Эра Богов

Он медленно ступает по каррарскому мрамору, стараясь оставаться в тени колонн. Пламя, горящее в масляных светильниках, выхватывает из ночного мрака почти ясные очертания статуй и широких листьев растений. Манящий запах акации и жасминовых смол дурманит обоняние, и мужчина уже слышит смешанные голоса, утопающие в смехе и вздохах. Шум переливающейся воды в мраморных чашах фонтана. Музыка, рождённая умелыми музыкантами, струится из-под струн арф и кифар, заставляет сердце томиться в невыносимой тоске по ушедшему времени. Под сводами зала, скрывающегося за парчовой занавесью изумрудного цвета, древняя мелодия вьётся над сплетёнными в развратной страсти телами мужчин и женщин. Одинокие звуки струн, сплетаясь с ласкающими душу переливами, льются то медленно, то с нарастающей силой — всё быстрее и страстнее. Мужчина замечает напряжённые лица преторианцев, стоящих у стен. Он думает, что каждый из них согласился бы умереть, чтобы хоть раз оказаться на ложе с одной из этих шлюх, ублажающих римскую знать среди нескончаемых потоков вина. Войдя в залу, он спускается с невысокого порожка и движется вперёд, оказываясь почти в центре оргии. Чьи-то руки касаются его ступней — бьющаяся в экстазе женщина, чьи смольные волосы разметались по полу, улыбается ему, призывая присоединиться к тем двум мужчинам, что уже ею владеют. Золотые увесистые украшения на её запястьях звонко гремят от каждого движения, она смеётся, возвращая своё внимание к тем, чьи руки крепко держат её под бёдра. Возможно, она была бы более почтительна к будущему императору, но слишком увлечена утехами. Мужчина усмехается, ступая дальше и чувствуя, как сердце ускоряет ритм. Это место пропитано пороком и наслаждением, слитыми воедино под причудливыми фресками и барельефом, который, кажется, вот-вот осыплется, погребая под собой животное сладострастие. Рабы, снующие с кувшинами, наполненными лучшим вином, опасливо бросают на триумфатора взгляды, но ему нет дела до черни. Его взгляд прикован к другому концу залы, где, возвышаясь над грешными телами, извивающимися в муках любви, словно в адовом котле, сидит хозяйка дома. Её лицо расслаблено, она сидит прямо, раскинув руки. На ней короткий пеплум небесного голубого цвета, открывающий округлые колени. Волосы частично собраны кверху, оголяя шею и плечи. Она тянется к кубку с вином, и полные губы смыкаются на тонкой серебряной грани. Её глаза с удовлетворением смотрят на происходящее под сводами её дома. Она наслаждается этой атмосферой порока, впитывая её в себя и чувствуя, как волны наслаждения расходятся по всему телу. Она царит в этом мире, как единственный подлинный правитель. Регина замечает краем глаза, как к ней приближается тень. Руки, обхватывающие её сзади, принадлежат сестре, чьи рыжие волосы рассыпаются по её плечам, щекоча. Женщина сбрасывает тёплые ладони, отталкивая Зелену, которая выходит вперёд. Мелодия сменяется, заглушая стоны, и женщина улыбается, становясь напротив сестры и плавно двигая бёдрами в такт музыке. Рыжая кружится, вскинув руки, отчего браслеты со звоном скользят вниз. Зелена закидывает голову, отклоняясь назад и делая волновое движение, чувствуя, как пристально следит за ней Регина, чей насмешливый, но вожделеющий взгляд скользит по почти обнажённому телу женщины. Музыка становится быстрее, и Зелена резко оказывается прямо перед сестрой, садится к ней на колени, продолжая извиваться, а после чувствует руки Регины на животе. Женщина целует бледную кожу, скользя языком вверх. Она пахнет розовым деревом и мускатным шалфеем, и этот крепкий, горько-сладкий древесный аромат наполняет её лёгкие, дурманя и дразня. И она ненавидит этот запах, присущий рыжей бестии, извивающейся на её коленях. Она ненавидит его так сильно, что не может сопротивляться. Их губы встречаются, поцелуй становится страстным и жадным, когда среди сплетённых тел Регина замечает наблюдающего за ними мужчину. Она уже предвкушает ненависть сестры, когда отталкивает её, чтобы встать и встретить гостя. Её движения осторожны и грациозны, она словно дикая кошка, скользящая по раскалённым крышам домов. Она знала, что он придёт разделить с ней очередной триумф. Она ждала. Триумфатор Гуд, названный так в честь своего великого деда, уводит хозяйку «Эры Богов» из места всеобщей любви, чтобы скрыться с ней под тяжёлыми сводами её спальни. В просторной зале царит полумрак и прохлада. Регина машет рукой, давай понять служанкам, что они должны покинуть их. У её любви никогда не будет свидетелей. Пеплум падает к её ногам. Ровная кожа нежного оливкового цвета почти сияет в полумраке. Она остаётся совершенно обнажённой, не считая тяжёлых украшений на её шее, руках и цепочки, обвивающей её бёдра. Стройное мускулистое тело мужчины, скрытое белой туникой, источает уверенность и величие, она осматривает его, словно видит впервые, а после скользит руками по тонкой ткани, чувствуя, как напряжены его мышцы. Их взгляды встречаются в молчаливом сопротивлении. Не будь она Региной из опозорившегося рода Юлиев, он бы женился на ней, чтобы любить каждую ночь и просыпаться от её ласк. Карие глаза темнеют, наполняясь желанием и обожанием, он тянет её к расстеленной ложе, осторожно укладывая. Снимает свою тунику и набедренную повязку, обнажая упругую плоть. И смотрит на женщину, чья голова немного вздёрнута в призывном ожидании. Он ложится, нависая сверху и заглядывая ей в глаза. Благовония заполняют комнату, и она уже не различает, что реальность, а что бред, когда мужчина целует её в губы. Регина обхватывает его тело ногами, когда Гуд входит в неё, рвано выдыхая. Он движется в такт заданным толчкам, чувствуя, как влажная плоть смыкается вокруг его члена. Женщина стонет, выгибаясь под мускулистым телом. Её пальцы впиваются в шрамы на спине мужчины, двигающегося в ней. И она готова разорвать их по швам вновь, чтобы он, озверев от боли, сделал с ней то же самое, а после долго владел ею, смешивая их кровь. Становится слишком жарко, будто ночь плавится под напором их страсти. И она забывает, что в её доме, ставшем пристанищем для разврата, всё ещё полно знатных людей, упивающихся вином, яствами и молодостью прекрасных женщин. Она трепещет под прикосновениями, укусами и поцелуями, отвечая на каждое действие дрожью и глубокими стонами. Его зубы вонзаются в тонкую шею, чуть сдавливая, а после он зализывает укус. Регина выдыхает его имя, плотнее прижимаясь к нему. Ему хочется растерзать эту падшую и проклятую богами женщину от той страсти и жажды, что толкутся в его груди. Он входит в неё всё резче, чувствуя приближение развязки. На пике страсти Гуд думает о том, что бросил бы к её ногам весь Рим с его прогнившим сердцем и смердящими улицами. Он убивал бы ради неё, проливая невинную кровь, и грабил бы храмы Богов. Он отдал ей сердце, потому что ничего другого дать ей не в силах. Он ложится рядом с тяжело дышащей женщиной и тянется к сосуду с вином, чтобы залпом оглушить его, чувствуя, как прохладная жидкость скользит по его пищеводу. — Её зовут Эмма, — произносит он севшим голосом. Гуд не смотрит на Регину в этот момент, предпочитая наблюдать за развевающимися ветром занавесами. — Что? — женщина приподнимается на одном локте, даже не думая скрыть свою наготу под атласными простынями, смятыми в порыве страсти. — Мою жену зовут Эмма, — повторяет он, поворачиваясь к странно-безразличному лицу, — я привёз её с Капри. Её семья очень богата, — он продолжает говорить, но Регина давно не слушает. Она встаёт, направляясь к окну. В лунном свете её силуэт особенно красив, и мужчина замолкает, глядя на её спину. Он — будущий император. Она — овдовевшая хозяйка шлюх. Всё так, как и должно быть. Регина не слышит, как он покидает её покои. Рядом гаснет свеча. — Её зовут Эмма, — почти по слогам произносит вошедшая женщина, — тебе, наверное, невыразимо больно? Рыжая подбирается ближе, осторожно проводя кончиками пальцев вдоль по обнажённой спине сестры. Женщина разворачивается, перехватывая руку, и крепко сжимает её. Зелена вскрикивает от боли, а Регина со всей силы толкает её на пол, рядом со сброшенным одеялом. Рыжие пряди беспорядочно осыпаются на лицо и грудь женщины, которая морщится от боли. Регина опускается рядом, чтобы схватить сестру за подбородок, больно впиваясь пальцами в кожу. Женщина сдавленно шипит и пытается что-то сказать, но слова тонут между соединившихся губ, когда Регина больно целует рыжую. Её руки скользят под тогу, сжимая кожу. Она целует всё неистовее, чувствуя дрожь под своими ладонями. Сестра подаётся вперёд, пытаясь приподняться и взять Регину под бёдра, но женщина отстраняется и наотмашь бьёт Зелену по лицу, отчего та падает назад, хватаясь за щёку. — Не больнее, чем тебе, — произносит женщина, улыбаясь. Она уходит, оставляя Зелену лежать на холодном полу, зная, что та обязательно отыграется в следующий раз.