***
На самом-то деле, я выкинула завтрак в окно, ведь яичница и бекон были практически черными, а получить пищевое отравление перед экскурсией мне не хотелось. Немного порывшись в шкафу, я обнаружила то самое платье, которое на тринадцатое день рождение подарила мне Талия. Кстати, я так и не выросла, поэтому, платье было мне как раз. Но оно потрясающее. Легкое, воздушное и белое платье средней длины, с пышными рукавами. Только погладить — и как новенькое! Наконец-то с платьем покончено. В мыслях я сотни раз отблагодарила Талию за этот подарок, ведь на на то день рождение я получила только аппликацию от Ребекки и её семьи (из клея и ракушек — как оригинально!) и это платье. Конечно, „произведение искусства“ Ребекки валяется на дне свалки, куда отвозят обычно мусор. Но как я пожалела, что выкинула этот кусок дерьма, ведь Мариэтта, Бекки и придачу Томас, два месяца капали мне на мозги. — Бэль, как делишки? — В мою комнату зашла Ребекка с огромным шоколадным мороженым в рожке. Она жадно облизывала лакомство, показывая, какая она свинья. Я тихо хихикнула, не обращая внимания на то, что она назвала меня нелюбимым сокращением моего имени. — Всё хорошо, свинюшечка моя, — ехидно сказала я, надув щеки. — Знаешь, тебе недолго осталось выпендриваться, — заявила Бекки. Я бросила на неё удивлённый взгляд. — Вы ведь во все города Италии будете посещать? — Я кивнула. — Так вот, ходят слухи, что в городе Вольтерра пропадают туристы. Не о чём не говорит? — Чушь всё это. Просто слухи. И к тому же, нам рассказывали, что Вольтерра — город, с самым низким процентом преступности в Италии. Так что меня не запугаешь, Бекки. — Ну, на всякий случай не бери с собой вишнёвый топ, — попросила она. — Мне он нравится. — Да ты что? — наиграно удивилась я. — Знаешь, а он мне нет. Но на зло тебе, я возьму его. — Ну и ладно. — Хмыкнула Ребекка. — Кстати, нашла себе платье? У меня есть несколько, вот только ни одно из них не прикроет твой жир. — Эм, у меня есть платье, солнышко. — Кавайно улыбнулась я, хлопая глазами. — Кстати, Беккс, хочешь я вручу тебе подарок на день рождение прямо сейчас? — Глаза кузины заблестели и она начала положительно мотать головой. — Тогда сегодня я загляну к окулисту и заберу твои новые очки. Ты ведь у нас слепенькая. — Тварь! — зарычала Бекки. Видимо, ей не слишком-то понравился её будущий подарок. А жаль. — Кстати, я ношу линзы! Так что твои средневековые очки таким, как я — не нужны! — крикнула кузина и, громко хлопнув дверью, направилась дожирать шоколадное мороженое в более подходящем дня неё месте. Я, как ни в чем не бывало, пожала плечами и начала собирать вещи в большую серую сумку, в которую обычно Мариэтта кладёт свои принадлежности для гольфа. — Она слишком тупая, чтоб читать тебя, правда? — спросила я у любимой книги — „Великий Гэтсби“ в оригинале. Чёрт, разговариваю с книгой. У тебя явно недостаток общения, Джезабель! Где-то в углу комнаты начал вибрировать недавно купленный айфон. Талия. „Джесс, у меня проблема!“ «Что? И „привет“ даже не можешь сказать? Это оскорбляет мои чувства, Талия Брукс!» „Заткнись и слушай! Оказывается, Адам Боунс едет с нами! Представляешь?!“ Адам Боунс. Тайная и давняя любовь Талии. Романтика. „Оу, я в шоке. Как классно. Ура. Ура. Ура.“ „Он болел на предыдущей неделе, и теперь все в школе шепчутся, что он едет из-за кого-то!“ „Может, он твой давний поклонник? Только представь себе: ты, он, душный и пыльный автобус и пачка презервативов. Романтика!“ „Хватит так шутить, Джесс! Вообще-то, я собираюсь признаться ему!“ „Ты собираешься это сделать уже пятый год подряд, Брукс.“ „Нет же. Во время тура это должно случится.“ „Ты это, всё-таки презервативы купи. Мало ли.“ „Джезабель!“ „Молчу! Но всё же…“ „ДЖЕЗАБЕЛЬ!“ После того, как Талия во второй раз прокричала моё имя — я сбросила вызов и громко рассмеялась. Люблю её, чёрт возьми. Посидев за компьютером и накачав на телефон немного классической музыки, а-ля, Моцарт и Бетховен, я начала собираться. Подкрутила свои длинные волосы каштанового цвета, сделала лёгкий макияж (который я обычно наношу раз в сто лет), надела любимое платье. Настроение не могли испортить никакие Роули! — Джезабель, на удивление, ты неплохо выглядишь! — похвалила меня Мариэтта, когда я вышла в гостиную, где сидела как всегда недовольная Ребекка и, собственно, сама тётка. — Моё сокровище, — она повернулась к Ребекке, — ты всё равно самая красивая! Я фыркнула. Но, опять же, настроение мне никто не может испортить настроение в этот день. Даже отвратительный вид кузины. Зачем она надела короткое, обтягивающее платье, ещё к тому же красное. Немного стыдно идти в изысканный ресторан, когда твоя кузина одеваться как шлюха. Серьезно. — А где дядя Томас? — спросила я. — Он сейчас приедет, — ответила Мариэтта. — Бедный Томи! Целый день на собеседованиях! Ему нужно хорошенько поесть. — Тётя, а откуда у нас столько денег? Томас не работает, да и Вы тоже, — заметила я. Было видно, что Мариэтта начала волноваться, так как, накручивать прядь волос на палец — первый признак волнения тётки. — Тётя? — Эм, понимаешь, когда погибла моя сестра, то есть — твоя мать, выяснилось, что у Томаса есть очень богатая сестра. Вот она и помогает. — А почему она никогда к нам не заходит? — спросила я. Не знаю, зачем я это делаю. Ведь знаю и вижу, что Мариэтта врёт и краснеет. Так что мучить её расспросами — не самая лучшая идея. — Понимаешь-ли, она живёт далеко, и у неё нет возможности летать в Рим, — тихо ответила тётя. Я изогнула бровь. — Разве? — не унималась я. — Раз она такая богатая, то почему бы и не приехать? Чёрт. Кто меня за язык-то тянет?! Не меньше, чем Мариэтте, мне надоели эти расспросы. Мне это не интересно. Я просто хочу по бесить тётку. Вот и всё. Мариэтта уже придумывала ответ, но её рассуждения прервал запыханный Томас, только что вошедший в гостиную. — Ри, Бекки? Вы готовы? — спросил дядя Томас, оглядывая жену и дочь. Меня, конечно, он в расчет не взял. Мы ненавидим друг-друга. За это я его уважаю. За то, что наша ненависть — взаимна. - А, ну и эта. — Он уничтожающим взглядом посмотрел на меня. Я хмыкнула и подняла руку, в знак того, что я готова. Будто он и сам не видит.***
— Вы готовы, мисс? — спросил меня Джордж — наш официант. Галантный и симпатичный молодой человек с шикарной улыбкой. Ему уже успела построить глазки Ребекка. — Да, пожалуй, я буду овощной салат со спаржей, — заказала я. — И всё? — Удивился официант. — А как насчет тарталеток с мясом? — Я отрицательно покачала головой. — Хорошо, Ваш заказ принят. Младшая Роули начала тихонько попискивать, привлекая внимания Джорджа на себя. Странно, что Ребекка — четырнадцатилетняя полоумная и гламурная школьница, — вызывает бурный интерес у парней. Я даже узнала, что она не девственница. Сама увидела. Просто так, случайно. Когда Мариэтта с Томасом уехали в командировку — Бекки закатила огромную вечеринку дома. На приглашала кучу старшеклассников и других ребят, где-то достала выпивку. А я в это время смотрела романтическую комедию и временами слушала Бетховена. А вот когда мой желудок начал требовать еды — я отправилась на кухню, а по дороге туда я увидела чудную картину: голая Ребекка и голый паренёк с моего класса. Я не злобная двоюродная сестрица. Я не выдала кузину родителям и даже не пыталась шантажировать её. Мне это не нужно. Я — святая, чёрт возьми! — А Вы, мисс? — спросил Джордж у Ребекки. — Определились с выбором? — Мне, пожалуйста, что-нибудь послаще, — кокетливо попросила кузина, воспринимая официанта за похотливое животное. — А у Вас есть пончики с глазурью? — встряла я, вспомнив, что не заказала десерт. Именно пончики являлись моей слабостью. За них я готова продать хоть всю семью Роули. — Да, мисс! — радостно сообщил Джордж, сияя от неизвестного мне счастья. — Набор из шести пончиков — шесть евро. — Тогда я буду пончики, пожалуйста. — Лучезарно заулыбалась я. После того, как Ребекка на заказывала кучу разной чепухи, я погрузилась в чтение книги, которую я взяла с собой. Уже через десять минут Джордж принёс мой салат и тарелку с шестью пончиками средних размеров. С аппетитной розовой глазурью, фисташковым маслом, изюмом и прочими кондитерскими прелестями. Я жадно облизнула губы и принялась за еду. — Вот не ешь свои эти пончики! Станешь толстой и уродливой — не будешь нравиться мальчикам! — сказала Мариэтта, жуя „низкокалорийный“ говяжий стейк. Мои пончики такие же „низкокалорийные“, как и блюдо тёти. Я пропустила её слова мимо ушей и продолжила поедать любимое лакомство. — Мамуль, а можно мне заказать ещё воды „Сасси“? — начала капризничать Ребекка, после того, как оставила на столе куча тарелок с недоеденными блюдами, которые сама же и заказала. - Ну, пожалуйста. — Начала строить „щенячьи“ глазки кузина. — Да, моё солнышко, — грустно согласилась Мариэтта, вздохнув. — Томас? Будешь ещё что-нибудь? — Нет, — ответил Томас. — Кстати, девчонка начинает наглеть. — И почему Вы так решили, дядя Томас? — спросила я, театрально расстроившись и выпучив глаза. — Ты заказала очень дорогой салат, девчонка. Думаешь, ради него я пахал все предыдущие пять лет, а? — Нет, — сказала я, опустив глаза, и делая вид, что мне стыдно. После того, как Мариэтта доела десерт, мы стали собираться домой. Конечно, Ребекка требовала ещё завернуть еды с собой, но, похоже, Томас посчитал, что у всего есть придел. В машине все возмущались по поводу того, что я слушаю классику. А я не обращала внимания; Ребекка включила радио. Когда мы приехали домой, я сразу же побежала в комнату. Завтра предстоит великое событие. Завтра я отправляюсь в тур по Италии. Не смотря на то, что Ребекка Роули съела мой йогурт, который я собиралась взять в дорогу, меня должна была выручить Талия. С самого утра я пыталась дозвониться к подруге, а она, оказывается, писала письмо Адаму, и поэтому не услышала телефон. Конечно, я знала, что мать Талии — миссис Брукс наложит в дорогу всякой вкуснятины и ей, и мне. Я ей всегда нравилась. Мы договорись, что Брукс зайдёт за мной в девять утра (отбытие у нас в десять). Поэтому, доделав «водные процедуры» и одевшись в джинсы и синий джемпер с ромашками, я ждала подругу. — Здарова, Джесс! — На пороге дома стояла Талия с одним чемоданом и небольшой сумкой. Она оценивающе посмотрела на мой джемпер. —Где твои вещи? Я кивнула на мою огромную серую сумку. — Это всё?! - удивленно спросила она. Я кивнула. —Что ты взяла, Джесс? Надеюсь, не книги? Эта девушка меня вновь раскусила. На самом деле, я не стала брать слишком много вещей. Всего-то несколько маек, джинсы и кардиган. Остальное место занимают книги. Плюс этих книг в том, что они в мягком переплёте и совсем не тяжелые; а минус — в том, что они занимают слишком много место. Конечно, я не забыла про плеер и несколько пар наушников. Так как я — законченная неудачница, то решила взять именно две пары. Мало ли, одни сломаются или потеряются. Всё может быть. — Подруга, для таких, как ты изобрели электронные книги, — сказала Талия, всё ещё разглядывая мою сумку. — Не те ощущения, — отмахнулась я. — А что ты взяла с собой? — Вещи. Много вещей. - Она довольно улыбнулась. - Ну, ещё портативный DVD, плеер и косметику. — Ты же не красишься, Талия, — удивилась я. — А, кажется поняла. Причина по имени Адам, да? — И да, и нет. — Ладно, не хочу читать тебе нотации. — Начала разводить руками я. —Кстати, а в такое время автобусы к школе ходят? — спросила я, так как учителя встречали всех возле школы. — Нет, — ответила Талия. — Но, мы можем вызвать такси! Эта девушка была невероятной. Конечно, я знала, что она — «щедрая душа», но мне всегда было стыдно. Хоть Талия вечно отмахивалась и говорила, мол, жадной быть нельзя, но мне действительно было стыдно. Да, её семья была богатой. Почти что самой богатой в нашем районе. Моя «семья» тоже была состоятельной, но в неделю они давали мне четыре евро, мол, скоро из-за меня они лишатся всех средств. Мило. — Нет, Талия, мы пойдём пешком! — заявила я. — Здоровее будем. — Это, конечно, хорошо, что ты заботишься о своём теле, но мы можем не успеть. От твоего дома до школы больше пяти километров, — сказала она, оттягивая шелковый шарф. — Ой, — отмахнулась я. — Что-то я десять ходила в школу пешком. Причем, менее двадцати минут уходило на дорогу, — похвасталась я. — Да ты прям «метеор», — усмехнулась Талия. — А у меня, между прочим, сумки тяжелые! Да и у тебя тоже. — Пошли, пончик, — ласково сказала я подруге, и начала «выталкивать» её с порога моего дома. — ПОКА, РОДСТВЕННИЧКИ! — крикнула я, надеясь, что разбужу кого-то, но ответа не последовало. Я фыркнула и, громко хлопнув входную дверь, вышла вместе с подругой на улицу. На удивление, было тепло, хотя сейчас только начало весны. — Что там с письмом для Адама? — прямо решила спросить я. Не любила долгие предисловия. — Всё хорошо, — ответила Талия. — Правда спать немного хочу. До пяти утра сидела, его сочиняла. — Вот если бы твоя мать знала чем ты занимаешься вместо сна, — мечтательно сказала я, — она бы тебя по головке не погладила. — Мне это надоело, Джезабель! — вскрикнула Талия. — О как. — Я ободряюще кивнула головой, мол, излагай свои мысли, подруга. — Ты не знаешь что такое «любовь»! — М, ясно, — безразлично сказала я. — И с чего ты это взяла, а? — Ну, ты так говоришь о моей влюбленности к Адаму, будто с насмешкой, — ответила она, виновато опустив глаза. — Да что ты говоришь, — притворно удивилась я. — Я, вообще-то, даже не встречалась и не влюблялась. Ну, это так, для справки. — Нет, ты влюблялась, — возразила Талия. Я бросила на неё удивлённый взгляд. — Когда нам было пять, к нам приехал мой кузен, помнишь? — Я кивнула. — Так вот. Ты тогда пыталась флиртовать с ним, подлизывалась, даже пончики свои отдавала! — Какой кошмар, — притворно удивилась я и закрыла рот руками. — Чтоб я отдавала кому-то пончики? Да никогда! — фыркнула я. — Может, это не я была? — Ты, — ответила Талия. — Просто ты этого не помнишь. У тебя память плохая. — Знаешь, — начала я, — пока я не любила, — я отлично знала что такое «любовь»! Возможно, твоя любовь к Адаму — это всего лишь иллюзия. Может, ты влюбилась в него из-за популярности, из-за красоты, из-за телосложения. Но признайся : он — гавнюк. Вряд ли ты влюбилась бы в паршивого парня, если бы не его смазливое личико. Просто я верю во влюбленность в душу человека. Мне кажется, я бы никогда не влюбилась в красивого человека с чёрной душой. Пока что, к сожалению, меня окружают только такие парни. — Ух ты, Джезабель! — воскликнула Брукс. — Давно я не слышала твои философские размышления! Эх, жаль камеры рядом не было! — О, да, — усмехнулась я. — Просто хочу донести до тебя, что Адам — плохой человек. Вспомни хотя бы девятый класс. Он и его компашка спали с девушками, а потом получали очки. И кто набрал больше очков к концу недели, тот и сорвал куш — пятьдесят евро. Лёгкие деньги, не так ли? Но им было всё равно. Они это делали ради забавы. — Пожала плечами я. — Я этого не знала, — тихо отозвалась Талия. — Откуда ты это знаешь? — Частично от Ребекки. Но один из них, Кен, пытался затащить меня в койку. Но я–то включила свои инстинкты потрошителя! — Мы рассмеялись. Я видела выступавшие слёзы на лице подруги, но она нашла в себе силы. Я горжусь ею. — Дай мне письмо, — тихо попросила я. — Зачем? — Доверься мне, — сказала я. Мы остановились и Талия стала рыться в своей сумке в поиске письма. Наконец-то, оно было у неё в руках, и Брукс с опасением передала его мне. Я ей улыбнулась и тихо прошептала : — Закрой глаза. — Она закрыла. Я рывком достала из кармашка серой сумки зажигалку (всё может быть), и принялась сжигать письмо. Выкинув сгоравшее письмо в металлическую урну, я стала хлопать в ладоши. — Первый Акт : сожжение любовного письма, выполнено! — торжественно заявила я. Талия рывком посмотрела в урну, где горело письмо и громко рассмеялась. — Выходит, зря я пол ночи сидела, сочиняла его. — Ты же знала, что я не дам тебе выставить себя на всеобщее посмешище, — сказала я и пожала плечами. — Ладно, идём, опоздаем ещё. Мы стукнулись кулачками, и под громкий смех направились в сторону школы, где, по идее, стоит автобус, на котором мы отправимся в путешествие. — ТАЛИЯ! — крикнула я, когда увидела, что она еле-еле несёт свой тяжелый чемодан. Мы немного опаздывали. Даже миссис Миллер, нашей учительнице математики, звонили, чтоб нас подождали. Она с трудом согласилась. —Вот посмотришь сама : нас отымеют во все дыры! — Джезабель! — начала возмущаться Брукс. Я закатила глаза. — Давай я твой чемодан понесу, а ты мою сумку? Она легче, — попросила я. Талия кивнула и мы поменялись. Я была немного посильнее подруги. Через три минуты мы были во дворе школы. — Блэк, Брукс, вы где были?! — К нам подошла миссис Миллер и начала отчитывать. Мы молча стояли, опустив глаза. — Ладно, Хлоя, пусть садятся уже, — крикнула из автобуса женщина средних лет со строгим пучком на голове и большими очками. Наверное, наш экскурсовод. — Правильно, Хлоя, закрой свою пасть, и пропусти деточек в автобус, — прошипела я на ухо Талии. Мы тихо рассмеялись. Миссис Миллер никому абсолютно не нравилась; по Вашему, это нормально, когда сорокалетняя разведенная кошелка вместе с неудачником-физруком выпивает по вечерам в школе, а на утро читает «Анну Каренину» первоклассникам? Нет? Ну ладно. — Ваши места, девочки. Автобус был очень большим и просторным. Раскладные двухместные сидения с мягкой синей обивкой были сейчас очень кстати для Талии. Она, похоже, заснёт прям на входной лестнице. Одноклассники и одиннадцатый класс были очень сонными, поэтому, почти что никто не обращал на него внимания. Только Грэй Фуллер и Огастус Уитлок не спали, которые, кстати, сидели сзади нас. Эти парни были настоящими геймерами, даже в дорогу умудрились взять новейшие игровые ноутбуки. На ихних местах повсюду были пачки с чипсами и бутылки с колой. И Грэй, и Огастус были в огромных наушниках. Я заметила, что сонная Талия пытается найди среди всех Адама. Видимо, мои слова на неё не подействовали. — Джесси, я вижу его. — Талия показала пальцем на заснувшего Адама, на котором спала Кассандра Сойер — самая красивая и популярная девушка с пепельными длинными волосами и серыми глазами. Я увидела, что Брукс начинает плакать. — Брукс, перестань. Он этого не стоит, — сказала я. Талия закрыла лицо руками и присела возле окна. Она нажала кнопочку и сидение начало рассказываться, я сделала тоже самое, и начала вытаскивать два пледа : один клетчатый, другой серый. Спать мне не хотелось, поэтому, я достала из сумки «Джейн Эйр», чтоб перечитать её (причем, уже сотый раз). Я заметила уже заснувшую Талию, и, накрыв её клетчатым пледом, углубилась в чтение одной из любимейших книг. Проснувшись, я заметила Талию, жадно пожирающую тофу. — Эм, как ты? — как бы невзначай, спросила я, убирая с пледа книгу. Брукс уставилась на меня с набитыми щеками. — Всё о`кей, — ответила она с набитым ртом. — Будешь? — Она протянула мне новую пачку с тофу. Я помотала головой. — Зря. Я, кстати, начала читать одну заумную книжку из твоей сумки. Надеюсь, ты не против? — Да нет, что ты. — Я зевнула. — А какую? В моей сумке много заумных книжек. И, позволь напомнить, что «идеальная книга» для Талии Брукс — любовные романы. Что изменилось, Талия—Зануда—Брукс, а? — Ну, пора бы повзрослеть немного, не так ли? Тем более, Адам меня уже не интересует, так что всё. — Знаешь, я думала, что не доживу до того момента, когда ты перестанешь читать книги, написанные сорокалетними разведёнками! — Мы рассмеялись. — Кстати, когда мы будем в Ватикане? Ватикан — город, в котором мы будем всего-то один день. Там очень много интересных мест, но из-за того, что там дорогие хостелы — экскурсовод решила, что нам хватит одного дня. — Через час, может, полтора, — ответила Талия. Я вздохнула и повернулась назад. Грэй Фуллер и Огастус Уитлок. Первый снимал на телефон своего друга, который спит с раскрытым ртом, набитым чипсами, и тихо ржет. Я тихо хихикнула, и Грэй посмотрел на меня. — Джесс, привет! — тихо поздоровался Фуллер. Я улыбнулась и тоже поприветствовала. Нельзя сказать, что я и Грэй — лучшие друзья, но у нас одинаковое мировоззрение. Нас обоих называют «психологами», несмотря на то, что мы — полные противоположности. Я — книжная наркоманка, живущая в своём «идеальном» мире, где повсюду книги и играет классическая музыка, а Грэй — игровой задрот, который с девушкой толком и не целовался. Конечно, я тоже не целовалась, ну, по-настоящему, потому, что мои детские поцелуи — полная туфта, мы просто играли во взрослых, но Грэй даже по-детски не целовался. А странно. Фуллер — достаточно симпатичный парень. — Как жизнь, геймер? — спросила я. — Тофу будешь? — Неа, — отказался он, — всё хорошо. Правда мои предки стали веганами, и я то и дело ем то траву, то тофу, так что меня от этого тошнит. — Бедный, — притворно посочувствовала я. — А пончик хочешь? — Вот так бы сразу, Блэк, — сказал он, и мы оба улыбнулись. Я полезла за коробкой пончиков, и вытащила мне и Грэю. Конечно, они были не такими вкусными, как в том ресторане, но тоже неплохие. — Блэк, я тебе говорил, что ты — пончиковое чудо? — спросил он с набитым ртом. Я покачала головой. — Ну, тогда ты — пончиковое чудо. Обещаю, что когда выросту — поставлю тебе памятник, в котором ты лежишь на траве из пончиков! — Ловлю на слове, Фуллер. Мы и не заметили, как Огастус проснулся. Он лениво зевнул и удивлённо посмотрел сначала на нас с Талией, а потом на Грэя. — О, Блэк и Брукс здесь, — снова зевнув, сказал Гас. — У меня глюки. Пожалуй, посплю ещё. — И он с головой накрылся пледом с головой. — Что с ним? Он не здоров? — спросила Талия. — С Фионой наш мальчик вчера расстался, — сказал Грэй. — Кстати, из-за того, что он влюблён в тебя. — Он показал пальцем на Брукс. — Фуллер, ты здоров?! — начала возмущаться Талия. — Какая я? Я и рядом не стою с Фионой. Ну да, она не красавица, но уж точно я — ему не замена. — У неё стресс, — тихо прошептала я Грэю на ухо. Он махнул рукой. — Вечно эти ваши «девичьи» проблемы. — Фуллер фыркнул. — Вот ты, Блэк, нормальная девчонка без закидонов. Вот если бы ты была чуть-чуть красивее, — тебе бы проходу не было. — Спасибо, Грэй. Ты только что назвал меня уродиной. Спасибо, приятель. — Та нет же, Джесс, я не то хотел сказать, — начал оправдываться Фуллер. — Просто, если переместить твою душу Кассандре Сойер, — то ей бы памятник поставили при жизни. Но, увы, это невозможно. — Тсс, не упоминай Сойер при Талии, — тихо шепнула я Грэю на ухо, забыв о том, что он считает меня «не слишком красивой». Честно? Мне всё равно. — Адам встречается с ней, а ты знаешь, как она к нему относится. — Влюбленная Брукс — хуже урагана, — сказал Грэй, и мы оба громко рассмеялись. После часовой болтовни с Грэем, Талией, нам объявили, что мы в Ватикане. Конечно, все как безумцы поломились глазеть окно. Джоси и Клэр Зэльцман — две пухленькие близняшки с копной рыжих волос подошли и поздоровались с нами, а потом ушли на свои места. Близняшки Зэльцман не были популярными или красивыми. На ихних лицах всегда было много прыщей и прочих проблем; они владели «клубом Одиноких Толстушек», где собирались подобные им девушки, и они обсуждали свои проблемы. Талия была у них. Нет, она случайно попала к ним, когда шла через заброшенную стройку домой. Именно там близняшки Зэльцман организовали свой «шалаш». — Первым делом, мы пойдём на экскурсию в собор Святого Петра, а потом, пойдём поедим, — в громкоговоритель произнесла наш экскурсовод. — И всё?! — начал громко возмущаться только что просунувший Огастус. Талия сразу отвернулась и покраснела, так как Грэй рассказывал, что он влюблен в неё. Я поражалась нерешительностью Брукс. — Экскурсия будет длиться четыре часа, мистер Уитлок, — сказала миссис Миллер, у которой на лице была размазана тушь. — Какая милая женщина, — тихо прошептала я на ухо Брукс. Она кивнула. — То есть, нам будут четыре часа втирать то, что мы изучаем на уроках истории? Класс! — начал возмущаться Адам, который сидел в окружении Кассандры и одиннадцатиклассников. Те начали кивать. Я увидела, как Талия ещё больше заливается краской. А она держится, молодец. В ответ миссис Миллер промолчала и села на своё место. Я услышала, как вздыхают одноклассники и старшеклассники. Мне же было абсолютно всё равно. Историю Ватикана я читала не только в учебниках по истории, но и в «Большой Книге по Истории Италии». Поэтому, я решила взять плеер и наушники. Талия последовала моему примеру. — Молодец, Джесси, мне понравилась твоя речь на выборах президента школы! — Ко мне подошла Оливия Моррисон, симпатичная одиннадцатиклассница. Эта длинноногая брюнетка была почти что самым хорошим человеком, которого я знаю (не считая Талии). Она никогда не унижала других, училась на отлично, со всеми дружила, да и к тому же, была признана как «Девушка с самыми красивыми глазами». Действительно, у неё красивые глаза цвета броской и сочной травы. У Оливии потрясающая улыбка. Для меня она была практически Иисусом. Такую улыбку можно увидеть только раз в жизни. И у меня выпал шанс это сделать. — Спасибо, Оливия, — поблагодарила её я. Месяц назад в нашей школе выбирали президента, и я была представительницей Талии. Но, к сожалению, мои предложения по поводу расширения списка обязательной литературы, были отклонены и не всем понравились. — Лив, — поправила она и улыбнулась. Снова её улыбка. — Знаешь, я поддержала тебя и Талию. По моему, читать — это прекрасное дело. Хорошие книги всегда заменяют бухло и сигареты. Но, увы, не все разделяют нашего мнения, — вздохнула «Лив». — Спасибо, Лив. Правда, спасибо. — Обращайся, солнышко, — сказала она, тепло посмотрев на меня. Я невольно улыбнулась. — Ну, если что-то понадобится — подходи, не стесняйся. — Я кивнула. Оливия пошла к подругам в заднюю часть салона. Я загнула кончик книги и принялась собирать всё в сумку. Оказывается, вещи мы берём с собой. Иж ты, чего удумали, вещи малолетних школьников сторожить. Конечно, все возмущались, но что сделать? Камеры хранения обошлись бы очень дорого, почти пятьдесят долларов в час. Такие богачи, как Кассандра Сойер и другие девчонки из её свиты сразу заплатили, но нам, бедным и нищим убожествам, проще было нести багаж с собой. Если честно, экскурсия — не о чём. Экскурсовод — пожилая и глуховатая женщина с дефектами речи. Стоять по сорок минут на одном месте тоже не самое приятное занятие. Конечно, первые сорок минут я пыталась расслышать что-то, но потом вспоминала, что это написано в учебниках. Позже нас отвели в местный кафетерий, где нас кормили черствым печеньем и содовой. Ватикан меня не поразил. Поэтому, мы с энтузиазмом ждали поездки в Пизу. Кстати, мы там задержимся на два дня, так как там очень дешевые номера в хостеле. Когда мы садились в автобус, все сразу же кинулись доставать пледы, в том числе и я с Талией. — Эм, Джесс, — обратился ко мне Огастус, — можно мы поменяемся местами? Ты с Грэем, я с Талией. О`кей? — Я пожала плечами. — Ну хорошо, — ответила я. — Только если Талия начнет жаловаться — мы снова сядем по местам. И ещё... — Что? — Я сижу возле окна, — требую я. Огастус начинает смеяться и чешет затылок. — О`кей, Джесс. — Уитлок берёт мою сумку и ставит её возле окна. Я плюхаюсь на место и жду Грэя. На моё удивление, Фуллер ни разу не прикоснулся к ноутбуку и к прочей технике. Мы просто разговаривали обо всём. А вот Талия и Огастус, которые сидели впереди, смотрели фильм в наушниках. — Джесс, — позвал меня Грэй. Он заметно погрустнел. — Ты умеешь хранить тайны? — Я кивнула. — Я хочу покончить с собой. — Фуллер, перестань так шутить, — с нажимом сказала я, — не смешно. — Мои родители разводятся. Из-за того, что мама ушла в запой, — папа изменил ей с её же сестрой. Позавчера маму забрали в психиатрическую больницу, она пыталась покончить с собой. Папе уже всё равно. Он кувыркается с проститутками и всем доволен. — Грэй, — я положила руку на его плечо, — я не стану отговаривать тебя от идеи самоубийства, но скажу тебе одну вещь : жизнь — не фабрика по исполнению желаний. У меня тоже всё не сладко : бестолковая тётка, бухающий дядя и тупоголовая кузина, которая даже книгу не умеет держать. Каждый день они устраивают мне разнос, однако, я держусь. Хотя, могла бы покончить с собой уже давно. — Я не хочу так жить. — Когда? — спросила я. — Когда и как ты хочешь...? — После тура, — ответил он, — не знаю ещё. Я сглотнула. Милый и добродушный Грэй хочет покончить с собой. Грэй, с которым мы вместе росли, учились, ходили гулять. На секунду мне показалось, что это всё из-за меня. Ведь именно я излучаю негатив. Такое чувство, будто меня окружает невидимая стена, через которую если пройти — станешь несчастным. Возможно, из-за меня Адам не отвечает взаимностью Талии. Возможно, из-за меня Огастус не может добиться любви от Брукс. Возможно, из-за меня Ребекка выросла тупой и эгоистичной тварью; Мариэтта стала стервой; Томаса гоняют с работы, и из-за этого он каждый день выпивает возле телевизора. Меня окружают такие же неудачники, как и я. Но поняв, что я считаю дорогих (и не очень) мне людей, я откидываю эти мысли. — Это нечестно, — тихо шепчу я, и обнимаю Грэя. Из моих глаз начинают течь слёзы. Нет, нельзя. Нельзя плакать при людях. Нельзя показывать им свою жалость и сожаление. Это неправильно. Люди не должны показывать свою слабость. Я ещё крепче обнимаю друга, и даже не замечаю, как засыпаю в его объятиях. Завтра мы будем в Пизе, а послезавтра — в Вольтере, где, по словам Ребекки, пропадают люди.