Пепел

      Догорающая лампа тускло мерцала в убогой комнатке скверного постоялого двора. Дождь неистово стучал по небольшом окну, из которого открывался вид на размокшую широкую дорогу, уходившую за бесцветный горизонт. Чем дальше всадница продвигалась на север, тем более суровой становилась местность. Тоже самое можно было сказать и о людях, населяющих этот необъятный край. Серые и неприветливые поселения были беспорядочно разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Ни в одном из городков не хотелось задерживаться дольше чем на ночь: еда была скудной, постель твердой, а разговоры местных жителей все более ввергали в отчаяние и нагоняли тоску.       На самом деле, она до сих пор не верила собственной удаче: до Черного Замка осталось не более нескольких дней пути, а добраться живым до северных земель удавалось далеко не каждому. С одной стороны, вид изможденной оборванки не мог заинтересовать никого из господ, изредка проезжающих по Королевскому тракту. Однако всякий сброд вполне мог обратить внимание и на прекрасного вороного коня, и на наличие хоть каких-то сбережений, и даже на непривычный для здешних земель акцент Вольных городов.       Ветер горестно завывал за ветхими деревянными стенами и мешал заснуть. Зябко поежившись в холодной постели, девушка встала и еще раз проверила засов на трухлявой двери. Такую даже ей под силу выбить одним ударом. Вернувшись на свое скромное ложе, она с головой укрылась пропахшим сыростью одеялом, и, перед тем как закрыть глаза, словно молитву прошептала собственное имя.

***

      Следующее утро выдалось гораздо более холодным, чем всегда. Ночью дождь превратился в снег, безжизненный вид из окна стал грязно-белым. Печальные люди черными тенями перемещались по двору таверны.       Трое неопрятных мужчин, облаченных в грязные обветшалые одежды, сидели за длинным дубовым столом. Одного из них природа наградила прекрасной рыжей шевелюрой, которая, надо сказать, все равно не делала его более симпатичным на фоне товарищей. Чем они зарабатывали себе на щлюх и выпивку, понять было сложно, однако один из них бросил несколько монет нескладной дочери владелицы постоялого двора, отчего покрытые оспинами щеки девушки зарделись.       - Вино было мерзким, как и сами комнаты, но, если ты окажешься более сговорчивой, мне и моим друзьям будет не так противно тут находиться, — грубо прорычал ей самый высокий мужчина, но она лишь в полном молчании унесла пустой кувшин, оставив небрежно брошенные монеты.       - Ты только посмотри, — с отвращением сплюнул рыжеволосый.       - Ладно вам, парни, эта девка слишком страшная, даже для такого отребья, как мы, — раздался взрыв хохота; девушка с опаской обернулась на неприветливую компанию и скрылась на кухне.       - Вот вчера здесь останавливалась какая-то дамочка, вот уж она была хороша собой. Маленькая такая, с волосами, остриженными по плечи. Я, правда, был слишком пьян, чтобы догнать ее: уж больно быстро птичка упорхнула.       - Думаешь шлюха?       Самый молчаливый из них подал голос, визгливо расхохотавшись:       - А то тут место для леди! Конечно шлюха, я сам видел: фигурой правда не вышла — уж больно худощавая да плоская.       - Тебе ли, уроду, выбирать фигуру, — огрызнулся рыжий.       - Заткнитесь! Вот та девка.       Путники одновременно повернули головы в сторону невысокого человека, закутанного в темный плащ с ног до головы. «Девка» посмотрела прямо на мужчин, и все трое ясно увидели юное мальчишеское лицо. Рыжий заржал так, что, казалось, затряслись стены:       - Вы, братцы, уже бабу от мужика отличить не можете, стоит вам выпить кувшин мерзкого трактирного пойла! Эй, парень, подойди сюда! Слыхал этих тупиц?       Мальчик с некой опаской приблизился к дубовому столу и вопросительно посмотрел на подозвавших его пьяниц.       - Тебя приняли вчера за леди, — никак не унимался рыжий, буквально испепеляя взглядом худощавого подростка, который никак не отреагировал на его слова, — Или же просто мои друзья теперь заинтересовались мужиками.       - Да заткнись ты, Чед, — махнул рукой высокий, допивая вино в треснутом кубке, — Чего тебе дался этот малец?       - Если у вас все, то я пойду, — грубовато отозвался паренек детским голосом и направился в сторону выхода.       - Погоди, — гаркнул Чед, — Что малыш вроде тебя делает один в такой глуши?       «Малыш» развернулся и в глазах его сверкнуло нечто похожее на злобу. Щеки мальчика еще даже не покрылись юношеским пушком, каштановые волосы выбивались из-под капюшона.       - Это не твое дело.       - Обиделся, что ли? — хохотнул рыжий, затем странно прищурился, — А деньги на дальние странствия у тебя имеются, парень.       Мужчины многозначительно переглянулись и взялись за то оружие, которое у них было при себе: топор, и два ножа в бесчисленных зазубринах. Но юнец, к их несчастью, оказался куда более ловким и быстрым. Молниеносным движением он опрокинул лампу на стол: ветхое дерево в мгновение ока загорелось, огонь задел и рукав дырявого одеяния Чеда. Пожар распространялся так быстро, что через считанные минуты полыхали уже и покосившиеся скамьи, и деревянные стены кособокого дома. Из кухни в зал с криками вбежали владелица гостиницы и ее дочь, а немногочисленные постояльцы, почуяв запах гари, поспешно выскакивали на улицу в чем были. Пропойцы не помнили себя от ужаса, когда оказались на припорошенном снегом дворе.       - Где? Где проклятый мальчишка? — рычал Чед, держась за обожженую до плеча руку: красные, пузырящиеся ожоги уже проступали под почти сгоревшей тканью его рубища, — Я выпотрошу маленького ублюдка!       - Кто это сделал? — в унисон рыдала хозяйка, наблюдая, как ее ветхая гостиница постепенно обращается в пепел.       За треском и воем необузданного пламени, криками и стонами людей, лаем собак и ржанием испуганных лошадей, никто не услышал ровного стука копыт, который, впрочем, быстро затих вдали. Всадник только раз обернулся на обрушающееся здание, а затем скрылся за горизонтом.