Supersailor

*** Накануне знаменательного дня семейного торжества Джимми и Майке отправились за подарками в «Пассаж». Майке, хотя там больше и не работала, по-прежнему ревниво считала его лучшим местом для подобного рода предприятий. Но сначала они зашли на традиционную ярмарку площади Ноймаркт, главным образом для того, чтобы Майке могла посмотреть, какие бывают настоящие пряники, чтобы самой потом изготовить нечто подобное. Правда, бодрости ей это не прибавило. На пряничные домики в карамельных лесах, дворцы с мармеладными крышами и храмы с леденцовыми витражами она старалась даже не смотреть, но и самые обычные пряники идеальной формы, покрытые тончайшей кружевной глазурью, повергли ее в уныние. Ей нечего было даже пытаться самой сотворить нечто подобное. Однако, хотя прогулка по ярмарке и не принесла Майке уверенности в успехе грядущего пряничной авантюры, зато подарила совершенно неожиданную встречу. У прилавков, где продавалась разные самодельные вышитые и вязаные вещи, она столкнулась с Ильзе, и та первая ее узнала. - Привет, Майке! - Привет… - Майке даже не сразу сообразила, кто перед ней. Нет, Ильзе ни в малейшей степени не изменилась со дня их последней встречи, и даже одета была в той же манере, что и обычно, закутана в обитый голубым шелком, почти средневековый плащ с жемчужными пряжками, ее светлые кудри живописно рассыпались по плечам, высокий лоб венчала похожая на кружево фероньерка из перламутрового бисера, а на плече весела лютня в бархатном чехле. Но Ильзе, как и Вальфриде, и Беата, и ее бывшие одноклассники, и мальчики, с которыми она когда-то встречались, все они принадлежали к такому давнему и почти забытому пошлому, что наткнуться кого-то из них для нее было все равно, что на призрака. Однако саму Ильзе их столкновение нисколько не смутило. - Я так и знала, что тебя встречу где-нибудь здесь поблизости, - заявила она, как будто они не виделись всего пару дней. – Всех знакомых можно встретить здесь в это время. Хотя если бы не встретила, то зашла бы к тебе в отдел. - Я там больше не работаю, - сказала Майке. - О, жаль… А где тогда? - Пока нигде. - А… - Ильзе понимающе кивнула. – Осваиваешь ремесло домохозяйки? - Вроде того. Да и на учебу сейчас уходит много времени. Ильзе снова покивала, как-то уж слишком понимающе, бросив взгляд на Джимми, которого Майке держала под руку. - Кстати познакомься, - сказала Майке, почему-то краснея. – Это Джимми… - Келли, - подтвердила Ильзе. – Приятно познакомиться. - Это Ильзе, моя… - Майке запнулась. - Коллега, - подсказала Ильзе. - Да, мы вместе играли в группе, - уточнила Майке с облегчением. - Я, правда, вашей музыки не слышала, - призналась Ильзе, пожимая Джимми руку, - но Майке в свое время мне о вас рассказывала много хорошего. - Когда это? – удивилась Майке. - А что именно? – поинтересовался Джимми. - Непременно должна была рассказывать, - уверенно заявила Ильзе. – Я просто не интересовалась вашим творчеством, и потому ничего не запомнила. А вы что, тоже решили купить кому-то в подарок хэнд-мэйд? - Не совсем… - Майке неуверенно покосилась на разложенные на ближайшем прилавке лоскутные обложки для книг и подсвечники из проглаженной соломки. - Я хотела посмотреть на имбирные пряники, чтобы самой сделать, но, кажется, до завтра я не осилю эту премудрость… - Что же здесь сложного? – пожала плечами Ильзе. - Растираешь масло пополам с коричневым сахаром, добавляешь мед или патоку, можно несколько сортов… Того оттенка, какого хочешь чтобы получились сами пряники. И специи: имбирь, корицу, мускат... можно черный перец. Если хочешь, чтобы попышнее, можно добавить ложечку соды. А когда все разотрешь до полностью однородной массы, всыпаешь понемногу муку, пока тесто не начнет хорошо лепиться, как пластилин. Потом замораживаешь, раскатываешь и вырезаешь… Потом можно немного снова подзаморозить и ставить в духовку. Если поставить тесто в духовку теплым, форма растечется… Майке напряженно слушала. Это звучало не так отпугивающе, как рецепты в кулинарных книгах, и у нее даже появилась некоторая надежда на благополучный исход дела. - В общем, сообразишь по ходу, мне пора бежать… - встрепенулась вдруг Ильзе. - Но, правда, здорово, что я тебя встретила... – она принялась рыться в складках своего необъятного плаща. – Я ведь и в самом деле хотела тебя найти… Отдать вот это, - она протянула Майке маленький вышитый мешочек. - Что это? - Рождественский подарок, - объяснила Ильзе. - Что, специально для меня? - удивилась Майке. - Да. Видишь ли… Не подумай, что навязываюсь, но мы все же провели немало времени с тобой вместе, и вообще… Я тоже поступила в университет, у меня новая жизнь, новое начало, по обычаю нужно поблагодарить всех тех, кого я оставляю в прошлом. За все хорошее, что там было. Потому что мы с тобой вряд ли еще увидимся, даже случайно, хотелось бы, чтобы и ты обо мне хорошо вспоминала. Это прозвучало бы до крайности патетически и неестественно, если бы не исходило из уст Ильзе, но она, припорошенная предрождественским снегом, больше напоминала сейчас некое видение из древней саги, чем живого человека во плоти, пусть даже из прошлой жизни, потому для нее ничего не было слишком. Даже Джимми наблюдал за ней с интересом. Майке уже занемевшими от холода пальцами открыла мешочек, из него ей на ладонь выпали сережки и тонкое ожерелье из самого мелкого белого бисера. Искусно сработанные они напоминали морозные узоры на окнах или покрытые инеем веточки деревьев. - Как красиво, - сказала Майке. - Нравится, правда? - обрадовалась Ильзе. - Я в последнее время увлеклась всем дарить украшения своего производства. Хотя делаю их больше на продажу, само собой. Тебе бы, конечно, больше подошли такие, знаешь, эльфийские ушки из проволоки, но они все вышли. Очень, знаешь ли, популярны. Это самое симпатичное из того, что осталось… Погодите-ка… Она еще порылась в плаще и извлекла оттуда брелок для ключей, оплетенный бисером разных оттенков зеленого, под малахит. - Это вам, - она протянула брелок Джимми. – Больше у меня все равно ничего подходящего нет. - Благодарю, - сказал он смущенно. - Я бы и так о тебе хорошо вспоминала, честное слово, - проговорила Майке. - Закрепить хотелось, - засмеялась Ильзе. – Ну ладно, желаю вам… счастливого Рождества, хотя я вообще-то не христианка, но это ведь на самом деле языческий праздник… - А с Вальфриде ты еще общаешься? – быстро спросила Майке, опасаясь, как бы Джимми не затеял по этому поводу дискуссию прямо на площади. - А что? – Ильзе лукаво прищурилась. - Привет от тебя передать? Может, рассказать, что я тебя встречала… И с кем… - Не особо горю желанием передавать ей привет. Разве что из вежливости. - Я ее все равно не увижу, - сказала Ильзе без особой скорби в голосе. - Поэтому не смогу. - Ох, Ильзе, мне так неловко… - спохватилась Майке. - Я бы тоже хотела тебе что-нибудь подарить… - как назло именно сейчас у нее с собой вообще не было ничего, что могло сойти за подарок. - Ну-у-у… - Ильзе окинула их оценивающим взглядом. – Пообещай, что когда станешь известной, не начнешь сильно зазнаваться и не забудешь обо мне. И что когда-нибудь, когда я тебя, знаменитость, приглашу на чашку кофе, ты не откажешься. - Придумаешь тоже! – Майке покраснела. - Зазнаваться... И с чего вдруг мне становится знаменитой? - Я уверена, что станешь, - сказала Ильзе серьезно. – Ты из нас была самая талантливая. Обидно будет, если это пропадет, учтите, - это она сказала, уже обращаясь к Джимми. – Вы уж позаботьтесь о ней. Он так же серьезно, без улыбки кивнул. - Обязательно. - Ильзе! Подожди... - Майке поспешно нащупала на запястье тонкий золотой браслет-цепочку и расстегнула его. - Возьми все-таки от меня на память… - она сняла с браслета крошечный золотой брелок в виде раковины-гребешка. – Сам браслет отдать не могу, это отец подарил… А это тебе, может, и пригодится… Хотя бы для очередной поделки. Ильзе со знакомой мягкой улыбкой на лице взяла подарок и поцеловала Майке в щеку. А потом растворилась в кружащихся хлопьях снега. - И что это было за явление? – поинтересовался Джимми. «Ильзе, наша арфистка», - хотела ответить Майке, но подумала, что это будет неправдой. Ильзе уже не была частью ее жизни, только воспоминанием, но вспоминать о ней хотелось не как о девушке из группы, а как о случайно промелькнувшей в метели зимней фее. - Так, небольшое рождественское чудо, - сказала она, и Джимми это объяснение, кажется, вполне удовлетворило. *** Пока они с Джимми обходили площадь, по обыкновению зимой превращенную в гигантский каток, Майке размышляла, хотелось бы ей сейчас, чтобы вместо Ильзе ей встретилась Вальфриде и увидела ее своими глазами? Майке не сомневалась, что какие-то слухи о ней и о Джимми все равно просачиваются в узкий круг особо приближенных фанатов, но входит ли в этот круг до сих пор Вальфриде? И даже если она и слышала какие-то сплетни о них, поверила ли? Майке вынуждена была признаться, что какой-то ее части было бы приятно, если бы Вале обо всем узнала… Но потом стало противно. Когда сам счастлив, плохо получается радоваться чужому разочарованию или чужой зависти. Майке решила, что просто больше не будет вспоминать о ней. Никогда. К тому же от этих размышлений ее отвлекли более насущные вопросы. Хорошо хоть Майке знала «Пассаж», как свои пять пальцев, а то бы им ни за что было не обернуться и за целый день, такую пропасть всего надо было купить! Прежде всего, подарки для родственников. Для своей мамы Майке приобрела набор мыла ручной работы с нежным ароматом и фарфоровую статуэтку в виде танцовщицы фламенко в красном платье, а для подруг - кучу разнообразной косметики и бижутерии. Она не была уверена, должна ли она что-то дарить родственникам Джимми, которых почти не знала, но потом решила, что если поможет ему выбрать подарки, а потом упакует их, это будет считаться. Она уже, разумеется, заготовила арсенал самодельных открыток, закладок для книг в винтажном стиле и фенечек из мулине, которые она в последнее время пристрастилась плести. Часто даже во время занятий – на пристегнутой к джинсам булавке. Для Майте она смастерила веселую красно-оранжевую феньку с узелочками и кисточками, а для Джимми более классический браслетик, черно-белыми ромбиками. Теперь она очень охотно помогла Джимми выбирать подарки для сестер. Сначала все шло довольно гладко: для Кэти они купили красную шелковую шаль с бахромой, для Майте – точно такую же, но нежно-зеленую, с серебристыми узорами. Однако для Барби требовалось нечто совершено особенное, для нее все вещи было недостаточно хороши, и Джимми окончательно впал в ступор. Майке максимально напрягла свое воображение, представляя, что бы она сама хотела получить, и, наконец, предложила огромный квадратный шарф из прозрачного желтого шифона с узором из гигантских оранжевых листьев разной формы, слегка прошитых золотом. Она просто влюбилась в этот шарф с первого взгляда, но, скрепя сердце, все же уступила его для Барби. По крайней мере, Джимми был вполне счастлив. Для Патриции они выбрали точно такой же шарф, но темно-зеленый, с розовыми листьями. Джимми еще подобрал для этих шарфов брошки – легкую серебряную балерину для Барби, корзиночку с розочками из нежно-розового кварца для Патриции, витую позолоченную пряжку для Кэти, четырехлистник из сверкающих стразов для Майте. Потом Джимми долго выбирал мягкие игрушки в подарок племянникам, а Майке заодно купила веселого резинового поросенка в красном комбинезончике - для Габриэля. Все-таки он ей был не совсем посторонний. И Кира с Анджело искренне огорчились, узнав, что она уже не будет работать у них няней официально. - Но я с удовольствием буду сидеть с ним просто так, сколько понадобится, - утешила их Майке. - Только не очень часто, - уточнил Джимми. Пока Джимми перебирал разноцветных мишек и плюшевых собачек, Майке рассеянно скользила взглядом по полкам с игрушками. Ее внимание привлекла большая коробка сразу с двумя куклами: одна была побольше, со светлыми волосами, другая - поменьше, с рыжими. Очень милые веселые куклы. Жаль, у Джимми пока нет племянниц, а сестры уже слишком взрослые, подумала Майке. И еще подумала, что этих кукол нужно дарить не одной девочке, а именно сестрам, потому что это куклы-сестренки… - Ты что? - спросил Джимми, обеспокоенный ее неподвижностью и молчанием. - Ничего… - Майке встрепенулась, сбрасывая оцепенение. – Так, подумалось. Мне кажется, нам пора разделиться. Оба они понимали под этим, что пора покупать подарки друг для друга, но Майке, оставшись в одиночестве, сразу почувствовала себя потерянно и неуютно. Она ведь так и не имела понятия, что дарить Джимми на Рождество. Что вообще можно подарить на Рождество близкому мужчине? Одеколон? Рубашку? Может, часы? Своему отцу она купила недорогую элегантную булавку для галстука и огромную плитку шоколада с коньяком. Но Джимми галстуков особо не носил, запонок тоже, а часы у него и так были неплохие. Поэтому Майке решила с большей ответственностью подойти к оформлению единственного заказанного им подарка. В конце концов, пора было подумать и о том, что она наденет на эту самую вечеринку к Анджело и Кире, кроме, конечно, кашемирового палантина и брошки. Майке купила себе очень простое черное платье без рукавов, прямого покроя, облегающее, до колен. С двумя узкими белыми полосками, пересекающимися под прямым углом и словно делящими платье спереди на четыре неравные части. В этом платье она казалась еще выше и тоньше. К нему она купила и новые туфли, светло-бежевые, с черными закругленными носками, на невысоких тонких каблучках. Она уже решила, что из украшений, кроме броши, наденет золотое кольцо с крупной жемчужиной и двумя брильянтиками – давний подарок родителей. И еще выбрала в ювелирном отделе маленькие сережки-гвоздики с розочками из белого коралла, будто специально сделанные в комплект к подаренной Джимми брошке. Теперь она была почти уверена в своем внешнем виде, так что, по крайне мере, об этом можно было не переживать в преддверии праздника. Может, ее наряд будет несколько вычурнее, чем нужно для семейной вечеринки, зато в собственных глазах она будет выглядеть безупречно, а это придаст ей уверенности. Лишняя уверенность ей там не помешает… Тщательно упаковывая накануне вечером подарки, Майке изо всех сил заставляла себя думать о том, что они предназначаются все тем же самым Келли, чьей поклонницей она была столько лет, кого так любила и обожала совсем недавно, и потому она старалась вкладывать в работу всю свою былую нежность и трепетность по отношению к ним. Но, несмотря на это, на душе у нее в предвкушении семейного торжества становилось все тяжелее. Будь она по-прежнему обычной фанаткой, она бы не сомневалась, что ее хорошо встретят, что все будут с ней профессионально вежливы, милы и предупредительны. Но теперь она шла не к прежним кумирам, а к совершенно незнакомым ей людям, которых ей самой придется заново узнавать и, возможно, переоценивать. Она придет в эту семью, как равноценная им личность, хоть и с не совсем понятным статусом. То ли друг семьи, то ли… Майке не рисковала даже про себя закончить эту мысль. Однако одно она понимала совершено четко - нужно быть просто законченной дурой, чтобы воображать, что все они примут ее с распростертыми объятиями просто так, за красивые глаза. Ее будут оценивать безо всяких скидок, каждый по-своему, но все же достаточно строго. А кто-то, возможно, решит, что она и вовсе не стоит того, чтобы обращать на нее внимание. Нужно быть готовой ко всему... Чем больше Майке думала, тем больше ее удручала эта ситуация, и тем меньше ей хотелось идти на вечеринку. Но она уже обещала Джимми. И Майте. И Кире. Майке усилием воли заставила себя успокоиться. В конце концов, там будут ее друзья и близкие люди. Так что, быть может, не так уж и важно, понравится ли она всем остальным и сумеет ли вписаться в их общество. Уж если говорить начистоту, сам Джимми был не из тех, кто идеально туда вписывается. Так что ей, наверно, не стоит особо волноваться… *** Двадцать третьего Джимми заявил, что сам будет готовить рождественский ужин, и посвятил этому все утро, нарезая салаты. Вернее, экспериментируя на тему «нарезать и смешать все, что нашлось в холодильнике» и за дефицитом розеток ссыпая это все в высокие стаканы и щедро заправляя оливковым маслом и майонезом. Самым съедобным, на взгляд Майке, из этих соединений выглядели дольки апельсина вперемешку с маслинами. Все, что не поместилось в розетки и стаканы, Джимми выложил на ломтики хлеба с маслом и запек в духовке. И объявил, что вечером у них будет салатно-бутербродный бар. Майке все-таки тоже решила блеснуть кулинарными талантами: запекла рыбу с картошкой, грибами, луком, помидорами и яйцом – новейший рецепт. И на самый крайний случай приготовила проверенные картофельные рогалики с грибным соусом. Хотя большую часть оставшегося до вечеринки времени она посвятила приготовлению пресловутых пряников с имбирем. Первая партия пряничных мальчиков и девочек вышла хоть и красивой, но совершенно несъедобной, даже Джимми был вынужден это признать, а следующая, в виде лошадок, слегка пригорела. Хотя в качестве елочных украшений они, пожалуй, сгодились бы, особенно покрытые узорами из шоколадной глазури. Более-менее удачной и аккуратной оказалась третья партия, самая темная, на гречишном меду, нарезанная в форме бабочек и сердечек. Майке хотела покрыть их белой глазурью с розовыми узорами, но белой хватило только на сердечки, смешивать дополнительную порцию не было уже времени, так что узоры на бабочках она рисовала прямо по темному фону. В целом получилось довольно живописно, особенно разложенное остывать на блюде, и вполне съедобно. Даже слишком съедобно – к тому времени, как им пора было выходить, на блюде стараниями Джимми стало весьма просторно. Майке приготовила еще печенье по домашнему рецепту в виде зубчатых полумесяцев с корицей и вишней, оно у нее всегда получалось хорошо. Сложила его на поднос вместе с покупными бело-розовыми и розово-белыми мятными пряниками, добавила к ним несколько наименее поджаристых лошадок, обложила поднос еловыми веточками и поставила рядом бутылки с вином. В центре кухонного стола, покрытого белой скатертью, эта композиция выглядела очень празднично. И мысль о том, что этот стол с вином и печеньем в уютной кухне будет их ждать – что бы ни случилось – придавала Майке бодрости по дороге к Кире и Анджело. *** Вопреки опасениям Майке, ее пряники на общем фоне выглядели не так уж плохо, пожалуй, даже лучше танинных, которые соответствовали предполагаемым формам весьма условно. - Не знаю, почему они у меня так расползлись, - сокрушенно пожаловалась она. - Их стоит немного подержать в холодильнике, прежде чем выпекать, - блеснула опытом Майке. - Правда? – огорчилась Таня. – Я не знала. Майке стало неловко. - Я сама только вчера узнала, - созналась она. У Киры все пряники были одинаковые – звездочки в белой глазури с одним и тем же геометрическим рисунком. Но выглядели они при этом очень славно. У Кэти пряники тоже были звездочками, но из-за разноцветной глазури казались разными. Барби приготовила кучу сердечек сиреневого цвета с виноградным ароматом, а Патриция какие-то сложные произведения кулинарного искусства в виде снежинок и ангелов, покрытые белоснежной глазурью с золотыми узорами. - А ты уверена, что это ангел, Триш? – с сомнением сказал Джимми, по собственной инициативе взявший на себя дегустацию. – Уж слишком у нее грудь… выдающаяся. - Это руки! – воскликнула Патриция побагровев. - Правда? Я думал, это такой специальный эротический вариант… - протянул Джимми, разглядывая ее творения. – Может, Денис тебя вдохновил или типа того. - Дурак, - Патриция вырвала у него блюдо, а Майке незаметно наступила ему на ногу каблуком. - В следующий раз сам печь будешь, посмотрим, как у тебя получится, - прошипела она. - Все сдохнут от смеха, - согласился Джимми. Однако чемпионкой среди изготовителей пряничной продукции все же безоговорочно была признана Майте, она приготовила два вида пряников, одни традиционные, разной, иногда очень непредсказуемой формы, другие совсем темные, на черной патоке, в виде мелких сердечек, каждое из которых было украшено собственным узором из белой глазури, и между ними не было двух одинаковых. Оставалось лишь позавидовать богатству ее фантазии. Помимо этого она изготовила еще и самый настоящий пряничный домик, с окошками и трубой, плотно расписанный глазурью, со свечкой внутри, которая светилась сквозь окошки. Но апофеозом ее творчества стал один огромный пряник в виде елки, на который были налеплены множество мелких, изображающих игрушки: звездочка, метеор, полумесяц, колокольчик, букетик цветов, свинка, четырехлистник, снежинка, рыбка, сердечко, скрипка, свечка, елочка, ангелочек, бабочка, домик, ромашка, снеговик, грибок, сапожок и подкова. Все в искусных узорах из той же белой глазури. - Я хотела сделать еще Эйфелеву башню, - сообщила Майте, - но она вот развалилась почти в последний момент. Пришлось срочно съесть. По замыслу Майте, этот пряник-елка должен был стать призом, но похоже было на то, что и его ей придется есть самой. Впрочем, она особо не возражала. Остальными пряниками она щедро одарила всех присутствующих, не забыв и Джимми с Майке. Кроме того Джимми получил от нее в подарок белую вязаную кофту. - Это, вообще-то, больше для Майке подарочек, чем для тебя, - пояснила Майте. – Пусть ей приятнее будет тебя обнимать, такого мягкого и пушистого! - Если Майке будет чаще меня обнимать, благодаря этой кофте, то это для меня самый лучший подарок, - сказал Джимми совершенно искренне. Впрочем, и Майте не осталась разочарованной, шелковая шаль с бахромой пришлась ей явно по душе, она тут же намотала ее на голову и скрепила брошкой. - А разве это так носят? – усомнился Джимми. - А как? - Да ради Бога… Для Майке Майте приготовила подарочный набор духов «Шанель» – пять крошечных флакончиков. - Я не была уверена, чтобы дарить большой, а из этих тебе какой-нибудь да подойдет! – объяснила она. Майке подумала, что для подарка подруге это несколько дороговато, но отнекиваться не посмела. От Анджело и Киры она получила заколки-шпильки с жемчужинками, при помощи которых можно было укладывать волосы в шиньон. Патриция подарила им с Джимми дорогую шикарную люстру - с целым миллионом подвесок в виде крошечных изящных бабочек из молочного стекла. Майке долго придирчиво оглядывала ее, выискивая, чем бы охаять, но в итоге вынуждена была признать, что такую она бы и сама с удовольствием купила. И даже трудно было решить, куда она больше подойдет - в спальню или в гостиную. Среди подарков, полученных Джимми от прочих родственников оказалось целых три набора хрустальных бокалов. Большие круглые для красного вина, изысканные грушевидные с ободком - для белого, и небольшие тюльпановидные, граненые - для амаретто. Возможно, они изначально предназначались для другого, но Джимми дома наполнил их сразу всеми имеющимися в арсенале напитками и расставил на полу в гостиной перед камином. - Очень продуманный подарок для вчерашнего алкоголика, ничего не скажешь, - пробормотал он, сокрушенно разглядывая шеренгу бокалов, живописно преломляющих огненные блики. – Иногда они меня самого поражают… - А мне нравится, - Майке пригубила амаретто. – У тебя вообще очень славные родные… на самом деле! *** Да, все обошлось вполне удачно, и она ни разу за весь вечер не почувствовала себя неловко, но, может быть, потому, что почти ни на шаг не отходила от Джимми. И все же она рада была, наконец, вернуться домой и уединится в их уютной гостиной. Здесь и в самом деле было уже очень уютно и совсем по-домашнему, несмотря на то, что мебель они пока так и не купили. Но Джимми привез из замка большое овальное зеркало в серебристой раме и набор садовой мебели. Предполагалось поставить ее на террасе, которая в их доме была довольно большой, но от прежних хозяев там осталось лишь одно растерзанное плетеное кресло из белого пластика. Майке не совсем понимала, зачем им летняя мебель зимой, но пока соломенные столик и стулья стояли в гостиной, и даже она вынуждена была признать их очень практичными. В гарнитур входили также две легкие этажерки, соломенный абажур для лампы и что-то вроде высокого комода с объемными выдвижными ящиками. В них и на этажерках оказалось неожиданно удобно хранить разные мелкие вещи, которые часто требовались под рукой, но которые пока некуда было убрать. К тому же эта мебель почти не занимала места, и гостиная казалась очень просторной. Пол уже был покрыт белым пушистым ковром, у стены стояла приобретенная Джимми в первую же голову мощная стереосистема, горел камин, и Майке казалось, что у них самая прекрасная в мире гостиная. Ей даже хотелось прямо сейчас повесить новую люстру на место плетеного абажура, но она все же решила отложить это на потом. Зато украдкой успела надушиться новыми духами и причесаться, украсив прическу новыми заколками. Полученные подарки вызывали у нее почти детскую радость, которая еще усиливалась при мысли, что у нее есть еще и подарки от Джимми, которые он уже с утра сложил под елку. Подарки были упакованы в довольно классическом стиле, - как отметила Майке машинально, - красная бумага с легким золотистым принтом и белые ленты. Джимми довольно точно интерпретировал ее взгляд. - Я подумал, что с таким профессионалом, как ты, лучше не выпендриваться, - сознался он. – Пошел в отдел, где ты работала, и сказал, что это для тебя. Коробок было четыре: одна довольно большая, одна поменьше, одна маленькая и одна совсем маленькая. Насчет первых двух Майке приблизительно догадывалась, что в них может быть, но маленькие ее интриговали и беспокоили. Особенно самая маленькая – в коробочках такого размера обычно находятся ювелирные украшения. Когда они устроились у камина – с вином и печеньем - Майке начала распаковывать подарки именно с самой маленькой коробочки. Там оказались духи «Глубокая Ночь». Майке слегка озадаченно провела пальцем по краю маленького черно-лилового флакончика в форме полумесяца и подумала, что аромат на основе индийской розы, персика, мускуса и амбры для нее несколько тяжеловат, но, может, Джимми хочется, чтобы от нее пахло именно так… Ему, наверно, решать… Она сама не понимала, разочарована она или нет в том, что самый тревожный подарок оказался таким простым. Наверно, это было все же к лучшему. Уже гораздо спокойнее она стала разворачивать следующий подарок, по форме и на ощупь напоминающий книгу. Это и в самом деле оказалась книга, одна из тех коробок-книг, которые продавались у них в отделе. И, судя по весу, коробка явно не пустая… Сердце Майке тревожно екнуло. Внутри оказались две небольшие кожаные коробочки. - Я не хотел, чтобы ты уж сразу догадалась, что я тебе хочу подарить, поэтому положил две в одну, - пояснил Джимми, хотя это и так уже было ясно. Майке обреченно открыла первую коробочку и обнаружила в ней ювелирный гарнитур – кольцо и серьги. Золотые, массивные, в стиле модерн. Майке автоматически прикинула, сколько они могли стоить, и только вздохнула про себя. Украшения были совершенно не в ее стиле, слишком шикарные и возрастные, да что там, просто кричащие. Однако крупные топазы в обрамлении бриллиантов, которые их украшали, несколько примирили Майке с вульгарным дизайном, камни почти идеально повторяли цвет ее глаз. И еще она подумала, что эти украшения будут неплохо смотреться в сочетании с одной вещью. Которую она тоже рассчитывала получить сегодня. - Очень красиво, - сказала она вежливо. Во второй коробочке, судя по ее размерам, мог быть браслет или кулон, но там оказались часы. И не просто часы, а «Одемар Пиге» из желтого золота с бриллиантами на прямоугольном циферблате. В отличие от украшений, они понравились Майке сразу. Но если колечко и серьги она еще могла бы принять с некоторыми оговорками, то часы уже явно выходили за рамки самых растяжимых приличий. Даже учитывая цены рождественской распродажи, стоить они должны были просто запредельных денег. Она не удержалась и посчитала – 14 крупных бриллиантов на ободке циферблата и 53 мелких на самом циферблате. - Это очень красиво, на самом деле, Джимми, - проговорила Майке ласково, - мне очень нравится, только… «У тебя же нет своих собственных денег, по крайней мере, таких», - чуть было не сказала она, но прикусила язык. В конце концов, кто она такая, чтобы считать его деньги? Но принимать подобные подарки в этом случае у нее тоже нет права. С другой стороны, раз уж они живут вместе, она должна знать… У него и так большие расходы – взнос за дом, покупка мебели… - Я не уверена, что могу их принять, - сказала она, стараясь говорить твердо. - Это подарок на Рождество, его нельзя не взять, - возразил Джимми. - Ты меня ставишь в неловкое положение… - Тебя как женщину эти подарки унижают? – усмехнулся Джимми. – Мелани вот так про эти часы говорила. - Ты покупал их для нее? – изумилась Майке. - Да, еще тогда, когда мы были вместе, но ей они, как видно, не понравились… Так и не взяла. Майке, ну, ты что, с ума сошла? Конечно, я это выбирал специально для тебя! Мелани только белое золото носит… Но ей я тоже покупал… Часы, браслет… Ожерелье. Браслет я потом подарил Патриции, - припомнил Джимми, - ожерелье пожертвовал на церковь, а часы продал. Знаешь, они стоили даже дороже, чем эти, на них брильянтов было больше. А я ведь их приобрел, когда заработал первые собственные личные деньги, не семейные… Сразу же накупил Мелани подарков. А в ответ получил лекцию о том, как это ее оскорбляет. И вообще это дурь – так швыряться деньгами… Ты тоже так считаешь? - Думаешь, если мы с Мелани раз поспорили, я все ей наперекор делать должна? – разгадала его несложный маневр Майке. Джимми пристально смотрел на нее, склонив голову на бок, и, кажется, отступать не собирался. Майке стало не по себе. - Просто я беспокоюсь, у тебя в последние время и так большие расходы…- предприняла она еще одну попытку. - Дом и вообще… - И вообще у меня все-таки есть и СВОИ деньги, если ты боишься мою семью разорить, - огрызнулся Джимми. – Ты еще не забыла, что я продал Мелани свою долю в компании? Состояние я на этом, конечно, не нажил, но на карманные расходы мне пока хватит. - Так это, значит, куплено на деньги Мелани? - Это куплено на МОИ деньги, - сказал Джимми с нажимом. – Я их ЗАРАБОТАЛ. - Джимми я не могу, - покачала головой Майке. - На самом деле не могу, это слишком дорого. Сережки, так и быть, еще возьму, но часы – уволь… Это чересчур. Мы с тобой не женаты и вообще… - Таня с Джоуи тоже не женаты, - Джимми угрожающе тяжело задышал. – Однако Таня ему дарит «Моторолу», инкрустированную черными брильянтами! - Это другое. Это… - Почему это другое? – завелся Джимми. - То есть то, что женщина чувствует себя неловко от того, что принимает дорогие подарки, это надо учитывать. Это ей, понимаете ли, обидно! А вот что мужчина чувствует себя... не неловко, а просто хреново оттого, что не может побаловать женщину на честно заработанные деньги, это нормально, это так и должно быть… Нам, значит, не обидно! Только какое же это к лешему равноправие? – у Джимми даже голос зазвенел. - Разыгрываешь из себя… Джен Эйр! - Господи. Ну при чем здесь Джен Эйр? - Потому что там вот так же! Пока ее любил богатый, сильный человек, который был готов бросить к ее ногам все… замки, драгоценности, платья, экипажи, она страдала и кривлялась, как это все для нее мучительно и унизительно… А когда он стал инвалидом, искалеченным, слепым, опустившимся, тогда да! Тогда она к нему прилетела, и даже тайная жена ее не остановила. Чтобы посамоутверждаться, облагодетельствовать… Это, что, любовь по-вашему? - Джимми, что за ерунда? Не было там ничего подобного! - Было. - Ты ведь наверняка опять только фильм смотрел, а не книгу читал. - Читал. Типично дамский роман, так только все дамочки и пишут. Сами героинями они стать не могут, так хоть героя свести до своего уровня, если и любить, то только ничтожество. - Он нахмурился. - Ты разве тоже? Я тебе нужен только, пока можно меня жалеть? А если я хоть в чем-то, хоть раз окажусь выше или правее тебя, то все, я тебе уже не нужен? Я тебя разочарую, но меня по-другому воспитывали. - Как бы тебя ни воспитывали, это не значит, что можно не уважать мои желания и мои решения, - Майке категорически решила не поддаваться на его провокации. - Это не решения, а чисто женское упрямство, - заявил Джимми. - Это у МЕНЯ упрямство? - А у кого? Вот назови мне хоть одну УВАЖИТЕЛЬНУЮ причину того, почему бы тебе не принять от, ммм… близкого человека подарок, который он тебе преподносит от чистого сердца. Ну вот хоть одну? А причин, почему ты должна его принять, я могу тебе назвать много. Ты не боишься, например, что я вот сейчас так расстроюсь, что пойду и пропью эти самые часы… или еще что похуже сделаю? - Какой дешевый шантаж, - простонала Майке, прикрыв глаза ладонью. - Но ведь сработало? – с надеждой спросил Джимми. - Убоище, - Майке вынула часы из футляра, и они отозвались приятной прохладной тяжестью на ее ладони. В конце-то концов, можно будет считать, что она взяла эту драгоценность как бы на хранение. Не такое уж и плохое вложение капитала. А вдруг у Джимми наступят трудные времена, не мудрено предположить, при его-то характере. Тогда и часы пригодятся. Конечно, есть опасность, что к тому времени она уже не захочет с ними расставаться, но ей вовсе не обязательно носить их каждый день, чтобы не привыкнуть. - Только пообещай мне, - сказал она строго, – что ты больше не будешь дарить мне никаких драгоценностей. Вообще ничего не будешь дарить, пока я не скажу, что можно! - Ладно-ладно, - согласился он поспешно. - Я серьезно, Джимми. Или мы поссоримся. По-настоящему. - Я же уже сказал – хорошо. Майке с сомнением покачала головой, но у нее уже не было сил что-то доказывать и спорить. Она надела часы и защелкнула замочек браслета, который идеально обхватил ее запястье. Майке вытянула руку, любуясь, как часы сверкают и переливаются в свете камина, и обреченно поняла, что они ей безумно нравятся. Будь это дешевая бижутерия, они выглядели бы безвкусно, но брильянты и золото, это все же брильянты и золото. Они говорили сами за себя и говорили с достоинством. - Я специально подобрал под твой размер. Даже попросил убрать парочку звеньев, - сказал Джимми заискивающе, глядя на нее, как ребенок, который добился исполнения своего каприза, но понимает при этом, что не совсем прав. - Как, интересно, ты узнал мой размер? – все еще сварливо откликнулась Майке. - Я даже сама не знаю, какой у меня обхват запястья… - Я знаю, - сказал Джимми тихо. – Я помню. Вот такой. Он обхватил ее запястье пальцами одной руки, так, что большим почти закрыл фалангу указательного. - Ты все-таки по-настоящему сумасшедший, - покачала головой Майке. - Спасибо, - сказал Джимми. - За что? Он все еще держал ее за запястье, а другой рукой осторожно поглаживал ее коленки. - Знаешь я... Я, может, об этом тоже... Всю жизнь мечтал? Чтобы купить такой дорогой и роскошный подарок, чтобы девушка его открыла и сказала – «ты сумасшедший»… - И не взяла. - Нет - и взяла. - Моне ты тоже пытался дарить часы с брильянтами? – спросила Майке, еще не совсем справившись со своим неудовольствием от того, что он все-таки уломал ее. - Или ограничился тем – уж не знаю, что это было – той мормышкой, которую ты ей даришь в клипе? - Я же тебе рассказывал, что я ей дарил в основном наши диски… - Мужики все одинаково неисправимы. Майке попыталась сбросить его руку с колен, но Джимми придвинулся к ней вплотную. - Это все такая мелочь… По сравнению с тобой. О, Майке… - он потерся лицом о ее плечо. – Когда я уже смогу открыть свой подарок? - Я еще не все свои открыла. Майке потянулась к бокалу с красным вином, отхлебнула и взялась за самую большую коробку. - Ты знаешь, что там, - сказал Джимми торопливо. – Очень красиво, правда... Я сам ни за что бы… Майке снова ощутила прилив почти детской радости при виде так давно желанного светильника с розами и крепко обняла Джимми за шею в знак признательности. Однако последнюю коробку Майке не стала открывать при нем. Просто немного отогнула оберточную бумагу, чтобы убедиться, что это то самое. - Теперь я понимаю, почему ты мне это написала не словами, а цифрами, - усмехнулся Джимми. - Честно, если бы я знал заранее, что это будет, я бы, наверно, вообще в этот отдел не зашел! - Спасибо, - сказала она еще раз. – Ладно, теперь твоя очередь! - Майке… - Джимми прерывисто вздохнул, его устремленные на нее глаза сияли. - Ты такая красивая… Я сегодня весь вечер смотрел на тебя там, у Анджело, и все думал, какая же ты красивая. Ты была самая красивая сегодня. - А я вырядилась не слишком… официально? – поделилась она все же своим главным опасением. - Наоборот было потрясающе! – воскликнул Джимми с воодушевлением. - Видела, как они все на меня смотрели? «Где этот неудачник отхватил себе такую шикарную женщину!» - Ну что ты выдумываешь! – покраснела Майке. – Хотя, если тебе нравится так думать… Я, конечно, ужасно по-дурацки выглядела с этим подарком для Анджело, в таком-то платье и дарю набор игрушечных машинок! - Это же были коллекционные модели? Самый продуманный подарок, если что. Анджело ведь сам еще ребенок, хоть и притворяется взрослым изо всех сил, но игрушки до сих пор обожает. А подари ему такое кто-нибудь из нас, - ну, кроме Майте или Пэдди, - обидится ужасно! Другое дело ты… И Кэти ты понравилась, - заметил Джимми. - Она со мной двух слов не сказала, - возразила Майке, окончательно смутившись. - Ха, если бы не понравилась, еще как сказала бы! Кэти не Патриция, она сразу все режет в глаза. Она к тебе приглядывается пока еще... Но она не хмурилась и ничего такого, даже когда смотрела прямо на нас. - Тебе, как я погляжу, важно ее мнение, - заметила Майке с оттенком ревности в голосе. - Кэти мне почти мама, - объяснил Джимми серьезно. – Мнение твоей мамы обо мне, мне, между прочим, тоже важно. Во время их разговора он не переставая гладил ее ноги, все больше с каждым прикосновением увеличивая амплитуду своих ласк, и теперь уже проводил ладонью по ее животу. И это совершенно не казалось ей непристойным. - Может, пойдем в спальню, - предложила Майке. - Или ты хочешь прямо здесь? На коврике? - Я хочу… Везде, - вздохнул Джимми. - Тебе решать. Это же ТВОЙ подарок. Но лучше бы в спальне. Я бы там все приготовила… Как надо. Чтобы тебе было еще приятнее. – А ты уверена? - спросил Джимми задумчиво. - Откуда ты знаешь? Может, я захочу сделать на этот раз что-то грубое. Или очень непристойное? - Ты на это не способен. - Это я-то не способен? – обиделся Джимми. - Ты меня еще плохо знаешь. - Приходи в спальню через пятнадцать минут, - сказала Майке решительно, поднимаясь с пола и захватывая свои коробки. - Но только не раньше. - Чрез пятнадцать, - повторил Джимми, словно запоминая. – А вино захватить? - Захвати… Можешь, кстати, расстегнуть мне застежку? Джимми вздохнул, поднялся и медленно расстегнул длинную молнию на ее платье, с трудом удерживаясь от того, чтобы не просунуть под него руки. Потом обхватил ее за талию и пощекотал носом затылок. - Я все же думаю, мне достался лучший подарок, - прошептал он, прежде чем позволить ей выскользнуть из его объятий. *** Пятнадцати минут ей едва хватило, но Джимми все же дал ей лишние три, Майке не могла не оценить его терпеливость. Зато она успела все приготовить. В последнюю очередь достала из коробки подаренную ей Джимми комбинацию из золотисто-бежевого шелка и надела ее. Комбинация идеально сочеталась с новыми украшениями, и Майке на секунду призадумалась, точно ли Джимми подбирал их под цвет глаз?.. Невесомый шелк охватил ее, как вторая кожа, нашитые сверху и снизу кружева того же бежевого оттенка визуально чуть увеличивали грудь и бедра. Она поколебалась, стоит ли ей распускать волосы, но потом решила оставить новые заколки, пусть Джимми сам их вынет, если ему захочется. Она сняла очки, положила их на трюмо и в последний раз окинула взглядом свое отражение. Ей даже стало как-то не по себе от увиденного. И даже подумалось, что такая женщина действительно заслуживает часов от «Одемар Пиге», и, может, Джимми первый оценил ее по достоинству… Она хотела, чтобы все было идеально, именно так, как ей давно мечталось. И в самом деле, в итоге спальня действительно стала походить на ее мечту, с почти фотографической точностью воплощенную в жизнь. Кровать, застеленная черными шелковыми простынями с алыми розами, свечи в красноватых соляных кристаллах, пушистое меховое покрывало, небрежно накинутое на край кровати, и мерцающий красными розами светильник, подаренный Джимми. Она была почти счастлива, что у нее, наконец, было все то, о чем она мечтала… Для полного и абсолютного счастья не хватало, разве что, того светильника-ангела. Она сама не знала, почему не попросила его у Джимми. Может, потому, что он был все-таки слишком дорогим, чтобы просить его в подарок. Может, потому, что ей было неловко за такое сентиментальное желание, ведь это было больше похоже на дорогую игрушку, чем на серьезное украшение интерьера. Может, потому, что просить об этом, о чем-то таком заветном, интимном и тайном она бы и не решилась. А может, потому, что где-то в самой глубине души она мечтала, чтобы каким-то волшебным непостижимым образом Джимми САМ догадался об этом. Просто пришел в магазин за светильником, увидел в витрине этого ангела и понял, что именно это и будет идеальным подарком для нее, что она о нем страстно мечтает, что этот ангел должен стоять у них в комнате, со своей свечой и печальным лицом, задумчиво покачивая головой и плавно взмахивая белоснежными крыльями… Она знала, что это невозможно и навсегда останется просто прекрасной мечтой, но все равно ее кольнуло легкое разочарование от того, что она его не получила… Но долго размышлять об этом было некогда, раздался шорох приоткрываемой двери, и она едва успела запрыгнуть на кровать и устроится там, скромно прикрыв ступни покрывалом. Джимми вошел и остановился почти на пороге, созерцая ее. - Нравится? – спросила Майке шепотом. - Да… Это как-то даже… - он оглянулся несколько растеряно. – Я не ожидал. Слишком хорошо для меня. Я даже… Казалось, он не решается подойти и дотронуться до нее. - Я постаралась подойти к оформлению со всей ответственностью, - объяснила Майке. - Я разрываюсь между двумя желаниями, - сказал Джимми, осторожно присаживаясь на край кровати, - взять тебя сразу и быстро или делать это очень-очень медленно… пока ты сама не взмолишься. - Возьми меня так, как тебя нравится. - Вот из-за таких фраз, наверное, Отелло и заподозрил Дездемону в распущенности, - вздохнул Джимми. - Звучит очень многообещающе… - Боишься? – он положил руки на ее шею. - Я всегда буду тебя бояться, - сказала она, глядя ему в глаза. - Немного. Джимми кивнул, поглаживая большими пальцами ее виски и скулы, потом приник к ее губам страстно-нежным продолжительным поцелуем. Потом провел ладонью по ее бедру, отодвигая кружево, и вдруг замер. - Может, ты не поедешь? – спросил он тоскливо. - И я не пойду к своим. Давай уедем куда-нибудь – только мы вдвоем. - Куда? – удивилась Майке. - Куда угодно, - Джимми как-то застенчиво водил пальцем по ее плечу под бретелькой. – В Париж, в Рим, в Лондон, в Нью-Йорк, да хоть в Сидней! Или на Гавайи… - Ну, что это за рождество на Гавайях! – попробовала отшутиться Майке, но Джимми смотрел на нее серьезно и почти умоляюще. - Джимми, - она ласково погладила его по волосам. – Не надо, не сходи с ума. - Не могу, - прошептал он, начиная покрывать легкими поцелуями ее плечи. – Когда я рядом с тобой – не могу…