Все тайное остается в архивах

День святого Валентина пугал Джеймса Бонда больше, чем какие-то там ядерные боеголовки, сводный братец Оберхаузер и сильно рассерженные М и Q, запертые в одной комнате Букингемского дворца. Масштаб катастрофы с каждым годом, а именно 14 февраля, становился все серьезней. Весь женский состав МИ6 хотел поздравить Бонда. И бывшие девушки хотели поздравить Бонда. А в этом году его не пожалели с самого утра — в лице Мадлен. Джеймс с ужасом предвидел количество валентинок, которые свалятся на него сегодня. «И что бы им всем не полюбить Q? — подумалось агенту 007, пока он поднимался к своему кабинету. — Молодой, талантливый, красивый. Или Денби — чем не вариант? На худой конец, еще и Мэллори есть. Профиль греческий, костюм с иголочки, восемь боевых ранений, директор, герой… Орел!» Бонд осторожно повернул ключ в двери своего кабинета и сквозь щелку посмотрел, нет ли там чего-то совсем из рук вон выходящего. Такого на первый взгляд не наблюдалось. Джеймс решительно крутанул ручку и вошел внутрь чуть ли не строевым шагом. На его столе возлежала гора цветов, сравнимая разве что с Монбланом. Рядом был сверток — самый настоящий сверток из офисной бумаги, перетянутый розовой ленточкой и исписанный 12 шрифтом. Бонду было плевать, как автор всего этого безобразия проник в его кабинет. Ему хотелось узнать кто это сделал. Джеймс резко рванул ленточку и принялся читать послание, с каждой строчкой все сильнее и сильнее приподнимая бровь. «Наш дорогой, волшебный, единственно любимый Джеймс! Позволишь ли ты нам в прекрасный день святого Валентина — день всех влюбленных — вновь рассказать тебе о том, что мы чувствуем, какая неистовая любовь к тебе пылает в наших сердцах? Если бы можно было описать безбрежность океана и бесконечность неба — и тогда мы не описали бы полностью нашу любовь к тебе. Если бы ученые разглядели самый маленький квант — по сравнению с ним наши усилия были бы ничтожны. Видел ли ты, как встает солнце над белыми скалами Дувра? Видел ли ты, как, опускаясь, дневная звезда играет лучами на лондонских крышах? Видел ли ты горы Шотландии в полнолуние? И если видел — разве не восхищался простотой и величием пейзажа, суровой красотой северной природы и ласковым светом небесных светил? Такое же восхищение испытываем мы, смотря на тебя, ты освещаешь нам дорогу во тьме — подобно Солнцу и Луне. Ты похож на ранний цветок подснежника, сильный и непокоренный, на подрубленный, но продолжающий цвести куст сирени, на ландыш спрятавшийся в траве… Ты прекраснее всех цветов, что придумала природа, ибо ты — лучшее из ее творений! Ты даже похож на росянку, выжидающую, стремительную, коварную, смертоносную, всегда готовую к атаке! Ты то дикий кот, крадущийся в высокой траве, то домашний пушистик, ластящийся к хозяину. Ты грациозен, как леопард, быстр как гепард, опасен, как тигр. Ты спасаешь весь мир, Джеймс, не требуя славы, не жалея себя. И каждый раз наши сердца замирают в испуге, когда ты решительно нажимаешь на курок. О Джеймс, если бы ты слышал нас, улавливал стук наших сердец! О Джеймс! О величайший из всех агентов! Останови хоть на минуту свой непрерывный поиск! Обернись — и ты увидишь, то, чего прежде не видел, услышишь то, что не слышишь, почувствуешь то, чего никогда не почувствуешь! О агент 007, повелитель отважных! Неужели во всем твое сердце бесстрашно? Неужели ты ждешь под порывами ветра Только дельные, быстрые, к делу ответы?» Джеймс внезапно понял, что у него начинают болеть брови — так сильно вверх он их задрал. Бонд нахмурился и продолжил читать. «Волны вновь разбивают гранитные скалы, Корабля где-то слышен гудок запоздалый. О агент 007, ответь нам, ответь, Есть ли к сердцу прямая дорога иль дверь?* Прости, прости нас Джеймс, что мы перешли на стихотворный слог. Но даже думать про тебя не хочется прозой! Искренне и навеки твои Веспер Линд Камилла Северин Ив Манипенни Люция Скара Мадлен Свон и майор Джеффри Бутройд» — Эмммм… Что? — выкрикнул Бонд, смотря на список имен. — Джеффри здесь с какого черта? Джеймс услышал, как скрипнула дверь и резко обернулся. У входа стояла Манипенни и мило улыбалась. — Зашла поздравить тебя праздником, — сказала она взбешенному Бонду. — Что-то случилось, Джеймс? — Это мне объясни! Там твое имя! — ткнул ей бумажкой в лицо агент 007. Манипенни посмотрела на бумажку и пожала плечами: — Наверняка кто-нибуть пошутил. Может, Q решил отомстить за то, что ты на хвост его любимого кота наступил? — Знаешь, Пенни, а ведь это идея… Ну ладно, выкину эти цветы, пойду с ним разберусь! *** Манипенни постучалась в дверь кабинета М и услышала знакомое «Войдите!», героически протолкнутое сквозь нервное хихиканье. — Ну что, он оценил мои литературные таланты? — выдавил Гарет Мэллори, продолжая хихикать, уткнувшись Максу Денби в плечо. — Твои бы таланты, да на нобелевку, динозаврик ты мой, — панибратски ткнул С директора МИ6 в бок и тоненько захохотал. — А ведь сейчас выход Q будет, — вежливо напомнила Манипенни двум высшим чинам британской разведки. — Теннер, Q, — рявкнул Мэллори в наушник командным голосом, — операцию «А небо нынче голубое!» объявляю открытой! Макс уже уставился в ноутбук, где шла прямая трансляция из лаборатории Q. Вот квартирмейстер поправил кудрявую прядку, погладил скользнувшего под руку кота и, наконец… Дверь чуть не вылетела с петель, жалобно скрипнула и прогрохотала по бетонной стене. Бонд влетел в помещение с криком: — Какого черта, — агент 007 задыхался, — какого черта, Q? — Оооо, — протянул Макс. — Шекспир отдыхает. — Печеньку будешь? — лениво ответил Гарет, разливая чай по чашкам с гербом МИ6. — Ах, Джеймс, — не своим голосом протянул Q, — прости меня, что поступил так подло и бесчестно. Прости, что использовал имена твоих любимых. Прости… Но я не знал, как подготовить тебя к признанию. — Какому п-п-признанию? — опешил Бонд. — Джеймс, дело в том что я… Я… Q драматически замолк. Мэллори и Макс коварно улыбнулись и хором заявили: — Q, давай! Квартирмейстер поднял на агента 007 большие грустные глаза и печально произнес: — Джеймс, я люблю тебя. — Чего? — уставился на него Бонд. — Люблю тебя… — Великий актер погиб, когда Джеффри Бутройд увлекся наукой, — прохихикал Мэллори, наблюдая как Бонд нервно пятится к двери. — Я знаю… Это все ваши с Теннером и Манипенни шуточки… Ну погодите… Уж я этому Биллу… Бонд почти выбежал в коридор. В наушниках Мэллори и Денби раздался смех Q. — Ну как, сэр? — улыбнулся в монитор квартирмейстер. — По Станиславскому отыграл, — Денби хитро прищурился. — Гарет, если позволишь… — Валяй. — Теннер, объект идет к тебе, начинаем операцию «А что есть любовь?» *** Бонд чуть не выломал вторую за утро дверь. — Теннер, какого вы с Манипенни опять задумали? — Что-то не так? — удивленно спросил начальник штаба, уставившись в экран ноутбука. — Еще как. Кто-то пишет письмо, подписанное именами всех моих девушек и нашего котомана, квартирмейстер признается мне в любви! — Любовное письмо? — Сам смотри, — швырнул Бонд несчастную бумажку Теннеру на стол. Начальник штаба вдумчиво прочитал письмо и вернул листок Джеймсу. — Что есть любовь? — философски подпер Теннер подбородок. — Как сильно ей можно ранить? И можно ли ей убить? Я ничего такого не замышлял, Джеймс. Ни я, ни Ив этого не делали. А вот любовь способна толкнуть человека на самые странные поступки. — Теннер, какого чер… — Я думаю ответ лишь один, Джеймс. Джеффри и вправду любит тебя. Любит. И не смотри на меня так. Иди, задавай вопросы кому-нибудь еще. У меня дел полно. *** Гарет и Макс заняли боевые позиции: Мэллори у окна пристально смотрит на прохожих, Денби у стола пролистывает папку. Открылась дверь — вошел покрасневший и растрепанный от беганья туда-сюда Джеймс Бонд. — Что-то случилось, мистер Бонд? — высокомерно спросил С. — И почему вы входите без доклада? — Много чего случилось, — рявкнул Бонд. - Сэр, я думаю что агенты Бутройд, Теннер и, возможно, Манипенни не в себе. — Что вы под этим подразумеваете, 007? — обернулся Гарет. — Они странно себя ведут и… Бонд запнулся. Макс мысленно ухмыльнулся. «Да, главе МИ6 не расскажешь, что тебе в любви признался квартирмейстер,» — злорадно подумал он. — Я думаю, мистеру Бонду надо взять на недельку отпуск, — сказал Денби, приподняв бровь. — Ему уже повсюду заговоры мерещатся. — Я с вами согласен, Макс. Бонд, — Мэллори прищурился, — даже не вздумайте нарушить отпуск. Возвращайтесь на следущей неделе. Всего доброго. Агент 007 тяжело вздохнул и вышел, тихо закрыв за собой тяжелую дубовую дверь. *** — Билл, твой монолог был великолепен! «А что есть любовь?» — Джеффри звонко рассмеялся. — Как по мне, так Манипенни — лучшая, — ответил Теннер. — Глазками поиграла, ах Джеймс, ох Джеймс, кажется я знаю, Джеймс… — Не забывайте про Джеффри! — прыснул Макс. — Я люблю тебя, Джеймс… Это просто… Оскар! — А ты-то сам, Макс! — Гарет с хрустом поломал печенье. — Отпуск, мистер Бонд. Неделя, мистер Бонд! — Ну же, мы все знаем, кого благодарить, — отсалютовала начальнику чашкой с чаем Манипенни. — Наконец-то мы все отомстили Бонду. За все хорошее. — Письмо было великолепно, — кивнул Теннер. — Про росянку — шедевр. — А кванты и коты? Вот Бонд и решил, что это я ему письмо писал! — А стихи! Вот это я понимаю — подход к делу! .. Макс промолчал и отставил чашку с блюдцем в сторону. А затем чмокнул Гарета в щеку. Тот покраснел до ушей, но ничего не сказал. ____ *автор в курсе, что стихи жуткие