Верни меня прежнего

Шерлок… Все его мысли занимал этот невероятный человек, начиная с их знакомства. А в последнее время тем более, он думал о нём неустанно: на работе, делая покупки, в баре (в те редкие дни, когда удавалось посидеть с Майком), дома, непосредственно при разговоре с Шерлоком, особенно тогда. Потому что, когда Шерлок начинает говорить, всё остальное становится неважным, его голос проникает в глубины сознания и будто заполняет душу, если, конечно не прислушиваться, что именно он говорит. Возможно, так не у каждого, уж точно не у Андерсона или Салли, но то, что это происходит с ним, Джоном, он перестал отрицать. Доктор знаком с Шерлоком больше года, и меньше полугода он считает себя влюблённым в него. Но это не меняет ничего и одновременно меняет многое. Джон стал смотреть на Шерлока по-другому, стал не просто находиться рядом, а наслаждаться обществом любимого человека, начал лучше понимать и принимать его чувства, которые тот так старательно скрывал ото всех, особенно вне дома или при посторонних, но, когда они оставались одни, сидя перед камином с ароматной чашкой чая в руках — всё становилось иначе. Шерлок рассказывал что с ним приключалось до встречи с Джоном или то, что произошло за день, пока Джон был на работе. Доктор внимательно слушал каждое слово и любовался профилем Шерлока, смотрящего на огонь, а затем тот переводил взгляд на него, и Джон тонул, тонул в лазурном море этих невозможных глаз, в которых, казалось, можно было бы рассмотреть всю вселенную. Смотря глаза в глаза, Джон всегда гадал, о чём же думает Шерлок, даже в те моменты, когда отдыхает или же смотрит в ответ. Но понимал, что полный обожания взгляда ему не встретить, ведь детектив в первый совместный их ужин сказал, что женат на работе, а потом и вовсе, что сантименты — это химический дефект. В общем, он выразился ясно и понятно, поэтому Джон старался не унывать и просто быть и жить рядом, если жалобы на судьбу подушке не входят в одну из стадий уныния. В некоторые моменты ему жутко хотелось прижаться к Шерлоку, не говоря уже о том, чтобы поцеловать, попробовать на вкус эти прекрасные чётко-очерченные губы. Холмс любит одевать узкие рубашки и обтягивающие брюки, которые смотрятся на его длинных ногах просто великолепно. Каждый раз, проходя мимо,изучающего что-то в микроскоп, Шерлока, одетого в одну из самых узких рубашек, Джон старается сдержаться и не засмотреться дольше положенного, не кинуться обнимать эти острые лопатки на спине. Они друзья, лучшие, конечно, но всё-таки мужчины, а значит, в их повседневный ритуал не входят объятия при встрече или при пожелании спокойной ночи, как это бывает у лучших подружек. Что уж говорить об объятиях на ночь, ведь и пожелания спокойной ночи то не всегда можно услышать от Шерлока. Зато, когда он это делает, Джон ложится спать невероятно счастливым и засыпает как младенец, понимая, что ведёт себя, как девочка-подросток, но что поделаешь? Любовь, она такая, когда и как захочет, тогда и проявится. Он не знал, заметил ли Шерлок какие-то изменения за ним, понял ли и если да, то, что думает об этом. По крайней мере, эту неделю всё было как обычно, они расследовали новое дело, Шерлок выдавал невероятные идеи и догадки, а Джон восхищался его уму, иногда напоминал, что нужно поесть или поспать, пока кое-что не случилось… -Шерлок, прошу, давай подождём Грега, он будет здесь с минуты на минуту, — Джон, запыхавшись от погони, старался чётко выговаривать каждое слово. Сегодня явно был не его день, с утра встал не с той ноги, кофе казался противным на вкус, в больнице было много письменной работы, к обеду разболелось плечо (признак плохого предчувствия), а сейчас ещё и Шерлок, который непременно хочет рисковать и делать всё сам. -Нет. Идём, — только и было ему в ответ, но кто такой Джон Ватсон, чтобы перечить Шерлоку Холмсу, он лишь его лучший друг, который пойдёт за ним на край света. Шерлок гнался за подозреваемым, а доктор следовал за ним, но старался быть более внимательным, потому что как назло он сегодня не взял свой браунинг, а без него он чувствовал себя ненужным. Совсем близко слышались полицейские сирены, впереди было видно, что Холмс почти догнал преступника, поэтому Джон замедлял бег, вымотавшись за весь день, к тому же это чёртово плечо..Но мысль не успела сформироваться, как его что-то отвлекло, какой-то звук справа. Джон хотел повернуть голову, но что-то острое, скорее всего иголка шприца резко вошла ему в шею с левой стороны, и он тут же провалился во мрак.