Вместе... Навсегда

Было раннее утро. Прекрасное небо приковывало взгляд к себе, вспыхивая всеми оттенками от охристого до тёмно-малинового. Возле большого окна, сквозь которое пробивались лучики утреннего солнца, я увидел Нила, он весь, казалось, светился. Но на самом деле это была причудливая игра света: солнечные блики словно делали его кожу золотистой. Поистине завораживающее зрелище. И так хотелось подойти, прикоснуться, ощутить пальцами эту мягкую бархатистость кожи и колкость небольшой щетины. А Нил, словно окутанный этим утренним золотистым кружевом, радостно улыбался. Когда я посмотрел на его улыбку, я понял, что вот оно — моё солнце, другого мне не надо. От него исходило тепло и энергия, которая возрождала, помогала пробудиться ото сна и радоваться жизни, находить нечто прекрасное даже в обычных вещах. Я стоял и любовался, ослеплённый красотой такого дорогого мне мужчины. Но затем, словно сквозь пелену, я услышал: «Мэтти, иди ко мне». Сандерсон произнёс это так мягко, одновременно протягивая свои руки ко мне, и я, переполненный чувствами и эмоциями, подошёл к нему. Нил заключил меня в объятия, нежно провёл рукой по спине и прижал к себе, словно чувствуя мою потребность в этом. Было так тихо, что я слышал биение сердец — они отбивали один и тот же ритм. «Так должно было быть…так будет всегда», — счастливо думал я. Эту связь не хотелось разрушать. Казалось, что я готов простоять всю жизнь вот на этом месте, рядом с любимым человеком, утопая в его объятиях. Но вдруг он посмотрел на меня своими прекрасными глазами, и я понял, что пропал, потерялся в глубоком омуте этого взгляда, понял, что с ним я навсегда, ведь это так правильно, так идеально. Он приподнял мой подбородок двумя пальцами и нежно провел ладонью по щеке, неотрывно смотря в мои глаза. Казалось, моё тело состояло лишь из оголённых нервных окончаний, которые могли ощущать каждое мимолётное прикосновение. Моё сердце забилось чаще. Нил приблизился ко мне и провёл большим пальцем по нижней губе, это безумно заводило. Воздух между нами накалился, и все ощущения как будто усилились во сто крат. И я не удержался и сам поцеловал его так чувственно, так нежно, как только мог, стараясь вложить всю свою любовь, ведь этот мужчина для меня был всем. Он — мой мир, я — его часть, а он - моя, и вместе мы — одно целое. Сандерсон отвечал на мои поцелуи, обнимая меня одной рукой, а второй — гладил по голове, иногда зарываясь пальцами в волосы и перебирая пряди. Его губы касались моих, языки словно сплетались в танце, даря неземные ощущения. Нил перехватил инициативу, оставляя меня получать удовольствие и наслаждаться вкусом его губ. А он почему-то был вишнёвый, такой сладкий, такой знакомый, такой невероятно волшебный. Хотелось часами исследовать этот рот, посасывая мягкие губы и забираясь языком в самые дальние уголки. От этого поцелуя у меня подгибались колени, а в животе скручивалась тугая спираль, посылая волны наслаждения по всему телу. Это было безумной сладкой пыткой, конца которой, казалось, нет. Это было единение сердец, единение душ, единение чувств, словно магия. Я мягко отстранился от Нила и взглянул в его глаза, потемневшие от лёгкого возбуждения, а затем услышал заветные слова, которые не бросают на ветер: «Я тебя люблю». И что-то невероятно прекрасное было в этом интимном моменте, в этом шёпоте, в этих магических словах. Я чуть не пустил мужскую слезу от переизбытка чувств, но смог прошептать: «Я тебя тоже». И снова взглянув друг на друга, мы прошептали в унисон: «Вместе…Навсегда».