Именно

      Питер болел нечасто, особенно с тех пор, как получил необычные способности, но даже простую простуду переносил крайне тяжело. Все эти симптомы мучили его, как минимум, два дня: голова не переставала раскалываться ни на миг, горло жгло при малейшей попытке сказать хоть слово, насморк не давал спокойно заснуть, слабость валила с ног. И, как назло, большинство правонарушителей появлялось именно в такие моменты, как будто чувствовали, что он болеет и, возможно, им удастся сбежать.       Козлы.       — Милый, тебе что-нибудь нужно? — в комнату заглянула тетя Мей и получила в ответ только грозный взгляд исподлобья, но лишь снисходительно улыбнулась: в моменты болезни ее племянник, успевший стать ей сыном, начинал ненавидеть все человечество. — Хорошо, я уезжаю, не знаю на сколько, просто береги себя, ладно?       — Хорошо, — смущенно пробормотал Питер, понимая, что тетушка не заслужила от него таких взглядов, но все-таки было обидно из-за того, что она оставляет его одного. Больного, немощного, не способного о себе позаботиться… Стоп. Он уже не маленький, так что хватит ныть. — Повеселись там.       — Обязательно, — тетя Мей кивнула и почти скрылась за дверьми, напоследок извиняясь за то, что не смогла остаться, и только после этого ушла окончательно.       Питер еще немного подумал о том, как же ему не везет (его разум во время болезни превращался в нечто, которое без причин распускало нюни), и заснул спустя несколько минут под действием лекарства. Хоть так.       Впрочем, наслаждался он долгожданным отдыхом недолго, потому что после крайне интересного сна, который, между прочим, только начался, услышал грохот и быстро проснулся. В конце концов, инстинкты не дремлют, даже когда оказываются погребены под кучу всевозможных одеял.       — Паучок! — перед лицом возникла знакомая черно-красная маска, и Паук вздохнул, откидываясь на подушку. Только этого ему не хватало. — Что с тобой? Выглядишь хреново.       — И чувствую себя также, — с намеком на «поэтому тебе пора валить отсюда» произнес Питер, чувствуя, как наглые пальцы шарят по его лбу, путаясь в мокрых темных прядях. — Что ты здесь делаешь? — то ли лекарство уже выветрилось, то ли еще не подействовало, то ли от него вообще не было пользы, но ему было непросто даже банально двинуться. Хотя говорить было намного легче. И сознание понемногу прояснялось.       — К тебе пришел, — просто ответил Дэдпул, и парень буквально ощутил, как его сканирует чужой взгляд. — Ты заболел?       — Да, — решив не ходить из стороны в сторону, признался тот и попытался отползти от наемника как можно дальше: до того жуткий у него был вид. — Что ты собираешься делать? — с ужасом спросил он, наблюдая за Уэйдом, аккуратно снимающим с себя все оружие.       — Сам подумай, — усмехнулся наемник и пошел к дверям. — Только не подохни тут, пока я буду занят кое-чем.       У Питера даже не было вариантов того, что могло бы означать это «кое-что», и, если честно, он не хотел думать об этом. Да и причин не доверять Дэдпулу не было: тот еще никогда не делал того, что повредило бы ему.       — Как всегда, — он взглянул в телефон, на экране которого было лишь оповещение о том, что его ждет обновление в какой-то там неинтересной игре, ни одного сообщения с вопросами о его самочувствии.       Ни одного.       Питер даже не знал, радоваться ему или огорчаться. В университете друзей у него особо не было, только знакомые, потому что он банально не хотел с кем-либо сближаться, ведь то, что произошло с Гвен и Гарри… это его вина.       Может быть, он хочет отношений с Уэйдом только из-за того, что наверняка не сможет потерять его из-за бессмертия? Тогда…       Стоп. Он хочет отношений с этим ненормальным шизофреником?       — И когда это случилось?.. — тихо прошептал Питер в пустоту, отвлекаясь от гложущего его чувства вины, и вновь посмотрел на телефон. С одной стороны, он был даже немного рад, что не втянул в свою крайне неспокойную жизнь кого-либо еще, но с другой, именно в такие моменты как сейчас остро ощущалась нужда поддержки. Ему было просто жизненно необходимо, чтобы о нем кто-то позаботился, и он ничего не мог поделать с таким желанием.       — Никаких телефонов, — и опять эта чертова маска, испугавшая его уже второй раз за этот день. Просто отлично. Ему дадут спокойно подумать в тишине или никогда не оставят в покое? — Ты болеешь, отдыхай, — и у него без труда выхватили телефон, отправляя его в кучу одежды неподалеку.       — Нечестно, — буркнул Питер, обиженным взглядом буравя спину уходящего наемника. И что ему теперь делать? Так хоть поиграть можно было, а теперь заняться вообще нечем.       За пять минут/два часа/целую вечность (нужное подчеркнуть; сейчас у него вообще не в ладах с ощущением времени) он сосчитал на потолке девять черточек, три небольших выпуклостей на стенах и очертить десять странных существ на обоях.       Ага, как пару слов связать – так нет, а как разглядеть двухголовую рыбу с членом – так сразу; фантазия, она такая. Вообще, в последнее время тело, язык и мозг предали его, как будто сговорились, и работали против него именно тогда, когда Дэдпул находился рядом. Было ли это смущение на пошлые фразочки, к которым он успел привыкнуть, или желание никогда не отпускать наемника, когда того не было рядом слишком долго. Кажется, он успел влюбиться…       Вот черт.       — А вот и я! — нараспев произнес Уэйд, входя в комнату с подносом.       Питер разглядел его и еле сдержал смех. Во-первых, на наемнике, который все еще был в костюме и этой чертовой маске, словно приросшей к его лицу, был бежевый фартук в зеленый цветочек; во-вторых, на подносе стояла миска, в которой плескался бульон. Подумать только, Дэдпул – Дэдпул, мать вашу! – приготовил ему куриный суп.       — Это мне? — с удивлением спросил он и кивнул в сторону синей тарелки, приподнимаясь на кровати и подкладывая под голову подушку. Он все еще не мог поверить в то, что Уэйд заботится о нем.       — Могу и сам съесть, но не люблю супы, — Дэдпул аккуратно положил поднос на колени болеющему парню, а сам сел на краешек кровати, оборачиваясь на кучу оружия, которую сложил неподалеку, проверяя, не случилось ли с ней что-то. — Они на вкус такие, бр-р, предпочитаю что-то более жгучее.       — Ты готовил для меня то, что сам не очень любишь? — кажется, Питер готов был разреветься. Он не понимал, настоящие ли это эмоции или какие-то побочные эффекты от лекарства, но от щемящих чувств внутри и заботы, которую он получал в последнее время лишь от тетушки Мей, а теперь она исходила от совершенно другого человека, хотелось банально расплакаться. — Это… это классно, — и все-таки ему удалось сдержать себя от лишнего проявления чувств, чему немало поспособствовала наглая ухмылка наемника.       — Я просто не смог удержать себя от того, чтобы не позаботиться о бедном Питти! — спустя минуту, не выдержав молчания (как «непредсказуемо»), Уэйд умиленно сложил ладони вместе и склонил голову вбок, наблюдая, как Паук с удовольствием ест приготовленный им же бульон.       — Кхе, — Питер в ответ на такое чуть не подавился, смотря на наемника удивленным взглядом. Нет, он все еще не до конца верил, что Дэдпул пришел сюда не потому, что ему что-нибудь нужно от супергероя, а только для того, чтобы позаботиться о нем. Он все еще ждал подвоха, который либо вообще никогда не придет, либо нагло поджидает где-нибудь за углом.       — Почему ты на меня так смотришь? — наемник подозрительно прищурился. — Со мной что-то не так?       Питеру так и хотелось ответить, что «да, с тобой явно что-то не так, потому что ты сумел влюбить меня в себя, или это со мной что-то не так, да с нами обоими, вероятно, что-то не так, и поэтому мы должны держаться вместе, да?», но он промолчал, пытаясь придумать в голове более адекватный ответ.       — Ты же никогда не ел куриный суп, да? — спросил он, сам не понимая толком, зачем это сказал, однако бросать тему он не собирался, было уже слишком поздно, придется выкручиваться.       — Ну да, а что? — Уэйд не мог понять, что происходит. А тупые таблички путали его мысли еще больше, наперебой предлагая варианты того, что Паучок имеет в виду.       (Он намекает на то, чтобы мы слизали этот невкусный бульон с его аппетитного тела?)       [Тогда мы точно полюбим эту хрень!]       — Ну, — Питер видел, как чуть дернулась рука наемника в сторону – это значило, что его опять доставали голоса в голове и тот хотел заткнуть их как можно скорее (потому что сейчас, блять, не тот момент; НЕ ПОРТИТЕ ЭТОТ РОМАНТИЧНЫЙ МОМЕНТ!), поэтому он занервничал еще больше. А потом вдруг выдал что-то совершенно неожиданное: — Давай, попробуй его сейчас.       — Но он же…       — Ну, знаешь, ты мог бы хотя бы попробовать, — смущенно пробормотал Питер (что с ним творится, Господи-Боже?), перебирая пальцами мягкое одеяло и кладя поднос на тумбочку рядом. — Тем более, я же тоже ел этот суп и ел с этой ложки, так что это может считаться за косвенный поцелуй, — и почувствовал невероятный жар. То ли симптомы болезни вновь возвращаются, то ли он сейчас просто горит от стыда.       Стоп.       Что он только что сказал?       Нет, нет, это не он! Это просто лекарства, гребаные лекарства так действуют на него!       (Я же говорил, сучки!)       — Это странно, — и в который раз Уэйд смотрел на него так, будто перед ним не Человек-Паук, а незнакомец, принявший его облик?       — Не хочешь, так не… — и Питер замер, потому что ощутил на своих губах чужие, а затем по ним скользнуло что-то влажное. И перед лицом была все та же черно-красная маска. — Стой, ты же… — отлично, Дэдпул целует его, а его самого волнует лишь то, сможет ли тот заразиться через этот почти поцелуй.       — Не заболею, а суп и вправду восхитительный, — уверенно усмехнулся наемник и отстранился, идя прямо к окну, около которого он сложил оружие. — Пока, Паучок! — и, собрав все свои пожитки, скрылся за окном.       Питер прикоснулся к собственным влажным губам и улыбнулся (черт возьми, он был невероятно рад, что Дэдпул сделал это!), а потом опять провалился в беспокойный сон.       И, проснувшись, он еще долго будет думать, что эта была всего лишь его галлюцинации.