Довели

Светловолосый мужчина медленно разлепил свои веки. Голова трещала, как звон колокола. Неужели он вчера так много пива выпил? Да, нет, вроде всего 2 бокала. Затуманенным взглядом *Бальдшмидт осмотрел окружающую его обстановку. Легкое помутнение как рукой сняло, когда Людвиг увидел напротив себя Гилберта. Гилберт был прикован к стулу, который стоял в самом центре комнаты, и он все еще был без сознания. Первым желанием было освободить его, но тут то обнаружилось, что руки Германии были заключены в оковы, прикрепленные к стене. С ногами была аналогичная ситуация. Цокнув,Людвиг начал размышлять как сломать оковы и вообще как выбраться из столь странного и неприятного инцидента. Сам мужчина был далеко не слабаком,но даже ему было не по силам выдернуть свои руки из столь крепкого заточения. Вдруг послышалось невнятное мычание. Гилберт открыл глаза и тут же закрыл их, издав тихий вздох. Голову пронзила резкая волна боли. Будто по голове чем-то хорошо шмякнули. "Эй, *Osten, ты как? Ранений нет? " - спросил Людвиг стараясь говорить громким шепотом, чтобы брат услышал, но при этом не создавая много шума. "Мммм, голова звенит. Где я так приложился своей головешкой... Ох, ё! *West,где мы? Что это за место?" - также шепотом прохрипел пепельноволосый, также как и Людвиг ранее, осматривая помещение. Руки привязанные веревкой к спинке стула уже начали затекать. При попытке растянуть веревку, она впивалась в нежную кожу еще сильнее, натирая ее до крови. Гилберт досадливо цыкнул и посмотрел на младшего брата. У обоих положение не из лучших. Оба не имеют возможности освободиться. "Я не знаю, где мы, Гил... Но я думаю..." - не успел Людвиг договорить, так как его речь была прервана глухим скрежетом металлической двери. Братья синхронно уставились на источник шума. До этого комната была освещена лишь одной приглушенной желтого цвета лампой. Сейчас же от двери пролегала целая полоса яркого света, которая затемняла фигуру вошедшего. Дверь захлопнулась также резко как и открылась. Неизвестный стоял какое-то время в тени. Напряжение нарастало. Фигура шагнула вперед. Глаза Бальдшмидтов расширились. Перед ними стоял Иван Брагинский с привычной пугающей улыбкой, с которой он не расставался. Первым не выдержал Гилберт. Он засмеялся в голос. Смех его был пронизан истерическими нотками. Людвиг лишь нахмурился и стал ждать объяснений. Когда Гил отсмеялся, то спросил:"Брагинский, ты совсем с дубу рухнул? Такой прикол слишком жесткий даже для 1 апреля. Давай, освобождай нас." Ответом ему была странная усмешка. Улыбка Гила пропала. "Эй, В-ваня, ч-что это з-значит?"- стараясь скрыть дрожь в голосе,проговорил Бальдшмидт старший. "Tu peccatum tuum fateri?(ты признаешь свой грех?)" - произнес Иван величественным и суровым тоном. Гилберт оторопел. На секунду он замер. Брагинский повторил свой вопрос. "О каком грехе идет речь? Ты спятил? Что за ахинея здесь происходит" - закричал,прикованный к стулу Восток. Людвиг не понял ни слова из вопроса России,но одно он понял точно: нужно выбираться отсюда и как можно скорее. "Еt habentis maleficia necromantiae es accusatus ( ты обвиняешься в магии и некромантии)" - тем же тоном произнес Иван. "Какая магия, какая некромантия? Иван, ты умом тронулся?" - паника в голосе нарастала. Панические настроения передались и Германии. Он не мог ничего сделать. Оставалось только наблюдать,но вот интуиция подсказывала, что все хорошо не кончится... Иван засмеялся смехом сумасшедшего и загробным голосом произнес :"cadaveribus Pugnatur non vivere (Мертвецы - не живут)." Неземной ужас сковал тело Гилберта. Его тело мелко задрожало, а голосовые связки напрочь отказались работать. "West, что с тобой? Эй! " - прокричал Людвиг -" Что ты с ни сделал, ублюдок?" Иван улыбнулся. "Смотри" - произнес Россия. Он начал шептать какие-то слова. Сначала тихо, потом громче и громче. Гилберт, белый от природы, стал бледнее мела. Он тихо начал скулить и содрогаться,как от ударов. " Обвинение нашло подтверждение. Приступим к "искуплению" грехов твоих, ведьма" - после сказанных слов, Иван взял откуда-то из темноты странное *преспособление. Представляло оно собой два блока с шипами, которые сломались при закручивании винтика. Россия подошел к своей жертве и просунул это устройство до самого колена Гилберта и начал медленно закручивать винт. Сначала шипы неприятно вдавливались в коленную чашечку,но вскоре нарастающая боль была невыносимой. Людвигу не было видно, что происходит у ног брата, но он отчетливо услышал хруст кости. В этот же миг Гилберт заорал. Весь пол и подол шинели Ивана оказались в крови. Когда Россия отошел чуть в сторону, то глазам Германии предстала поистине ужасная картина: крисючащий брат с пеной у рта от невыносимой боли, кровь и раздробленное колено из-за чего нога болталась в неестественной позе. Германию замутило. Казалось, что вырвет прямо здесь. А тем временем, пока Людвиг приходил в себя и матерился, крича что-то Ивану, сам Иван достал новый агрегат. И имя ему было "Груша". Безобидное название, но... Гилберт смотрел это вытянутое устройство с расширением к концу и нервно взглотнул. Он прекрасно помнил как сам его использовал, когда был инквизитором,но кто знал, что теперь он - ведьма... ""Скажи: ааа" - проворковал Иван впихивая "грушу" в рот беловолосому. На глазах вновь появились слезы. Рот расширялся и казалось сейчас разорвется. "Груша" вошла полностью в глотку. Гилберт задыхался, рвотные позывы содрогали его горло. Тут злощастное оружие раскрылось на дольки. Миг - и Гилберт не скажет больше не слова. Глотка разорвалась в клочья. Соленая омерзительная кровь скатывалась в желудок. Молящей о помощи взгляд пронзил Людвига. У него самого текли слезы и он мог только тихонько шептать "брат". Он не мог помочь ему. И винил в этом. Невозможно было на это смотреть. Крики брата стояли в ушах и ничто не могло выкинуть их из сознания. Гил потерял сознание от шока и боли. Но Иван не дал ему долго наслаждаться перерывом. Он облил его холодной водой и дал сильную пощечину. Жертва моментально очнулась. "Ты же не проспишь десерт, верно? - облизнувшись, спросил Иван. Россия нажал какую-то кнопку. Бальдшмидт ощутил уак под ним что-то меняется. Мгновение и вместо стула что-то острое упиралось ему в анальное отверстие. "Колыбель Иуды" - вот, что это. Ужасная догадка тут же посетила мысли Запада. "О, Дева Мария, спаси мою грешную душу.... West, я не могу сказать сейчас ни слова... Но я люблю тебя, братишка. Надеюсь, тебе удастся сбежать отсюда..." Гилберт медленно насаживался на острый конец пирамидки. Анус пронзила ужасная раздирающая боль. Кровь лилась по ногам и капала на пол, образуя уже приличную лужу. Людвиг не верил,что это реальность,не верил, что его брата мучили на его глазах. "Гил.." - голубые цвета неба глаза встречаются с глазами цвета рубина -"...берт..." Людвиг зарыдал,как в детстве,когда брат уезжал на долго. Теперь уж навсегда... Иван рассмеялся и покачал головой. Ему хотелось еще развлечься,но Гилберт не позволил ему продолжить. Жаль. Вдруг Людвиг ощутил тупую боль и наступила темнота. Иван отложил трубу в сторону и закурил. Пора готовиться к новым развлечениям...