Довели

Световолосый мужчина открыл глаза. Первое, что он почувствовал — пронзающая боль в районе затылка. Людвиг машинально хотел приложить руку к этой части головы, но не смог. Его руки оказались прикованы к железной панели, которые были присоединены к столу, на котором он лежал. Германия зябко поежился (на сколько это возможно лежа), потому что стол был металлический, и он неприятно холодил оголенную спину. Вторым неприятным фактором оказался ядовитый свет белой лампы. «Как на хирургическом столе» — тут же возникла аналогия в голове Людвига. «Или КГБ*» — мрачно подумал он. Неожиданно тишину прервал протяжный скрип двери, которая почти тут же с жутким грохотом закрылась. Германия вздрогнул не столько от неожиданного шума, сколько от знакомого ему звука захлопнувшийся двери. О, да. Лихой 1943 год, когда он умудрился попасть к Ивану в руки… «О, Herr Ludwig, вы очнулись? Надеюсь, вы узнаете ваше любимое помещение! " — с торжеством проговорил голос убийцы Гилберта. Тут тусклая лампа осветила комнату. Конечно, Людвиг не мог ее рассмотреть, так как он лежал, но шрам в районе груди тревожно заныл и начал болеть… «ОНО» — с ужасом подумал Людвиг, но он не сказал ни слова. Только трясущиеся руки выдавали его с потрахами. Где-то рядом раздался смех. «Я вижу, что ты не забыл… Впрочем, как и я. Глаз за глаз, зуб за зуб, как говориться. Ведь ты понимаешь о чем я, да?» — Германия не видел лица Ивана, однако чувствовал как тот улыбается. Мозг, будь он неладен, подбросил картинки из прошлого: вот лежит Иван, которого держат за обе руки, вот он, Людвиг, держит в руках метку Третьего Рейха, наколенную до адской температуры, а вот он с наслаждением наблюдает, как кожа вулдырится и лопается под символом Рейха, как Россия орет матом и шипит через сжатые зубы, и Людвиг находится на грани безумия… Но тут появляются и другие воспинания, где Иван в отместку награждает его шрамом в виде серпа и молота, который красуется в районе сердца. У Людвига перехватило дыхание. Казалось, будто это сейчас ему прожигают клеймо. Боль казалась почти реальной. «Чтож, вспомним еще былое, а? Было же так здорово! Особенно в кабинете КГБ. Давай развлечемся, а?» — проговорил Иван почти томны голосом. Германия похолодел. Страх сковал все тело, даже скулы свело. «Бесполезно говорить, он не вменяем» — думал Людвиг и хотел смериться со своей участью, но думал он так, пока Иван только разглогольствовал. Вдруг живот и грудную клетку пронзила жуткая боль, которая заставила немца закашляться кровью. Брагинский же улыбался, весело позвякивая цепью в руках. «Довели» — сказал Иван и после этих слов стал беспорядочно наносить удары цепью. Попадало и по животу, и по плечам, и по ногам, по рукам, и по груди. После ударов оставались ужасные кровопотеки и гематомы, а после удара по лицу был сломан нос. Людвиг кричал и хрипел, пытаясь не задохнуться от крови, идущей из носа. Спустя 5 минут, Германия перестал чувствовать левую руку и правую ногу, грудь стягивала острая боль при каждом вздохе, что заставило Людвига предположить, что ребра тоже разбиты в хлам. Внезапно побои прекратились. Странную паузу прирывали только равное и булькующее дыхание жертвы. Что-то закрехтело и Людвиг резко принял сидячие положение. Металлический пласт слегка стукнул по спине, но и этого было достаточно, чтобы Германия лихорадочно начал кашлить, при этом пытаясь делать это аккуратно, ведь грудная клетка доже при взжохе горела адским пламенем. Воздуха катастрофически не хватало. В этом время Иван взял еще «живую» руку Людвига в свою. Он сделал это так нежно, будто берет руку возлюбленной, и только безумный блеск его дьявольских глаз выдавал его далеко не романтические планы. В свободной руке Брагинский держал тонкую наколенную иголку. Нежно и медленно, с точностью хирурга, Россия продвигал иголку под ноготь Германии. Медлительность действа причиняло такую боль, что Людвиг хрипло вскрикнул, заходясь в новом приступе кашля с привкусом крови во рту. Казалось, что легкие заполнились кровью. «О-остановись…жалкое животное!» — прохрипел Германия. Он чувствовал, что испытывает сейчас те же эмоции, как когда-то давно, когда Иван был еще СССР. Дикая животная ненависть легла на прекрасные голубые глаза мутной пеленой. Из самых темных уголков души вышла та темная и жестокая сторона Германии. «О, Иван, давно не виделись! Жалкий отброс, недостойный жить.» — со смехом прокряхтел Германия (Германия ли?). «Действительно, нацисткая свинья» — ответил Иван и второй палец иголка пронзила уже резко, разрывая плоть в клочки. Запах подгорелой кожи ударил Ивану в нос. Тот лишь облезнул свои пухлые губы и поднял свой торжественный взгляд на лицо Германии, который шипел, кряхтел и давился собственной кровью. Фиалковые глаза встретились с голубыми. Людвиг усмехнулся и плюнул своему мучителю в лицо. Улыбка пропала с лица Ивана. Стерев кровь, Россия безжалостно пронзил оставшиеся пальцы, потыкав их множество раз. Наслаждаясь криками-хрипами своего врага, Брагинский пошел к выходу. «Эй, славянское дерьмо, это все? Это все, на что ты способен? Ничтожечтво! " — несмотря на боль, загогатал Людвиг. «О, нет. Веселье начинвется, мой милый~» — сладко протянул Россия и вышел. Германия тихо хихикал и проклянал «чертова коммуниста», как вдруг его веселье прервал звук хлопка. Людвиг повернулся в сторону шума, но ничего не увидел, однако через несколько минут дышать стало почти невозможно. Глаза наверняка покраснели и жутко слизились, будто их выедали. Странное клокатание в лекгих приблизилось к горлу и изверглось в виде крови и странной слищи. Сломанный нос саднил и не давал нормально дышать, да и воздух пах как-то странно… Страшная догадка осенила Людвига. «Газ. Смертельный газ» — подумал он -"Ублюдок! Скотина! Schwein!* Scheisse! *» — отчаянно матерился Людвиг, но до его криков России нк было дела. Он спокойно пил чай, наблюдая как Германия синеет, корчится от боли, отхаркивая кусочки легких и другие внутренности. Прекрасное зрелище. Людвиг бился из последних сил, но воздух уже закончился, а легкие изъедены газом. Кожа синела, чернела и слезала с тела. Крови застревала комками сгустков, вызывая рвотные позывы. Последний раз выругнывшись, слезы полились из разъеденных глаз. «Bruder…Ich komme zu dir*» — прошептал Людвиг и нежная улыбка растеклась по его искореженному лицу. Хлоп-хлоп-хлоп. В тишине раздались аплодисменты. Иван встал из кресла, играясь с револьвером, который он конфисковал у Германии. "Довели…да?" - тихо прошептал Брагинский. Раздался выстрел. * Свинья *Дерьмо * Брат...Я иду к тебе