По следам своей удачи.

*ОСТОРОЖНО! Мат и насилие*       — Так… да… сучка, двигай бедрами! — вновь и вновь повторял Фу Хьюга, изредка разбавляя слова сильными пощечинами и шлепками, на которые его жертва никак не реагировала. Ей, перемазанной в выделениях двух парней, было уже глубоко безразлично все происходящее. Пустой взгляд, апатично расслабленное тело, отсутствие какого-либо сопротивления… Лишь тяжелое прерывистое дыхание, да одиноко скатывающаяся слезинка давали знать — она еще жива. Хотя можно ли было назвать подобное состояние жизнью, тот еще вопрос.       Масао, прислонившись спиной к деревянной колонне, с отвращением наблюдал за происходящим. Сам он закончил еще с час назад, насильно, но нежно взяв женщину, и пару раз удовлетворившись, передал её своему младшему родственнику. Нет, не передал. Скорее уж отдал на растерзание.       Если сам Масао руководствовался лишь желанием бренной плоти, желанием поиметь много месяцев вожделенную самку, то Фу явно не ограничивался этим.       Наблюдая, как он со звериной жестокостью вколачивает в женщину свой только-только успевший окончательно сформироваться детородный орган, Хьюга в очередной раз поразился предоставленными ему кланом кадрами для задания. Если с фанатичкой Таей он еще смирился то вот этот…       Фу не стремился получить физического удовольствия, присущего любому мужчине, не стремился утолить свою похоть. Нет. Он насиловал яростно, причиняя как можно больше боли жертве. И делал это осознанно, выбешивая смотрящего на все это командира.       — Заканчивай уже, — прорычал Масао, в очередной раз видя как парень, вцепившись в волосы женщины, резко задрал её голову. — Ты такими темпами продолжишь иметь уже обычный труп.       Парень не ответил, а лишь отпустил голову женщины, что с глухим звуком ударилась об пол.       — Кому сказал двигаться?! — звонкий шлепок по покрасневшим бедрам и вновь отсутствие какой-либо реакции. — Ленивая шлюха!       В этот же момент взгляд Масао пересекся с пустыми глазами женщины.       — Хотя, она и сейчас мало чем от трупа отличается, — вырвалось у него, не раз видевшего подобные рыбьи глаза.       — Тут ты прав, — неожиданно ответил Фу, наконец-то остановившись. — Но думаю это поправимо.       На лице парня появилась гадкая ухмылка, не предвещающая жертве ничего хорошего.       — Как думаешь, шлюшка, — громко прошипел Фу, наклонившись к уху женщины, — что будет с твоим сыном у нас в клане? Думаешь, примут как своего? Думаешь, будет жить в роскоши? Наивная дура! Любители маленьких мальчиков найдутся всегда…       Глаза женщины резко потеряли неосмысленное выражение, её тело дернулось дугой, будто от дикой боли, а рот раскрылся в крике:       — Не-ет! Прошу, только не Акио! Про… А-а-а!       Мольба за сына, резко сменилась криком от боли — Фу вновь задрал ей голову, намотав красные волосы на руку.       — Во-от! — довольно кричал Фу, продолжая иступлено насиловать рыдающую женщину. — Другое дело! Кричи! Кричи, шлю…       Резкий удар ноги прямо по лицу разошедшегося парня, скинул его с разбитого тела жертвы.       — Ты что твори…       Очередной удар в челюсть, бросил Фу на пол лицом, и только тогда Масао счел должным заговорить.       — Ты что такое мелешь своим поганым языком?! — голос Хьюги дрожал от несдерживаемой ярости. — Следи за словами, молокосос!       — Что? — обиженно кричал парень поднимаясь с пола. — Что я такого сказал?!       — Тебе напомнить? — схватив парня за грудки и приблизив к своему лицу, прошипел Масао. — Маленькие мальчики? Желающие? Ты хоть понимаешь с каким отребьем смешал только что наш клан?!       Пышущий яростью Масао с удовольствием наблюдал, как бледнеет лицо его напарника, как в страхе забегали его глаза по комнате. Понял. Осознал.       — Прости! Я не специально! — затараторил Фу, не сопротивляясь вися в руках своего командира. — Вырвалось… В запале!       — Мне срать, — выплюнул Хьюга, бросая своего напарника на женщину. — Заканчивай. Нам еще прибираться здесь.       — Да… да… сейчас… — еле слышно бормотал Фу, уже без прежнего запала пристраиваясь к плачущей из последних сил женщине. ***       Безразличие. Холод.       Явно не эти чувства я должен был ощущать при возвращении сознания. Только не после пережитого и увиденного мною. Но они были.       Это сигнал смирения? Защита самого сознания от психологической травмы? Или… или все ранее испытываемые мною чувства были лишь игрой? Нет. Вспоминая ту ярость, тот гнев, ту ненависть, я с уверенностью мог сказал — они истинны. А значит…       Безразличие к судьбе этих нелюдей. Холодная ярость направленная на них.       Главное не теряй головы, Макс… нет. Твоя новая мать отдала за тебя все и даже больше, потому… не теряй головы, Акио. Помни её и с гордостью носи имя данной ей же.       Да… Так правильно. Ядрёная смесь чистого негатива и ясного разума. Что может быть опаснее? ..       … шум реки, пение птиц, тепло под щекой, нежные прикосновения к волосам. Что это? Кто это? Ма…       Я встряхнул головой, отгоняя липкую мысль, одновременно подскакивая на месте.       «Её не может быть здесь, » — затвердил я, убеждая самого себя. Лишние, пустые, не имеющие оснований надежды, как оказалось, били слишком больно, чтобы их допускать. Терпи. Мысли здраво. Отбрось оптимизм.       Я стоял посреди лесной поляны прямо перед знакомой уже куноичи. Неожиданность? Нет. Скорее уж закономерность. Раз тебя похитили, будь добр очнуться в лесу. Хе-хе…       Неожиданностью стало другое…       — Извини! — следом за мной подскочила женщина, бросаясь навстречу. Увернуться я не успевал. — Я сделала тебе больно? Задела синяк?       Ступор. Никаким иным словом описать моё состояние в тот момент было попросту невозможно. Женщина, что накануне пинком чуть было не размазала по стене, женщина, что до кровавых слез избивала самого близкого в этом мире мне человека, сейчас нежно, осторожно, но крепко сжимала меня в своих объятиях. Неподдельная забота в её голосе обезоруживала и вносила смятение в итак смятенный разум. Какие бы я ни испытывал чувства к этой тва… женщине, они погасли в одно мгновение. Хотя вру, не погасли. Затаились, сменившись недоумением.       «Что, мать твою, тут происходит?» — хотелось кричать, чтобы хоть как-то выразить своё состояние. Я действительно ничего не понимал. Куноичи из воспоминаний и женщина в чьих тёплых объятьях я оказался… Они просто не могут быть одним и тем же человеком! Я видел её искривленное от ярости лицо, что сейчас с волнением и едва ли не со слезами на глазах было обращено ко мне. Я помнил звук, с которым её тяжелая нога встречалась с животом Эйко, а теперь ощущал лёгкие прикосновения к своей спине и нежное копошение в волосах. Эта двоякость, это несоответствие сводили меня с ума. Лучше бы она вновь била меня, лучше бы кричала…       Медленно просачивалась злость, но теперь уже на самого себя. Я допустил зерно сомнения, я позволил ему прорасти. Тот кто клялся и божился поубивать «этих нелюдей», сейчас млел в объятиях одной из них. Слабак!       Нет! Со всех сил, едва не до крови, кусаю себя за палец.       — Малыш! — удивленный вскрик Таи достиг моего уже ясного сознания. Боль отрезвляет.       Я закопошился, силясь вырваться из ставших мне противных объятий. Куноичи держала меня непреодолимо сильно — разница в обычной физической силе была очевидна, но это волновало меня в последнюю очередь. Мне был важен сам протест, сами попытки. Не смирение — борьба!       — Вы сделали больно ока-сан! — детская фраза, сказанная обиженным голосом, так же не возымела эффекта.       — Нет, нет, малыш, — по-прежнему улыбаясь, смотря мне в глаза отвечала Тая, — мы с ней просто играли. Ты ведь любишь играть?       Я пораженно застыл, даже забыв не то что про вопрос, а даже про попытки сопротивления.       Мать твою, она серьезно? Серьёзно думает, что это прокатит? Я может и ребенок, в глазах этой великовозрастной дамы, но не умственно отсталый же? Это что за идиотский театр? Играли? Ах-ха-ха! Я с тобой, сука, и не так поиграю!       Гнев, загнанный в глубинные глубины подсознания недавними действиями куноичи, резко возвращался.       — Ока-сан, плакала! — с силой сжав детские кулачки, трясясь от рвущейся наружу ярости, прошипел я.       — Это были взрослые игры! — назидательно подняв палец вверх отвечала Тая. — Подрастешь, будешь играть вместе с нами.       О да, буду! Еще как буду! Ты даже не представляешь, как мы с тобой наиграемся…       Только что поднятый палец куноичи, пользуясь моим ступором, легонько щелкнул меня по носу.       — Потому, не обижайся на Таю-онеесан, — вновь мило улыбнувшись, проворковала она. — Обещаю, подрастешь и все поймешь.       Кипя гневом, я смотрел на её назидательно поднятый палец, представляя как он с хрустом ломается точно по фаланге. В сознании отчетливо слышались её истошные вопли, её мольбы прекратить, но я продолжал. Второй хруст, новая порция криков и новая доля наслаждения…       Я прервал свою разогнавшуюся фантазию, что уже приступила к ногам куноичи и задумался. Вот и подоспели новые изменения личности, которых я уже ожидал. Раньше, еще до того попадания сюда, я не замечал за собой такой кровожадности. Да и вообще жажда конфликта как таковая у меня отсутствовала полностью. Тут же… Правду говорят: «С волками жить — по-волчьи выть». Я не хотел этого испытывать, я не желал таких фантазий, я не собирался связываться с этим Великим кланом. Они сами вынудили меня. Они сами создали для себя врага.       Они сами и пожнут плоды своих деяний.       Мечтательная, злая улыбка сама наползла на мое лицо. Мысли о расправе над этими зверями счастливо грела душу. Я изменился… и мне это нравилось.       — Тая! — на поляне послышался еще один ненавистный мне голос. — Уходим! Быстро!       С некоторой опаской я повернулся навстречу новоприбывшим. В тот момент меня охватывало небольшое волнение — боялся увидеть их похотливо довольные рожи. Боялся, что окончательно угроблю собственную маскировку под неразумного трехлетнего ребенка. Опасения оказались напрасными. Довольная, злая улыбка вновь вернулась на мое лицо.       Шиноби в маске, чье имя так и не стало мне пока что известно, появился на поляне перекинув через плечо тело наглого молокососа. Фу, висел на своем командире подобно мешку с костями — сам держаться на ногах он, видимо, был не в состоянии. Левая рука парня безвольной тряпкой висела вдоль его тела, роняя на землю густые капли алой крови. Лица Фу видно не было, но судя по тяжело вздымающейся груди — был он далеко не в лучшей форме.       — Вы задержались! — воскликнула Тая, не выпуская упирающегося меня из объятий.       — Увлеклись. За что и поплатились, — горько усмехнулся неназванный шиноби, чуть подбрасывая на плече, тут же застонавшее, тело. — Наш молодой оказался полон энергии, которую он без устали и выплескивал…       Двусмысленная фраза с явным пошлым подтекстом заставила меня передернуться от отвращения. Твари…       — Что случилось?       — На пожар прибыла милиция Кусагакуре, — зло сплюнул командир и прежней яростью продолжил. — С каких пор, в гражданских структурах затесались шиноби?       — В стране идет война, идиот, — беззлобно рыкнула Тая, напрягшись всем телом. Значит волнуется.       — Не суть, — отмахнулся мужчина. — От погони мы оторвались, но сомневаюсь, что сильно. Потому бери ублюдка и валим. Конфронтация с местными нам не нужна.       Шиноби Кусагакуре… Шиноби Кусагакуре… В голове, наряду с гневом, обосновалось чувство, от которого я недавно отрекся — надежда. Как же быстро меняются мои приоритеты…       Их преследуют. Их ищут. Их могут догнать… и спасти меня. Вот он шанс избежать ненавистного общества этих уродов. Вот он шанс для Судьбы, вернуть мне должок за все произошедшее. Воспользуйся им!       — Хочу домой! — неожиданно для всех заревел я, с трудом пуская скупые слезы. — К ока-сан! Домо-о-ой!       Мой детский рев разнесся по всей округе. Еще бы, я кричал не жалея связок, злорадствуя при виде мигом вытянувшихся рож моих похитителей. Сожрите, ублюдки!       — Заткни его! — рыкнул командир Тае, и в то же мгновение мой рот оказался зажат крепкой женской ладонью. Ничего, проходили.       Тая жалобно вскрикивает отстраняя покусанную руку, ослабляя свои объятия. Наконец-то!       Отталкиваюсь ногами от живота на миг растерявшейся девушки и рыбкой выскальзываю из её обхвата. И даже столкновение с твёрдой землей, не сбили с меня радости первых побед.       — Ока-са-а-ан! — кричу я что есть мочи, подымаясь на ноги и бросаясь прочь с поляны.       Мне нужно было бежать. Бежать так долго, как смогу. Задержать их на столько, на сколько вообще возможно. Лишь бы дождаться шиноби Кусагакуре…       — Ублюдок! — слышу я вскрик командира, а следом и звук падения тела на голую землю…       Далеко убежать у меня не получилось. Куда уж там, я и половины расстояния до леса не покрыл, когда ощутил, как на мой шее смыкается грубая мужская ладонь.       Громкий крик тут же сменился хрипом, кашлем и удушьем. Тварь! Я чувствовал, как сжимается мощная мужская рука, чувствовал, как мои ноги отрываются от земли, чувствовал как гнев сменяется страхом. Вчерашние ощущения вернулись сполна.       Уже в следующее мгновение, я за одну лишь шею был поднесён лицу моего личного мучителя.       — Тоже сбежать вздумал? — каким-то чудом брызжа слюной изо рта прикрытого маской, шипел мужчина. — Весь в мать! Дрянные гены!       Мне было не до разговоров, я был занят попытками разжать железные пальцы, чтобы вдохнуть хоть немного кислорода. Легкие уже сводило несильной болью.       — Ничего! — продолжал шипеть шиноби. — И не таких перевоспитывали! Жаль, твою мать прихватить не удалось, она была бы отличным примером…       В глазах резко потемнело от ярости. Жалкий насильник посмел попрать память и так обесчестенной Эйко. Хватка на шее как-то слишком резко перестала меня интересовать…       Взмах рукой, в попытке достать наглую рожу… Далеко. Взмах другой… Пинок… Никак. Детское тело явно не могло удовлетворить горящую во мне жажду убийства. Человек, что в моих мыслях сейчас должен был корчится от боли, зажимая кровоточащий нос и разбитую скулу, лишь глухо ржал, наблюдая за моими жалкими попытками достать его своими короткими конечностями. Я бы тоже смеялся… не будь я так зол.       — Отпусти его, — голос Таи, полный безразличия ко всему происходящему, ознаменовал конец моего «града ударов». Я просто выдохся, задыхался. Пелена гнева сменилась звоном в голове от нехватки воздуха. — Он сейчас помрет.       — Не помре…       Договорить он не успел — в руку шиноби, что пережимала мне горло, с легким, почти не слышным свистом вонзилась тонкая игла.       — Сенбон… — промелькнула в моём угасающем сознании мысль, пока я лишенный опоры вновь летел на землю. ***       — Тая! Враг! — Масао был немногословен, зная что этого хватит.       Одно легкое движение и сенбон, парализовавший руку до локтя, выскальзывает из раны. Один короткий взгляд под ноги на задыхающегося мальчика, и вновь внимание переключается на более насущную проблему. Следующее движение, и уже рабочие руки привычно складывают печать коцентрации.       — Бьякуган! — его выкрик сливается с голосом напарницы. Вот она, давно наработанная синхронность.       — Восемь, — посчитал Масао, благодаря глазам игнорируя препятствия. — Все шиноби. Окружили.       — Приказы? — полностью собранная Тая уже стояла в боевой стойке их клана.       — Мы засветились. Свидетелей не оставлять.       Подтверждения не требовалось. Масао сорвался с места к притаившемся за дереву противнику, явно не ожидающего собственного обнаружения. Дилетанты.       Короткая вспышка боли, при концентрации большого количества чакры на краю ладони игнорируется. Она уже привычна. Сражение без неё, уже казалось неполноценным. Масао не мелочился, не делал лишних движений. Каждое действие продумано, отточено и направлено лишь на выполнение поставленной цели.       Тонкий ствол дерева трескается под напором резкого, пропитанного чакрой удара. Масао решил не утруждать себя обходом, действуя просто и неожиданно — напрямик. Рвущая длань Хьюга позволяла пренебрегать такими препятствиями, как небольшой древесный ствол.       — Семь, — еле слышно прошептал Масао, почувствовав погружение ладони в человеческое тело. Тепло растеклось по напитанной чакрой ладони.       Легкий наклон головы и два пущенных сзади сенбона с легким стуком втыкаются в дерево перед ним. Короткий шаг вправо — мимо проносится разогнанный сжатый ком ветра. Противники не ограничились одними железками.       Отлично. Пора спустить накопившийся пар на этих недошиноби!       Раздался короткий вскрик, на этот раз уже со стороны Таи.       Шесть. ***       Удар об землю, окончательно выбил дух из легких, и я забился в кашле. Второй, мать его, раз за день чуть не помираю от удушья! Гребанный мир!       — Тая! Враг! — раздался над ухом голос моего мучителя.       Враг! Вот уж воистину «Враг моего врага — мой друг!»       «Надо бежать! Бежать!» — забилась в голове разумная мысль, но меня опять подводило тело. Черт! Собственное тело! Детские возможности, детская ограниченность в уже в край меня достали. Я терпел подгузники, терпел соответствующее отношение, но это уже предел. Сейчас решается моя судьба! Двигайся!       И оно двинулось. На трясущихся ногах, пропуская мимо окружающие звуки, игнорируя боль и отдышку, я побежал. Побежал слепо, не разбирая дороги, корней и препятствий. Бежал ради бега. Бежал навстречу свободной жизни…       …и как оказалось навстречу резко выскочившему оврагу с проточной рекой. Остановиться я уже не успевал.