацуми прямо в штаб-квартиру Корня, будто бы на конструктивный диалог. Как же иронично… Они копали могилу другому, но сами погружаются в нее…       Они входят в один из подземных ходов напротив библиотеки. Там раньше была резиденция сёгуна, которую он посещал время от времени со времен Второго, а потом передал деревне, тем самым уничтожив следы своего пребывания в Конохе. Шли по центральному тоннелю. Тошики знал, что за все время их пути происходит зачистка. Белые плащи устраняют наблюдателей и становятся на их место. Один за одним… Их не убивают, просто лишают сознания. Глупое великодушие…       На месте. Данзо в окружении своих людей стоит на некотором расстоянии от них. Тогда Фуккацуми останавливается.       — Зачем звал меня? — спрашивает, но сама знает ответ.       Старик оценивающе прищуривается. Враги никогда раньше не стояли друг напротив друга.       — Выбор. Хотел предложить выбор, — Фуккацуми кивает, выражая свою заинтересованность, и Данзо продолжает: — Твой брат когда-то сослужил хорошую службу на благо деревни.       — Ты называешь «хорошей службой» уничтожение моего клана?! — перебивает девушка, угрожающе повысив голос.       Данзо хмурится и мрачно замечает:       — Итачи был сдержаннее тебя и умел слушать.       Учиха хочет ответить что-то резкое, но вовремя себя останавливает, и безразлично требует:       — Продолжай.       — Твой выбор прост. Ты либо присоединяешься к Корню и служишь мне так же, как когда-то Итачи, либо умираешь.       Тошики никак не реагирует на предложение. Ему известно, что это выбор без выбора. На самом деле решение осталось неизменным. Учиха Фуккацуми должна умереть. И она об этом знает. Истерический хохот прокатывается по залу. Она смеется, закрыв глаза. Может, даже слишком вызывающе. Пытается показать уверенность в себе, насмехаясь над остальными, но Тошики провел с этой девушкой столько времени и видит, что она натянута как струна. Ей нужно, чтобы все пошло по плану. Смех резко стих. Напряженные шиноби готовятся к бою, как только видят в серьезном взгляде, направленном на их лидера, Шаринган.       — За смерть моего клана, за возможность вернуть моих братьев на родину ты должен понести наказание, Шимура Данзо.       Предводитель Корня гневно возражает:       — Хирузен причастен к геноциду не меньше меня! Ты… Цунаде… Все остальные. Облагораживаете его.       — Он мертв.       — А если бы был жив, как бы поступила? — Данзо давит. Ему нужны лазейки, чтобы напасть, когда Фуккацуми потеряет бдительность.       Она молчит. Не поддается на провокацию. Тошики догадывается: рядом союзники, которым может не понравится ее ответ.       Учиха ухмыляется, подбоченясь, похоже, она нашла слова, которые были бы уместны и не повредили ее репутации:       — Шиноби не оспаривают приказы Хокаге. Но судя по тому, что мне известно, ты их нарушаешь. Пятая готова принять в Коноху Саске и Итачи. Третий бы тоже пошел мне навстречу, если бы я пообещала устранить Акацки. Так сказать, услуга за услугу. Однако ты бы этого не принял и начал замышлять что-то против меня. Прекращай прятаться. Мне известны твои истинные мотивы.       Шимура сжимает трость, костяшки пальцев белеют. Ровным тоном он отдает приказ:       — Убить ее.       Фуккацуми успевает выкрикнуть:       — Именем Пятой Хокаге деревни Скрытого Листа Шимура Данзо должен быть немедленно заключен под стражу! — она делает знак, который используют студенты Академии перед началом спарринга, поворачивает голову к Тошики, говорит: — Пришло время принять решение, — и исчезает.

***

      Корень, сбитый с толку, останавливается, но после обступают кольцом Данзо, становясь в оборонительную позицию. Однако враг оказался ближе, чем они думали. Слышны слабые окрики, и несколько тел падают на землю.       — К бою! Не дайте им запутать себя! — кричит Данзо.       Но шиноби не понимают, где свои и чужие, чтобы эффективно атаковать. В чем смысл кекке генкай, если бездумно бить каждого, кто приблизиться? Тогда не останется никого. Несколько соперников смогли определиться и вступают в схватку. В тот момент, когда все уже началось, долетает запоздалый сигнал тревоги. Члены Корня спешат оказать поддержку остальным. Но в бой вступают шиноби в белых плащах, которые способны найти противовес их силе. К тому же враги скрываются за личинами друзей…       — Носите кошку на голове, скоты! * — в отчаянии кричит шиноби из Корня, прежде чем потерять сознание.       Если бы Торунэ вступил в бой, все закончилось, куда быстрее. Что можно противопоставить микроскопическим жукам? Кукё замечает вокруг одного из атакующих черное подвижное облако. Нет, все же клан Абурамэ мог бы что-нибудь предпринять. В союзника летят пылающее иглы. Тамаши успевает рассеять пламя техникой воды. Не успевает среагировать на нарисованных зверей из свитка, как его сбивают с ног. Он перегруппировывается, готовясь приземлиться и атаковать этого человека. «Мальчишка», — подмечает по телосложению. Ультразвуковая волна настигает его рядом с землей. Он падает, закрывая уши. Невыносимо. Приоткрывает глаза и видит, как нарисованные звери уничтожаются под влиянием этой силы. Звук, наверное, уже стих, но в ушах продолжает звенеть. Много кто был обездвижен, но некоторые продолжали сражаться. «Что с ними не так?» — раздраженно подумал Кукё Тамаши, пытаясь подняться на ноги. Сражение продолжается. Ранее обездвиженные возвращаются на поле боя. В атаках Корня начинает прослеживаться скоординированность, если так и дальше продолжится, то никто не знает, чем это закончится.       — Ради чего вы сражаетесь?! Вас кинул ваш предводитель! Очнитесь! Мы — ваши чертовы соотечественники! — взывает басовитый голос отца Томо Дзихико. Что-то впивается в плечо. И для Кукё будто все замирает…

***

      Тошики покидает поле боя до того, как определилась сторона победителей. Он последовал за Данзо. С ним уходили Фуу, Торунэ и Нагината.       — Каковы ваши приказания? — спрашивает Торунэ, отбивая атаку.       — Движемся в ход, что ведет в лес. Нам нужно пересмотреть план наступления.       Когда они оказываются возле прохода, из которого брезжить свет наружу, Нагината внезапно телепортируется вперед, на ходу складывая печать:       — Стихия молнии: сигнальный огонь! — и запускает разряд в небо.       Разъяренный старик хватает ее за горло.       — Что ты сделала, Нагината? — Данзо сжимает еще сильнее.       Она хрипит, не сопротивляется. Хищная торжествующая улыбка расползается на ее лице.       — Меня зовут Сатору. И не я выбрала этот путь, сволочь, — выплевывает оскорбление.       Шимура отшвыривает ее от себя. Тошики перехватывает ее у дерева, не давая телу впечататься в него. Он сделал это на автомате, не задумываясь, что будет потом.       — Тошики, что это значит? — угрожающе рычит Фуу.       — Так ты с ней за одно? — спокойно спрашивает Торунэ, но, похоже, он уже сам для себя ответил на вопрос.       Тошики хотел повременить с решением. Он до последнего не думал принимать сторону. Неужели ее определили за него?       — Эй, спасибо, — тихо говорит Сатору, похлопывая его по руке, с силой вдавливающуюся в ее плечо. — Мы должны дождаться подмоги. Кто-то из них должен появиться.       Они встают и готовятся к бою. У него — запас чакры, умение скрывать свое присутствие и техники невидимые до тех пор, пока они не ударят противника, знание стихии земли и частично стихии воды. Сатору хорошо владеет стихией молнии и на время может лишить всего запаса чакры при касании. Кажется, возможным побороть их, но каковы шансы, если их соперники из клана Яманака, завладевающий сознанием, и Абурамэ с возможностью внедрения яда в организм через жуков, подобных пыли. Они до сих пор ими не заразились только благодаря носителю этой опасной техники. А еще Данзо… Он знает о способностях каждого, умеет держать их в узде. К тому же у него есть силы, неизмеримые с теми, что обладает каждый из них. Он может возвращаться. Они не продержатся столько. Это невозможно…       — Меня зовут Узумаки Кирихито, — произносит Тошики, уверенный, что они не выберутся оттуда.       — Что ты здесь делаешь… Мадара? — удивление и страх слышатся в голосе Шимура Данзо. Он смотрит куда-то в сторону...

***

      Сколько бы здесь ни находилось АНБУ Корня, не было того, кто мне нужен. Когда кто-то из союзников или врагов (трудно было разобрать) использовал технику, из-за которой произошла ударная волна, подземные ходы опасно затряслись. Если так дальше продолжится, то может возникнуть обрушение, и тогда погибнут многие. «У северного выхода был выпущен сигнал в воздух. Иди туда. Нужно проверить, есть ли там Данзо или нас хотят повести по ложному следу. Остальных я направлю проверить другие ходы. Глава Корня должен быть пойман», — прозвучал голос Шикаку-сана в голове. Он контролирует ход операции и отдает приказы с помощью своего товарища Яманака Иноичи.       «Выводите людей отсюда, как можно скорее. Данзо не сдастся без боя. Я постараюсь увести его, как можно дальше, но ничего пообещать не смогу».       «Не беспокойся и сражайся. Мы позаботимся об остальном», — убедил меня Шикаку. Я решаю снять маску. Данзо должен видеть меня, если мы все же встретимся.       Когда я выбежала с туннеля, я стала очевидцем немой сцены. Все смотрели на дерево сбоку от меня. Я проследила по направлению их взглядов и обмерла… Учиха в маске? Здесь? Но почему?       Он спрыгнул с дерева и пошел в направлении к нам. Я обнажила катану и направила лезвие в его сторону, отмечая черту, которую он не должен пересекать.       Соклановец проигнорировал мой жест и прошел мимо.       — Здравствуй, Данзо. Давно не виделись. Со времен резни в клане Учиха, не так ли? — с бахвальством интересуется он.       — Кто ты и что тебе нужно? — спрашиваю я.       Он не должен быть здесь, не сейчас. Может, в будущем, которое мне неизвестно, он появится в Конохе. Каковы его мотивы? Он передумал и хочет мне помешать идти к моей цели? Есть какие-то другие причины? Плохо, что я не могу спросить прямо и вынуждена делать вид, что мы встретились впервые. Создать иллюзию? У меня они не такие сильные, как у брата. Я не уверена, что Учиха в маске вообще захочет со мной разговаривать и не развеет ее.       — Я Учиха Мадара. Ты должна была слышать обо мне от Итачи. У меня есть свои интересы.       Данзо приказал своим телохранителям защищать его, но рыжий уже исчез в Камуи.       — Фуу! — позвал его товарищ по команде и бросился на врага.       Я отскочила к Тошики и какой-то девушке из Корня. Похоже, она не опасна для меня. По крайней мере, исходя из расстояния, которые они держали между собой и Данзо, можно сделать вывод, что появление Лжемадары помешало их сражению. Тем временем брюнет в странной маске снял перчатки и оголил руки. Кожа стала фиолетовой.       Это ненормально.       — Кто это?       — Абурамэ Торунэ, — ответил Тошики.       — Жуки, значит, — кивнула я своим мыслям. Микроскопические насекомые, заражающие человека…Как жаль, что Данзо избавился от всех фотографий тех, кто вступал к нему на службу. Они словно исчезали из памяти Конохи. Но благодаря Тошики были известны имена и способности многих. Этот мир очень любопытный, раз в нем существуют такие создания. Многие недооценивают Абурамэ. По мне, это один из самых опасных кланов. Все из-за того, кого они способны контролировать и на что эти маленькие существа способны, когда им удастся проникнуть внутрь человека.       Учиха в маске ни разу не дал Торунэ себя коснуться, должно быть услышав наш разговор или просто проанализировав способности этого человека. Ждать и просто смотреть, как Данзо снимает печати, не хотелось. Нужно решить все, как можно быстрее и лучше всего с малой кровью. Мой кунай летит в направление Торунэ, он реагирует на него и Лжемадара пользуется моментом для захвата цели.       — Торопишься избавиться от своих недоброжелателей, Учиха Фуккацуми? — с усмешкой спрашивает мужчина и, не дождавшись моего ответа, продолжает. — Главный трофей все равно будет за тобой. В этом я не буду принимать участие.       Он исчезает, так и пояснив причину своего прихода. Мне хотелось верить, что его поступок объясняется, что он таким образом просто хотел мне помочь, что это его скрытый мотив. «Я не говорил, что в тебя не верю, Фуккацуми. И… я всегда буду присматривать за тобой». Нет, не сейчас. Я не должна поддаваться чувствам. Обстоятельства сложились в мою пользу. Нужно этим воспользоваться.       — Лучшее, что можно было придумать, я заберу твой Шаринган, Учиха Ф…       Я рядом. Зря он себя занимает снятием ограничителей, когда остался без союзников, которые могли бы его защитить.       — Ты будешь убивать себя и использовать Изанаги, пока не останется глаз Учиха Шисуи.       Он попал под влияние Котоамацуками. Ткань на его руке ослабла и упала на землю.       Блеснуло лезвие куная. Данзо исполнял приказ, а я с каждым закрывающимся глазом ощущала все более растущее чувство торжества, будто бы каждый из моего клана, чью силу использовал этот старикан в своих корыстных целях, освобождался от оков и мог спокойно уйти в вечность. Вот и все. Нужно заканчивать. Шимура еще не пришел в себя из-за такого цикла возрождения. Я начала тянуться к глазу своего названного брата. Не хочу, чтобы этот мерзкий человек мешал светлой памяти Шисуи. Но… Данзо широкой дугой рассек воздух кунаем с продолжением из ветряного потока. Похожую технику как-то использовал Саске, удлиняя тем самым лезвие Кусанаги. Я спаслась только благодаря свой реакции. Черт, шанс был близок. Что? Данзо скрючился от боли. Из созданной руки образуется росток, который быстро превращается в полноценное дерево. Все ясно. Эта сила имеет слабые стороны. Значит Шаринганы могли уравновесить клетки Первого. Без них все разрушается.       Чертова подопытная крыса старого змея отказалась сдаваться. Он успевает отсоединить руку. Только вот фокус с утратой Изанаги плохо сказался на нем. У него есть время между использованием глаз. Полминуты должно хватит, иначе все затянется... Это я увидела еще в период его смерти и возрождения. Если я не хочу, чтобы глаз Шисуи ждала та же участь, я должна поспешить.       — Фуккацуми, в сторону, — потребовал голос Тошики. Я послушалась.       Мимо пронеслась цепь с острием на конце. Он обмоталась вокруг Данзо. Я проследила за ней. Тошики… Я слышала о таком. На это способен клан Узумаки. Неужели он?..       — Что ты сделал? — прохрипел старик, мутными глазами посмотрев на его.       — Ты сам отвел мне сторону предателя, — спокойно ответил мужчина. — И разве я не назвал свое имя?        Незнакомка прикоснулась к плечу Данзо.       — Я сдерживаю его чакру. Сделай то, что хотела, пока не поздно.       — Скорее. Я не смогу долго контролировать эти цепи. Эта техника мне не знакома.       — Отпустите, — командует Данзо, но… ничего не происходит.       Он сбит с толку. Ясно. Он рассчитывал на Котоамацуками. Девушка хищно улыбается. Похоже, ее способности по сдерживанию чакры оказались на порядок выше, чем я предполагала. Я не стала терять времени. Только когда глаз Шисуи-нии был в моей руке, удалось спокойно выдохнуть. Тошики осел на землю и тяжело дышал. Я помогу ему, как только Данзо будет обездвижен. Нужно уведомить остальных, чтобы заканчивали побоище.       Шикаку будто предчувствовал, что я собиралась подать сигнал, чтобы Иноичи наладил со мной контакт.       «Фуккацуми, что там?»       «Шикаку-сан, Шимура Данзо обезврежен. Справились быстрее. Помог человек, представившийся Учиха Мадара. Без него сражение бы затянулось».       «Он объяснил свои цели?» — поинтересовался Нара после незатянувшегося молчания.       «Нет. Может, Шимура Данзо вредит каким-то его планам?»       «Мы вряд ли это сможем выяснить в ближайшее время. Подожди. Скоро к тебе придут люди. Дальше они сами разберутся».       «Да. Все согласно инструкции», — заключила я.       «Тебя что-то беспокоит?» — прежде чем закончить связь поинтересовался мужчина.       «Все слишком просто. Как будто так быть не должно», — я посмотрела на глаз Шисуи в специальном сосуде, который я взяла в надежде на лучший исход операции.       «Такое случается, если обстоятельства складываются в нашу пользу, Фуккацуми. Мы были готовы к многому, но, пожалуй, не к такому очевидному варианту», — усмешка зазвучала в голосе Шикаку-сана.       Данзо пришел в сознание.       — Готовьтесь к отправлению в Коноху, — предупредила я. — Надеюсь, тебя не придется связывать.       Он не стал медлить. В руке был кунай. Неужели он делал вид, что потерял сознание? Переместился за спину девушки, находящейся рядом, и представил ей лезвие к горлу. Я была готова приказать ему ее не трогать. Не хочу участвовать в захвате заложника.       Тошики попытался встать, тихо позвав ее по имени. Неужели человеческое все-таки не чуждо ему...       Однако Сатору одним прикосновением заставила старика повалиться на землю.       — Ты совсем не в духе, старик. Раз хочешь в таком состоянии пойти против АНБУ, — со снисходительной улыбкой она присела рядом с Данзо.       Вскоре прибыли те, о ком говорил Шикаку-сан. Среди них был он сам и Какаши. Мы не были настроены на продолжительные беседы. Я представила им незнакомку, кратко разъяснила некоторые подробности появления Учиха Мадары. Данзо, лишенный руки с клетками Хаширамы, потерял чакру и не мог пользоваться даже той, что принадлежала ему самому. Со временем все вернется, но я бы не хотела присутствовать при этом из-за нежелания больше связываться с этим человеком. Корень, услышавший о проигрыше своего лидера, разделился на несколько лагерей: кто-то сбежал в надежде вернуть своего руководителя, кто-то сказал, что не будет предпринимать никаких действий, пока жив Данзо, кто-то принял предложение о переходе в АНБУ, что предлагали каждому, кого удалось взять в плен. Меня больше заботила судьба Сая. Я невзначай поинтересовалась Тошики о втором наблюдателе. Он обещал мне указать на него, как только удастся отыскать среди остальных. Однако через пару недель, когда произошло одно знаменательное событие, наиболее значимое для Корня, я случайно увидела его в компании Дзихико. После она сказала, что ее поставили понаблюдать за пареньком. Мои друзья вернулись их той миссии живыми. Но без потерь не обошлось. Кто-то был ранен, кого-то убил шальной кунай, кого-то смерть нашла при других обстоятельствах. Сражение под землей мне казалось намного страшнее, чем то, в котором участвовала я (по сути, моего и вовсе не было, как иронично). Состоялись похороны. По меньшей мере с двух сторон соберется двадцать шесть жертв. Если бы операция продолжилась, погибло бы куда больше. Меня больше задело, что я не смогла избежать гибели шиноби чуть старше меня. Сказали, что его зовут Кукё Тамаши и он всего 2 года назад вошел в АНБУ. Всегда трудно, когда умирают молодые люди… Но мы должны продолжать жизнь. Это то, что живые могут сделать в память о погибших. Пожалуй, то единственное… Тошики пока так и не сказал мне своего имени. Он встал на нашу сторону, потому что Данзо так решил за него. Я не стала говорить, что я поняла из какого он клана. Я подожду, пока придет нужное время и буду наблюдать за его судьбой. В конце концов, и он, и Сатору выбрали себе путь в качестве АНБУ Конохи, потому что это было то, что им по плечу, как убеждала меня девушка. А я ничего не имею против их пути.       Данзо я особо не интересовалась до поры до времени. Погрязла в заботах о насущном. Судя по хронологии, скоро намечается возвращение Наруто на родину, и тогда я должна приложить все усилия, чтобы все устроилось лучшим образом.

***

      Данзо был заключен под стражу и размещен в отдельном помещении. За ним велось постоянное наблюдение. Многих волновала возможность его союзников, скрывавшихся в тени, начать наступление, чтобы вызволить своего предводителя. Старейшины отмалчивались. Если бы они показали себя, то Пятая могла замыслить и их свержение. Они не были уверены в ее рациональности и боялись…       Эта ночь была похожа на прошлые. Данзо проводил ее в мрачных раздумьях о будущем. Он ждал помощи извне и был полностью убежден, что его не оставят. Кто-то перестал воспринимать его всерьез, как только эта девчонка лишила его силы, но все же они упускали одну значительную деталь. Его техники и чакра оставались неизменны, и они принадлежали не кому-то другому, а только ему. Если бы не Котоамацуками и те двое, он бы мог сражаться, не сдался бы так быстро. Он доказал бы всем, на что он на самом деле способен.       Пару дней… Осталось подождать всего пару дней. За ним придут. Он мог бы сам, но не хочется покидать Коноху, словно крыса, бегущая с тонущего корабля. Все должно быть иначе. Более грандиозно. Мысль об этом его распаляла. Все должно пройти так, как он задумал. О да, на создание плана времени было предостаточно.       — Чинэтсу, смотри, как старикан пыжится. Сейчас пар из ушей пойдет. Так усиленно строит из себя злого гения. Скоро ка-ак заржет. Что-то вроде "ву-ха-ха-ха", — насмешливый голос из темноты Данзо напрягал.       — Тэтсуя, заткнись, а? — раздраженно успела посоветовать женщина.       — Кто вы? Покажите себя, — Шимура сохранял достоинство, но не был готов к посетителям в своей мрачной временной обители. — Как прошли через охрану?       — Ха, мы способны, — мужчина прошел сквозь решетку и приблизился к нему, — на многое. В том числе и… пролить кровь на благо мира.       Тэтсуя не спеша достал катану из ножен. Рефлексы Данзо притупились. Он не мог сдвинуться с места. Что-то мешало. Та женщина. Меч медленно вонзался в живот. Боли почему-то не было, но жизнь ускользала. Он это чувствовал.       — Ты там должен умереть при других обстоятельствах. Но здесь до тебя добрались раньше. Ты уж прости, старый пердун. Может, мы бы позволили тебе с ней еще потягаться, но так не хочется для нашей девочки лишних проблем. Сделай милость, просто умри, — этот человек говорил, а Данзо его почти уже не слышал.       — Сделай милость, просто исчезни со страницы ее истории, Шимура Данзо, — предрекла женщина — и катану резко повернули и вытащили. Тело упало на пол.