Пару слов нужно от вечности.

Смысл бытия заключается в небытии. А вечное – в преходящем; здесь круг замыкается. Что может быть ближе противоположностей? Эрих Мария Ремарк. Испытание Куна.

      Его развевающийся на ветру плащ соткан из нитей дождя, а сапоги из света полной луны. В волосах его скрипят снег и тучи, а в бороде скачут белые молнии. Он ступает по земле тяжелым шагом, от которого просыпаются Охос-дель-Саладо и Лонг-Велли. Дыхание его валит на землю вековые кедры и вновь пускает в пляс Вичита фоллский смерч. Он взирает на землю грозным взглядом, полным кровавых всполохов и темных ночей.       Она носит платья, сшитые из света солнца, отражающегося в зеркалах морей. Волосы, сухие как солома и такие же светлые, обрамляют яркое радостное лицо. Голос её летит вместе с ветрами беспрерывным смехом молодых листьев, озорным звоном горного ручья и чарующим шелестом луговых трав. Губы, цвета зимнего заката, вечно вытянуты в улыбку, а из-за слегка приоткрытых белоснежных зубов вырывается тихое дыхание. И дышит она летним зноем, густыми туманами, «спелыми»* ранетками и ароматом подснежников.       Он встречает Её редко, смиряя настороженным взглядом. Она замечает его часто, но боится подойти – уж очень они разные. Он помнит её молодой, а она его – таким, какой он есть сейчас. Знают, помнят… но сторонятся и избегают. И лишь когда Он услышит в звуках листвы, ручьев и трав усталость, а в закатах увидит печаль – они снова в с т р е т я т с я. Тогда Она уже не заметит среди туч снега, и след молний исчезнет из бороды. Тогда Он подойдет к ней легким шагом, которого не заметят даже волки и ночные бабочки. Она же наденет маски камней и строгие платья цвета грозового неба. Она попрощается с вечным весельем и морем в цветах и примет на себя канитель давно почивших годов.       И в е ч н о с т ь дает им секунды на слова, которые ожидались годами.