Ближе к телу

      Электронное табло на фасаде банка рядом с домом показывало час дня, Пламенный не спеша подходил к подъезду, расслабленный после разговора с другом. В окне его кухни на третьем этаже горел свет, в проеме виднелся силуэт широкой спины Возина и пушистого хвоста любимого питомца рядом. Захотелось ускорить шаг, в голове по умолчанию закрутилась картинка, как его со словами «хочешь сначала поесть, помыться, или меня?» на пороге встречает Возин, зачесывая платиновые волосы назад своей пятернёй со шрамом на всю ладонь. И на нём, в фантазиях Пламенного, почему-то расхристанное тренировочное кимоно… Конечно, не все его мысли о подчиненном носили такой характер, но темпераментность и желание никуда деть не удавалось. Поднимаясь по лестнице, он согласно кивал в ответ на свои мысли о том, что делает правильно, держа себя в руках и не заходя дальше взглядов. То, что его наваждение принимает угощение, совместные обеды, тренировки, еще ни о чём не говорит, ну кому не захочется быть на короткой ноге с начальством? К тому же, этот большой мужчина всегда застывает под его взглядом, что очень заметно и иногда даже больно. Начиная с момента осознания влечения к своему же полу, Виталий успел убедиться, что более сильные физически мужчины чаще всего не выдерживают чувств партнера, обрушившихся на них. Да, Виталий любил преувеличивать, для собственного спокойствия он продолжал выискивать мнимые недостатки Возина, лишь бы не привязываться, не увязать сильнее, не делать глупостей.       Три оборота ключа в замке — и вот он в квартире, в нос сразу бьют запахи с кухни, навскидку, кое-кто решил приготовить пиццу. Такое случилось лишь однажды, Толик вдруг решил похвастаться кулинарными талантами и сварганил такую начинку, что Пламенный чуть пальцы себе не откусил, пока ел. Уже предвкушая вкуснейшую пиццу без аллергенов, мужчина тихим «кис-кис-кис» подозвал к себе кота, он как раз мягко передвигался с кухни в сторону залы, но заслышав хозяина направил уши в сторону входной двери. Следом за ушами повернулась голова и внимательные глаза с прищуром уставились на собрата по рыжести. Обзор на коленопреклоненного хозяина внезапно закрыли, а Сеня продолжил свой путь в комнату, оставляя двуногих наедине. — О, день добрый! Я думал ты приедешь позже, — мужчина неловко потер шею ладонью со шрамом, — я тут решил что ты будешь голоден, пока готовил — испачкался, фартук забыл надеть. Вот, штаны твои одолжил, помнится, ты говорил можно брать, если что. Витя молчал, смотря на него снизу вверх, не моргая, как можно более незаметно шаря взглядом по своим растянутым мягким спортивкам, которые сидели на узких бедрах преступно низко. Торс и развитые грудные мышцы закрывал светлый фартук с мультяшными мышками посерёдке. Возин переступил ногами, заставляя Пламенного встрепенуться, прочистив горло. — Да, конечно, всё в порядке, — опуская голову к ботиночным шнуркам ответил начальник. — Спасибо, я как раз хотел взяться за готовку. Кхм, мой лечащий врач согласился передвинуть свое расписание и прогнал по всем кругам ада с моей аллергией. Никогда бы не подумал, что многочасовое торчание в больнице может быть следствием пропуска десяти несчастных таблеточек… Представь себе, Анатолий Максимыч… Руки действовали уверенно, берясь за второй ботинок, а язык продолжал нести весть о перипетиях больничного времяпровождения. Когда дело дошло до третьего ботинка, Витя краем сознания зацепился за мысль, что что-то не так: разве может быть у нормального человека ещё одна правая нога, и почему этот ботинок снова украшен кривеньким бантиком собственного исполнения? Ничего, кроме как застыть и громко сглотнуть сухой воздух не удалось, через один вдох в поле зрения появились широкие стопы подчиненного, а затем и ткань штанов, натянутая коленкой. — Я знаю по себе, — протягивая руки к бантику начал военный, — что некоторые лекарства влияют на координацию и могут вызвать сонливость. Я думаю этот как раз тот случай, хотя в замочную скважину ты попал. Где-то возле уха раздался тихий, незлобный смешок, длинные пальцы уже потянули за кончик шнурка, сразу же ослабив плетение на верхних отверстиях для шнурков. Двое мужчин сидели близко-близко друг к другу, Пламенный чувствовал, как соприкасаются кончики упавшей на глаза челки с растрепанной серебристой шевелюрой подчиненного. Он почти поднял глаза, но не смог, заставил себя кивнуть в ответ, смущаясь и одновременно удивляясь такому положению вещей. — Ну, значит всё нормально. — Возин качнулся на пятках, мягко вставая, уже повернулся чтобы пройти обратно на кухню. — Кстати, что за запах? Тебе прописали мазь? — Ам, да. Несколько дней нужно ею обрабатывать зудящие места. — Ясно, я помогу если что. С труднодоступными зонами.       Витюша, в очередной раз за эти сюрреалистические минуты невиданной близости со своим наваждением кивнул головой, уже расправившись с ботинками и снимая промокшее от сырости пальто. Происходило что-то из ряда вон выходящее, и он, одурманенный, забыл сказать, что в труднодоступных местах как раз ничего и нет…       Пока дезориентированный начальник плескался в душе, Толик давил добрый смех покашливанием. В лицо пахнул пар с духовки — он наконец выудил противень с готовой пиццей, это всё до чего смог додуматься Возин за время отсутствия хозяина дома. Всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, до его вот уже добрались, осталось сделать ответный выпад и протоптать хотя бы тропинку к Витюше. Кстати, трюк с запачканной одеждой проделал Сеня: он крутился на столешнице, когда бывший разведчик поставил неустойчивый «тазик» с фирменной начинкой на самый край. Одно движение мягким боком — и Анатолий Максимович извазюкался по самые уши, хотя сейчас стоило поблагодарить старичка за неуклюжесть. Видимо, своим появлением почти в неглиже он, казалось, едва не заставил милого начальника забыть собственное имя.

***

В голове у Пламенного было так же гулко и пусто, как в заполненном паром пространстве ванной комнаты. После душа зуд на ключицах, боку и предплечьях снова начал потихоньку пробиваться, как и недоумение от отношения Толика. Прежде он не показывался в таком провокационном виде, не хмыкал вот так тепло и интимно, и уж точно не делал намёки на более близкое знакомство с телом начальника. Он хорошенько растёр себя полотенцем, прошелся по волосам, оделся в чистую домашнюю одежду, невольно хмурясь. На самом деле, он не задумывался, что думает о нём любитель шоколада, в последнее время мужчина всегда был рядом, но не давал повода даже думать о сближении. Тихо красться к собственной комнате в своём же доме было чистой воды ребячеством, но все ещё хотелось заняться самокопанием и втихаря обработать себя гелем, было бы очень рискованно сейчас просить о помощи. Когда он уже занёс руку чтобы помазать бок, в коридоре скрипнула половица, ручка на двери двинулась вниз, дверь открылась. В комнату просочился Арсений, а с той стороны двери раздался приглушенный голос: — Извини за беспокойство, он сидел под дверью, думаю хотел зайти, вот я и впустил. Ты скоро? Пицца остывает, Виталий Сергеевич, будет невкусно. — Да, пару минут и я выхожу. — Хорошо, извини за беспокойство. Дверь с тихим щелчком закрылась, Толик ещё постоял минуту, держась за ручку, затем ушёл на кухню. Мужчина уже успел накрыть на стол, когда появился хозяин дома, на нем была черная тонкая водолазка под шею, цвет начальнику безумно подходил, о чём не преминул вслух сказать Возин. В ответ Пламенный, усевшись на стул, снова молча кивнул и принялся за еду. На кухне установилась уютная тишина, никто не хотел нарушать момент, и дело было не столько в кулинарном шедевре аккуратно нарезанном на треугольные куски, сколько в ритуале разделения пищи с другим человеком. Не просто с коллегой, начальником или подчиненным, а близким по сути существом, которое близко и одновременно так далеко. Возин бросал украдкой взгляды на тихо жующего начальника, и думал что в соблазнении он профан…по крайней мере одного конкретного мужчины. Он ожидал какой-то ответной реакции, хотя бы потерю малой доли контроля с другой стороны, тогда можно было бы сделать хоть что-то более. Пламенный, в свою очередь, смотрел куда угодно, но не на сидящего напротив мужчину. За время, проведенное наедине в спокойной обстановке собственной комнаты до него вдруг начала доходить суть действий военного, к нему явно сделали первый гигантский шаг и, возможно, дали карт-бланш на… — Вкусно? Вопрос прозвучал так неожиданно, что ушедший в себя Пламенный поперхнулся и вдруг сильно закашлялся. Анатолий, округлив глаза, по инерции перегнулся через стол и постучал по содрогающейся спине раскрытой ладонью, вопреки всем правилам оказания первой помощи. Когда кашель, наконец, отпустил, взгляды встретились.       Задорно смеяться вместе с кем-то второй раз на дню оказалось изумительно. Возин рухнул обратно на стул, но руку свою не убрал, а переместил на плечо хозяина дома. Он низко склонил голову над столом постепенно успокаиваясь, большой палец на плече пришёл в движение, аккуратно поглаживая, а Пламенный в очередной раз потерял способность издавать звуки. Кажется, время намёков прошло… На секунду Витюша потерял контроль над телом и раз! — его нервная рука с тихим хлопком накрыла чужую бледную ладонь. Не успел он испугаться и исправить положение, как гость вскинулся, его взгляд остановился на нервно дернувшемся остром кадыке, а потом проследил за освободившей его ладонь рукой. Она скрылась где-то под столом, а её обладатель смотрел на него виновато и невероятно открыто. — Прости, я не хотел. Спасибо за помощь, давай я уберу со стола, ты все-таки мой гость. Пламенный попытался отстраниться от прожигающей кожу хватки на своём плече, но ему не дали этого сделать. — Что… — Хотел, — настойчиво и твердо проговорил Толик. — Я уверен, что хотел. Вить, перестань, — начальник часто заморгал в ответ, будто собираясь заплакать, — руку дай! Он, снова привстав, навис над собеседником, силой вынул руку из-под стола и сжал в своей. — Чего ты хочешь сейчас, скажи! Мне…так нравится, как ты на меня смотришь, я даже двинуться не хочу лишний раз, лишь бы твой фокус держался на мне. Я так хотел разобраться тогда с этим долговязым после проверки, но подумал что это доставит тебе проблемы. — Откуда… — Я видел тебя в душе в тот вечер, — не дал договорить Возин, усиливая хватку на чужом плече, — и смотрел записи с камер, и ел твои шоколадки, мне кажется у меня скоро диабет разовьется! — Подожди… — Не буду я ждать, ты лишил меня покоя, тебе и отвечать! — То-есть ты всё это время застывал как солдат на построении только потому, что тебе нравилось?! — То-есть это всё что ты услышал?! Невероятно!       Только многолетние тренировки удержали крупное тело военного от падения на пол кухни. В него будто врезался локомотив, несущийся на полном ходу, даже тяжелый стол сдвинулся вбок на добрых десять сантиметров от силы притяжения двух тел. Пламенный вжался в него так, будто боялся, что драгоценная добыча убежит, сверкая пятками, и больше никогда не появится на горизонте. Бедро обхватила крепкая, длинная нога, зацепившись стопой где-то под коленкой. Стало трудно дышать, но еще труднее стало это делать, когда растрепанный Витюша поднял голову и нашёл его глаза…       Поразительно, насколько меняются глаза человека вблизи. Казалось, вот же они, ты видел их уже тысячи раз. Ты уже знаешь, что вся радужка заполнена одним цветом, что освещение может давать иллюзию изменения оттенка, но стоит приблизиться на расстояние вдоха, и начинают проявляться капли цвета. Вот у зрачка тёмная каёмка, ближе к ободку — кляксы болотного зеленого, откуда им бы взяться в голубых глазах? Но вот же они, поймали, зацепили, и отпускать не собираются. — Можно… — хрипло позвал Пламенный, разглядывая увеличившийся зрачок, -…можно я сделаю кое-что гейское, а? Толь, пожалуйста, вдруг тебе и это понравится?       Пламенный соблазнял, умело задевая кончиками пальцев коротко стриженный серебряный затылок, наклоняя голову к плечу, будто собираясь поцеловать… Настала очередь Возина терять дар речи и растерянно кивать (кажется, этот простой жест станет их традицией). Витюша потянулся к чуть взмокшему виску, оставил там тепло прикосновения, аккуратно перешёл к другому, потом занялся выразительной вертикальной морщинкой между широких бровей. Сухое тепло коснулось внешнего уголка глаза, заставляя закрыть его и растянуть губы в улыбке, Пламенный на этом вдруг затих и отстранился, настороженно отслеживая реакцию. — Витюша, — мягко, интимно тихо протянул мужчина, притягивая начальника обратно, — это было общечеловеческое. И всё, что между нами будет, не будет носить иного характера, чтобы ты ни сделал… Понял меня? Зачарованный кивок, и дыхание смешалось в волнующем прикосновении губ.