теплый свитер

мы не стали никем и гордимся своей непристроенностью, ура так что братьям по духу желаю любить но предохраняться не чураться работы в офисе, вылечить свой невроз здесь полгода сугробы и тьма — мы в прекраснейшей из локаций помоги нам господь, супермен, санта клаус и дед мороз @ананасова

С девятого этажа новостройки просматривается весь город. Небольшой, с яркими огнями и людьми, что кажутся маленькими — со своими проблемами, чувствами и горестями. Касаткина любит смотреть на свой город, она ни за что не променяет его на другой. И то, что сейчас имеет, тоже ни на что не променяет. Андрей входит в ее жизнь, как в дверь этой самой квартиры — медленно, вальяжно, разуваясь у порога и обнимая со спины. С широкой улыбкой смотрит на город, а потом зарывается носом в пушистые волосы, напевая какую-то свою мелодию. Она всегда разная, но Марина понимает — для него это ритуал, который запрещено нарушать. Она и не противится. Слушает молча, послушно подставляя себя под теплые нежные руки, которыми он почти что ощупывает ее всю. Мелодия обрывается резко, будто струна натянутая рвется. Марина все еще молчит, знает, что он сейчас не здесь. Андрей сейчас весь в другом конце города, там, где с силой закрыв глаза, мечется его вечный смысл, от которого ему никогда не избавится. — Темнота — друг молодежи? Насмешливо, резко, в противовес Кисляку, дверью хлопает Смирнов, тут же раскидывая все свои вещи. Марина знает, он их обязательно соберет, просто сейчас по-другому заявить о себе не может. Каждый раз, как будто боится чего, громко и с надломом, скрывается за раздражающей ухмылкой. Она давно знает обо всех его страхах, чувствует, когда он каждую ночь, с силой ее к себе прижимая, боится, что он и не нужен здесь, в маленькой квартирке города Подольска. — Леш, — шепчет Касаткина, ласково оглаживая обнаженную спину. — Мы без тебя не сможем. По выходным, когда никто из них не скрывается за занавеской гудящего уличного шума, она готовит что-нибудь особенное, пока они разгребают бардак, включают стиралку и громко комментируют хоккейный телевизионный матч. — Все будет хорошо, — она успокаивающе прикосается губами к виску Андрея, который сжимает кулаки и мечтает вырваться из сжимающих оков своего сердца. Леша ободряюще похлопывает его по спине, обнимая Марину. Костров входит тихо, стараясь не потревожить никого своим появлением, но, кажется, никто из них не удивляется. Он ставит на стол свежие пироженки, а потом садится рядом с Кисляком, находя его руку под столом, и крепко ее сжимает. — Я останусь сегодня? — Ты останешься навсегда? Андрея будто напополам рубят, так он боится услышать ответ. Зарывается ночами в подушку, когда его с двух сторон подпирают Смирнов с Касаткиной, но стона сдержать не может. Они вместе — правда. Без Костра он ничего не стоит — все еще правда. — Марин, освободишь мне верхнюю полку? Она широко улыбается, поддаётся к нему, и звонко чмокает в подбородок. — Ты здесь. Костров смущенно улыбается, ловя безбашенную улыбку Андрея, пока Смирнов разливает чай. Быть семьей, это ведь так просто, правда?