Не вижу зла, не слышу зла и не говорю зло

Наверное, в этом мире все изначально пошло не так. Господь где-то с чем-то накосячил и создал нас, гулей. Или сделал он это целенаправленно: в угоду ли собственного эго, в противовес идеальному человеку или еще какая-нибудь философская ерунда из разряда «да уверуйте!». Ведь издавна люди считались едва ли не высшими существами. Паразитами, сосущими жизнь с планеты Земля. А потом появились мы. Те, кто готов избавить мир от перенаселения, хех. Непонятно, как появились, конечно, не в этом суть, в принципе. Нет, я к числу «избавителей» не отношусь никоим образом! Ибо жрать живых людей… ну, вкусно, да. Но не про меня! Это как при вас поросенка режут, вы плачете и понимаете, что не слопаете ни кусочка от него! Потому что жалко. А потом пойдете и купите пару отбивных в магазине. Ведь смерти этой свиньи вы не видели. Во, это про меня! Моим «личным магазином» служит морг. Ешь — не хочу! Классно работать патологоанатомом, если ты гуль от рождения. Причем настолько слабый гуль, что Голуби тебя даже не замечают! Преимущества на лицо! Если бы тебя постоянно не хотели укокошить «сильные мира сего» сородичи. По правде сказать, у них просто шило в жопе застряло! И вместо того, чтобы мутузить врагов, те чинно бьют морду друг другу. Идиоты… Мирно же существовать можно. Но нет! Например, эта Обжора, которая пичкала себя человечиной направо и налево, а потом исчезла куда-то — дай Бог, чтоб сдохла уже от несварения желудка. И мне глубоко плевать куда именно, главное далеко и от меня! Я тихо вздохнула, обводя взглядом кипу отчетов. Больше трупов — больше еды — больше работы. Нет плюсов без минусов. Зато после того, как следователи застали меня в морге, мирно пожирающей горячее, вкусно пахнущее микс-рагу из группы подростков, попавших в автокатастрофу, предъяв ко мне не было. Они только передернули плечами, задав лишь один вопрос: «как можно питаться… здесь?». На что я ответила, что работаю в морге почти три года, и в первое время меня естественно тошнило и прочее, но сейчас привыкла. Они поверили и вежливо отказались от предложенной пищи. Нет, ну а что? Никто не додумался готовить из людей, что ли? Очень зря, многое упустили. — Ши-ро-чан! — пропел знакомый голосок прямо-таки над ухом. О, как вовремя-то! — Умоляю, пусть она исчезнет, — прошептала я, сложив руки домиком и всматриваясь в небо. Ну, в белоснежный потолок, то есть. Не в этом суть! — Не хорошо так о друзьях говорить! Не хорошо! — О друзьях — не хорошо, но ты-то тут каким боком влезла, Наги?! Девушка в ответ обиженно замычала и навалилась на меня сверху, засопев: — Бросай работу и веди меня в тот салон! Ты обещала. — Я завтра обещала! — Это было вчера! М-да, Нагиса Ри — здешняя медсестра. И да, она просто-напросто человек, который интересуется всякими извращениями. Проклятыми вещами, кимоно на старый манер, масками… Доводить окружающих до самоубийства. Мне она нравится, классная девчонка. — Милая, у меня столько работы… Надо еще труп вскрыть, который пару часов назад привезли. Семья только-только разрешение на это дала. — Он от тебя не убежит! И отчеты эти никуда не денутся, поэтому, Широюки Кейго, поднимай свой тощий зад немедленно! А иначе… я всем расскажу, что тебе наш главврач нравится! — Ему пятьдесят восемь! — возмутилась я, понимая, что деваться некуда. Ри — сплетница высшего пилотажа. А оно мне надо? Ну, чтобы про меня потом вся больница судачила, гадости там говорила за спиной. И так считают фригидной сукой с манией величия. Подумаешь, с коллективом не общаюсь! Подумаешь, кого-то там отшила в прошлом году. Мне просто это не надо. — Вот именно… извращенка, — она отвернулась, хихикнув в кулак. Биться головой о стол? О, чисто хобби. Особенно когда рядом со мной эта садистка. — Ладно, собирайся иди, — проворчала я, поднимаясь с места. Стул скрипнул, пора бы его поменять уже, а то звуки неприличные издает чаще, чем я. А гора бумажек тоскливо заныла, моля не оставлять их в одиночестве. Мое рабочее место представляло собой огромное белое — сероватое, если честно, — помещение с маленькими, вечно закрытыми окнами с белыми образками вокруг. Новенькие медицинские холодильники из нержавеющей стали и плавно открывающимися столами для удобства мне нравились. Двадцать первый век на дворе, у трупов больше удобств, нежели у живых. Как и проблем, в общем-то. Профессиональный юмор, не обращайте внимания! Свет всегда горел ярко, разве что по ночам немного приглушался во избежание траты огромного количества энергии. А инструменты для вскрытия покоились — смешное слово здесь, ага, — в специальных ящиках, ожидая своего часа. Идеально стерильное помещение, вгоняющее в тоску. — Да я уже! — весело пропела Наги, крутанувшись на месте. Более странного создания я никогда не встречала. Ан нет, ублюдок Ута ее сделал. У Ри хотя бы пирсинга нет на члене… как и самого члена. И только попробуйте спросить, откуда я это знаю! Загрызу… Маленькое короткое пальто до середины бедра серого цвета, черные гольфики, короткая белая юбка впритык и высокие туфли на каблуках. А на блондинистой голове берет в чисто французском стиле. И не скажешь, что это создание раз в неделю Сатану вызывает. — Мне тоже нужно… — Все принесла! Там твой тяжеленный пуховик и сапоги, как будто ты только с Аляски вернулась, и шарф в два метра! Ты, вообще, девушка, а?! И шапка такая идиотская… — Мерзлячка я, — проворчала, стягивая больничный халат и скидывая балетки под стол. — Вечно холодно. По санитарным требованиям сотрудники должны переодеваться в специально отведенных для этого помещениях. Когда проверка приезжает, то так я и делаю. Не в свои обычные серые будни. Трупы никакую заразу уже не подцепят. Можно забить. В этом тельце отродясь совести не было. Отписавшись у охранника, мы дружно зашагали в сторону Арт-студии. Благо всего пару кварталов пройти, а потом еще два до дома. Предупредив о том, чтобы подруга ни в коем случае не клеилась к «мерзкому, отвратительному и гадкому» мастеру, ибо он реальный мудак. И еще больной на голову кобель. Ри только рассмеялась в ответ. — Он твой бывший? — Типа того. — И кто кого бросил? — Не важно, — крякнула я, ежась. Погодка была на редкость мерзкая. Шел то ли снег, то ли дождь, да еще ветер дул. В Токио вечно какая-то херня творится. Это как будто какая-то аномальная зона: больше преступлений, больше убийств, больше гулей, больше Голубей. Столица Японии огромна! Вот поэтому здесь и удобно жить: тебя никто не замечает в толпе фриков. Я же зло хихикала, пихая руки в широкие карманы куртки. С Аляски сбежала, да? Ну-ну. Зато мне вполне себе тепло. Дошли мы до нужного места минут за десять-пятнадцать. Ибо то я телефон забыла, то желудок заболел, то Эболой заразилась, то бабушка в больницу попала. Пыталась отмазаться от похода в цитадель лицемерия и порока, но с тонущего корабля никуда не деться. — Широ, перестань! Мы пришли уже! Студия HySy ArtMask Studio. Ох, если бы она знала для чего помещение это изначально придумывалось, то ни за что бы не пошла сюда! Побежала бы. Дверь отворилась, а я едва справилась с приступом легкой тошноты. Хорошо освещенное помещение, куча манекенов с лицами-масками, рисунки, наброски и фото, приклеенные к стене, стойка с кассовым аппаратом. Творческий бардак правил балом! Я не была здесь три с половиной года, а казалось, только вчера захаживала на кофе, и безбашенный секс на столе, полу, диване… иногда, очень редко, мы занимались любовью на кровати. Наверное, эти отношения длились бы до сих пор. Я бы варила кофе на кухне, одетая в его футболку на голое тело, а он бы рисовал картинки и трахал «еду» перед тем, как сожрать их. Иногда необходимо всего лишь вовремя вернуться домой с занятий, чтобы увидеть, как рушатся идеалы. — Простите за вторжение! — пропела довольная Нагиса, разглядывая комнату. Она довольно пищала, грея руки друг о дружку, и рассматривала маски на витрине. — Бей стекло, бери, что хочешь, и валим отсюда, — вторила внутреннему голосу я, расстегивая молнию на пуховике и стаскивая шапку. Каштановые волосы мерзкими сосульками свисали вниз, оставляя влажные следы на белой кофте. Джинсы неприятно липли к телу, а дешевые китайские сапоги вымокли насквозь. — Это было бы недостойным поведением, милые дамы, — раздался спокойный насмешливый голос с хрипотцой за нашими спинами. Ри вскрикнула, хватаясь за сердце и разворачиваясь на сто восемьдесят градусов: — Какой красавчик! Парень усмехнулся, вскинув брови кверху. Матерь Божья, да он стал еще большим фриком, чем был раньше! Куча пирсинга, татуировки на всем теле и какуган свой не прячет! Однозначно псих. — Чтоб ты сдох, — прошептала я, переводя дыхание. — Ши-чан! Давно не виделись. Какими судьбами? — наигранно-радостно проговорил Ута, явно намереваясь заключить меня в объятия. Ничуть не растерявшись, я пихнула вперед ошеломленную подругу, спрятавшись за ней, и показала Безликому одинокий, давно не используемый средний палец. Ничто не забыто, сукин ты сын.