Время перемен

      Странная ситуация. После того, как я проснулся, если это можно было так назвать, я не имел ни малейшего представления: что, где, как и когда. Казалось бы, передо мной должен был простилаться сплошной мрак, по телу пробегать неприятный холод и много чего символичного – я же умер - но ничего такого не было. Немного странно, но передо мной была абсолютная пустота - то есть ни мрака, ни света. Просто отсутствие картинки. Ощущение холода? Нет, я тела-то своего не чувствовал. Единственным, наиболее близким к чему-то привычному, была тишина. Вернее, абсолютная звукоизоляция. Так что, в общем и целом, ни один из органов чувств не улавливал ничего, и в сознании сидел только интерес к тому, а что же дальше? И когда наступит это дальше?       Мне неистово хотелось сделать что-нибудь привычное: осмотреться, покричать, побегать, - но ничто из перечисленного не казалось реальным для исполнения. Просто я пребывал вне своего тела и всё. И сложно было сказать, являлось ли хорошим знаком то, что я осознавал своё существование или нет. Ведь если такое продолжалось бы вечность, я точно со временем просто сошёл бы с ума. Ведь способность мыслить оставалась, несмотря на отсутствие мозга, который за это чисто биологически должен отвечать. Может, это особенности смерти мага? А как тогда умирают маглы? Просто исчезают? А ну и какая разница…       Итак, что мне было известно: во время отпуска отбыл на работу, пообещав сыну вернуться, и умер. Прекрасная история. Трагизма и комизма тут хоть отбавляй. Ну как можно было напороться на такую странную магию? Стоило надеяться, всё же смерть не подразумевает вечное нахождение вот в таком состоянии. Здесь не было места даже ощущениям подобным скуке, грусти, досаде, спокойствию или наоборот. Сплошная пустота. Казалось, что даже мысли, произнеси их вслух, были бы монотонными и безжизненными.       Что было, то прошло. Этого мне уже не исправить, так что размышлять о последних событиях, казалось, вообще бессмысленным. А вот о жизни в целом задуматься, вспомнить что было – довольно увлекательное дельце. С чего бы начать… Я обратился к своей памяти и в то же мгновение вся пустота, окружающая меня, словно бы начала колебаться, как воздух где-то вдали при сильной жаре. Я осознал, что помню всё: каждую мелочь, каждую деталь, каждое мгновение. Вместе с потоком эмоций я видел картинки своего прошлого, слышал и чувствовал. Как бы проживал вновь, но только намного быстрее и в роли наблюдателя. Не было в этом никаких новых ощущений или чувств. Всё старое. Всё повторяющееся. Всё знакомое. Как видео, снимаемое человеком всю жизнь от первого лица, я смотрел на свою и анализировал.       Здесь не было понятия времени или усталости, из-за чего мне довелось просмотреть всё: от начала до самого конца. Вот я малыш, на которого вечно бросают пренебрежительные взгляды дядя с тётей. Вот Хагрид приходит, чтобы сообщить мне, что я волшебник. Вот чудные школьные деньки в Хогвартсе, полные опасностей и приключений. Кубок Трёх волшебников. Вот и тёмные времена: полоса смертей, битва. Вот я поступаю в академию на артефактора. Первая практика. Семья, работа, ссоры, расставания. А вот и последние часы моей жизни. Песок, поглощающий в себе всё моё прошлое и шёпот, этот чертов одуряющий шёпот. И вот она, пустота. Список плюсов и минусов жизни, а также того, что следовало бы изменить, был огромен, но память умещала его со странной лёгкостью, словно бы в нём всего пять строк. Хотя на самом деле, мне не хватило бы ни чернил, ни бумаги, чтобы всё это вместить. И вот в моей голове появилось что-то новое. Не было какого-либо голоса, произносящего эти слова. Они просто легли в моём сознании, как факт, как поступившая на обработку информация со следующим содержанием: Ты, путник, столкнулся с силой непокорной и слишком древней для покорности. Тебе неведом страх, ты силён и научен жизнью. Ты многое пережил и узнал. Разные качества встречало Арайхдис, но ты отличаешься не только интересным набором опыта, знаний и силы, но и древностью крови, что течет в твоих жилах. Ты думал, что умер, но это вовсе не так. Знай, смерть наступает иначе. Это суть проклятья, которое постигает каждого человека, пытавшегося завладеть Арайхдис. Вечная пустота и воспоминания, которые человек просматривает со стороны до гибели своего физического тела. Да, на данный момент ты всё ещё жив и тебе была ниспослана милость увидеть и прочувствовать всю свою жизнь целиком в том виде, в котором прожил её. Как ты используешь этот дар, предоставленный тебе, Арайхдис не интересно. Не пытайся вновь искать меня и прими всё так, как есть…       Этим сообщением и закончилось моё «пребывание» в пустоте. Вернее, я начал «появляться» в физическом мире. Первым ко мне вернулось осязание, и тут же меня будто током ударило от ошеломительной новости. Я ощущал себя вовсе не в том теле, в котором «умер». Оно было… маленьким. Слишком маленьким. Но, не считая его крохотности, оно выделялось излишней худобой и костлявостью. А кожа была слишком гладкой, как у.. ребёнка? Я крайне недоумевал, но на задворках сознания предполагал уже кое-что и наивно надеялся на ошибочность своей догадки. Хоть какой-нибудь картинки по-прежнему не было, зато осязание помогло понять, что я лежу на кровати под одеялом.       Следующим вернулось обоняние. Нюх уловил приятный запах чего-то съедобного и кофе. Тут же пошло слюновыделение, и я осознал, что неимоверно голоден. Хотелось поддаться животному инстинкту и просто найти еду, преодолевая любые препятствия, но эту решимость подкосила слабость в теле. Её причиной было скорее моё пробуждение ото сна, чем факт недавнего (или давнего) пребывания в пустоте.       Тут я почувствовал резкий прилив новых ощущений. Слюновыделение подкрепилось вкусовыми рецепторами, которые сейчас явно пошли в ход, и я, наконец, ощутил слюну у себя во рту. Странно, но я раньше никогда даже не задумывался, что и у слюны есть свой вкус. Также я отметил ряд молочных зубов и совсем уж нежную кожу. Теперь уже опасение номер один становилось всё более и более очевидным…       Вот и долгожданный слух. Скрип пола от ступающего по нему человека, стук лопатки о сковороду, шум воды, звук приближающихся шагов и всю эту простоту и повседневность звуков разбил громкий долбёж по двери. К такому мой мозг был ещё не готов, поэтому руки автоматически приложили маленькую и не слишком мягкую подушку к уху.       А вот и последнее - зрение. Было счастьем не увидеть резкого света после этого дурацкого отсутствия чего-либо вообще. Уж лучше тускло освещённая маленькая и до боли знакомая комнатка, чем вечное ничего с воспоминаниями. Очки нашлись довольно быстро и вот передо мной злая реальность. Да, моё опасение с блистательным успехом подтвердилось. Я ребёнок четырехлетнего возраста, носящий известное и гордое имя Гарри Поттер, проживающий по адресу: графство Суррей, город Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом четыре, чулан под лестницей. Хотелось бы предположить, будто хоть что-нибудь из всего, что есть в моей голове было сном, но такого счастья явно не предвиделось. Всё происходящее было самой что ни на есть настоящей реальностью. Но помимо небольшого шока от такого исхода, во мне загорелась непередаваемая радость. И всё же, я был жив! Жив и мог дышать, видеть, слышать, чувствовать мир, трогать предметы. Я снова жил, а не просто сидел наедине со своим существом. На секунду мне даже захотелось выбежать из чулана под лестницей, обнять тётю Петунью и проорать, что я жив! Но былой запал быстро прошёл, когда я вспомнил, какая сладкая жизнь у меня была в детстве… К слову о моей памяти. Как и в той пустоте, моё прожитое прошлое оставалось в памяти до малейших деталей. Я помнил о том, как Дадли скинул меня с лестницы вчера так же хорошо, как и о том, как мы с сыном гуляли в парке через несколько дней после ухода Джинни.       Тем временем долбёжка по двери прекратилась. Возможно, тётя ещё что-нибудь сказала, но я не обратил на это внимания – слишком уж беспорядочно в моей голове роились мысли. Я оказался в довольно неординарных обстоятельствах и поставил себе обязательной целью посмотреть, есть ли что-нибудь обо всём этом в книгах. Искать ответы, где только можно, стала одной из лучших привычек, которую мне привила Гермиона. Жалко, что я не осознал этого на более ранней стадии своего развития, а только после всех наших совместных приключений.       Возвращение в прошлое открывало мне немало возможностей. Вторая жизнь, как-никак. Особенно, учитывая все проблемы в былой. А тут, можно было столько всего исправить и устроить по-своему. Но… За каждой дверью скрывается своё «но», и у меня оно заключалось в том, что я, соплохвост возьми, прожил тридцать два года и начинать практически с самого начала, с жизни с Дурслями, предвещало минимум семь лет без полноценной магии и каких-либо приключений. По крайней мере, так мне казалось на тот момент. Это уже немного позднее я вспомнил историю жизни того же Тома Реддла, в которой он с малых лет пользовался магией довольно просто.       Весь поток моих размышлений разрушил новый стук по двери. Но эти удары значительно отличались по высоте, но не по силе. Стучащий явно был маленького роста, и я сразу смекнул, кто пожаловал.       - Да встаю я. Встаю, - первые слова, произнесённые мною в этом теле, спустя столько лет. Сонливый голос прозвучал слишком непривычно и тонко. Казалось бы, я же отлично помнил это всё, но ощущал себя довольно непривычно.       - Просыпайся давай, малявка, - слух прорезал самый мерзкий детский голос, который только существует на планете. Он у Дадли в детстве был совсем уж невыносимым.       Послышался удаляющийся топот. Нет, я бы сказал - грохот. Так четырёхлетние дети не бегают. Ему должно быть минимум восемь, чтобы соответствовать производимому при беге звуку. Критику своего любимого кузена можно было оставить и на потом. Я не спеша переоделся, привёл себя в порядок и вышел. Конечно, меня встретил недовольный голос тёти Петуньи:       - Весь день решил проваляться? Нахлебник. Марш умываться и завтракать. Всё уже готово давно, - с раздражением сказала она мне. Но голос тут же претерпел резкие изменения, когда она перевела взгляд на довольно улыбающегося Дадли. Тот за обе щеки уплетал свою порцию каши и попутно закусывал бутербродом с арахисовым маслом, - Дадли, сыночек, ты кушай. Добавки не хочешь? А какао чего не пьёшь? Не торопись так, а то подавишься ненароком.       Проглатывая всё своё омерзение по отношению к данной картине, я просто и довольно спокойно сказал:       - Доброе утро, тётя Петунья. Прошу прощения. Доброе утро, Дадли, и приятного аппетита, - и тут же ретировался в ванную комнату, не успев пронаблюдать за недоумёнными лицами своих родственничков.       Раньше я был довольно скромным и лишней лести себе не позволял. Такое поведение продиктовала мне моя совесть. Я здраво оценил, что действительно проспал дольше необходимого. Плюс надо было просто постараться как-то угодить Дурслям. Всё же мне не хотелось вновь той же «сладкой» жизни теперь.       В ванной было зеркало, в котором я рассматривал себя, стоя на носочках. Пять лет – воистину резкий переход. Теперь целью моей жизни было не повторять прежних ошибок. Странно, но всё же лицо не выглядело таким уж детским. Как-то один писатель говорил о том, что поступки людей обязательно оставляют след и на его внешности? Думаю, он был чертовски прав. Здесь в большей степени меня выдавали глаза, вернее взгляд. В нём отражались все прожитые года, пережитая война и последовавшие за ней события. Так странно. Вроде как молодость прошла, я повзрослел и завёл семью. А теперь что? Вот он я - мужчина в теле мальчишки.

***

      На улице опадали жёлтые листья. Погода была хмурой и дождливой. Зябко и сыро. В младшем возрасте меня отталкивала такая погода, но позже я нашёл в ней определённую прелесть. В большей степени она диктовалась отсутствием людей на улицах. Но сейчас, к сожалению, никто не позволил бы мне выйти туда. Поэтому я сидел в своём чулане, освещаемом тусклой лампочкой, и строил планы на будущее.       С того момента, как я проснулся в новом теле, прошла неделя. Эти семь дней были для меня, как во сне. Я был механически вежлив с Дурслями, что не вызывало у тех больше никакого удивления. Ведь именно так должно быть в каждой нормальной семье. В моих же планах и было играть роль самого нормального пасынка в мире. А то глядишь и отношение ко мне будет получше. Особенно многого я ждал от тёти Петуньи. Всё же было в ней что-то от моей матери, что придавало ей намного больше человечности, чем её мужу. Дадли, естественно, старательно пытался меня доставать и не упускал момента оскорбить, но всего этого я частенько просто избегал, так что положительный фактор в это новом проживании уже начинал проглядываться. А что до магии... Да, я попробовал сделать что-нибудь без волшебной палочки. И максимум, на который был способен – сменить на пару секунд цвет чего-нибудь или незначительно передвинуть лёгкий объект. В общем, простенькие, ничего в себе особо не несущие визуальные мелочи. Объяснялось это довольно просто. Несмотря на мой неплохой навык владения магией на сознательном уровне, это тело было ещё не готово. Я был слишком юн, чтобы оно совладало с магией такого уровня. Радовало, что я отлично чувствовал свою силу.       За прошедшее время мне удалось свыкнуться с телом и окружающими обстоятельствами. В голове начали строиться планы на будущее. Хотя нормальное будущее будет ещё не так уж и скоро. Самыми ближайшими планами сейчас было: во-первых, установить нейтральные отношения с Дурслями, включая младшего, а во-вторых, получить заветную комнату, которую в прошлой жизни мне дали лишь в одиннадцать лет. Тогда может мне и казалось, что жить в чулане не так уж и плохо, но не сейчас. Тут уж хотя бы ради самоуважения к себе надо постараться.       И вот один из планов созрел и требовал наискорейшего исполнения. Я вспомнил о нашем прощании с Дадли много лет назад. Тогда он был благодарен мне за то, что я его спас. Ну что ж, инсценировать спасение жизни – подло, но эффективно. Главное теперь было выбрать нужный момент.

***

      А долго ждать и не пришлось. На следующий день после мозгового штурма на тему «Что делать?» погода разошлась до непрекращаемого ливня, и Дадли не мог порезвиться со своими друзьями. Так что единственным обществом для него - был я. И если раньше в таких ситуациях, маленький Гарри предпочитал избегать братца и прятался от него, то на этот раз наоборот – старался вести себя, как ни в чём не бывало.       Дурсли-старшие проводили время в гостиной за своими нормальными делами, как самые что ни на есть нормальные люди, которыми они всегда так хотели быть. А Дадли пытался скоротать скуку со своими игрушками. Вскоре ему это надоело, и он решил докопаться до личной живой игрушки. Я тогда читал в своём чулане. К слову о чтении. У Дурслей, как и у всех нормальных людей, была своя домашняя библиотека, и я не преминул возможностью её изучить. А то с определенного возраста мне довелось прочесть немало литературы магического общества, а вот с магловским был знаком довольно поверхностно. В общем, я решил коротать время за книжками ближайшие шесть лет. Главное было только Дурслям не попасться за книжкой, а то негоже было проявлять себя «ненормально».       Дадли сделал довольно интересную вещь: спустился с лестницы и остановился недалеко от двери в мой чулан. По всей видимости, он решил подкараулить меня и схватить, когда я выйду. К двери он подкрался, изобразив провальную попытку тихого передвижения, что при его весе всё равно было невозможным. Прикинув, что наиболее удачного момента для исполнения плана у меня не будет, я встал и открыл дверь, намереваясь якобы пойти в туалет. Дадли тут же накинулся на меня и потащил за собой наверх.       - Поттер, у меня есть для тебя интересное занятие, - загадочно произнёс он. Я же, не говоря ни слова, предпринял пару безуспешных попыток освободиться и покорно поплёлся за кузеном, опустив глаза, - Только веди себя тихо, а то ничего не увидишь, - закончил Дадли.       Спустя пару минут мы вошли в его комнату для игрушек. В воздухе царил запах старых вещей, хотя пыль совершенно отсутствовала. Видимо, Петунья так волновалась за то, как бы любимый сыночек не надышался грязью, что частенько протирала тут всё. В комнате было ещё не так уж и много хлама. Лишь пятая её часть была завалена всякими игрушками со статусом «сломанные». Всё, что здесь лежало могло носить только такой статус, что меня всегда удивляло. Ведь куда разумнее было попросту выкинуть этот ненужный хлам, и поселить сюда меня. Изначально.       Осматривая комнату, я невольно вспомнил свой побег на втором курсе, но воспоминание вмиг омрачилось сначала Роном, а потом Фредом.. Фред.. Люпин.. Тонкс.. Сириус.. Снейп… и другие.. я обязан был не допустить этих жертв. Никогда.       - Ты чего столбом встал и пялишься в одну точку? – Дадли опустил свою тяжёлую руку мне на плечо, вырывая из мрачных воспоминаний.       - Зачем мы сюда пришли? – невинно и слегка испуганно спросил я, вмиг возвращаясь к реальности.       - Сейчас всё сам увидишь, - злобно проговорил Дадли, подошёл к шкафу и открыл его, довольно взирая на свои владенья.       Здесь хранились различные игрушки в коробках. Их было не очень много, но распределены они были на удивление глупо. Нет, что бы равномерно заполнять шкаф от нижнего уровня к верхнему или наоборот. Все коробки совершенно беспорядочно были распределены по полкам.       - Так, где же оно, - нахмурился Дадли, высматривая какую-то коробку. Я же смиренно следил за ним, попутно продумывая, как поступить.       Дадли радостно подпрыгнул, когда высмотрел свою цель где-то среди самых верхних полок. Перспектива складывалась наилучшим образом. Этот глупый толстый ребёнок, не задумываясь, полез наверх. Я бегло оглядел комнату на наличие чего-нибудь мягкого и нашёл недалеко от кучи игрушек диванный пуфик выцветшего оттенка красного. Поскольку Дадли был слишком занят покорением вершины шкафа, я без проблем сбегал за пуфом и прислонил его к ближайшей стене.       - Дадли, там опасно, - тихо проговорил я, смотря как кузен, еле-еле покоряет очередную полку.       - Ха, это тебе опасно, очкарик недоделанный. А у меня всё под контролем, - не оборачиваясь с насмешкой, проговорил он. Я лишь пожал плечами и стал ожидать.       Через пару минут Дадли достиг своей цели, но стоило ему дотронуться до заветной коробки, как та, на которой он стоял, слегка сдвинулась, из-за чего мальчик потерял равновесие и начал падать. Не буду скромничать, сдвинул коробку, безусловно, я. Комнату пронзил мерзкий крик. Я понял, что времени совсем мало. Дадли зацепился руками за верхнюю полку и беспомощно болтал ногами.       - Аа! Помогите! Я сейчас упадууу! – Кричал он, посматривая вниз, - Поттер, сделай что-нибудь!       - Сейчас. Держись, я быстро! – крикнул я ему, хватая пуф и кидая его предположительно на то место, куда должен был упасть толстячок.       Не прошло и нескольких секунд, как Дадли с диким ором сорвался и полетел вниз. К счастью, мои подсчёты оказались верны, и он упал прямо по назначению и, кажется, ничего себе не повредил. Тут же в комнату ворвался Вернон с разъярёнными глазами, а за ним и Петунья. Её состояние вообще сложно было описать парой слов – так она беспокоилась за свою кровинушку.       - Что здесь произошло? – озверевшим голосом закричал Дурсль, хватая меня за плечи и разворачивая к себе. Его жена тем временем подбежала к сыночку и стала осматривать его, попутно спрашивая, «всё ли в порядке» и «что наделал этот Поттер».       - Дадли пытался залезть на шкаф и упал, - испуганным голосом ответил я, кивая на злосчастную верхнюю полку.       Вернон явно понимал, что я ничего не сделал, но был на взводе, и ему требовалось куда-нибудь деть свой гнев. Так что он грубо выволок меня из помещения и сказал, чтобы я шёл в свою «комнату» и не выходил оттуда до ужина. Не задавая лишних вопросов, я сделал то, что было велено. Теперь оставалось только дожидаться последствий.

***

      Играть роль пятилетнего ребёнка – не так уж и просто. Вообще мне пришлось учиться актерскому мастерству в ускоренном режиме. Ведь нельзя же было казаться ненормальным в этой семье. Порой, мне было невероятно сложно играть свою роль: прятать задумчивый взгляд, делать лицо спокойным и по-детски невинным и даже походку приходилось наполнять простотой и легкостью, которая присуща детям.       Результаты моего спектакля проявились сразу. Хотя, прежде чем полностью разобраться с ситуацией, Дурсли вызвали для своего сыночка бригаду врачей, сообщив им, что их сын упал с неимоверной высоты и ему срочно требуется медицинская помощь. Конечно, ребёнок был абсолютно здоров, а я только сидел тихо и слушал, как врачи успокаивают родителей, уверяя их в том, что ребёнок жив-здоров.       За ужином над столом висело напряжённое молчание. Дурсли не могли смириться с тем, что я спас их сына, а тот в свою очередь периодически поглядывал на меня, и было в его взгляде что-то такое ему несвойственное - похожее на ненависть, смешанную с обидой и благодарностью. Я был единственным за столом, кого ничего не напрягало, но всё равно с некоторой неловкостью ел свою порцию.       И вот, начиная со следующего дня, Дадли больше не донимал меня, а вообще старался избегать. Дурсли же уделяли мне минимум своего внимания. Словно бы не веря, что я сделал то, за что им бы следовало меня поблагодарить. В общем, одна часть плана была выполнена. А там уже и до комнаты, и до адекватной жизни рукой подать. Главное было изображать, что я поступил так, как этого требовали правила, и осознаю, что ничего мне за это не должно полагаться.

***

      Время шло и напряжение после того случая сошло на нет. Отношение ко мне от пренебрежительного перешло к нейтральному. Близились первые холода, и я принял решение, что с комнатой разберусь после зимы, а пока что буду просто обдумывать предстоящие дела и дальше исследовать библиотеку типичных представителей английской семьи.       За книжками я мог коротать только вечера, поскольку утро и день мне с Дадли, как всем нормальным магловским детям, приходилось проводить в яслях. Хотя и там было не так уж и скучно. Нет ничего более забавного, чем наблюдать за маленькими детишками с их безграничной фантазией и неугомонной энергией. Обычно, я искал самое неприметное место и просто наблюдал за ребятами.       В нашей группе всё было по стандартам любого учебного заведения. Были хулиганы, умники и обычные ребята. Конечно, Дадли возглавлял первых. Хоть они и не были ещё настоящими хулиганами, но нередко доставляли много неудобств воспитателю и всем остальным. Я был среди обычных ребят.       И вот, в один из первых холодных дней мне довелось услышать очень занимательный разговор. Ребята обсуждали короля Артура и рыцарей круглого стола. Конечно, в таком разговоре нельзя было обойтись без имени великого волшебника Мерлина, которое быстро уловило моё ухо. Чисто от нечего делать я подошёл к компании ребят и влился в беседу. Во мне не было ничего особенного, так что отношение ко мне у всех было одинаковое. Ну, случалось, что я проявлял себя чересчур взросло, но это быстро забывалось. Одна девчонка даже отметила как-то раз, что порой я бываю задумчив, как её старый дедушка, на что я лишь мило улыбнулся и задорно пошёл играть с ребятами в какую-то чепуху.       Так вот. В ходе обсуждения, я решил заинтриговать всех и сказал следующее:       - Хотите, расскажу вам о Мерлине то, чего вы точно ещё не знаете?       Одних я заинтересовал, другие лишь надменно хмыкнули, а один сказал:       - Да откуда тебе что-то знать, приёмыш. У тебя и родителей нет, которые бы это рассказали.       На такое высказывание я ответил лишь секундным свирепым взглядом, сказать что-либо мне не дал другой мальчик:       - Расскажи. Я вот очень хочу послушать.       - И я, - робко произнёс один из застенчивых в нашей группе.       Я присел на пол и призвал всех сделать то же самое. Вокруг меня быстро образовался полукруг. То, что я так просто смогу овладеть детским вниманием, неимоверно льстило мне. Всё же, не таким и плохим отцом мне довелось побывать… В общем, тут и начался мой рассказ.       - Я расскажу вам о том, где учился Мерлин до того, как стал великим волшебником, - ребята восхищённо вздохнули и приготовились слушать. Я мысленно улыбнулся детской открытости и честности. Дети не скрывают своих чувств и не врут другим, ради собственной выгоды, - Итак. Учился он в Академии Чародейства и Волшебства… - начал я, намеренно пропуская имя родной школы.       Я рассказал им о Хогвартсе всё, что только смог. Об изучаемых дисциплинах, о чудесах, которым обучали, о факультетах и противостоянии между ними, о профессорах, о деканах, о приведениях и даже о смотрителе со своей мерзкой кошкой. Не важно, что я говорил не о тех временах, когда там учился сам Мерлин, но мне приносило непередаваемое удовольствие рассказывать кому-то о школе волшебства, где стираются все мыслимые границы, и где возможно всё. Они слушали меня и не прерывали ни разу. Даже воспитательница, не решилась нарушить такое удивительное явление в группе, когда около половины детей столпились возле одного и внимательного его слушает. Было в этом что-то такое чарующее, непередаваемо легкое и такое по-детски неправдоподобное, что дух захватывало. И только я знал, что вовсе это никакие не сказки, а самые реальные факты о месте, к которому так тянулась моя душа. Всё же не было в моей жизни лучших времён, чем в Хогвартсе.       Конечно, как и обещал, я включил в свой рассказ великого волшебника Мерлина, обучавшегося на факультете самых хитрых и находчивых, и это лишь придало истории легкости в понимании. Всё же куда проще воспринимать информацию через другого мальчика, который якобы жил когда-то и якобы обучался всем этим загадочным вещам.       По окончании рассказа, ребята восхищённо хлопали глазами и словно бы ждали продолжения об этой чудо-школе. Я был доволен произведённым эффектом. У ребят в голове теперь поселилась целая новая вселенная для игр и фантазий. А возможно, что даже кто-нибудь из них действительно окажется волшебником и сам попадёт в эту школу.       Затем посыпались вопросы и что странно, от них меня спас не кто иной, как Дадли. Он со своей шайкой бесцеремонно растолкал повстававших на ноги ребят возле меня, и хотел было уже что-то сказать центру их внимания. Но, когда понял, что я являюсь этим центром, резко отвёл взгляд и просто потребовал, чтобы дети разошлись, потому что он так хочет. Некоторые возмущённо уставились на толстяка-хулигана, но вмиг потеряли какую-либо смелость, читая в его глазах беспощадность и злобу. Также немало страху нагоняли друзья-телохранители Дадли, так что вскоре мне удалось бесследно скрыться от назойливой малышни.       В дальнейшие дни я не раз замечал, как дети изображают из себя учеников тех или иных факультетов, давая им свои названия, и погружаются в мир, спроецированный их фантазией. Правда, меня не переставали донимать вопросами и просьбами рассказать ещё что-нибудь интересное. Чтобы пресечь всяческие приставания, мне приходилось придумывать самые идиотские отмазки, что, в общем-то, для детей казалось серьезной отговоркой.       Так я и поселил дух волшебства в наших яслях. Ребята были счастливы. Хулиганы им завидовали, но скрывали это за мерзкими шуточками и оскорблениями в адрес играющих. А умникам было всё равно – у них свои тараканы в голове, зачем им другой мир. И я никогда не перестану удивляться тому, что Дурсли так и не услышали об этой истории от других. Словно бы я сам того не ведая, наложил ограничение в распространении данной истории дальше нашей группы. Иначе образ нормального ребёнка быстро бы канул в Лету.