Большая головная боль профессора Снейпа

В камере у Рудольфуса они предусмотрительно попросили стулья. И не зря. Старший, в отличие от младшего, с нар не слез и явно следил за здоровьем лучше. Хотя внешне выглядел многим хуже. От воцарившегося в камере Люмоса Лестрейндж только поморщился, но совсем не прятался и не шелохнулся. Он лежал, опираясь на локти, и сосредоточенно рассматривал потолок. Высокий и такой далекий, что, должно быть, Рудольфус представлял себе небо. Столь же бескрайнее и недоступное ему. Старший брат Рабастана не отличался от него худой комплекцией, но, в отличие от него, Рудольфусу это… как-то не шло. Осунувшееся лицо, густые брови, практически такая же густая борода, что и у брата, только покороче. И закрывала она не все лицо. Седые пряди сочетались с темно-каштановыми, колтуны – с идеально прочесанными волосами. Глубокие морщины старили Лестрейнджа, отрешенный взгляд делал похожим на безумца. Хотя никаких борозд или порезов на его теле не имелось. Сам себя он явно не истязал. - Мистер Лестрейндж? – на сей раз так обратилась к заключенному Тонкс, но не рискнула подходить. Она и Шарлотта расположились на стульях. Колонье пришлось приспосабливаться где-то в комнате. Калла не ощущала его присутствия, и ей стало не по себе. Рудольфус не ответил. - Я – аврор Тонкс, - дежурно представилась Дора, - со мной мисс Калла. Мы пришли для неофициальной беседы с вами, мистер Лестрейндж. Ноздри Рудольфуса расширились. Он тяжело задышал, потом медленно и выверено опустил ноги на пол, вжался в стенку. Только затем перевел долгий, испытывающий взгляд сначала на Тонкс, а потом и на Шарлотту. Калла забыла, как дышать, вцепившись в крючки на мантии. Нимфадора, напротив, выглядела сдержанно. - Что вам нужно? – глухо спросил басовитый голос. - Ответы, - терпеливо объяснила Тонкс. – Мы были у вашего брата и… - Как он? – голос неожиданно потеплел и откашлялся. - Держится, - вставила Шарлотта, заметив замешательство юной аврорши. – Все с Рабастаном нормально… Для этих условий. - Да уж, не курорт. При данных словах Тонкс покраснела вплоть до волос. Шарлотт успокаивающе дотронулась до ее плеча. Однако теперь она почувствовала собственную уверенность и была готова разговорить и старшего брата Лестрейнджа. - Ответите нам? - У меня нет вариантов, - развел руками Лестрейндж. - Почему вы примкнули к Волдеморту? – начала Шарлотта. - Неофициальная беседа, говорите? – подозрительно сощурился Рудольфус. - Не под протокол, - заверила его Тонкс. - Я выбрал Волдеморта, - выделил он имя, - из-за сулящих перспектив. За революцию, смену политического режима и стандартов. - Вы поддерживали его взгляды относительно истребления магглов? – сухо спросила Шарлотт. - Я не был в восторге. - Но и не были против? - Кто же в здравом уме будет «за» издевательства? – стал вдруг насмехаться Рудольфус, сложив руки на груди. – Тем не менее, жертвы при революции неизбежны. Но не чистокровных, естественно. Вы хотите знать, как я подписался на обладание клеймом, раскаиваюсь ли? Жду ли хозяина? – Шарлотта молча кивнула: чего таить, если он был и сам догадлив? – Жду. Потому что не успел задать несколько важных вопросов. Подписался, поверил, считаю, что у нас были здравые идеи. Не раскаиваюсь. - Вот как? – Калла была поражена откровенности и… безразличию, с которым Рудольфус отзывался как о Волдеморте, так и о своих деяниях. – Но неужели вам не жаль вашего брата? Зачем вы его-то втянули? А жену? - С Беллой все было ясно с самого начала, - вдруг выдал он полубезумную улыбку. – Но Басти да… - вмиг помрачнел Рудольфус. – Я его не удержал. Ему было пятнадцать, когда я окончательно вступил в организацию. Увлекся, глубоко и с азартом. Не заметил, что и малой всем этим пропитался. Не его это дело, революция. Но тогда я не думал о вреде для брата, отнюдь. На клеймо меня Люциус подбил, кстати, - поморщился Лестрейндж, вспоминая. – Точно, он. Шарлотт изумилась, как при стольких свидетельских показаниях Малфой был все еще на свободе. Но потом прикинула: кто же заключенных особо послушает? Откупился, отбрехался Люциус единожды – с оглаской, да громко – вот и гулял на свободе, еще и у власти. Политика. - Фрэнка и Алису помните? - На память не жалуюсь, - вновь с равнодушием отозвался Рудольфус. О его отношении к тому преступлению Шарлотте решительно знать не захотелось. Она сменила тактику. - Почему ваш брат сказал, что Белла при пытке этих авроров сошла с ума во второй раз? - Потому что первый был после исчезновения Лорда, конечно. - Так она все-таки любила его, не вас? - Его – страстно, меня – по-другому, но тоже любит. О чем частенько поминает и сейчас, - Рудольфус ухмыльнулся. То ли врал, то ли вправду общался с женой. - Мистер Лестрейндж, почему у вас с Беллатрикс нет детей? – вопреки заверениям Малфоя, она решилась спросить это лично. Ей было важно понять, во-первых, а не ради ли продолжения рода в прошлое могли вернуться Лестрейнджи, а во-вторых, не ждут ли их сокрытые наследнички уже сейчас. - Вам Малфой помогает, я прав? – с усмешкой спросил Лестрейндж. – И что, какую версию он предложил? Издевка Рудольфуса категорически не понравилась Шарлотте, но делать было нечего. - Что Беллатрикс бесплодна. - Чушь какая, - внезапно развеселился Рудольфус и зашелся протяжным, надрывным смехом. Его быстро отпустило, он закашлялся. А на душах посетителей стало жутко и совсем противно. – Белла помешалась из-за и на Лорде. Она не хотела рожать от меня. Но на самом деле мы бы все равно постарались для старших родственников, чтущих традиции. Все-таки малышка Нарси уже родила, а магглолюбка Андромеда и подавно. От их кузенов наследников с фамилией Блэк и вовсе уже не дождаться. Старшая из сестер Блэк не обзавелась наследником – позор ведь. Но тут, в камерах, у нас на детей нет вдохновения. Он продолжал шутить на грани, но не это насторожило Шарлотту. Рудольфус при словах об Андромеде особенно долго задержал взгляд на Тонкс. Вот тут Калла и поняла их главный общий промах: Нимфадора! Если Лестрейндж вспомнит, что она и есть дочь предательницы Андромеды, будет ли он в восторге, что распинается перед ней? Как глупо было не учесть такой важной детали! Лестрейндж изучал-изучал Дору, та все прятала глаза, очевидно, боясь того же, о чем подумалось и Калле. И, наконец, он изрек: - Вы – метаморф? Нимфадора заметно выдохнула и с улыбкой кивнула. - Вот как, значит, на вас проклятье рода отразилось, - многозначительно протянул Рудольфус, склонив голову и прищурив глаза. Тонкс вздрогнула и напряглась с новой силой. - В смысле? – спросила она. - Вашу мать выжгли с родового древа, что отразилось на вас, как на явственном последствии ее опрометчиво глупого поступка. - Моя мама – смелая и мудрая женщина, - отрезала Нимфадора, вспыхнув, - а мой дар – уникальное явление. - Уникальное, - согласился Рудольфус, - но проклятье. Умереть вам молодой, аврор Тонкс, либо жить долгие годы в несчастье. Если ребенок и будет, то столь же… необычен. - Глупости какие, - вскинулась Тонкс. – Вздор несете! Что вы, как шарлатанки с Лютного пророчите тут околесицу! Рудольфус хищно улыбнулся и развел руками. Шарлотта прикусила губу: Лестрейндж наверняка и не подозревал, как он прав. Ребенок от оборотня, молодая смерть в бою – все это более чем странно даже для Нимфадоры. Версия Лестрейнджа оказалась очень жизнеспособной. Шарлотт всерьез пожалела, что не может и не станет оглашать Тонкс ее будущее. Зная упертый характер девушки, это и не имело смысла. - Закончим на сегодня, - решительно сказала Калла, подымаясь. – Тонкс, я все. Дора смотрела на Рудольфуса стеклянными глазами. Еле-еле вытащив ее в реальность, Шарлотта вывела аврора в коридор. - Рудольфус готов ради брата на все, - заключила Шарлотта, обращаясь скорее к Дарио, нежели к Тонкс, все еще пребывающей будто не здесь. – В том числе и на перемены в прошлом. Да и собственная судьба его могла не устраивать. - Их нельзя исключать, - пространно кивнула Тонкс, мстительно поглядывая на камеру старшего братца-ее родственника. В Хогвартс она вернула их столь же быстро и благополучно, через портал. Более ни о братьях не обмолвилась, ни посторонних шуток Нимфадора не произнесла. С докладом Шарлотта и Дарио сразу отправились к Дамблдору, где их уже ожидали Свенсен и Нортуг. Шарлотт демонстративно поздоровалась только с Эмилем, отвернувшись от Петтера. Со своими чувствами к нему она так и не разобралась, но ее бесило то, что и Нортуг не предпринимал попыток ни извиниться, ни подтвердить то, что не лгал той ночью. Лишь навязывался на новое свидание – так дело не пойдет, что Шарлотта и пыталась ему показать. Директор выслушал рассказ Каллы за редкими, но важными комментариями Колоньи, с пристальным вниманием. Шарлотту волновала и судьба Снейпа. Вернулся ли он? Нашел ли, что искал? Северус больше не раздражал. А по язвительным перепалкам с ним она даже тосковала. Но напрямую спрашивать старика не рискнула. Раз профессора не пригласили на собрание, то он еще не в замке. Но неожиданно Дамблдор и сам огласил то, чего ей не хватало. - Вы отлично поработали и справились, - похвала адресовалась Шарлотте и Дарио, - на данный момент – это все, что мы могли сделать. Эмиль, продолжайте свое задание, - кивнул он Свенсену. – Петтер вам, надеюсь, поможет, - Нортуг с серьезным лицом поднял ладонь в знак согласия и преданности: Шарлотт не удержалась и усмехнулась. Все-таки иногда его клоунада была действительно забавной. – Дождемся профессора Снейпа. Утром, сразу после завтрака, соберитесь в классной комнате – наш зельевар придет туда. Расскажите ему о новостях. А к обеду снова соберемся у меня. Северус к тому времени предложит нам что-то дельное. - Директор, к мистеру Люциусу Малфою, надеюсь, больше обращаться не придется? – спросила Шарлотт. Теперь при каждом воспоминании о том двуличном человеке перед ее глазами стояли измученные Лестрейнджи. Старшего он утянул в болото за собой, а тот, в свою очередь, неосознанно потопил и младшего. Скольких еще так погубил Малфой – страшно подумать. Шарлотта искренне считала, что война и убийства – меньшее зло, чем подобная вербовка в Пожиратели смерти… У Лестрейнджей, возможно, было право и возможность отказаться, но как могли не дать согласие менее защищенные и одаренные чистокровные маги? Каково им было вступать на путь зла из страха за свои семьи? А такой как Малфой пользовался Империо, как карманным заклятием, да еще и на первом суде сам свел все на него, будто служил Волдеморту по принуждению. Воистину скользкий тип. Неприятный. Даже на врага не потянет. - Милая Шарлотта, я не могу обещать невозможного, - мягкосердечно протянул Дамблдор, по-доброму улыбаясь. Шарлотт про себя серчала и плевалась ядом, но как тут было возразить Альбусу – величайшему магу. Человеку, из-за будущей смерти которого она в свои осознанные девятнадцать плакала, как девчонка. Никогда и не подозревала, что настолько расчувствуется из-за книги, учитывая, что Шарлотта к этому возрасту не проливала слез ни на тренировках от убийственных объемов, ни от безответной любви – ни от чего, собственно. Образ светлого волшебника остался непоколебим в ее душе. Калла посмотрела в стариковские прозрачные голубые глаза, и сердце девушки сжалось. Дамблдор, чего бы он там ни натворил, как в прошлом, так потом и в будущем с Гарри, сейчас и вправду помогал им искренне, на взгляд Шарлотты. Если он привлек к делу редкостного змея Малфоя, знатного раздражителя Дамблдора, причем нагадившего директору и всему Хогвартсу совсем недавно с этой тайной комнатой, значит, самый уважаемый маг столетия прав. К тому же и не стоило драматизировать. Возможно, с Малфоем Шарлотта и не пересечется больше, как она того и хотела. - Спасибо вам, директор, что вообще взялись помогать нам, свалившимся вам на голову из будущего магглам. - Я и Северус не могли не оказать вам содействие, дорогая Шарлотта. Она улыбнулась, принимая ответ, когда краем глаза уловила скепсис и ухмылку на лице у Свенсена. Нортуга из-за плеча Эмиля Шарлотт почти не видела в данный момент, но четко представила то же выражение и у него. Что они себе позволяют – сомневаться в Дамблдоре?! Да эти двое не прочли ни одной книги, толком не прониклись миром магии! Калла была возмущена, но ситуацию, как всегда, удивительно чутко прочувствовал Дарио и взял ее за руку. - Солнце садится, - сказал Колонья, указывая рукой на небольшое, с красивой резьбой окно, где и в самом деле зарождался закат, - нам пора отдохнуть от тяжелого дня. Он обратился, казалось, к Шарлотте, но Дамблдор позволительно кивнул, что относилось уже ко всем. Эмиль выскочил в коридор первым, не дав это сделать Шарлотте. Чему она и не удивилась, не раз убедившись в отсутствии манер Свенсена. Сзади ее поддавливал Нортуг, и девушка спешила выбраться из тесного прохода. Спускаясь по ступенькам к выходу, Калла едва не споткнулась от своей торопливости. Протянутую Петтером ладонь счастливо проигнорировала. Однако приблизившись к горгулье, Шарлотта была вынуждена сама придержать Нортуга, который вдруг навалился на нее всем телом, сделав вид, что оступился и не удержал равновесие. Глупая улыбка на его лице о том и говорила. Калла насупилась, отгородившись от него ладонями. Дарио позади Петтера остановился, а Свенсена и след простыл. - Иди, Дарио, - бросил ему Нортуг. Колонья не сдвинулся. Шарлотта была растеряна: что норвежец задумал? Вместе с тем, ей почему-то захотелось это выяснить. Заманчиво блестели глаза Нортуга, который, кажется, собирался что-то предложить, а не домогаться. - Дарио, все в порядке, - мотнула она головой Колонье. Дарио пожал плечами и ушел. Шарлотта не в первый раз отметила, какая выдержка у швейцарца и позавидовала, что именно это бесценное качество помогало ему выигрывать. Ей часто не хватало самообладания, особенно после болезни или неудачного забега. Шарлотт умела собираться лучше многих девочек, но ей было этого мало. Хотелось быть лучше всех. Сильнее Бьорген, Йохауг и остальных норвежек. А то скоро среди их имен не найдется места даже одной шведке… Впрочем, Шарлотта сильно отвлеклась, что было непозволительно, когда Нортуг так близко и опасливо касается своим коленом ее бедра. - Ну, чего молчишь? – вскинулась Шарлотта. - Шарлотт, ты ведь любишь мир магии… - запальчиво начал Петтер. - Удивительная прозорливость, - съехидничала Шарлотта. – Как ты догадался? - Лотта, я сделал тебе сюрприз, - невозмутимо продолжил Петтер, - и после того, что между нами было… - Я как раз хотела попросить тебя… - замялась Шарлотт, резко утратив всю свою смелость, но не решимость. Откровенничать – так сейчас. - …мне показалось, ты не откажешься от полета на метле, - закончил Нортуг, не вслушиваясь в ее слова. - Что? От полета на метле? – она подумала, что ослышалась. - Ну да… я раздумывал, как тебя удивить, что бы такого предложить, - скромно продолжал Петтер, отступив назад и опустив глаза, запуская пятерню в волосы. – Пока не допер, что метла – единственное, что будет слушаться без палочки. - Петтер, она тоже зависит от магии… - по привычке поправила его Шарлотта, но не язвительно, а мягко, снисходительно. - Я все устроил! – просиял Нортуг. – Вернее, мне помогли, конечно… - Близнецы Уизли? – со смесью опаски и воодушевления спросила Шарлотта, прервав его. - Ты знаешь? – удивился он. - Петтер, именно Фред и Джордж приходили ко мне… - начала Калла и умолкла, резко переключившись: - И потом, весь Хогвартс на днях наблюдал, как вы втроем закидывали вонючими бомбами полтергейста. Теперь нет того, кто бы не заметил вашей тесной дружбы. Нортуг хитро улыбался. Шарлотта невольно напряглась в ожидании какого-нибудь опасного подвоха. - Ага. Я тут еще договорился с Ли Джорданом – дружбаном близнецов, что он даст мне прокомментировать квиддичный матч вместе с ним, - счастливо заявил Нортуг. – Представляешь, как круто! Я почти выучил правила. Будет матч Когтевран-Пуффендуй. У Когтеврана симпатичный ловец… - Нортуг. - Ну, она девушка, однако совсем еще маленькая, куда ей до тебя… - Нортуг, - громче одернула его Шарлотта. Петтер застыл. - Я знаю, кто у нас ловец, - автоматически прояснила Шарлотт. – Я ведь живу в башне Когтеврана и вижусь с Чжоу довольно часто, - вздохнула она. – Даже если бы я не знала сего факта из книг. В Пуффендуе тоже симпатичный ловец. - Диггори? – поморщился Петтер. - Он самый, - кивнула Шарлотта с грустью. О судьбе этого мальчика было вспоминать очень печально. В книгах она мало уделяла этому внимание, но пребывая здесь, в данной реальности, смотреть на жизнерадостного Седрика, не подозревающего о своей ужасной участи, поначалу было даже непросто. – Но это неважно, Петтер. Просто ты увлекся, а мне, извини, не интересен квиддич. - Но ты согласна полетать? - Согласна. У Нортуга заблестели глаза. Прежде, чем Шарлотта опомнилась, он ухватил ее за руку и быстро потянул за собой. Ей пришлось бежать, чтобы поспеть, а Петтер неумолимо, как-то совсем по-мальчишески, тянул ее, словно боясь упустить шанс. Калла позволила ему вести себя, расслабилась. Петтер привел ее на Асторономическую башню – излюбленное место для свиданий студентов Хогвартса. Шарлотт уже почти выдала нечто скептическое, собираясь уйти, так как решила, что Нортуг ее обманул, но осталась. Потому что Петтер приобнял ее за талию, показал рукой на садящееся солнце. - Хочу, что ты всегда улыбалась, Лотта, - прошептал он. – И твое солнце никогда не садилось. Шарлотта хотела съязвить, что не верит таким высокопарным речам, но неожиданно для самой себя отметила, что растрогана. Что объятия Петтера ей приятны, а закат как никогда прекрасен. Будто по заказу, к парапету подлетели две метлы. Сами по себе держались в воздухе! Разум Каллы подсказывал, что тут наверняка не обошлось без помощников, но именно сейчас совсем не хотелось думать, кто и как это проделывал. Нортуг галантно подал ей руку и помог удержаться практически на самом краю. У Шарлотты закружилась голова, стоило взглянуть вниз. Она упрямо вздернула подбородок, крепко взялась за руку Петтера и ловко перемахнула через ограждение. Нортуг только успел первым усесться на метлу и принять Шарлотт. - Я думала, что полечу одна, - хмыкнула девушка, осознав, что оказалась в объятиях Петтера на одной метле. Вторая метла одиноко болталась рядом. - Перестань, Лотта. Небезопасно первый раз летать одной, - если он и скопировал ее привычный строгий тон, то сделал это необычайно деликатно и необидно. Шарлотта усмехнулась. Нортуг дернул ногами, будто бил лошадь по бокам, что рассмешило Каллу, обернувшуюся через плечо, но метла неожиданно послушалась и плавно полетела. Шарлотт никогда не испытывала такого неописуемого восторга. Ни при первом спуске на лыжах с горки, когда ей удалось удержаться на ногах и ощутить мимолетный, но победный полет с мягким приземлением, ни при первой юношеской победе на соревнованиях, ни при первой золотой медали на олимпийских играх. Никогда и ничто не сравнится с реальным полетом на метле. Теплые руки Петтера грели живот Шарлотты и давали полное ощущение безопасности, что значительно позволило расслабиться, забыть о том, что в их жилах не течет магия, и что она совершает самый безрассудный поступок в своей жизни, решившись на то, что не поддавалось никакой логике. Метла их слушалась, но принцип этого действа Шарлотт не поддавался. Более того, она и не пыталась разгадать его. Щека Петтера прижималась к ее спине, и почему-то его присутствие, такое ощутимое и близкое, больше не нервировало, а внушало защиту. Шарлотт с удовольствием любовалась Хогвартсом сверху, никогда и не предполагая, что замок настолько красив! Огромная территория, потрясающие башенки, квидичное поле в миниатюре, Хогвартское озеро, Запретный лес… Было чувство, что Шарлотта попала на съемочную площадку фильма о Гарри Поттере – в любимую сказку из юности, реальность которой теперь всем естеством максимально ощутила на себе. Нежные объятия Петтера позволяли ей не выпадать из реальности в мечты и в полной мере осознать, что она действительно внутри сказки. Летит на метле, совсем как Гарри впервые, не знавший волшебства. Смотрит на такой близкий закат, великолепнее которого не встречала. Заходящее солнце, казалось, вот-вот коснется ее рук, согреет, обласкает… Они так и провисели в воздухе, пока небо окончательно не скрылось в сумерках. Среди звезд находиться было еще невероятнее и захватывающе. Даже грустно стало, когда метла медленно принялась возвращаться и спускаться. Летающее средство вернуло Петтера и Шарлотту на постамент башни. Нортуг легко спрыгнул, помог сойти и Шарлотт. Метла тотчас исчезла, исчерпав свою функцию, а Петтер прижал Шарлотту к себе. Она уже не думала ни о холоде, ведь совсем продрогла, заранее не озаботившись о теплом свитере под мантию, ни о возможных свидетелях, управляющих метлами. Шарлотт смотрела в светящиеся глаза, отголоском доносились правильные слова Дарио о том, что она не знала Петтера настоящим. Сейчас Лотта сознавала, что совсем не знала Петтера Нортуга. Он улыбался искренне, без усмешки, смотрел на нее открыто и нежно – как такое можно было утаить и пропустить? В следующий миг Петтер накрыл ее губы своими, и все возможные сомнения Шарлотты и посторонние мысли унеслись прочь. Куда-то далеко вместе с закатом.