Попал...

      После нашего разговора Петрова я не видел довольно долго — когда мы приходили в зал, Даша и Таша уже нас ждали, а после занятий не спешили уходить, непривычно серьёзные и задумчивые. Приглядывали за ними каждый раз разные люди — иногда это были Петров (другой — так и не представленный мне по имени-отчеству «человек-гора») и Ламин, иногда — какие-то совершенные незнакомцы, пару раз были даже явные научники, судя по общей хилости конституции и просветлённому взору диоптрии на четыре. Но примерно с середины сентября сопровождающие меняться перестали, и мрачность мантис стала уступать свойственному пиджи энтузиазму.       В отличие от девочек, сам я в активных тренировках особого участия не принимал — уровень общей подготовки не позволял, так что именно ею я и занимался, налегая пока на теорию. Попытался было заучить описания пиджи — так половина этих описаний совершенно одинаковые: «Рост! Грудь! Попа!!!», как будто у женщин больше и нет ничего… Ну, разве что цвет глаз-волос да всякие «особые приметы», вроде татуировок или какой-нибудь «звезды во лбу», но таких было немного.       Время — лучший доктор, и я тоже в этом убедился. Крайне болезненная во многих смыслах потеря перестала так давить на психику, оставшись только в неприятных воспоминаниях. Дети потихоньку налаживали контакты в новой школе, мы постепенно обживали новую квартиру и новый район, на работе всё тоже шло по плану — в общем, мечта Ринсвинда (*): скука. Как раз то, что нужно, чтобы жить дальше.              * — Ринсвинд — персонаж многих книг Терри Пратчетта из цикла про Плоский Мир. Маг (только по названию) и трус, всеми фибрами души ненавидящий приключения, но постоянно в них влипающий.              Снова встретил Петрова я в среду, девятого октября. Сначала даже не узнал, но он сам ко мне подошёл.       — Здравствуйте, Алексей Николаевич! Очень надеялся застать вас. — Выглядел он лет на шестьдесят, наверное — эдакий ещё крепкий, но изрядно усохший костистый старик, медленно идущий по коридору, тяжело опираясь на трость, с каким-то непривычно просветлённым лицом. А по паспорту — на девять лет меня младше… — Меня вот комиссовали, зашёл попрощаться. На Соловки уезжаю, в монастырь. Девочкам нашёл хороших ребят в напарники, так что меня здесь больше ничего не держит… Тяжело пришлось, конечно, но им так будет лучше. — Улыбка у него была усталая, но уверенно-спокойная.       Честно говоря, я даже не знал, что сказать в ответ, но, видимо, ответ ему был и не нужен. Задумчиво покивав каким-то своим мыслям он неспешно двинулся в сторону дежурки, где как раз сидели бойцы из группы Сергиенко.       Прямо я майора не спрашивал, но группу довольно быстро пополнили до штатных десяти человек — и теперь они активно тренировались, и против пиджи, и вместе с пиджи, и по-всякому. Пару раз выезжали на полигон, куда-то сильно за город — меня забирали в пятницу вечером и ехали всю ночь — и на природе, конечно, мантис развернулись во всю… Собственно, уже с первого раза стало ясно, что против них людям в лесу делать нечего, а я ещё раз вспомнил тот сон…              ***              Новая школа Наталье не нравилась… пожалуй, даже больше, чем неожиданный отъезд тёти Даши и тёти Таши — смешное имя, похожее на неправильное сокращение от её собственного. Они были хорошие, особенно Таша. Глаша тоже хорошая и Лёшке больше нравится, но с Ташей интереснее. Она гордо поправила косичку: вот ещё чуть-чуть, и у неё тоже будут такие же длинные волосы, как у трёх сестёр, даже длиннее! А что не чёрные — так это даже лучше, вот. Лёшка ещё совсем мелкий, он только в первый класс пошёл, ему-то всё равно, а ей без старых подружек было грустно. Школа была ведомственная, и почти у всех детей родители так или иначе несли службу — у кого-то папа, у кого-то — мама, у многих — сразу оба.       Она слышала краем уха, как мама с папой обсуждали идею устроиться на работу в какой-то «Отряд», но потом решили оставить всё, как есть… Зря: судя по редким слухам в классе, «Отряд» — это круто, и если бы они не передумали, ей бы не пришлось рассказывать всем, что её папа — просто программист, а не капитан или хотя бы какой-нибудь старший лейтенант. Когда она как-то раз спросила папу про звание, тот крепко задумался, и не очень уверенно сказал, что он — лейтенант запаса РВСН, что бы это ни значило, и она как-то сразу сообразила, что хвастаться тут нечем. Обидно!       Уроки, как всегда, тянулись нескончаемо, но всё же не бесконечно. Звонок с последнего прозвенел, как приглашение в рай, и Наталья, быстро уложив в ранец школьные пожитки, бодро потопала на выход — хорошо, что Лёшке мама разрешила сегодня не ходить в школу, зря она утром ругалась, сейчас бы пришлось полчаса ждать, пока он соберётся и оденется.       — Привет, па! Привет, тёть Глаш! А где мама? — Впрочем, удивление мелькнуло лишь на миг, тут же сменившись просто хорошим настроением, и Наталья с детской непосредственностью попыталась сгрести в одну кучу всех за ней пришедших.       — Привет-привет, егоза! Мама дома, с Лёшкой, обед готовит. Как в школе? — Спросил папа, впрочем, без особой настойчивости. Отношение дочери он уже знал, так что та ограничилась гримаской и махнула рукой.       — А мы решили после обеда вместо тренировки все вместе пойти на мультик! — Радостно объявила непосредственная тётя Глаша, с лёгкостью подбрасывая девочку в воздух и ловко ловя. Это совершенно детское развлечение Наталье очень нравилось, несмотря на возраст. Жаль только, у папы так не получалось. Вволю побарахтавшись и спущенная на землю, она совершенно не заметила диковатых взглядов, которыми её провожали одноклассники.       На следующий день Верка — главная вредина класса — эдак с ехидцей подкатила к Наталье.       — А что это тебя подкидывают, ровно мелюзгу какую, а ты и радуешься? Может, с утра воротами ошиблись? — Соседние ворота принадлежали ведомственному же детскому садику. Класс затаил дыхание, явно ожидая момента, чтобы хором заржать над новенькой.       — Ну, такую корову, как ты, и краном не поднимешь. — Наталья демонстративно смерила взглядом соперницу, и пока все переваривали неслыханную наглость, договорила: — Это тётя Глаша, папина охранница. Лейтенант ОКНЧС (*) ФСБ, она мне удостоверение показывала! — Детские эмоции просты и непосредственны: что бы ни занимало их буквально миг назад, сейчас всё свелось к единому у всех «брешешь!». — Мне не верите — сами спросите хоть у кого, её все знают! И дядя Вася Жарков, и Павел Остапович, и все-все-все… а на прошлой тренировке её капитан Ламин похвалил — мне папа рассказал.       Неожиданное упоминание сразу нескольких пусть и труднопроверяемых, но известных имён заставило задуматься даже самых упорных скептиков.              * — Отряд Контроля Нетехногенных Чрезвычайных Ситуаций, он же просто «Отряд».              ***              Общее ровное течение жизни пошло на пользу и Глаше — она уже стала спокойнее отпускать меня, не требуя брать её с собой хотя бы в покеболле, да и вообще стала как-то проще ко всему относиться, как будто… как будто повзрослела, что ли. Если раньше, до ранения, играя с Лёшиком в какие-нибудь машинки, она часто наравне с ним жаловалась нам с Леной, что «так нечестно, он у меня самую нужную машинку отобрал», то теперь чаще смотрела на него с умилением, как матери смотрят на малышей, с донельзя серьёзным видом копающихся в песочнице.       Неожиданно у неё стал налаживаться и контакт с Натальей — до того доча предпочитала общество Таши, но после происшествия, с детской чувствительностью уловив общесемейное настроение, вслух её упоминать перестала, хоть и явно скучала, моё не вполне внятное объяснение, мол, «мы немного поссорились и не очень хорошо расстались» она приняла, но недосказанность осталась. Теперь же они часто вдвоём обсуждали разные причёски и наряды — Ната очень хотела отрастить такие же роскошные волосы, как у мантис. Совсем огорчать я её не стал, только предупредил, что это будет очень непросто.       Неожиданным побочным эффектом этой… пусть будет флегматичности, за неимением более подходящего слова, стало снижение результатов на тренировках. Такое впечатление, что у неё просто пропал запал, чтобы не сказать шило в одном месте, благодаря которому её сёстры буквально рвали жилы (и нередко — гнули спортивные снаряды). С другой стороны, оба капитана-инструктора, и Петров и Ламин, в один голос хвалили её собранность и точность, и в спаррингах один на один и Даша, и Таша ей уверенно уступали, хотя между собой шли вровень — когда я спрашивал последний раз, счёт был сто десять — сто двенадцать в пользу Таши. Больше всего меня поразил просмотр спарринга, когда Глаша одна вышла против обеих сестёр — вживую я ничего разглядеть не успел, только секунд десять сплошного мельтешения и потом Глашу всё-таки вышибли из круга, а вот на записи, при замедленном показе, было отчётливо видно: Даша и Таша яростно набрасываются на спокойно-сосредоточенную Глашу, как будто щенки на матёрого пса — с аналогичным результатом. Опыт против пыла. Шансов против двоих, конечно, не было, но продержалась она удивительно долго, умелыми маневрами заставляя их мешать друг другу и «переводя» мягкими блоками их удары друг на друга.       Позабавила реакция сестёр на итог боя — очень довольные формально победой, они всё равно разобиделись, как мышь на крупу, на глашину спокойную технику, мол, так нечестно, удары надо блокировать, и пихаться тоже нечестно… Как дети, чес-слово! А Глаша их ещё и утешала — дескать, одной силы мало, нужно ещё и чтобы между ушами не только кость была.       Погода в октябре редко балует, и в неожиданно тёплую субботу мы, не сговариваясь, отправились на природу. Оседлав четыре велосипеда (Лёшик ехал у Глаши на багажнике), мы неспешно катились между сосен Серебряного Бора, любуясь золотом ещё не облетевших редких берёз и осин (ну или кто они там — может, ясень или ольха). Лена, вырвавшись вперёд, жизнерадостно выписывала круги, рассматривая особо живописные виды, а я жалел, что не разорился на экшен-камеру — сейчас бы она пришлась как нельзя кстати… и даже более того: Лена вдруг спрыгнула со своего железного коня и закричала нам «назад!»       Мы с Натальей удивлённо остановились, а Глаша сделала ровно обратное сказанному: лихо затормозив рядом с нами — так, чтобы я смог поймать Лёшку — бросилась к жене и встала метрах в трёх правее её и чуть ближе к нам. Причина их тревоги стала видна и нам: в лесу, буквально в нескольких метрах от полянки, на которую мы выехали, сгустилась странная темнота, будто плотная тень, хотя на небе не было ни облачка, воздух дрожал, как в жару, и в какой-то момент я сквозь это марево увидел женскую фигуру… я ни секунды не сомневался, что это очередная пиджи, попавшая в наш мир. Не пытаясь её опознать — странная тень так никуда и не делась, скрадывая подробности — я потянул телефон из кармана, сразу же включил на нём гпс и, сняв блокировку, судорожно стал листать список последних звонков в поисках Сергиенко.       — Well, well, well… What do we have here? A mantis, a labeled one, and their master as well… And some very misfortunate childs as a bonus… (*) — Голос был откровенно издевательским.       Жена окуталась уже виденной мной аурой и покрылась чешуёй, одновременно перейдя в лоли-форму. Глаша тоже переключилась в боевую форму и с места прыгнула на новоприбывшую. Почему-то ни у кого даже мысли о переговорах не возникло.              * — Ну-с, что у нас здесь? Мантис, меченая и их мастер… И очень невезучие детишки на закуску…              Стремительный глашин прыжок был встречен не менее быстрой контратакой, и хотя Глаша, явно ожидая этого, внезапно резко изменила траекторию, увернуться ей не удалось — толстый, наверное, не меньше метра в диаметре, поток электрических разрядов зацепил её многострадальный левый бок, наполовину сжёг раскрытое надкрылье и сильно повредил серп и ногу. Глядя на упавшую Глашу, новоприбывшая пиджи злорадно улыбнулась, и тут же гневно обернулась: Лена выпустила в неё длинную очередь из неизвестно где взятого автомата и тоже рванула на сближение. Урона очередь не нанесла: было видно, как пули буквально вязнут на границе тёмного облака, окружавшего прибывшую — видимо, это был не временный эффект перехода, а какая-то её собственная защитная аура, судя по всему.       — Stupid girl! You'll die here! (*) — Мерзким голосом прошипела пиджи, разворачивая обе руки в сторону Лены, явно собираясь применить какую-то гадость. Я отчётливо ощущал, что та очередь далась жене очень нелегко — вытащить из пространственного кармана автомат наверняка было куда тяжелее, чем гораздо более скромный кинжал, а ведь и после него ей было откровенно плохо… Впрочем, я откуда-то знал, что эта усталость не вполне настоящая, и даже простое моё присутствие ей помогает, а уж волна тёплой поддержки и веры в неё практически смыла все неприятные ощущения.              * — Тупая девка! Тут ты и сдохнешь!              Однако, атаковать пиджи не успела — слишком рано списала со счетов Глашу и недооценила скорость моей жены. К тому моменту, когда она полностью развернулась, Лены уже не было на прежнем месте — описав практически полный круг, моя благоверная ударом обеих рук буквально снесла её с места… прямо под удар уцелевшего серпа Глаши.       Не успел я обрадоваться, как пиджи, пробитая насквозь, снялась с серпа и её рана мгновенно затянулась. На этот раз она не стала размахивать руками — темнота вокруг неё стала стремительно сгущаться и рванулась в стороны, болезненным ударом раскидав полуоглушённых Глашу и Лену в стороны.       — Now me is real angry! (*) — Фраза прозвучала как-то неправильно, на лице пиджи мелькнуло удивление, сменившееся гримасой боли и ненависти, а затем она упала на землю.              * — Теперь моя совсем злой.              Повинуясь наитию, я прижал детей к себе, не давая им смотреть на происходящее… как по телу упавшей пробежали странные судороги, как будто отрицая наличие у неё костей, как её тело выгнулось дугой, истаивая в воздухе и оставив после себя окружённый чёрным туманом скелет, который, упав на землю, рассыпался тонкой пылью. Тёмное облако ещё некоторое время клубилось над местом смерти, но вскоре исчезло и оно. Глаша и Лена не шевелились, хоть я и чувствовал, что они живы и даже более-менее в сознании — удар расширявшегося облака их больше парализовал, чем оглушил…       — Алё? Алё?! Васин, ответьте!!! — Неожиданно громко раздался из телефона голос Сергиенко. Похоже, я всё-таки нашёл и вызвал номер майора — напрочь не помню, когда.