Попал...

      В понедельник я пошёл на работу в компании Глаши — обычно я убирал её в покеболл перед выходом, а тут вдруг вспомнил рассказ «Билет на планету Транай» и решил поговорить.       — Я вот тут подумал… Ведь пиджи обычно очень много времени проводят в покеболлах… Достают только поесть да подраться… Ну, ещё тренировки и укрощение. С одной стороны, время в покеболле, как я читал, кажется сильно растянутым, а с другой — в реальном мире всё время что-то происходит… Наверное, жизнь здесь сильно отличается — в покеболле вы почти не сидели, подраться вышло всего один раз… Даже тренировки и укрощение не получилось нормально организовать!       Мне… Наверное, мне хотелось выговориться, понять — что же случилось, почему и как… Вечный вопрос — что я делаю не так? Или моей вины тут нет? Глаша серьёзно задумалась, перебирая воспоминания и сравнивая.       — Здесь совсем по-другому… Трудно сравнить… Там было как кино — крутые боевики вперемешку с мыльными операми, а тут — просто жизнь… Здесь хватает своих сложностей… — Глаша передала мне ощущение, как только что чуть было не рванула за прошмыгнувшей мимо кошкой, едва успев задавить инстинкты хищника. — Здесь спокойнее, здесь хорошо растить малышню… А вот учить охотится их здесь совсем негде. — От неё повеяло лёгкой грустью. — Только я думаю, их и не придётся.       Я тоже задумался. С такой точки зрения я не смотрел. Да, большинство здешних опасностей… они в совершенно другой плоскости — какие-нибудь хулиганы в подворотне, и ещё неизвестно, от чего будет больше проблем — если они тебя побьют, или ты их…       — Ваши документы? — Вот, пожалуйста, конкретный пример. На выходе из метро к нам подошёл усталый милиционер, примерно мой ровесник, с напарником заметно помоложе, который немедленно уставился на Глашу, получив в ответ крайне недовольный взгляд, но нисколько не смутившись. Я спокойно полез в карман за паспортом. Ознакомившись, старший в паре повернулся к пиджи. — А ваши?       Я мысленно передал ей образ выданных майором корочек. Удивившись и немного подумав, она вытащила их из сумочки, потратив на поиски минут десять. Интересно, что она там хранит и когда освоила эту женскую премудрость? У меня, по-моему, кошелёк и то больше! Найденный паспорт перекочевал в руки милиционера, а его напарник, издали глянув на имя, поинтересовался:       — Глафира, а что вы делаете сегодня вечером? — Видимо, недавно человек работает… Вообще — в высшей степени странно, мне всегда казалось, что им должны накрепко вбивать должностные инструкции… чтобы не случилось такого казуса, как сейчас: Глаша, продолжавшая рыться в сумочке, наконец-то нашла корочки, с которых, по-хорошему, и надо было начинать, и протянула их старшему пары. Увидев, что у него в руках, он резко пнул младшего локтем — тот чуть не задохнулся и лишь спустя полминуты собрался достаточно, чтобы глянуть на второй документ. Никогда не видел, чтобы люди так резко бледнели.       — Мастера охраняю. — Внимательно изучив милицейскую пантомиму твёрдо ответила моя пиджи и для ясности указала на меня. Она хотела что-то уточнить, судя по ощущениям — не то похвастаться, какой мастер хороший, не то ещё что-то, но мой укоризненный взгляд заставил её замолчать. С некоторым усилием я передал ей образ «им хватит», и получил в ответ вполне разборчивое подтверждение. Не телепатия, конечно, но заметно лучше, чем было раньше. Для проверки я попробовал вчувствоваться в Лену и немедленно получил… больше всего это было похоже на нежный поцелуй и тихий шёпот прямо в ухо «не мешай, занята». А-фи-геть!       Получив назад документы и вежливо раскланявшись с несколько расстроенными защитниками правопорядка — думаю, младшему сейчас организуют «выговор с занесением в грудную клетку», авось в следующий раз сначала подумает — мы отправились к офису… Похоже, Глашу вполне устраивало просто молча идти рядом со мной, и не важно куда… Чувство было очень тёплым и уютным.       Во избежание кривотолков я зашёл через «курилку» — от метро ближе и с утра пусто, никто не увидит ничего подозрительного — и отправился на рабочее место. День не клеился — казалось, что все задались целью сломать всё, что можно, и хотя бы погнуть то, что сломать нельзя. Всё, что пусть и на живую нитку и с глюками работало вот буквально в пятницу — работать отказывалось. Обед — незаметно извлечь Глашу оказалось несколько сложнее, чем мне хотелось бы, но всё же удалось — немного поднял настроение, и дела тоже стали худо-бедно приходить в норму.       — Слушай, а что это за девица, с которой ты сегодня обедал? — СанСаныч, мой ровесник и сосед по комнате — и феерический бабник по совместительству — так и горел нездоровым энтузиазмом.       — Глафира. Сестра жены… не то троюродная, не то ещё дальше. — Задумчиво ответил я. Как раз наклёвывался интересный вариант объединить несколько кусков кода в один, стоит только добавить пару параметров…       — Познакомишь? — Пользуясь моей задумчивостью развивал успех коллега.       — Могу, наверное… — Так, а вот это я зря ляпнул… Надо выкручиваться… — Ты как к баскетболу относишься?       Вообще-то, любовь СанСаныча к высоким барышням была общеизвестна и регулярно служила поводом для незлых подколок, но предпочитал он больше эдакие худющие жердины, Глаша была куда более фигуриста, чем его обычный идеал.       — Очень положительно! Особенно к женскому! — Лихо подмигнул он.       — Тогда обломись, она его терпеть не может. Закончила биофак, что-то там с насекомыми… Не то мадагаскарские тараканы, — я показал что-то размером сантиметров десять длиной, — не то термиты… — Я сделал расставленными пальцами характерный «кусь-кусь», как детей пугал. — Как раз приехала в Москву — хочет аквариум купить побольше. Старый не то мал уже, не то прохудился — я не уточнял. У них как раз сейчас должна быть то ли кладка, то ли лёт — не знаю, как называется, в общем, размножаться собрались, а тут такой прокол… — Врал я как по писаному, глядя на стремительно бледнеющего программиста. С тараканами я явно угадал. — Вот сейчас закажет и обратно повезёт, в свой Нарьян-Мар, к мужу. — Разрази меня гром, не знаю, где этот Нарьян-Мар находится и почему я его вспомнил. — Заодно порадует, что ребёнка ждёт, всё к Ленке моей пристаёт с расспросами, что да как — это у неё первый будет, а у нас-то уже двое.       — Ну, если замужняя — тогда лучше не надо. — Каким-то не своим голосом ответил СанСаныч, и стремительно усвистел. Ха! Обычно его это не останавливало. Узнаваемо хлопнула дверь курилки — точно, нервы лечит. Так ему и надо.       Наученный опытом, для извлечения я постарался найти более укромный уголок и мы отправились на базу. Глаша, видевшая её только изнутри, с интересом оглядывалась по сторонам, с явным одобрением принюхалась к ветерку с Лосиного острова и мы вошли внутрь.       В этот раз Глаша сразу достала корочки, и вопросов на входе не возникло. Позвонив Сергиенко, мы уже знакомым мне маршрутом отправились в его рабочий кабинет.       — Добрый вечер. Вот. — Я выложил на стол два покеболла. — Я хотел отдать лично, но потом подумал, что лучше не тянуть. Если… — Я пожевал губами, перспектива меня не радовала, но других вариантов я не видел, а озвучить надо. — Если парень не оклемается за пару дней — надо будет найти добровольцев и извлечь их по одной, только обязательно позовите меня, Лена с Глашей подстрахуют… Одна Света, боюсь, не потянет. Нельзя их оставлять надолго без приручения — могут одичать и из покеболла вырваться. — Я намеренно сместил акценты. Не настолько я доверяю конторе глубинного бурения и её производным, чтобы сообщать обо всех своих потенциальных возможностях. — Если моя гипотеза верна — они переключатся на первого же… и, думаю, больше одной за раз лучше не привязывать. Почему со мной или Жарковым прошло гладко — я не знаю, но этого мачо вырубило конкретно, как вы сказали.       — Капитан Петров. Дмитрий Александрович Петров. Как раз по захвату Светы повышение получил. — Перебил меня майор.       — Мою кандидатуру прошу даже не рассматривать — меня после разрыва до сих пор ещё колбасит не по-детски, и рад бы помочь, но пока очень страшно, а ждать опасно.       Он очень серьёзно и задумчиво кивнул — видимо, уже мысленно перебирал личные дела, пытаясь понять, чем я и Жарков отличаемся от Петрова, и какое из различий является ключевым в данном вопросе. Я ему не мешал. Через пару минут он сообразил, что слишком уж задумался.       — В спортзал пойдёте?       Я переглянулся с Глашей. Сам спортзал её интересовал постольку-поскольку, а вот уже «обжитая» раздевалка с матами — другое дело… Впрочем, к её собственному удивлению, прям вот особенного пыла, как бывало раньше, она не испытывала, зато воспоминания о ночи, проведённой дома втроём с Леной манили её и грели.       — Пожалуй, нет. Я не совсем в форме, да и Глаша после происшествия тоже не вполне оправилась. — Я снова глянул на Глашу и получил мысленный эквивалент пожатия плечами, мол, бывало и хуже, как скажешь — так и будет. — Видимо, её тоже как-то зацепило. Домой пойдём, отдыхать. — Я ещё подумал. Какие-то ощущения от Даши и Таши непосредственно перед происшествием царапали память, но никак не хотели всплывать на поверхность… вроде мелочь, но важная. — Мысль в голове крутится. Важная, а поймать не могу. Как раз перед происшествием момент… если вспомню — позвоню, это точно важное.       Вторник на работе прошёл вполне нормально, из чего я сделал вывод, что самые заметные последствия разрыва я преодолел. Остались мелочи — как всегда, самое сложное. Потерянную мысль я вспомнил в обед, во время разговора с Глашей — и дозвонился до Сергиенко только с третьего раза, всё время было занято. Оказалось — это он мне звонил. Забавное совпадение, и повод, для разнообразия, хороший — Петров очнулся. Доктора, правда, прописали ему самый постельный режим на неделю, сославшись на сильное нервное истощение. Пойманная мной мысль была простая: и Жарков, и я — мы умели слушать, а вот сравнительно молодой и излишне самоуверенный Петров (как он честно написал в рапорте — увлёкшись отмечанием сначала повышения, а потом новоселья, принял троих пиджи за «приглашённых девочек»… хорошо, хоть Свету не тронул — то ли не успел, раньше вырубился, то ли неинтересно ему было с совсем «уплывшей») ориентировался исключительно на собственное мнение… Сергиенко буркнул что-то согласное и сообщил, что первый же вопрос новоиспечённого укротителя был про пиджи, правда, не очень представляя, что где и как, сформулировал он его не вполне цензурно и персонал не сразу понял, о ком речь. Майор хотел знать, насколько безопасно обеспечить им встречу. Тяжело вздохнув, я пообещал приехать незамедлительно после работы, посоветовав откармливать страдальца бульонами и прочими питательностями — калории ему понадобятся.       На базе меня первым делом встретила Лена — в таком же спортивном костюме, какой выдали Глаше. Несмотря на все возражения врачей, Петрова притащили в зал, Света встала в углу возле своего кабеля, Глаша перекрыла выход а Лена — расположилась между ними и чуть спереди, прикрывая обоих, ближе к Свете, но так, чтобы не перекрывать линю огня. В руках она с самым невинным видом держала обычный железный лом — только длинный. Прибить таким мантис, тем более в боевой форме, затруднительно, а вот остановить — запросто. Покеболы Петрову передал лично майор — он был вторым человеком в зале. Мне на экране было видно плохо, но казалось, что выглядит он сильно удивлённым и кивает малость заторможенно. Твёрдым шагом Сергиенко вышел из зала, и Петров активировал покеболл. По лицу его прокатилась гримаса и он немедленно активировал второй. Вывалившиеся пиджи — ровно в том же неодетом виде, что я видел их последний раз на квартире Жаркова — выглядели совершенно чужими… Я даже засомневался, кто из них Даша, а кто — Таша. На присутствующую сестру и бывшую альфу мантис не обратили никакого внимания. С очень знакомой радостью они бросились к лежащему Петрову и заголосили-запричитали что-то бессвязное. Я отвернулся.       — Похоже, мы здесь не понадобимся. — Я довольно мрачно смотрел на майора, больше всего на свете желая оказаться подальше отсюда. Тот ещё раз покосился на экран и кивнул.       — Спасибо! — Рукопожатие оказалось неожиданно искренним. Звук из зала не передавался, но картинка экране мерцала в очень знакомом ритме. Наши пиджи тихонько выскользнули из зала, и Жарков, проходя мимо, понимающе и сочувственно хлопнул меня по плечу. Кивнув ему, я пошёл к лифту.       В следующий раз я увидел Петрова на следующий день, в среду — совсем манкировать тренировками показалось и мне, и Глаше глупостью. Выглядел тот бледно, решительно и виновато. В основном — бледно. Мне он запомнился молодым бугаём в распахнутой рубашке и со спущенными штанами, залитый текущей из носа кровью, совершенно безвольно свисающий на руках товарищей… Сейчас от того образа не осталось ничего — казалось, он похудел вдвое и постарел лет на десять, даже двигался осторожно, будто не доверял собственным ногам. В руках у него был пакет, знакомо звякнувший, когда он его на стол поставил.       — Вот. — Голос у него был очень-очень усталый и какой-то глухой. — Прощения попросить хочу.       Покачнувшись, он неловко сел на стул напротив, отдышался и полез в пакет. На столе появилась бутылка водки, стаканы и какая-то нарезка. Я мысленно выругался. Потом ещё раз — неожиданно заметил два очень знакомых шара на поясе, откуда-то возникла уверенность, что пиджи именно там. Молча отодвинув водку, я скептически посмотрел на брата-укротителя… опять не ко времени вспомнился Годвилль — «не брат ты мне, монстр, и нечего показывать родимые пятна».       — Водку — не надо. Врачи потом прибьют.       — Прибьют. — Согласился он, скручивая пробку. Я в водке не разбираюсь, но, вроде, «Кристалл» — это хорошо. Он налил в два стакана буквально на донышко и посмотрел на меня. — Я… — Начал было он и задумался. Видимо, все силы потратил, чтобы сюда прийти… Просить прощения — дело нелёгкое, по себе знаю. Я ещё раз внимательно на него посмотрел. Под глазами залегли круги, лежащая «без присмотра» на столе левая рука изредка мелко подёргивалась. — Дурак я, в общем… Как гавно последнее. — Слова дались ему тяжело, но, похоже, начав, останавливаться он не собирался. — Башню сорвало. Сначала повышение, потом у Игорича новоселье, сколько он про свою коммуналку рассказывал — и тут бац! А тут эти развлекаются… Ну мне и показалось, что баня, тёлки, все дела… А потом как кувалдой по лбу, и понял, что нифига не баня, и эти, — он дёрнул боком, привлекая внимание к покеболлам, — уже у меня в голове… Думал — голова взорвётся, они сами перепуганные, в уголке жмутся, а у меня весь мозг — ровно тот чуланчик у Жаркова, они там ни вдоль, ни поперёк не умещаются, а их с каждой секундой всё больше становится… Очухался потом в больничке — их нет рядом, а в голове будто кусок стены вышибли, и туда все силы со свистом, а оттуда мороз… сам даже пошевелиться не могу — руки-ноги как неродные. Видать, наказало меня провидение… все под Богом ходим, ему сверху виднее. — Он, зажмурившись, выпил и немедленно потащил кусок в рот, рука послушалась его только на второй раз. — А потом в зале как одну выпустил — так сразу будто кто одеялом накрыл, вторую выпустил — и снова целым стал… только опять в голове тесно. Зато тепло, вцепились друг в друга и сидим так в обнимку… Слушай, что мне теперь делать, а? Как ты с ними с тремя-то уживался? — Переход от мрачной исповеди к полупьяному, в стиле «ты меня уважаешь?» вопросу оказался таким внезапным, что я моргнул. Он же и полста грамм не выпил, а его уже срубило! Примерился и тоже выпил. Хорошо пошла, мягкая. Задумчиво закусил. Потом проглотил первую лекцию и подумал ещё. Учить его жить как-то расхотелось… Набить морду… раньше — без шансов, а сейчас — как младенца в песочнице… Долбанула его жизнь от души… Не то чтобы незаслуженно… Но от души.       — Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Много чего хотел тебе сказать, но не буду, может, в другой раз, если к слову придётся… — Эх, жалко я не курю… Впрочем, эту гадость лучше и не начинать. — Что с ними делать ты и без меня в зале разобрался — вот так и продолжай по мере сил. Только… Смотри внимательно: это не ты их е***шь, а они об тебя с одичанием борются. Видел одичание? — Дмитрий судорожно кивнул несколько раз подряд. — Значит, всё сам понял. Расклад простой: ты заботишься о них, они заботятся о тебе. Всё просто, всё честно. Кто больше старается — тому и пряник. Всё остальное — это так, лирика. Ты им и папа, и мама, и муж, и дитё — всё, что понадобится. Если поймёшь, что не тянешь — лучше сам скажи майору, чем мы их ловить будем. Поймать — поймаем, да даже если не поймаем — сами помрут от тьмы. — Глаза моего собеседника заволокло ужасом, но боялся он явно не за себя. — Только сколько народу они перед этим в капусту порубят — я даже гадать не хочу. Так что скажи майору, думаю, если тебя снотворным накачать, да по одной перекидывать — сдюжишь. Я вот двоих сразу пережил, только что сутки проспал, и ты переживёшь. — Говорил я, что думал, честно, как не о нём. Жалеть его? Боже правый, с какого перепугу? Сам дурак, чем скорее поймёт — тем скорее исправится. Да и не нужна ему была моя жалость. Прощение — да, совет — три раза «да», а вот жалость — ни разу. Я вздохнул и ещё раз на него посмотрел. Вид у него был измученный, но обнадёженный… Больше, конечно, измученный. — Так что иди, и больше не греши. А то ещё хватятся тебя… И это, девочек лучше в покеболле лишнего не держать — им там время сильно дольше кажется, а с тобой им и без секса спокойнее будет.       Замедленным движением он активировал покеболлы. Даша — нет, всё-таки, различать я их не разучился — немедленно бросилась к нему, обняла и что-то зашептала на ухо, судя по выражению лица — очень ласково ругала, что он, такой больной, куда-то попёрся. Таша стояла и смотрела на меня виновато и немножко с вызовом.       — Берегите себя, девочки! И его берегите. — Я опять вздохнул, а пиджи старательно закивали, глядя на меня с… благодарностью, кажется. Я не удержался и добавил, махнув рукой. — Засранки.