Путь Воина

Сами себя эти люди называли чжунхуа. В миру их страна была известна как Китай. Вскоре после объединения Китая при династии Цинь, власть в стране перешла к династии Хань, к правителям кото-рой Кунг Лао особого уважения не испытывал, ведь Хань решили оградить народ от остального мира и тем самым свели на нет многочисленные дипломатические и торговые успехи государства. "Китай настолько велик, так богат и людей в нем так много, что ему никто больше не нужен" – го-ворили правители Хань и их приближенные. "Глупцы" – думал про себя Кунг Лао. Теперь, когда он шел на восток, вглубь материка по равнине, пересеченной полосой желтого песка, отмечавшей русло давно пересохшей реки, то воочию убеждал-ся, насколько разнообразен и необъятен Китай. Ему доводилось читать о покрытых снегом и льдом землях и странных обитателях гор Тибета, своими глазами он видел зловонные болота на побережье моря. Когда Кунг Лао был совсем мальчиком, его родителям пришлось переехать в Чжу-Зин. Там он впервые увидел издали священную гору Ифукубе и побывал в Облачном Лесу, где повидал восхити-тельных существ - длиннохвостых фазанов, антилоп похожих на коз, плосконосых обезьян, гигантских черно-белых медведей. Завороженный красотой местных обитателей, Кунг Лао задал вопрос отцу: "почему всех этих зверей могли иметь подле себя только Боги? ". На что отец ответил: "Да потому, сынок, что Боги создали этих животных себе на забаву ". "Но почему-бы всевышним не обогатить знанием свои творения, которых наделили душой и разу-мом?" – уже тогда Кунг Лао не удовлетворяли наивные ответы отца. А став чуть постарше, он заметил, что и отца подобные доводы тоже мало устраивали. Бывало, ночами отец выходил из хижины и, попыхивая трубкой, глядел на звезды. Однажды Кунг Лао даже видел, как отец простер руки к луне, и услышал его мольбы о просвещении: – Почему мы не можем достичь тебя? Почему даже птицы до тебя не долетают? Почему ты одна и нет в небесах других лун? Или ты просто звезда, решившая приблизиться к нам, дабы осветить дороги? Изредка отец встречался с бродягой, облаченным в ветхие монашеские одежды с кожаными заплатами. Кунг Лао никогда не видел его лица и не слышал голоса, но частенько наблюдал из оконца хижины за ними. Если на деревьях висели сочные плоды или созревали на грядках овощи - отец всегда угощал ими незнакомца. Кун Лао не знал, о чем толковали мужчины, и никогда не спрашивал об этом у отца. Также юноша не рассказывал тетушке и о своих подозрениях в отношении того, откуда у его отца взялась навязчивая идея овладеть тайной пороха. Как-то раз Кунг Лао, заметил рисунки отца, который тот прятал в складках накидки. На этих рисунках была изображены лодки, дома и домашняя утварь, летевшая к небесам на огненном шаре. Будто отцу самому хотелось туда вознестись. Ему было просто необходимо найти и подчинить себе такую силу, которая позволяла бы человеку свободно парить над землей. "Ты избрал свой путь, я же прокладываю собственный" – думал юноша, идя по дороге к далеким, грезившимся ему отрогам горы Ифукубе. Когда солнце зашло за горизонт, уставший Кунг Лао не захотел останавливаться, стремясь поскорее достичь цели путешествия. Наткнувшись на толстую ветку, лежавшую на земле около высохшего одинокого дерева, он обломал с нее сучья и, превратив в посох, продолжил идти вперед, на запад, где еще были видны отсветы вечерней зари.

***

На третью ночь путешествия на юношу обрушился страшный ливень. Застигнутый врасплох непогодой, Кунг Лао остановился около скользкой от воды скалы. Вещи свои он положил на мокрый мшистый камень и, защищая рукой глаза, огляделся в надежде отыскать неподалеку укрытие. Но на грязной тропе, пролегавшей вдоль горных отрогов, не было того, что он искал. Слева от юноши шла сплошная скалистая стена, а справа высился поросший кустарником горный склон. Еды у Кунг Лао совсем не осталось. В первый день пути его пищей были персики, во второй ему удалось поймать и приготовить старого фазана, который, казалось, был даже благодарен юноше за упокоение. На третий день молодой путник питался лишь ягодами и силы его были на исходе. Вздохнув, Кунг Лао отжал длинную черную косу. Мосты в прошлое сожжены, надеяться оставалось только на пещеры монахов, которые должны были быть совсем рядом. Оставив всё лишнее позади, юноша вновь двинулся вперед, следя тропой при вспышках молний. Он не знал, сколько прошел и высоко-ли в горы забрался, когда внезапная яркая вспышка молнии озарила всё вокруг, и в её неровном свете Кунг Лао увидел, что на возвышавшемся прямо перед ним крутом утесе стоит человек… А может, и не человек вовсе? Юноша остановился. В мгновенном отблеске света молнии ему почудилось, что фигура очень высока. на голову выше самого рослого мужчины с которым ему доводилось встречаться. И глаза лучились голубовато-белым светом из-под полей конической шляпы. Вновь блеснула молния, теперь Кунг Лао удалось разглядеть незнакомца получше. Руки его спо-койно свисали вдоль тела, голова была чуть приподнята, спину он держал прямо, гордо расправив плечи. Да, внешность явно выдавала в нём человека знатного происхождения... или Бога. Свободно спадавшие вниз складки белой туники чуть колыхались под натиском шторма, а концы длинного синего пояса стягивала одежды в талии. Странное впечатление производило увиденное на Кунг Лао - плавные движения, подобные колыханию морских водорослей, никак не вязались с резкими порывами ветра бури и струями проливного дождя. Молодой путник, рукавом вдрызг промокшей накидки, вытер залитое дождём лицо. Повниматель-ней осмотрев фигуру незнакомца, Кунг Лао обратил внимание, что обрушивающиеся с небес потоки воды даже не касались её и казалось, вода испарялась вокруг удивительного видения. Вспышка молнии вновь озарила небо, и юноша поклонился статной фигуре. Будучи простолюди-ном, Кунг Лао не был знаком с правилами придворного этикета, но догадывался, что за неучтивость мог запросто лишиться головы. Юноша считал время по ударам своего сердца и раскатам грома. – Следуй за мной, Кунг Лао, – отчетливо донеслись до юноши слова глубокого, вибрирующего голоса, исходившего, казалось, изнутри головы. Когда молодой человек уставился в непроглядную тьму, дождь вновь залил его лицо. Позади таинственной фигуры полыхнула молния, и на краткий миг перед Кунг Лао неуловимо мелькнула плащаница ветхого монашеское одеяние с кожаными заплатами. – Бродяга... – промолвил молодой путник внезапно вспомнив собеседника отца. – Твой отец не был избран, потому-как ему оказалось не под силу понять двойственность сущего. – – ответил голос, принадлежащий статной фигуре. – Мне? – удивился юноша. Бродяга кивнул головой, и голубовато-белый свет, лучившийся из глазниц, проник в душу Кунг Лао. – Однажды ты приложил ухо к дереву, в надежде услышать сердцебиение земли. Ты помнишь это? – Да, – воодушевлённо ответил юноша. – В ту самую ночь небо пронзила молния, испепелившая дерево. Тогда ты впервые испытал насто-ящий страх за гибель живого. Внезапно Кунг Лао осознал, что дождь прекратился, а незнакомец продолжал: – Чтобы побороть страх, ты размышлял о той молнии, – продолжала фигура, возвышавшаяся по-добно башне. – И понял, что, воспламенив дерево, она даровала свет... Внезапное дуновение ветра, заложило уши юноши и он услышал голос собственного осознания: – Тьма-свет, страх-смелость, жизнь-смерть, бродяга-БОГ – на лице незнакомца промелькнула усмешка, заставив брови Кунг Лао взметнуться вверх. – Ты... ты и вправду... ты... Пока Кунг Лао силился произнести невыговариваемое, стоявшая на фоне кромешной тьмы фигура стала светиться холодным белым огнем, охватившим её с ног до головы и бросавшим отблески на всё вокруг. Яркое ледяное пламя ослепило юношу, заставив прикрыть глаза руками. Огненные языки сли-лись в светящийся шар, который стал вытягиваться и расти, становясь всё длиннее и тоньше и вращаясь вокруг своей оси. – Идём. – гулкий голос, казалось, звучал уже отовсюду. – Я... я не могу! – Ты ведь единственный смог прочесть послание, которое я оставил тебе на деревенской площади, и поверил ему, несмотря на то, что другим не было дано его узреть. Теперь тебе надлежит узнать больше, но ты должен пойти со мной и у тебя должно хватить на это сил. Продолжая заслонять глаза от нестерпимо яркого света, не в состоянии двинуть ни одним муску-лом, Кунг Лао сказал себе: "Да, двойственность поистине присуща сути каждой вещи. Оборотная сторона страха перед неизведанным - смелость открытия". Он напрягся и вытащил ногу из чавкающей грязи. Сделав шаг, юноша поднял вторую ногу и шагнул еще раз. Так он медленно пошел на свет, словно заново учась ходить. Медленно, шаг за шагом передвигая ноги, он приблизился к вибрировавшему огненному столпу. На расстоянии вытянутой руки тепло охватило Кунг Лао, волнами исходившее от невероятного явления. Два последних шага погрузили юношу в молнию рожденную на земле, которая обвила его тело неистовой благодатью, озаряя будущее предначертанное великому воину.