POV Анастейша
Жизнь — это самое дорогое, самое важное и незаменимое. Это дар, который позволено отнимать только Богу. Люди, возомнившие себя богами, тоже могут отнять жизнь, но ничего не проходит бесследно. Жизнь нужно ценить, её нужно уважать, холить, лелеять, ведь второй такой не дано. Тот, кто растрачивает её впустую, глупец. Иногда жизнь преподносит боль, агонию, страдания, но за полосой чёрного, насколько длинной она бы не была, всегда идёт белая. Всегда. Больно, когда жизнь прерывается на чёрной. Ещё больнее, когда на белой. Это как лотерея, никто не может знать, когда именно его настигнет смерть. За столом, в объятьях любимого человека, по дороге на работу или же просто в своей постели. Этого нельзя предсказать, предвидеть. С этим можно только смириться. Знаете, о чем я думала в последние мгновенья жизни? Это было бескрайнее поле маков, манящих к себе своим ярким цветом. Жизнь не пронеслась у меня перед глазами, ничего такого, о чем говорили другие, не произошло. Были только маки. Живые, лёгкие, ранимые, чистые предвестники счастья. Но только не для меня. Их лепестки, словно крылья лёгкого мотылька, поднимались в воздух, и, кружась где-то под облаками, исчезали из виду. Медленно, но уверенно эти лепестки манили меня за собой, ввысь, касаясь моей кожи и растворяясь в воздухе. И я поднималась за ними, осторожно идя по воздуху, боясь упасть. Я слышала шум, будто бы водопад развивался о камни, но не видела его самого. С каждым шагом становилось все теплее и легче, и улыбка неволько коснулась моего лица. Все так легко и непринуждённо… Каким-то маленьким уголком сознания я понимала, что мне нельзя подниматься, что я забыла ещё что-то там, внизу, но, кажется, уже ничего не могло переубедить меня. Только я и лепестки маков… Это было похоже на какую-то сумасшедшую фантазию, странный сон. Эти образы… Я всего однажды в своей жизни видела, как цветут маки, и это мне показалось странным. Странно то, что именно это стало последними секундами моего существования. Но тогда я не думала ни о чем, мне просто было легко и свободно. Небо, такого нежно-лазурного цвета, поглощало, не было ни единого облака. Я знала, что могу умереть, но до последнего тешила себя надеждой. Мечтала о том, что смогу жить дальше, волновалась по пустякам, хотела жить так же, как раньше. Верила в удачу. Все ведь так хорошо начиналось… Но, кажется, просто не суждено. Если я должна была бы жить, я бы жила. Говорят, человек не может осознать, что он умер. Не знаю, кто придумал эту чушь. Я узнала об этом, как только увидела яркий свет, коснувшись неба. Вот и все. Кажется, что человеку должно быть все равно, после того, как он умрёт. Но со мной такого чуда не случилось. Я помнила все и всех, я знала, что они ждали меня. Они верили в меня. А я их предала. Поддалась соблазну найти вечный покой… Но я не могу плакать. Никак. Это, похоже, наказание — переживать все это и не иметь возможности выплеснуть эмоции. Чёрт подери, я должна была выжить! Должна… Я не чувствую боли, ничего. Но я ведь точно помню чьи-то слова, что все получилось. Я не могла так просто умереть! Но как бы я не протестовала этому, ничего не поменялось. Я знала, что мне уже не проснуться. Нет, я не могла видеть своё тело, не могла видеть тех, кто мне дорог, я не могла видеть ничего. Похоже, сказка про то, что мёртвые смотрят с небес на живых так и осталась сказкой. Не знаю, почему, но я действительно знала то, что мертва. Мертва… Чёрт бы побрал эту гребанную надежду! Лучше сразу было бы смириться с неизбежным, так, как я сделала в самом начале. Попыталась забыться в алкоголе, отрешиться от этого мира. Но мне не дали этого сделать, меня заставили верить в лучшее. Да, это очень больно, но… Я действительно благодарна Кристиану. Он хотел, чтобы я жила, он был одним из тех, кто опекал мою жизнь. И я знаю, что в тот момент, когда я на пару секунд очнулась, я действительно видела его. Спасибо, Господи, что дал мне увидеть хотя бы одного дорогого мне человека! Знаете, один раз, ещё при жизни, я дала себе забыться, и представить, что бы меня ждало дальше. Я представляла себя, рядом с Кристианом, и у нас бы были дети. Какая же я все-таки наивная… Но, кто же не хочет счастья? Вот и сейчас я представляю себе совершенно не реальные картинки моего возможного будущего. Снова и снова. Как бы это не было глупо, это действительно придаёт силы. Хотя… Зачем они мне теперь? Я даже не понимаю, в каком состоянии нахожусь. Не могу увидеть себя, даже свои руки не могу рассмотреть. Кажется, что хочу, но не могу. Неужели именно так чувствуется смерть?Конец POV Aнастейши
2 месяца спустя
Он спокойно сидел за столом, перечитывая любимую книгу. Как же давно он не мог просто читать, все время в работе и волнениях. Строки врезаются в память, хотя текст он знал практически наизусть. Это не просто книга, это её любимая книга. В прошлом казавшаяся обыкновенным чтивом, на один раз, теперь временами заменяющая воздух. Когда эмоции переполняют, накрывают с головой, это является единственной отдушиной. Обычный женский роман, не несущий никакого возвышенного посыла, стал для него своеобразным алтарём. Размеренно, точно, он перелистывал страницы, вслушиваясь в их шелест. Это та самая книга, которую он ей подарил, та, которую она так намеревалась ему вернуть… Да он бы отдал все, лишь бы увидеть её улыбку! Она не приходила в себя почти две недели, и врачи уже подумывали отключать её от аппаратов, но он ясно помнил, как она самостоятельно вдохнула и выдохнула, открыла глаза. Её синие, большие глаза… Она точно видела его, он уверен в этом. И он знал, что это не игра воображения, врач, стоящий рядом, тоже видел это. Поэтому они бросили свою идею об отключении. Она должна жить. Это длилось всего долю секунды, и он бы, может, списал это на переутомление и галлюцинации, но это видел не только он. Но… Она всё же не приходила в себя, целый месяц спустя. Она не могла ни дышать самостоятельно, ни вообще существовать без аппаратов. Те мирно пищали, оповещая о размеренном ритме сердца. Утверждая, что она ещё жива. Даря надежду. Когда врачи сказали, что дальнейшее… Лечение бесполезно, и заявили, что намерены в любом случае отключить её, он снял квартиру в Париже, и купил всю нужную аппаратуру. Он перевез ее туда, не в силах больше смотреть, как её белая кожа сливается с больничной белизной. Он сидел рядом с ней, не в силах оторвать взгляд. Ему казалось, что если он отвернется хотя бы на одно мгновение, то аппаратура перестанет извещать о том, что она все ещё жива. Он оплатил билеты на самолёт всем её родным, друзьям, чтобы они могли увидеть её. Он не хотел верить в то, что это будет их последняя встреча. Он прерывал на корню все мысли, которые говорили о том, что она умрёт. Он просто не мог в это поверить. Он не мог поверить в то, что больше не увидит блеск её голубых глаз, что больше никогда не услышит её смех. За такое короткое время он слишком сильно привязался к ней, чего так хотел не допускать изначально. Будто бы знал… А теперь он сидит за этой книгой, и, вспоминая все прошедшее, понимает, что на глаза наворачиваются слёзы. Как же давно он не плакал… Тёплая ладонь ложится на его щеку, вытирая слёзы. Он в надежде резко оборачивается, но… Это не она. Его мама, он не слышал, как она заходила. От безысходности он хочет перевернуть этот стол, на котором лежит та самая книга, и это кресло, на котором она когда-то сидела… Он хочет разрушить все, что связано с ней, убрать воспоминания, но понимает, что не может… Как бы он не старался убрать хоть одну вещь, связанную с ней, он так и не смог. Слишком больно, раны ещё не зажили. Жить дальше… Это невозможно. Надежда всегда умирает последней. Но что делать, если она уже умерла?..