Хоббит: Магия и меч

˜»*°•. இ.•°*»˜

      За окном запорошенным снегом почти не было видно темного и тихого леса. Лишь иногда неестественную тишину, свойственную этому времени года, нарушал далекий протяжный вой. Был он до того полон тоски и невыразимого отчаяния, что невольно каждый раз пробирал девушек до дрожи.       — Это леший воет, — приговаривала в такие моменты бабушка Вольха, усмехаясь в кружку с горячим травяным настоем, — свою возлюбленную ждет, да не дождется.       — Бабуль, мы хоть и из другого мира, но прекрасно знаем, что это волки воют, — сказала Эли.       — Да, мы в городе жили и волков никогда не видели, но у нас они тоже водятся, — подтвердила Мика, сидя прямо на плетеном коврике и пытаясь просушить свои влажные волосы у очага.       — Как знаете, — не стала их ни в чем убеждать Вольха. Она лишь слегка пожала худыми плечами.       Первой сдалась Эли, идя на поводу своего любопытства:       — А почему возлюбленная лешего не вернется?       — Как же почему? Так ведь ее ведьма проклятая обманула, да в лягушку болотную превратила, — с готовностью поведала старуха, да так, будто это всем известное сказанье.       Мика задумчиво вздохнула, пытаясь пропустить пальцы через спутанные локоны:       — Мне кажется, что не в наших интересах обзывать ведьм, учитывая, что мы сами ими являемся.       — Ха! Милая моя, мы заклинательницы, а не просто какие-то там ведьмы.       — Я так и не поняла разницы, — призналась девушка, не отрываясь от своего занятия.       — Я, кстати, тоже, — вставила Эли, подтягивая под себя ноги в кресле и закутываясь глубже в плед.       — О, звезды! Хорошо, объясню: каждая заклинательница может стать и ведьмой в той или иной степени, но ни одна ведьма никогда не сможет стать заклинательницей.       — Почему? — спросили девочки одновременно.       — Потому что ведьмами именно становятся, а вот заклинательницей нужно родиться. И никак иначе. Даже ты, Мика, была рождена со своей силой. И пусть твой свет был запечатан какое-то время, но он не был скрыт.       — Ты вечно говоришь о каком-то свете внутри меня, но я чувствую себя скорее общественно-опасной, нежели особенной, — отозвалась та, вспоминая как в детстве мечтала о суперсиле. Но то, что представлялось как интересное развлечение, оказалось серьезной ответственностью. Она поспешила сменить тему, всплеснув руками в воздухе и перенимая излюбленное выражение своей наставницы: — О звезды, я никогда не расчешу эти волосы, они все перепутались.       — Возьми мой гребешок, — предложила бабушка, кивнув в сторону стоящего рядом с креслами столика.       — Да проще их отрезать, — буркнула Мика. А Эли уже взяла старинный, украшенный алыми камнями, гребень в руки и подсела на пол к подруге, чтобы помочь ей привести каштановое буйство в порядок.       — Нет.       Этот резкий выпад Вольхи вызвал общее удивление, ведь она никогда не была против того, что Эли подрезала свои волосы. Старуха, выдержав паузу, решила пояснить:       — Заклинательницы не стригут волос. В стародавние времена считалось, что чем лучше растут волосы, тем больше потенциал. У сильнейших из нас волосы могли доставать до пят и ниже.       — Но у тебя же волосы не особо длинные, — заметила Эли, устремив взгляд на белесый, как у нее самой, пучок старушечьих волос.       — Раньше у меня были замечательные локоны цвета воронового крыла. Если я заплетала их в косу, то она была толщиной с кулак, но я редко делала это. Я оставляла их свободными и дикими лежать на моих плечах и спине, чтобы все сразу видели, какая сила есть во мне, — горделиво поведала старая заклинательница, но затем ее тон резко сменился, голос стал тише и суровее: — Но потом случилась война. Отвратительная, разрушительная война. Мы сражались в самом ее эпицентре с собственными сестрами, которые примкнули ко злу, отвернувшись от звездного света. Все вокруг рушилось и горело, а мои прекрасные волосы были выжжены этим пламенем, да так с тех пор и не смогли отрасти нормально.       Вольха смотрела в пустоту, когда рассказывала это, она будто перенеслась в очень далекие времена и видела перед собой что-то все еще обжигающее, но давно прошедшее. Чтобы избавиться от наваждения прошлого, она перевела взгляд на ясные зеленые глаза, проникнувшиеся сочувствием.       — Если хочешь можешь их обрезать, дитя. Это всегда было всего лишь поверьем, — вздохнула она. — И сейчас не осталось никого, кто еще знал бы о нем.       — Я теперь знаю. Я заклинательница Варды. И я буду чтить наши традиции, пока остаюсь ею, — пообещала Мика, наклоняя голову, чтобы ее подруге было удобнее аккуратно распутывать ее волосы.       И пусть она этого не сказала и, возможно, именно в этот момент даже не имела такого в виду, но Вольха прекрасно поняла: эта девочка была полна решимости испробовать все способы, чтобы вернуться в тот мир, где родилась. Она не будет просить и умолять судьбу смиловаться над ней. Она станет прекрасной заклинательницей, могущественной и сильной, но только ради того, чтобы в один миг обменять все это на возможность вновь обрести свой дом.       Бабушка величаво кивнула, принимая обещание Мики. И добавила:       — Есть и еще одно отличие. Самое главное, что отличает нас от ведьм.       — И что же это, бабушка?       «То, что ты, возможно, еще даже не начала чувствовать в себе. Но почувствуешь», — подумала тогда старуха, однако вслух ответила совсем другое.