отрешенность

Ребята шли, и холодок прокатывался по их спинам. Парочки обнимались и пытались разобрать, что говорила Дана. Девушка шла, поддерживаемая Невском, её ноги заплетались, голос дрожал. Богдан пытался понять её историю, но слова были проглочены всхлипами. — Еще долго? — крикнула Олл, что шла сзади, и протолкнулась к близнецам. Девушка отрицательно покачала головой и остановилась. Никто так и не смог понять, что произошло, ведь в слезах близняшка ничего не объяснила. Только Богдан понимал и с сочувствием смотрел на Олю, он знал, что у неё будет истерика, и решил не отходить от неё. Темноволосая огляделась, обернулась назад, повернула голову на пение птиц и медленно пошла в противоположную сторону, все двинулись за ней. Пройдя пару шагов, она остановилась и дрожащей рукой показал вперед. Палец показывал на что-то за поваленной сосной, рука тряслась, а всхлипы стали громче. Парни пошли вперед, когда Феликс заметил всю картину, он быстро отбежал и возвратился к девушкам. Олл сделала неуверенные шаги и направилась к ним. — Нет, не надо, — он протянул руку и не дал ей пройти. – Олл, ради себя, не иди туда! Оля вырвалась и быстро пробежала — чтобы парень не смог её схватить — к дереву. — Нет! — закричала она. — Нет! — и снова. Богдан схватил её и прижал к себя. Девушка истерила и плакала у него на плече. Дана упала на колени, видела картину в памяти так же прекрасно, как если бы стояла там. Карина двинулась с места, поймала взгляд Феликса и поняла, что не стоит, она присела рядом с близняшкой и приобняла её. — Что там? — шепотом спросила она у Даны. — Там ужас, — немного успокоившись произнесла она. — Егор, но я бы не поняла, что это Егор если бы не одежда, в которой он уходил. Малыш посмотрела на Фила, тот лишь сочувственно кивнул, она испуганно прижалась к Дане, и лишь представляла что там. Единственный, кто не отвел взгляд и всё еще смотрел на труп — был Невский. Зеленая трава ближе к месту дерева становилась краснее, осталась узкая полоса крови, что означало, что его тащили, дерево повалено рядом с его ногами, но совсем не рядом с ним. Одна нога парня была изранена, видна кость, вторая — переломана в разные стороны, лицо изувечено, волосы выдраны, одежда порвана, на животе выцарапаны инициалы: «T/S». Ребята еще не понимали, что ночью не смогут уснуть. Они не понимали, что теперь уже не смогут спокойно жить. И самое главное: они не понимали, что убийца среди них. Двое сидели у костра и каждый думал о своем. Их мысли соединяла лишь одна ситуация - та, что произошла в лесу. — Мне страшно, — прошептала девушка и уткнулась лицом в плечо парня. — Ты боишься? — Чего? — То, что произошло, разве ты не испугался? — Дана, есть вещи и пострашнее чем-то, что произошло в лесу. Лучше тебе не знать, что бывает хуже. — Как тебя зовут?! — она уставилась на парня и ждала ответа. — Шапочка, — быстро ляпнул парень и ожидал, что девушка улыбнется, но она лишь насторожилась. — Скажи мне! — Зачем тебе знать как меня прозвали люди? — Люди? У тебя не было родителей? — Были, но… — он запнулся и опустил глаза, тогда девушка обняла ладонями его лицо и притянула к себе. — Но что? — Дана, не стоит. — Ты почти никогда не называл меня по имени, а сейчас говоришь его так грубо. Я что, отвратительна тебе? — Что? Как ты можешь такое думать?! — разозлился парень. — Я прошу тебя, — она продолжала смотреть на него и молила знать ответ. — Тим, для тебя Тим. — Я люблю тебя, Тим. — Она прильнула к нему как ребенок, которого качают, подобрала ноги и обняла за спину. — Я люблю тебя, моя девочка, — он опустил на неё глаза, и руками подтянул к себе, — тебе нечего бояться. — С тобой? — Со мной тебе нечего боятся. — Мой мальчик. Их губы слились, а тела прижались к друг другу. В лагере уже все спали, когда подавленная горем Олл, бродила рядом с машиной. — Твою мать! — крикнула она, ударив ногой по шине, и упала на землю, сжавшись в комок. Слезы стекали по лицу и капали на мокрую от дождя землю. К ней подошел близнец и, взяв на руки, отнес в свою палатку. — Почему мы не уедем? Почему не вызвали скорую, полицию? Где чертов егерь? Почему всем плевать, неужели только я его любила? Черт! Да, он был засранцем, но он же был вашим другом! Почему всем на это плевать?! Вам что, не страшно? Вы так просто оставили его изувеченное тело гнить под тем деревом! Что значат те инициалы? А может… вдруг она все это сделала, она позвала нас на отдых в лесу. Почему ты не перебиваешь меня? Я только что обвинила твою сестру! Богдан! — каждый вопрос задавался с перерывом от прошлого. Богдан сидел рядом с заплаканной Олей и обдумывал ее вопросы, ему тоже было интересно, почему они не уехали. — Я знаю это глупо, но… — близнец потянулся к Олл и поцеловал её, руки девушки обняли его и стали гладить по голове, парень не ожидал этого. Он думал его сейчас ударят, будет много вопросов о том что ты сделал, и тирада о том, что «мы не можем». Руки девушки скользнули под его футболку и сняли её. Парень придавил её своим весом и целовал её, причмокивая нижнюю губу. Когда с одеждой было покончено, их голые тела прижимались друг к другу. Олл обняла ногами поясницу парня, и он медленно входил в нее, целуя шею, он ощущал теплое дыхание. Когда парень ускорял темп, девушка прикусывала мочку его уха. Из палатки не было слышно криков, только тяжелое дыхание и тихие стоны. Свет пара не выключала, и на улице было видно только одну палатку, в которой горел свет, и две тени что сплетались друг с другом. Дима в ту ночь вышел отлить, он думал, что это Фил с Кариной, потом его голову посетила мысль о том, что это Невский с Даной, от чего ему стало грустно, он разозлился. Никогда бы он не подумал, что Дане может нравится тихий парень, что вечно что-то черкает в своем блокноте. Вот тут его посетила мысль. Сжечь этот блокнот. Дима знал, что это самая ценная вещь для парня. Пробравшись в машину, он нашел рюкзак и вывернул все содержимое на сидение. Пачка ручек, плеер, наушники, блокнот, тетрадь, записка. Схватив это, он двинулся к догоравшему костру. Открыв блокнот, он перелистывал страницы, каждый раз корчив лицо. — Ты мое всё, в курсе? Я так боюсь тебя потерять. Ведь сразу вольюсь не в то русло, Я утону, но не как в твоих глазах. В них я ныряю и не выплываю. Ты знаешь, что плавать не умею, И так нахально манишь взглядом. Погружаясь глубже, погружаюсь в понимание: Как сильно я тебя люблю. Ты мое море, а море для меня всё. Парень прочитал это с писклявым голосом и с издевкой. — Какая ироническая ты особа, Невский. Хотя, нет, ты просто тряпка. Сказав это, парень бросил блокнот в огонь, от чего утихающие языки пламени разгорелись вновь. Тетрадь он не листал, сразу бросил, порвав на страницы. В его руках осталась записка, облизав языком губы, он развернул её. Теперь у парня был огромный компромат на Невского, но Дима оказался глуп, и не понял, что ему нужно брать ноги в руки и бежать, не оглядываясь. Проходя мимо палатки он услышал, то что ему было достаточно. Измученные друг другом, получали оргазм, девушка проводила ногтями по спине парня, оставляя следы, парень стонал и оставлял засосы на шее, а девушка простонала его имя. Кончив одновременно, они легли и обняли друг друга. Девушка запрокинула ногу на парня, и положила голову на его плечо. Выключив свет, они погрузились в темноту, от чего девушка еще больше прижалась к парню. — Тебе всё еще страшно? — обнимая её, спросил Спор. — С тобой — нет. Парень вспоминал о том, как он хотел почувствовать как это — прикасаться к дорогому тебе человеку, вдыхать запах ее волос, наслаждаться запахом секса, когда ваши тела с испарине и вы оба чувствуете одно и тоже. Он поймал себя на мысли, что счастлив.