Концерты на рояле по заявкам

*** ... Воздух внезапно закончился. Элиот пытался крикнуть всего-то ничего, одно-единственное имя, но у него не получалось. Он мог только открывать и закрывать рот, словно рыба, выброшенная на берег. Ни единого звука не вылетало наружу и чувство тревоги все усиливалось. Сначала он увидел Лео. Но это был не его Лео, не тот, к которому он привык. Совершенно чужой, с остриженными волосами и остро-колким взглядом. С невероятно прямой спиной, подчеркнуто прямой. Застывший статуей снаружи и льдом - изнутри. Рядом с ним, на расстоянии, позволенном лишь камердинеру, его приемный брат, Винсент. Что, черт побери, вообще происходит?! Но больше всего резануло по сердцу то, что глаза... те необыкновенной красоты глаза, что Лео позволял увидеть только ему... были открыты всему миру. Они блестели, подозрительно влажные, а уголки губ были поджаты, как у готового впасть в истерику человека. Что и случилось. Прервав длинную речь Винсента действием, Лео выхватил у того ножницы из рук и резко, несколько раз, полоснул по чуткой коже. Запястья, что Элиот помнил прикосновениями губ, обагрились алыми полосами, словно царапинами от невидимой когтистой лапы. Винсент застыл, не ожидая подобного от хозяина, а тот лишь равнодушным взглядом изучал следы собственного мазохизма. Элиоту казалось, что это его только что полоснули лезвием ножниц. - Даже это уже не ... чувствую. С тех пор как... он... ушел. Не чувствую ничего, - с усилием выговорил Лео. Боль, которую никогда не пожелаешь испытать - боль, получаемую опосредованно, когда ранили не тебя, а дорогого тебе человека. Боль, передаваемая по струнам натянутой между вами связи. Боль, усиленная ею тысячекратно. Найтрею хотелось кричать, но этот мир не слышал его. Лео не слышал его тоже. И это было страшнее всего. *** - Испарина, прерывистое дыхание - налицо все признаки кошмара. Ты имеешь право хранить молчание, Элиот Найтрей, но тогда тебе не поздоровится и до суда ты точно не дойдешь. Голос Лео, хоть и несущий полную чепуху, успокаивал. Лео... Лео... пальцы схватили за ночную рубашку, притянули к себе, губы торопливо убедились, что здесь, что теплый, что Его. Темноволосый отстранился от поцелуя, как всегда, проворчав что-то под нос, но слегка порозовев. Иногда он все же умел сделать, как того хотелось Элиоту. Умолчав очередную порцию колкостей, он просто приобнял Найтрея за шею и привлек к себе, успокаивая, согревая, смешно ероша дыханием короткую светлую челку. - Я здесь. Тот самый человек, что изрядно натоптал в твоем сердце. А это страшнее всяких кошмаров. Но есть и хорошая сторона, - он слегка улыбнулся, - по этим следам я всегда могу вернуться обратно. В твое сердце. Поэтому... храни мои следы в своем сердце. ***