Родная кровь - не водица

Зоопарк был обещан мальчишкам давно. По правде говоря, сегодня они пришли сюда раз десятый, не меньше, и каждый раз прибавлял Петунье седых волос – так, по крайней мере, жаловалась она Вернону и Дорее. Попробуйте-ка уследить за двумя чрезмерно шустрыми мальчишками и не сойти с ума! Один с воплем «Лошадки!» рвется в вольер с зебрами, второй тем временем сует мороженое в клетку с медвежатами. Один дразнит павианов, второй пытается выпустить на свободу волка. Один рассуждает на весь террариум, что из вон того крокодила получится клевая сумочка для мамочки, второй шипит на питона. И оба так счастливы от всех этих безобразий, что духу не хватает взять за руки и увести домой раньше обещанного! А обещан им целый день, до вечера, с обедом здесь же, в кафе на территории зоопарка. Только в кафе Петунья и смогла перевести дух. Наслаждаясь чашечкой ароматного «Эрл Грея», она почти не вслушивалась в болтовню мальчишек. Пока не заметила, что старичок за соседним столиком вслушивается слишком уж пристально… Старичок был неприятным. Дерганым, суетливым, с бегающим взглядом, да еще и в совершенно дурацком фиолетовом цилиндре. То есть, возможно, Петунья сочла бы его самым обыкновенным чудаком, пройди он мимо на улице или остановись рядом у кассы в магазине. Но если ты пришел в кафе поесть, так ешь себе, а не косись на чужих детей! А он явно старался сесть так, чтобы видеть их столик, но не пялиться в открытую. Заерзал на стуле, словно прикидывая, как бы передвинуться поближе, когда рядом с ним устроилась шумная компания из трех вульгарных девиц лет семнадцати, отвратительно накрашенных и вызывающе одетых. И едва не подпрыгнул, когда Гарри выразительно зашипел, изображая так приглянувшегося ему питона. – Мальчики, – решительно сказала Петунья, – быстро доедайте, мы уходим. – Ма, ты чего?! – возмутился Дадли. – Гляди, еще полкуска торта! – Тихо ты! – Гарри пихнул его в бок. – Маме не нравится вон тот старый хрыч в цилиндре. И мне он тоже не нравится, у меня от его взгляда мурашки! Мурашки – у ее ребенка! от взгляда какого-то проходимца! – переполнили чашу терпения миссис Дурсль. Петунья решительно встала, с грохотом отодвинув стул, и заявила на все кафе: – Мистер, если вы не перестанете пялиться на моих детей, я позову полисмена! Переполох получился знатный. До полиции, правда, дело не дошло, но среди посетителей хватило любопытных, чтобы Петунья почувствовала себя звездой на сцене, а старикашка заерзал и заюлил, словно застигнутый на краже серебряных ложечек. Он зачем-то схватился за цилиндр, вскочил, поклонился, прижимая свой несуразный головной убор к обтянутой потертым сюртуком груди: – Мадам, вы не так все поняли, я всего лишь, к-х… Прошу прощения, но этот мальчик… – Девочки, как думаете, это педофил или гомик? – громко спросила одна из вульгарных девиц. В этот момент Петунья поняла, что ее неприязнь к «распущенной молодежи» иногда может смениться желанием объявить перемирие и пожать руку. – Мистер, вам лучше уйти, – исключительно вежливо, но с явственной неприязнью попросил кто-то из персонала кафе – Петунья не поняла, кто, но была ему искренне благодарна. Вот только старичок, выходя из кафе, обернулся и посмотрел на Гарри так, будто тщательно запоминал весь его облик, от новеньких кроссовок до надвинутой на лоб бейсболки с забавной мордашкой львенка. И Петунье стало почему-то очень, до слепой паники, до ледяного озноба страшно. Дадли все-таки доел свой торт, но сразу после этого Петунья увела детей домой. И, удивительное дело, мальчишки и не подумали спорить. Только Дадли сказал: – Зря не позвали полицию. Хотя предъявить тому типу все равно было нечего. А Гарри вдруг пробормотал виновато: – Он в террариуме был. Кажется, слышал, как мы с тем питоном болтали про Бразилию. Мам, прости, я совсем не подумал, что надо быть осторожнее… – Не говори ерунды, – вспыхнула Петунья. – Это всего лишь детские игры. Кто в здравом уме поверит в разговоры с питоном? – Но я правда с ним говорил! Он сказал, что он никогда не был в Бразилии… и что ему не нравится, когда на него все пялятся и стучат по стеклу… – О Боже… – Петунья присела на корточки, заглядывая племяннику в глаза: – Гарри, дорогой мой, конечно, ты с ним говорил. Но обычные люди так не умеют. И даже если ты на весь террариум начал бы рассказывать о том, что этот твой питон недоволен невежливыми посетителями и мечтает о Бразилии, все решили бы, что этот маленький мальчик – большой фантазер, только и всего! Кто примет всерьез слова пятилетних мальчиков о разговорах со змеями? – Ма-ам, а вдруг… – глаза Гарри стали очень испуганными. – Вдруг он тоже… из этих? И искал нас? А амулет бабушки Дореи его запутал, вот он и не понял, я это или нет? – Может быть, – Петунья обняла мальчиков, прижав к себе. – Давайте-ка возьмем такси и попросим покатать нас немного по городу вместо того, чтобы возвращаться домой пешком. Как думаете? – Отличная идея, ма! – важно кивнул Дадли. – Ты крута, почти как в кино про бандитов. Задурим им головы. «Задуривание» и «уход от слежки» отыграли по полной программе: из такси вышли у вокзала, почти тут же пересели в другое, и уже тогда поехали домой. Мальчиков эти невинные хитрости развеселили, а Петунья постаралась не показывать им своей тревоги. Она всерьез опасалась, что у волшебников свои методы слежки, и оторваться от них, петляя по городу на такси – все равно что пытаться ловить руками ветер. Ну ничего, дома она первым делом поговорит с Дореей… Или нет, первым делом позвонит Вернону в офис и попросит рассказать все это безобразие мистеру Грамблу! Пусть сам Вернон не сможет противостоять волшебникам, но теперь у него есть надежные союзники. Вернон предсказуемо возмутился, пообещал поднять на уши всех, до кого сумеет дотянуться, и умчался в «Гринготтс», велев на прощанье сидеть дома, никому не открывать и ждать его. Петунья и не собиралась никому открывать – вот еще! Взяв мальчиков за руки – почему-то даже дома страшно было отпустить от себя детей! – она пошла в гостиную к Дорее. Бурный рассказ в три голоса завершился Петуньиными слезами – напряжение и паника наконец-то отпустили ее, и настигла разрядка. Петунья сидела в кресле, всхлипывала, терла глаза платком, размазывая тушь, знала, что выглядит сейчас некрасиво и недостойно, но никак не могла перестать. – Ма-ам, – Гарри влез ей на руки, обнял. К боку прижался Дадли, прогудел: – Ма, ну не реви. Ты так круто там выступила: «Мистер, я позову полицию!» – А дома нас никто не найдет, – добавил Гарри. – Потому что он ненаходимый! Правда, бабушка? – Петунья, – позвала Дорея. – Деточка, послушай меня. Скорее всего, это был кто-нибудь из старых знакомых семьи, кто помнит в лицо Джеймса. Гарри похож на него. Правда, я не узнаю его по вашему описанию… Но если бы он был из тех, – это «тех», Дорея выделила как-то особенно презрительно, – если бы он хотел убить Гарри Поттера, его не остановило бы полное кафе магглов. Он не стал бы ждать. Так что бояться нечего… уже нечего. Сегодня ничего страшного не произошло. Петунья высморкалась и скомкала платок. – Теперь я боюсь отпускать их в школу. – Будем отправлять с ними Тилли. При малейшей опасности она перенесет мальчиков домой. – Тилли будет ходить с нами в школу?! – Дадли подпрыгнул, и дальше они с Гарри заорали хором: – ВАААУ! А Гарри хитро спросил: – А как же секретность? – Не волнуйся, внучек, – усмехнулась Дорея, – эльфы умеют становиться невидимыми. И в шалостях она вам помогать не станет, не надейтесь. Мальчишки переглянулись с невинным видом, и Петунья рассмеялась сквозь слезы: – Думаете, ваши умильные мордашки кого-нибудь здесь обманут? Нет уж, мы с бабушкой Дореей хорошенько обговорим с Тилли, что вам можно, а что нельзя! Страх наконец-то ушел. Все же хорошо, когда волшебники есть и на твоей стороне, пусть даже это всего лишь портрет. Да ведь и не только Дорея готова им помочь! Есть еще целители в Мунго, и «Гринготтс», и какие-то новые партнеры Вернона – он говорил… И Розалия Джонс из магазина волшебных игрушек, с которой Петунья как-то разговорилась о детских хворях и проблемах у магов и магглов – и теперь может не бояться, что Гарри разнесет дом неуправляемой детской магией. Кто бы еще объяснил обычной женщине, что волшебные игрушки забирают у ребенка лишнюю магию и отдают ее обратно, когда ребенок заболеет и ослабнет, или когда колдовство действительно окажется вопросом жизни и смерти? Дорея, конечно, тоже все это знала, но для нее это – из категории вещей, не требующих разъяснения. Сколько они уже случайно открыли таких «Петунья, деточка, а разве ты не знала?!» банальных для ведьмы истин! А живи они по-прежнему на Тисовой? А если бы она тогда, три с половиной года назад, не догадалась схватить Гарри и искать помощи в волшебном мире?! Петунья вытерла слезы, пробормотала: – Пойду, умоюсь. Мальчики, поболтайте еще с бабушкой, хорошо? И уже выходя из гостиной, услышала, как Дорея спрашивает: – Так ты разговаривал с питоном, Гарри? В самом деле? «Вот это правильно, – подумала Петунья, – пусть лучше мальчики запомнят зоопарк, а не дурацкую панику матери из-за какого-то ненормального старикашки. Испортил такой день, чтоб ему подавиться, извращенцу в цилиндре!» В эту самую секунду за сотни миль к северу от Лондона старый Дедалус Дингл подавился чаем и закашлялся, забрызгав пергаменты на столе Альбуса Дамблдлора. Альбус рассеянно взмахнул палочкой, убирая сладкие брызги, и переспросил: – Разговаривал с питоном? Тебе точно не показалось? – Сам сначала подумал, что детвора играет, – Дедалус осторожно отпил еще глоток чая. – Я там, в этом террариуме ихнем, и правда толком не расслышал: магглов там толпа, а я-то далековато стоял. Все думал, то ли правда Гарри Поттер, то ли показалось… Вроде и похож, и не совсем. И одет хорошо, не в обноски какие, как дома. Вот и пошел за ними в кафе. А там и услышал… Парселтанг как есть, я эту жуть-то с единого раза на всю жизнь запомнил. Одному поражаюсь, как магглы и ухом не вели?! – Это как раз понятно – магглы решат, что мальчишки балуются, передразнивают змею, и ничего больше. Вот что, Дедалус, слей мне воспоминание. Погляжу, послушаю… подумаю. Дедалус Дингл вытянул из виска серебристую нить с памятью о сегодняшней неожиданной встрече. И сказал, припомнив вдруг важное: – А женщину мальчишка матерью звал. Это что же получается, где-то у магглов… очередной наследник Слизерина? Или… Того Самого?! – Я разберусь, – мягко пообещал Альбус. – Большая удача, что ты встретил его, Дедалус. Если найти мальчика сейчас, пока он мал и невинен, он не успеет обратиться ко злу, верно?