Словарь молодого ГМа

Женька неслась по лесу, прижимая к груди заветный Рог. Со всхлипами тянула в себя воздух. Плакать и бежать одновременно оказалось тяжело. А ещё и смотреть при этом, куда бежишь, так и вовсе невозможно. Но это Женька поняла, только влепившись носом в широкую грудь. Сильные руки подхватили её под локти. - И куда это так спешит прекрасная незнакомка? – в бархатном баритоне изрядная доля насмешки. Женька забилась, пытаясь освободиться. Незнакомец разжал пальцы и Женька, не ожидавшая, что её так просто отпустят, шлёпнулась на землю и так и осталась сидеть под насмешливо-удивлённым взглядом раскосых фиолетовых глаз. Женька как бы увидела себя со стороны, этими невозможными глазами. Красную от бега, лохматую, зарёванную, сидящую на земле с глупым видом и, наверняка, замурзанными щеками. Поскольку она пыталась вытирать слёзы на бегу грязными руками. А парни там, у этих Огнепоклонников, и неизвестно что с ними и она сидит здесь с этой дурацкой дудкой и сама выглядит как дура набитая. От этой мысли Женька разревелась с новой силой. Незнакомец пожал плечами и отвернулся к костру. Маленький костерок, очерченный гептаграммой переливался всеми цветами радуги. Женька смотрела как завороженная, позабыв на миг обо всех своих несчастьях, да вообще обо всём. Мерная смена цвета пламени и шёпот неизвестного завораживали, заставляли напряжение отступить, и Женька понемногу впадала в какое-то оцепенение. Руки разжались и Рог упал ей на колени. Женька вздрогнула. Недосуг тут рассиживаться. Надо вставать. Идти. Что-то делать. Знать бы только что… Но для начала неплохо выполнить хотя бы два первых пункта: встать и идти. И не забыть дудку. Из-за неё весь сыр-бор. Она уже дошла почти до кустов, до тех самых из которых вылетела несколько минут назад, в кровь раздирая локти. А зачем, собственно, я убегала? – шевельнулась вялая мыслишка. Додумывать её Женька не стала. Наверное, потому, что в глубине души знала ответ. Прочь от монастыря её прогнал панический страх. Страх, оказавшийся сильнее дружбы, сильнее ответственности, сильнее всего. И теперь нужно идти и принимать последствия. - Эржена! – долетело сзади. Женька обернулась, посмотреть кого ещё принесло на эту поляну, но никого кроме странного незнакомца там не увидела. А имя… Имя всколыхнуло что-то в памяти… - Это же он мне, - поняла Женька. - Да? – отозвалась нехотя. - Куда ты собралась? - Назад. В обитель- как-её-там, выручать парней. - Зачем? Рог же у тебя? Значит они тебе больше не нужны. Давай, я отвезу тебя в замок, будешь ждать отца. Ничего не думать. Ничего не делать. Ничего не решать. Отправиться в замок под защитой этого… кто бы он ни был. Ждать отца… А потом, всю оставшуюся жизнь вспоминать? И ненавидеть свой страх, свою лень, своё малодушие и наконец, себя самое? Я слишком много думаю. И слишком мало делаю. Меньше текста, больше дела. Женька перешла на бег. Некогда думать. Делать надо. Думать легко. Делать трудно. Но надо. - Эржена! Не отзываться. Бежать. Прочь. Этому отморозку не понять. Зачем возвращаться? Это ж надо было такое придумать? Это ж надо было такое спросить. Дурацкий отморозок… Теперь ворота наглухо закрыты. Даже маленькое оконце в калитке. Закрылись? Не пускаете, твари, ну, держитесь тогда! Женька замолотила в калитку кулачками. Да вашу ж мать!!! Ненавижу!!! Ладно. Отшагнула назад и дунула в рог. Испугано зажмурилась. Не ожидала от небольшой вещицы этого низкого, рвущего нервы рёва. Приоткрыла один глаз и разочаровано выдохнула. Ничего не происходило. Ровным счётом ничего. - И из-за этой дудки весь сыр-бор? А она даже ничего не делает? Во всяком случае… - додумать Женька не успела. Потому что от леса катилась серая волна. К ней катилась. И остановилась широким полукругом в полуметре от её ног. Трупы лесных зверей разной степени сохранности, стояли у калитки. Стояли и смотрели на неё. На Женьку. Смотрели алыми огоньками вместо глаз. Будто ждали чего-то. И дождались. Женька обречённо махнула рукой на ворота. И вперёд вышли кабаны. При жизни они были злыми матёрыми секачами. И сейчас, взяв разгон, зверьё помельче прыснуло из-под ног, кабаны влепились тяжёлыми головами в ворота. Ворота сделаны были на совесть. Заскрипели, застонали натужно и устояли. В древесине остался торчать обломок клыка, но кабанов это не остановило. Ни того, что обломал клык, ни, уж тем паче, его товарищей. Они грянулись в ворота снова. И снова. За воротами поднялась какая-то суета. Женьке было не до этой суеты. Она судорожно пыталась осознать случившееся. Ворота не устояли. И волна зверей-умертвий хлынула внутрь. Во дворе монахи, не зря ж их готовили как боевиков, занимали оборону. Впереди рубаки, сзади маги, и на высоком крыльце стрелки. Женька не имела представления, как следует руководить своим невероятным войском, не знала, какие команды им давать. Все ёе представления о тактике и стратегии ограничивались компьютерными играми. Но им и не нужно было ничего командовать. Они пришли по призыву Рога и Рог вёл их. Рог и ненависть ко всему живому. Монахи держались. Хорошо держались. Всё же их оружие было рассчитано на борьбу с нежитью и нечистью, всё же они не зря считались великолепными бойцами. Но зверей было больше и они были мёртвые, а потому не знали ни страха, ни усталости. Может быть, монахи и удержались бы, несмотря на это всё, но удара в спину они не ожидали. Из дверей обители выдвинулся отряд, преследуемый мертвецами. Отряд окружив пленников, которых взяли сегодня, грамотно и без паники отступал. Теперь же все монахи оказались заперты в кольцо. С одной стороны мёртвые животные, с другой монахи, до недавнего времени мирно покоившиеся на монастырском кладбище. И уже через несколько минут во дворе не осталось живых. Кроме четвёрки пленников, вокруг которых всё сжимали кольцо мертвяки, и Женьки, наблюдавшей за этим расширенными от ужаса глазами. -Нет! Не трогайте их! Это свои! Мертвяки не слышали, или слышали но игнорировали её крик. - Тьма, - выругалась Женька, - это конец. Они связаны и безоружны. Она дунула в Рог второй раз, уже не зная, на что надеется. Но мертвяки повалились где стояли, снова превратившись в груды костей, рваной кожи и разлагающейся плоти. Женька окинула взглядом картину побоища и закатив глаза начала заваливаться назад. - Рано, - панически билась в черепе мысль, - нельзя. Надо ещё парней развязать… Разжались пальцы, упал на землю рог, но Женька упасть не успела. Подхватили сильные руки и где-то по краю сознания ещё успел мазнуть этот чарующий голос: - Какая же ты дура, Эржена… Стасик подполз к Антону и перекусил верёвки. - Ну, хоть на что-то ты годишься, - проворчал Антон, растирая ноющие запястья, - остальными займись. А сам подхватил с ближайшего трупа топор, покачал в ладони и отправился вдогонку незнакомому дядьке, который уверенным шагом уносил со двора обители Женьку и дудку. - Эй, послушай, уважаемый. Тот обернулся. - Чем могу? - Ты б оставил девчонку. И дудку тоже. И больше не смею задерживать. - Интересно… Это зачем же? - Дудку нам заказали, а девчонка – наша подруга. - Вот и славно. Дудку я доставлю заказчику, девчонку, родному отцу, по странному стечению обстоятельств – это одно и то же лицо. Куда прийти за наградой – вы знаете. Всего хорошего. - Вот уж нет, - подошёл Славик, - откуда нам знать, что всё обстоит именно таким образом, как ты рассказываешь? Может, ты агент этих иезуитов, - он кивнул на обитель за спиной, - и как только скроешься с наших глаз, мы больше никогда не увидим ни тебя, ни Женьки, ни дудки? - Вам придётся поверить мне на слово. - Да уж, конечно. Мы же тебя в первый раз видим. - Я вас тоже. Тем не менее, вы настаиваете чтоб я отдал вам дудку и девчонку. Откуда мне знать, как вы распорядитесь тем и другим? - Да ты похоже, псих… - Я попросил бы не переходить на личности. Женька открыла глаза. - Оба вы психи. Пусти меня, предатель и жмот! Опешивший от таких речей, незнакомец опустил Женьку на землю и не замедлил поинтересоваться: - Это чем же я заслужил столь нелестные эпитеты? - Дудку давай, - потребовала Женька, - я всё про тебя папе расскажу. Тогда вот и будешь знать. Он пожал плечами и отдал рог. - Всего хорошего, Эржена.