POV PIPER
Сердце уходит в пятки, когда видишь брюнетку, стоящую напротив тебя. Взгляд цепляется за тёмные круги, повязку на руке. В её тёмных глазах пустота, нет и малейшего намёка на эмоции. Ты узнаёшь этот взгляд. Тот самый взгляд, который видишь, когда смотришь в зеркало. — Алекс… — медленно приближаешься к брюнетке, — ч-что случилось? — ты выдыхаешь. Не получая ответа, чувствуешь, как комок в горле разрастается. — Алекс, пожалуйста? — просишь в отчаянии. — Этот охранник… Он выстрелил, выбил всё дерьмо из меня, — она отвечает несколько праздно. Ты не знаешь, что сказать. Чувствуешь, как будто задыхаешься, будто разучилась дышать. — Моя паранойя не была беспочвенна, — Алекс нарушает леденящую тишину. — Кубра нанял его, чтобы убить меня. — Но… но как? — ты наконец-то обнаруживаешь свой голос, его почти не слышно из-за страха и шока. — Как я ещё жива? Ты медленно киваешь. — Лолли спасла мою жизнь, — Алекс пожимает плечами, — она услышала мои крики и бросилась на него, когда он собирался выстрелить. Поэтому пуля попала в руку. — Алекс… — ты тяжело вздыхаешь, противясь желанию полностью развалиться. Как, чёрт побери, Алекс может быть сильной, когда её чуть не убили? Аккуратно обнимаешь её, чувствуя знакомое тепло. Как, чёрт возьми, ты могла быть настолько тупой, чтобы думать о том, что, возможно, Алекс не одна-единственная после всего, что с вами было? — Нет… — девушка освобождается от объятий, помещая руку между вами. — Я не нуждаюсь в тебе, когда дерьмо достигает апогея, — с явным намёком отрезает она. — Я только… — Что насчет твоей девушки? — шипит она. — «Оставайся подальше от меня». — Стелла? — ты поднимаешь бровь. — Она не моя девушка… и она на максимальном расстоянии. "Где она и заслуживает быть". — Максимальное расстояние? — теперь черёд Алекс удивляться. — Слишком много для двух дней… Может возникнуть ощущение, что она не хочет казаться заинтересованной, но будет ложью, если она скажет, что ей неинтересно, почему Стелла на максимальном расстоянии. — Что случилось? — Она сказала мне не доверять сучкам, — ты ухмыляешься и показываешь Алекс блеск татуировки на твоей руке «не доверяй сучкам», набитой белыми чернилами, — она даже не подозревала, что я буду одной из них. — Я не понимаю... — Ты была права, Алекс. Мне стоило прислушаться к тебе. — Я не… — Я ужасный человек, — поясняешь. Ты действительно ужасный человек, если посмотреть на всё проделанное, — ты была права. Её единственным намерением было наебать меня. И я была тупой, наивной задницей, которая повелась на это. Я ужасный человек. Алекс складывает руки на груди. Она в замешательстве. — Поэтому я стащила несколько запрещённых инструментов и спрятала у неё в кровати, — ты пожимаешь плечами и ухмыляешься. — Карма — та ещё сволочь, да? — кидаешь взгляд на Алекс, ожидая гордости за тебя — манипулирующую суку. Её гордость куда лучше ненависти, не так ли? Алекс, наконец, заговаривает: — То есть, ты думаешь, что поступила справедливо? Видишь ли, Пайпер, это именно то, о чём я говорила, когда сказала, что мне не нравится, кем ты становишься. Это бьёт по самому больному. — Алекс, я не… — почему, когда дело доходит до стоящей перед тобой девушки, слова кончаются? — Я уже говорила это много раз, но скажу ещё раз: ты — манипулирующая пизда. Ты чувствуешь, как сердце уходит на дно с каждым её словом. На этот раз оно не пылает огнём. — Наверное, мне пора идти, — ты сломлено шепчешь. Действительно чувствуешь себя дерьмовой дурой. Алекс — одна из тех, кто почти умер, когда ты вела себя эгоистично. — Подожди. Ты оборачиваешься. Тени надежды распространяются с каждым её словом. — Прежде, чем ты уйдешь, могу я спросить кое-что? Ты сглатываешь тугой ком и медленно киваешь, уставившись в зелёные глаза. По крайней мере, сейчас там есть хоть какие-то эмоции. Злость после всего — вполне обоснованное чувство. — Вы трахались? — Нет, — уверенно отвечаешь ты, как будто у тебя полный контроль над ситуацией. — Только целовались. — Ты поцеловала её до или после того, как мы расстались? — взгляд Алекс кричит нечто вроде: «Мне не следовало спрашивать о наших отношениях». Слова звучат холодно. Чёртова грубая реальность. Конечно, во всем этом дерьме ты забыла, что изменила Алекс. Поцеловала Стеллу до того, как Алекс сообщила о расставании. Ты предатель. Тот, кем обещала никогда не становиться после папиной измены, после боли в маминых глазах. Ты отвратительный человек. Ты навредила тому, кого любишь больше всего. Выдыхаешь. Конечно, можешь соврать Алекс, что это случилось после, а можешь сказать правду. Легче соврать и не чувствовать тяжести от осознания, что правдой ты разбила её вдребезги. Но на этот раз ты хочешь сделать верный шаг. Даже если правда окажется чертовски болезненной. Даже если она разрушит весь мир той, что стоит напротив. — И до, и после, — отвечаешь тихо, моментально прикрывая глаза. Огромное желание избежать этой ситуации. Ты никогда не чувствовала себя так мелочно. Всё, чего ты заслуживаешь сейчас — это пощечина. — Блять, — Алекс разочаровано вскидывает брови. — Я недооценивала тебя, Пайпс. Никогда бы не подумала, что ты можешь стать предателем. — Алекс, как ты можешь так спокойно относиться к этому? — Я не спокойно отношусь к этому, Пайпер. Не позволяй мне обманывать тебя, — отвечает Алекс. Её глаза тёмные, как будто все эмоции смыло волной. — Я доверяла тебе. Я думала, что сейчас всё пойдет по-другому. Очевидно, я ожидала слишком многого от тебя. — Алекс, мне жаль. — Ты серьезно? Нет, ну, я не знала, что эта версия тебя способна на такого рода чувства. — Это нечестно. — Нечестно?! — Алекс ухмыляется, смотря с отвращением. — Нет, Пайпер, ты предала меня, это нечестно. Просто ты слишком эгоистична, чтобы заметить. Сейчас ты бы всё отдала, чтобы повернуть время вспять. Тишина поглощает тебя и твою бывшую возлюбленную. Своими окутанными холодом глазами, в которых читается лишь чистое отвращение к твоим беспечным поступкам, она впивается взглядом в твои. — Почему ты сделала это? Тебе было меня недостаточно? Конечно, её было достаточно. Алекс Воуз всегда было достаточно для тебя. Фактически, её было больше, чем надо. Ты никогда не заслуживала того, чтобы быть любимой кем-то вроде Алекс Воуз. — Я… я не знаю. — Брехня, — срывается с её губ. Ты забыла. Она знает тебя. — Хорошо, — твоё выражение лица быстро сменяется на злость, — с того времени, как всё выяснилось, я думала, что правда не может причинить боль… Ты была совсем другой, потому что замкнулась из-за того, что Кубра послал кого-то, чтобы шпионить за тобой. И я чувствовала себя… — Одиноко? — Да, — ты сглотнула. Вина поглотила тебя. Как можно быть такой чёрствой? — Конечно… Это же так похоже на тебя, Пайпер. Ты просто не можешь смириться с тем, что будешь одинока, не так ли? — Ну... Стелла хотя бы обращала внимание на меня. Моя же девушка даже не пыталась заботиться о том, что происходит со мной. — Я полагаю, ты получила, что хотела, — холодно отвечает Алекс. — Нет. Брюнетка изогнула бровь. — Когда я целовала Стеллу, я знала, что она не та самая. — О, правда? И как ты догадалась? — Алекс наигранно заинтересовывается. — Потому что она не ты. В минуту, когда твои губы касались Стеллы, ты знала, что она не твой человек. Хотя, конечно, она была просто отпечатком в жизни, как Ларри и все до неё — до величайшей истории любви. — Пайпер, ты не можешь… — к Алекс вернулась её напористость, — ты не можешь говорить такое сейчас. После всего, что ты сделала. Я знаю, что делала некоторые дерьмовые вещи, но я никогда не предавала тебя. Никогда! — Ты никогда не целовала кого-то, и это ничего не значило для тебя? — Целовала конечно, — Алекс кивает, — но если бы это ничего не значило для тебя, ты бы не продолжила делать это! — Я чувствовала, как ты ускользаешь от меня, Алекс. И я ничего не могла поделать! Было проще заполнить пустоту внутри привязанностью к кому-нибудь другому. После этих слов ты поняла, как глупо это прозвучало, и мысленно ударила себя. — О, было проще? Проще, чем прийти ко мне, своей девушке, и рассказать о своих переживаниях? — внутри неё полыхает огонь. — Черт возьми, это херово, Пайпер! — Ты бы не поняла, Алекс! Ты была слишком озабочена своим убийством! — Когда люди любят друг друга, они придерживаются одной стороны. У меня были все основания быть параноиком, — она указывает на сквозную рану в плече. — Но ты была типичной эгоистичной Пайпер! Вы стоите друг напротив друга. Так близко, что можно было без труда разглядеть блестящие от слёз глаза. — Ты права, Алекс, — подмечаешь ты, руша тишину. — Я была эгоистичной, как всегда. И сейчас мне нужно смириться с тем фактом, что я разрушила лучшую вещь, что случалась со мной, из-за своей слабости. — На этот раз я не поверю твоим глупым словам, — Алекс помотала головой, — я купилась на это уже два раза. Ты сломала моё грёбанное сердце ещё тогда, много лет назад, когда оставила меня в Париже. Но я никогда не забывала о тебе. Когда мы снова встретились в этой дыре, я поддалась тебе, когда ты пришла со своими проблемами. Было чертовски глупо попасться в эту ловушку снова. Когда Ларри предпочел Полли тебе, я была рядом, чтобы собрать тебя по кусочкам. И сейчас… Ты опять ждешь, когда я окажусь рядом. Но с меня хватит, — Алекс мотнула головой в знак отрицания, позволяя слезам предательски скатываться по щекам, выказывая слабость. — Я уже не буду рядом. Не позволю снова наступить на моё чёртово сердце, просто потому, что ты боишься остаться одна. И я не позволю больше себе испытывать подобные чувства к тебе. Ты вырыла себе яму, теперь ложись и смирись со своим решением. Я больше не буду для тебя тряпкой, о которую можно вытереть ноги. — Ал… — ты не знаешь, что сказать. В очередной раз все слова пропали. Вглядываешься в её глаза и понимаешь, что на этот раз Алекс не вернётся. Ты потеряла её. — Люди, которые любят, не должны ранить друг друга так, как мы, — почти неслышно произносит брюнетка. Для неё это не легче, чем для тебя. — Но… — ты едва держишься, чувствуя, как человек, без которого ты не можешь жить, ускользает, - мы должны были быть Алекс и Пайпер — величайшей тюремной любовной историей. — Иногда даже величайшим любовным историям не суждено сбыться. Теперь моя очередь бросать тебя. Алекс подарила некую тень улыбки прежде, чем уйти. Старая поговорка гласит: «Отпусти человека, и если он твой, то обязательно вернётся». Жертва — величайшая цена любви. Нужно немного, чтобы осознать это. Но Алекс слишком много жертвовала ради тебя. Теперь настало время делать то, что правильно для неё. Боль терзает сердце и мучительно медленно распространяется по телу. Ты ненавидишь Алекс Воуз. Но ты не можешь винить её за уход. Это твоя ошибка.***
Перематываешь в голове этот момент снова и снова, как пленку старого фильма. Снова и снова... Это было практически шесть месяцев назад. Шесть месяцев с тех пор, как ты вышла из Личфилда. Шесть месяцев, как ты не видела одного единственного человека, который всегда помогал тебе дышать, помогал жить. Алекс тоже вышла, насколько тебе известно. Её выпустили практически сразу после тебя. Последний год в Личфилде был адом. Чистой пыткой. Алекс не обронила и слова. Проходила мимо тебя и даже не смотрела в твою сторону. Как будто тебя вовсе не существовало. И каждый раз, когда ты пыталась заговорить, голос куда-то исчезал. Каким-то образом вы научились выживать друг без друга. «Тебе надо избавиться от этого!» — кричишь на саму себя. Чем больше винила себя из-за безответственных поступков, тем сложнее было совладать с ситуацией. Труднее смириться с тем, что жизнь за стенами тюрьмы тяжелее, чем можно было представить. У тебя не осталось ни одного друга. Ты одна в дерьмовой квартире с какой-то соседкой, с которой у вас ничего общего. А завершала всё хреновая работа официантки. Взгляд скользит по часам возле кровати — «5:16» горят ядовито-красным. Так вышло, что ты даже не заснула. По привычке берёшь маленькую бутылочку у кровати и делаешь пару глотков. Может быть сон поможет, а может и нет. Ты устала от этой выжидающей игры. Ты устала от всего.POV ALEX
— Эй, Алекс. Моментально узнаёшь человека. Чёрт. Свою смерть ты представляла несколько иначе. — Пожалуйста, — умоляешь. Тебя едва слышно, а страх всё нарастает. — Не… — пытаешься давить на жалость. По-прежнему плохо слышно. Нужно сделать всё, что в твоих силах, дабы оттянуть время. Твоя жизнь зависит от этого. — Тебе следовало знать, что связываться с Куброй — плохо. — Он забрал большую часть моей жизни, — прикрываешь глаза, осознавая, что момент, когда твоя жизнь подойдёт к концу, вот-вот настанет. — Тебе надо было последовать примеру своей подружки, — надменно ухмыляется, направляя пистолет в твою сторону. Кричишь в страхе, что он спустит курок и пуля попадёт прямо между глаз. Внезапно в глазах темнеет.***
Резко просыпаешься оттого, что кричишь, а тело пробирает дрожь. Тёплые слёзы катятся по вискам. Понимаешь, что всё хорошо. Ты в своей кровати. Жива и невредима. «Блять», — громкий стон срывается с губ. Падаешь на подушку, проводя рукой по волосам. Это случилось почти полтора года назад, но по-прежнему напоминает о себе всякий раз, когда ты закрываешь глаза. Единственное отличие в том, что Лолли не прибегает на твои крики и пуля проходит навылет через плечо, а не голову. Скидываешь ноги с кровати, позволяя им удариться о пол с глухим стуком. Трясешь головой, стараясь избавиться от картинки, где ты лежишь в луже малиновой крови. Подходишь к окну, осматривая территорию. Минивэна, который стоял на месте долгое время, дабы следить за тобой, нет. Но ты по-прежнему не можешь отделаться от ощущения, что кто-то наблюдает за тобой. Даже если Кубра и его сообщники оказались пойманы интерполом и сидят за решеткой. Где-то глубоко внутри ты знаешь, что находишься в безопасности, но настолько истерзана страшными воспоминаниями, что не можешь прикрыть глаза без параноидальных мыслей. Падаешь обратно в кровать, устало потирая глаза. Внезапно вспоминаешь о ней. Ты не думала о ней несколько месяцев, но последние дни она прочно засела в голове. Это приводит в ярость. Но подсознательно ты хочешь, чтобы она согревала холодные простыни, лежа рядом. Приходишь в себя только тогда, когда осознаешь, что мечтаешь о том, чтобы перебирать её светлые волосы, целовать, чувствовать мягкую кожу… Грёбаную секундочку. Ты не должна думать о ней. Совсем. Ты двигаешься дальше, так? Пытаешься убедить себя в том, что ты действительно идёшь вперед. Но осознаешь, что думаешь о ней. О её письме, которое хотела порвать на мелкие кусочки. Переворачиваешься на спину, уставившись в потолок. Боже, как ты ненавидишь это место. — Воуз! — рявкнул голос, отвлекая тебя от мыслей. Офицер Бэлл стояла рядом с твоей комнатой. — Чем могу помочь? — Оставь это, — Бэлл закатила глаза. — Ты выходишь, Воуз. Ошеломленно смотришь на неё. Наконец-то. Прошла неделя, как выпустили Пайпер. Теперь твоя очередь. — Выхожу? — Завтра утром. Собери вещи и попрощайся со всеми, — она улыбается краешком губ прежде, чем уйти. — Подождите. Бэлл оборачивается. — Почему? — Не знаю, — она пожимает плечами, — я только исполняю приказы. Весь прошлый год ты вела себя хорошо, не влезала в разборки. Как потом оказалось, выпускают именно из-за поведения. А ведь ещё вчера, лёжа на твердой кровати, ты и подумать не могла, что придешь к такому заключению. Ты будешь скучать по этому месту. Будешь скучать по Николь, которая стала твоим лучшим другом. По Лорне и её забавным историям. Будешь скучать по Рыжей и её материнской заботе. По Тэйсти и Пуссэ, их чувству юмора. По Безумным глазкам и её… сумасшествию. Да, чёрт возьми, даже по Пенсатукки и её окружению, их проделках. Но больше всего ты будешь скучать по ней. Даже если ты не признавала существования Пайпер. Даже если она разбила тебе сердце. Это совсем не значит, что ты не будешь чертовски сильно скучать по ней. Это не значит, что находясь тут, ты не чувствовала комфорта и тепла. Теперь ты никогда не увидишь Пайпер. Теперь действительно надо двигаться дальше. Не хочешь читать письмо, лежащее у кровати. Ты планировала порвать его. Пайпер свободна. Через восемь часов ты тоже будешь на свободе. Это не может не ранить. Пальцы медленно гладят края конверта прежде, чем разорвать. Блондинка сунула его перед тем, как выйти. Неделю назад. «Пожалуйста, прочитай его», — прошептала она. Почти неслышно. В её взгляде не было ничего, кроме боли. Глубоко вдыхаешь и пробегаешь взглядом по строчкам. Дорогая Алекс, Я знаю, было нелегко. Я имею в виду последний год. Ненавижу видеть тебя и знать, какую боль я причинила тебе. Знать, что я собственноручно разрушила эти отношения. Меня выпускают завтра. Знаю, что ты будешь тут ещё немного, но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не хотела задеть тебя. Я ужасный, эгоистичный человек, который не может не причинить боли тому, кого любит. Всё, что было со Стеллой, было и есть самой большой ошибкой, которую я когда-либо совершала. Я не прошу тебя простить меня или начать говорить. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. И никогда не перестану. Даже тогда, со Стеллой, я думала о тебе. Я знаю, что могу больше никогда не увидеть тебя. Но надеюсь, наши тропинки пересекутся когда-нибудь. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой, Алекс. Счастливее, чем я когда-либо могла сделать тебя. Я искренне надеюсь, что однажды ты обретёшь его, счастье. Но также надеюсь, что ты не забудешь о тех временах, когда мы были вместе. И когда ты оглянёшься на наши отношения, я не хочу, чтобы ты помнила только плохое. Мне жаль, что любви было недостаточно, чтобы сохранить нас. Мне действительно жаль. Я ненавижу себя за всё, что я сделала тебе, Алекс. Ты никогда не заслуживала этого. И, конечно, я ненавижу себя за то, что люблю тебя, даже спустя такое количество времени. Неизбежность. Вот то, чем ты всегда будешь для меня. Я люблю тебя, Алекс. Всегда. С любовью, Пайпер хохо. Нахер её. Слёзы скатываются по щекам. Ты не должна поддаваться эмоциям. Ты должна быть сильной. Что же тюрьма сделала с тобой? Что же Пайпер сделала с тобой? Берёшь письмо в руки. Миллионы мыслей роятся в голове. Ты должна сохранить его. И порвать. Сердце просит оставить. Голова говорит порвать. Голова примечательно выигрывала последнее время. Чувствуешь, как сердце сжимается от предательства той, которая должна была любить, а не ранить. Как она сделала это? Рвёшь письмо на миллионы маленьких кусочков. Сломленная. Вот кто ты сейчас.***
POV Piper
Усталость распространялась по всему телу. Ты схватила пальто и быстро натянула на себя. — Ты вечером дома будешь? — слышишь голос за своей спиной. — Может, устроим марафон фильмов или что-нибудь в этом роде? Оборачиваешься и смотришь на Сэм, твою соседку. Отрицательно мотаешь головой. — Извини, у меня дела после работы. Может в другой раз, — слабо улыбаешься. Ты любишь Сэм, правда. Но вы просто не ладите. Ты благодарна ей за помощь в оплате счетов с тех пор, как твоя дерьмовая зарплата уменьшилась, но у вас нет ничего общего. Ты ценишь Сэм за её попытки узнать тебя. И может в прошлом ты бы радостно согласилась, но в настоящее время ты не тот, кто будет отталкивать от неё всех, кто захочет подружиться. — Да, может в другое время, — замечаешь разочарование в её голосе. Правда в том, что у тебя нет никаких планов. И никогда не было. Ты просто не хочешь чувствовать удушье в дерьмовой квартире, которая зовётся домом. Поэтому ты направляешься в небольшой бар внизу улицы. Алкоголь составит тебе компанию. И может, если повезет, ты найдешь кого-нибудь, кто составит тебе компанию и в постели. *** — Маргариту, пожалуйста, — делаешь заказ, привычно садясь на барный стул. Нужна секунда, чтобы оглядеть бар в ожидании напитка. Где-то внутри себя улыбаешься, представляя знакомый голос за спиной. «Прохладно для маргариты, не думаешь?» Но возвращаешься в реальность. Ты не слышала этот голос несколько месяцев. И никогда не услышишь. Когда холодный напиток оказался прямо перед тобой, делаешь большой глоток. Нужно совсем немного, чтобы прикончить маргариту. Одну за одной… Переходишь на нечто более крепкое. Джин-тоник. Двойной. После того, как ты прикончила пять таких, начинаешь чувствовать некоторое онемение. Чувствовать, как стала привыкать. — Я возьму Корону с лаймом, — слышишь неоправданно знакомый голос в сторону бармена. — Какой мудак заказывает Корону? — бормочешь себе под нос. — Простите? Оборачиваешься и видишь женщину примерно твоего возраста с длинными светлыми волосами. — Извините, — виновато бормочешь и забираешь стакан, опустошая. — Ещё виски с колой, пожалуйста, — кричишь бармену, одаривая его своей знаменитой улыбкой и взглядом оленёнка Бэмби. — Пожалуйста, — он тоже тепло улыбается. — Пайпер? — удивленно шепчет женщина. — Пайпер Чепмэн? — Откуда вы знаете меня? — поворачиваешься к незнакомке. — Конечно, ты не помнишь меня. Но я-то помню, — она улыбается. — Натали Андерсон. Мы были в одной школе. Ты зависаешь на пару минут, и внезапно в голове загорается лампочка. Конечно… Ты и Натали были друзьями в старшей школе. Ваши родители крутились в одних кругах. Она была одной из тех популярных девчонок, такой же, как и ты. — А, да, — киваешь. — Хэй. — Мда, не ожидала увидеть Пайпер Чепмэн почти двадцать лет спустя, сидящую в баре и заказывающую двойной виски с колой. И с этой ужасной татуировкой — «не доверяй сучкам». Её взгляд переместился на руку. Да кто она такая, чтобы судить меня? — Осуждать будешь других, — безэмоционально пожимаешь плечами. — На твоём месте, я бы меньше заботилась. — Я просто удивляюсь, что могло случиться с человеком, который сделал такую татуировку и опустился до такого бара, как этот. Она всегда была сукой. — Ты не знаешь меня, — бросаешь свирепый взгляд поверх бокала. — Никто не знает. — Потому что… — Натали выжидающе смотрит. — Что случилось? — Просто моя жизнь не стала сладкой, как ожидали многие, — отвечаешь ты, осознавая черствость своих слов. — Бьюсь об заклад, у тебя крутая работа, ты живешь в пригороде со своим богатым мужем на крутой машине, и вокруг вас бегает две твои копии. — Близко, — Натали улыбнулась. — Три моих копии. Мой муж адвокат, я бухгалтер. И мы живем в прекрасном доме недалеко от города. — Должно быть мило, — ты пытаешься улыбаться. — У меня была практически такая же жизнь. — Так какого черта с тобой стало? — в очередной раз интересуется она. — Что встало на пути к практически такой же жизни? — Я не хочу грузить тебя своей историей, — невнятно отвечаешь ты, допивая виски и подзывая бармена. — И всё-таки? — Натали смотрит на тебя, вскинув брови. — Я заинтригована. — Ну, раз уже начала, — снова пожимаешь плечами, стукая бокалом по барной стойке. — Я закончила школу с отличием, мои родители предсказывали мне чудесную работу, как у моего брата, он доктор. Но ничего не произошло, — ты горько усмехаешься. — Что случилось? — Натали даже немного наклоняется вперёд, явно заинтересованная в твоей хреновой жизни. — Я влюбилась, — ты пытаешься улыбнуться, но осознаёшь, что становится только хуже. — Мне было двадцать три, и я была глупой. Мне просто хотелось почувствовать нечто особенное и плохое. Я встретила Алекс, и мы мгновенно влюбились. Но у неё были свои скелеты… Она работала на международный наркокартель. — Она? — Натали скептически приподняла бровь. — Ты была лесбиянкой? Ты не упускаешь осуждающего тона в её словах. — Всё ещё, — ухмыляешься. — Я сказала тебе, что влюбилась в того, кто работал на международный наркокартель, и всё, что ты вынесла из этого — это то, что я была лесбиянкой? — ты смеёшься. — Серьёзно? — Извини, — женщина заливается краской. — Грубо получилось. Я просто выпала в осадок, услышав, какой путь ты выбрала. — Алекс была очень опасна, — продолжаешь ты. — Она была красива, загадочна и привлекательна. Мы встречались около пяти лет, путешествовали по миру, у нас была отличная жизнь. Мы были настолько влюблены… — ты улыбнулась воспоминаниям. — И что же? — Я оставила её в Париже, — ты отвечаешь как-то сломлено. — Я не могла смириться с тем, что она была наркодилером, и это рушило всё хорошее в её жизни. Я проснулась с осознанием, что мне уже не двадцать три и нужно начинать жить для себя, — медленно заканчиваешь. — Но перед этим я пронесла чемодан с деньгами для наркотиков ради неё. Я сказала ей, что больше не сделаю ничего подобного, и я знала, что мне следовало остановиться, пока она не разрушила мою жизнь. — Вух, — Натали присвистнула, заказывая очередной напиток. — Это сумасшествие! Не могу поверить, что ты, Пайпер Чепмэн, влюбилась в наркодилера и пронесла чемодан с деньгами. — Это не гребанная смешная история, которую я рассказываю людям, ага? — ты буквально шипишь. — Это моя жизнь. Всё дерьмо, что сделали Алекс и я, это моя грёбанная жизнь, — ты ненавидела, когда люди воспринимали это, как просто период в твоей жизни. Натали взглянула на тебя и медленно кивнула, как бы давая понять, что она поняла. — И что же случилось дальше? — Я вернулась в Штаты, получила работу, встретила крутого парня по имени Ларри, начала перестраивать свою жизнь, — ты улыбнулась приятным волнам ностальгии. — Ларри сделал мне предложение. Ничто не предвещало беды. — И что? — девушка заинтересованно требовала продолжения. — Я попала в тюрьму. Натали подавилась, выплевывая содержимое обратно. — Ты попала в тюрьму? — она недоумевающе моргает. — Алекс назвала меня как соучастницу, — ты пожимаешь плечами. — Поэтому да, я провела пятнадцать месяцев в федеральной колонии. Мне бы не пришлось терпеть это, если бы я не соврала. — И почему ты соврала? — Ради любви. В воздухе повисла тишина. — Дерьмово, Пайпер. Дерьмово, Шерлок. — Спасибо, — ты огрызаешься. — Алекс и я попали в одну тюрьму. Я человек, у меня есть потребности. Поэтому я изменила своему жениху с ней. Мы начали этот роман за решёткой, и я по глупости влюбилась в неё снова. Правда, я выбрала Ларри, потому что мне нужна была стабильность. — И в итоге осталась с Ларри? Я в шоке… — Неа, Ларри остался с моей лучшей подругой, Полли. В моё отсутствие они влюбились, по-видимому. Тогда Алекс вышла из тюрьмы, после того, как заставила меня соврать, когда сама сказала правду. Я ненавидела её. Поэтому, когда она сообщила, что собирается покинуть город, я позвонила Полли, чтобы та позвонила офицеру, который наблюдал за Алекс. Ну и в итоге Алекс вновь оказалась за решеткой. — Хм, как я вижу, ты всё ещё манипулирующая сучка, — Натали смеётся, отпивая немного. — Алекс так же звала меня. Правда она использовала «пизда» вместо «сучка». — Прелестно. — Ага. — Ну, а что стало с Алекс? — Мы снова начали встречаться после её возвращения. Это было замечательно, и я наконец-то почувствовала себя хорошо после ощущения пустоты. Но она была озабочена тем, что её старый босс нанял кого-то, чтобы следить за ней в тюрьме. И она начала ускользать. Мы начали отдаляться, и я встретила Стеллу. — Стелла? Я уже начала переживать за вас с Алекс, — Натали стонет, опустошая бутылку. — А пришла ты и разрушила тут все к херам! И это ты мне говоришь. Я тоже переживала за нас с Алекс. — Я была тупой, — ты подмечаешь, — такой тупой, что стоило мне отстраниться от Алекс, и я изменила ей со Стеллой. Алекс покончила со мной, потому что ей не понравилось то, кем я стала, и я постаралась переключиться на Стеллу, потому что я была так одинока без своей девушки. Да и тюрьма виновата в том, в кого я превратилась. В любом случае, Стелла тоже нагнула меня. Но прежде она сделала мне эту татуировку, - ты указываешь на руку. — Она сказала не доверять сучкам, и я была уверена, что она заслуживает того… Я подсунула ей запрещенные предметы, и её упекли в одиночку. Во взгляде Натали читался только один вопрос — «Какого хрена?!». Забавно, если честно. Когда слушаешь свою историю, осознаёшь, насколько хреново это звучит. Это даже не походит на реальность. И, честно сказать, даже не верится, что это — твоя жизнь. — Что случилось с Алекс? — Она перестала говорить со мной. И насколько я знаю, она вышла из тюрьмы практически сразу после меня. Это было полгода назад. — Чёрт, — Натали смотрит на тебя с широко раскрытыми глазами. — Да тебе надо писать чёртову книгу. Всё дерьмо, через которое ты прошла… — Это моя жизнь, Натали, — ты обрубаешь все попытки посмеяться над твоей жизнью. — Это не книга. Хотя стоит заметить, книжка получилась бы охренительной. Натали заканчивает высасывать своё пиво. — Мне надо идти, — произносит она. — Было приятно встретить тебя, Пайпер. Надеюсь, ты разберёшься со всем дерьмом в этой жизни, — дополнила она прежде, чем кинуть деньги и исчезнуть. — Да, я тоже надеюсь, — отвечаешь уже себе. В принципе, Натали права, твоя жизнь хреновая. Очень хреновая. Но как можно было докатиться до такого? Как можно было так перестроить свою жизнь, чтобы оказаться там, где ты сейчас. Ты всегда представляла, что Кэл будет тем самым уродом, без которого в семье не обойтись, но на его месте оказалась ты сама. Твои родители говорят всем, что ты в Африке на некоторое время, ради спасательной операции, потому что они не хотят иметь дело с реальностью, где их дочь полная задница, которая отсидела в тюрьме по милости её бывшей девушки-лесбиянки-наркодилера. Но они правы. Все они. Ты самая настоящая дура.