Мой странный друг. Том 1. "Книга пламени"

Ты будешь военным… — Ты бу­дешь во­ен­ным, — пов­то­рил нес­коль­ко раз муж­чи­на сред­них лет в во­ен­ном ки­теле, стро­го гля­дя на сто­яще­го пе­ред ним маль­чи­ка. — Но во­ен­ные уби­ва­ют лю­дей! Я не хо­чу ни­кого уби­вать! — из уст ма­лень­ко­го маль­чи­ка та­кие сло­ва проз­ву­чали не­ожи­дан­но. Ли­цо муж­чи­ны пом­рачне­ло. — В на­шей семье все во­ен­ные. Это по­чёт­но. На­ша семья этим гор­дится. И ты дол­жен этим гор­дить­ся! Ви­дя, что маль­чик хо­чет воз­ра­зить, муж­чи­на до­бавил: — Иди, это уже ре­шено. Ты дол­жен гор­дить­ся тем, что бу­дешь во­ен­ным. Не по-дет­ски ум­ные гла­за ре­бён­ка смот­ре­ли в гла­за сво­его от­ца. В глу­бине взгля­да сво­его сы­на он про­чёл сло­во «Нет!», это его на­чина­ло злить. Маль­чик ещё так мал, а уже не под­чи­ня­ет­ся его во­ле. От­ку­да это в нём? Их семья, все муж­чи­ны в ней, бы­ли во­ен­ны­ми, и это счи­талось за честь. И вот, его сын го­ворит ему та­кие ве­щи, ко­торые ник­то не смел ни­ког­да про­из­нести. Его сын, его млад­ший сын! По­чему он та­кой? — Иди. И по­думай хо­рошень­ко, что ты го­воришь. Муж­чи­на по­мол­чал, а за­тем про­из­нёс сло­ва, ко­торые проз­ву­чали как при­говор: — Ты бу­дешь во­ен­ным! Маль­чик не стал боль­ше спо­рить, он по­вер­нулся и, ухо­дя, не­замет­но стёр с глаз слё­зы оби­ды. Вый­дя из до­ма, он взял ве­лоси­пед. По­ез­дка на ве­лоси­педе от­влек­ла его от грус­тных мыс­лей. Он пред­став­лял, что это не ве­лоси­пед, а конь — нас­то­ящий и боль­шой. И вот он едет на нём че­рез лес. Он спе­ци­аль­но ехал по лес­ной тро­пин­ке, не­ров­ность ко­торой и выс­ту­па­ющие ко­рни де­ревь­ев под­бра­сыва­ли ве­лоси­пед, и это соз­да­вало ощу­щение, как ему ка­залось, по­ез­дки вер­хом на ло­шади. Лес за­кон­чился, он ехал че­рез по­ле меж­ду ко­лось­ями соз­ре­ва­ющей пше­ницы. Впе­реди низ­ко над до­рогой ле­тали лас­точки. «На­вер­ное, к дож­дю», — по­думал маль­чик. Он ос­та­новил­ся у не­боль­шо­го пру­да, час­тично за­рос­ше­го ка­мыша­ми и не­высо­ким кус­тарни­ком. В гла­ди пру­да от­ра­жалось не­бо и ред­кие об­ла­ка. Сто­ял лет­ний пол­день. Сол­нце бы­ло в са­мом зе­ните. В тра­ве стре­кота­ли куз­не­чики. Ог­ромные стре­козы кру­жили над его гладью, ища свою жер­тву. Маль­чик сел у кром­ки пру­да, ря­дом ле­жал ве­лоси­пед. Он мыс­ленно пред­ста­вил, что это его конь, ко­торый сей­час по­пил во­ды и ест тра­ву ря­дом с ним. От этих мыс­лей ему ста­ло не так оди­ноко — ведь его вер­ный друг ря­дом с ним. Мыс­ли опять пе­ренес­лись к пос­ледне­му раз­го­вору с от­цом. Та­ких раз­го­воров бы­ло мно­го. Сна­чала на его воз­ра­жения все сме­ялись, ду­мая, что он ма­лень­кий и не по­нима­ет, что го­ворит, но по­том — он внут­ренне по­чувс­тво­вал это — его ста­ли вос­при­нимать по-дру­гому. Ма­ма — он так её лю­бит. Но по­чему он чувс­тву­ет, что она сто­ронит­ся его? Он ви­дит с ка­кой лю­бовью она от­но­сит­ся к его двум стар­шим брать­ям и его сес­тре, ка­кая ду­шев­ная ис­крен­ность про­ис­хо­дит меж­ду ни­ми, ког­да они об­ща­ют­ся. А с ним… Ведь она то­же го­ворит ему лас­ко­вые сло­ва, но толь­ко внут­ри он чувс­тву­ет хо­лод… Ког­да всё по­меня­лось? С то­го мо­мен­та, ког­да он по­делил­ся с род­ны­ми ему людь­ми, что не хо­чет быть во­ен­ным, как все в его семье. Нет, он об­ма­ныва­ет се­бя, это на­чалось рань­ше — с са­мого мо­мен­та его осоз­нанно­го вос­при­ятия се­бя и ок­ру­жа­ющих. Уже тог­да он чувс­тво­вал своё от­торже­ние. Он всег­да это чувс­тво­вал. На­вер­ное, ис­тинные чувс­тва нель­зя за­менить на под­дель­ные. Он ста­новил­ся из­го­ем. Оди­ноч­кой. Сна­чала он пы­тал­ся это ис­пра­вить. Ста­рал­ся быть бли­же к ним. Хо­тя их раз­го­воры, об­сужде­ния и со­бытия их жиз­ни его не прив­ле­кали. Ему это бы­ло не ин­те­рес­но и скуч­но. Но он де­лал вид, что ему это ин­те­рес­но, он ста­рал­ся быть с ни­ми. Что­бы сло­мать так стре­митель­но рас­ту­щую сте­ну не­пони­мания меж­ду ним и его семь­ёй, он стал де­лить­ся с ни­ми сво­ими пе­режи­вани­ями, мыс­ля­ми, чувс­тва­ми. Счи­тая, что его ис­крен­ность раз­ру­шит эту сте­ну. Но он ошиб­ся! Его не по­нима­ли. Не по­нима­ли сов­сем: ни его меч­ты, ни его пе­режи­вания, ни его мыс­ли. Его же­лание быть с ни­ми еди­ным це­лым обер­ну­лось в пря­мо про­тиво­полож­ное. Он стал из­го­ем. Он стал сов­сем чу­жим для них. Ему бы­ло боль­но по­нимать, что он дру­гой, что он ду­ма­ет, меч­та­ет и вос­при­нима­ет мир по-дру­гому. А это бы­ло неп­ри­ем­ле­мо в их семье. В один миг сте­на, ко­торую он пы­тал­ся раз­ру­шить, прев­ра­тилась в неп­риступ­ную прег­ра­ду, ко­торую он уже ни­ког­да в сво­ей жиз­ни не смо­жет раз­ру­шить… Гла­за опять ста­ли мок­ры­ми от слёз, внут­ри всё боль­но сжа­лось. «Ма­ма, па­па, ну по­чему? Я ведь так вас люб­лю!» Маль­чик пла­кал, смот­ря в без­донную си­неву не­ба. Пла­кала его ду­ша, так и не об­редшая теп­ло се­мей­ной люб­ви. Оди­нокая ду­ша, стра­да­ющая в не­пони­мании, за что её не лю­бят… За­тем он стёр ла­донью слёзы. Внут­ри не­го по­яви­лось но­вое чувс­тво. Он по­нял, что уже ни­чего не ис­пра­вишь, ни­чего не из­ме­нишь. Он дол­жен быть силь­ным. Он бу­дет силь­ным! — Кля­нусь, я ни­ког­да боль­ше не бу­ду пла­кать, — ска­зал маль­чик, гля­дя в глу­бину си­него не­ба. Сза­ди пос­лы­шались ша­ги, маль­чик обер­нулся. На тро­пин­ке сто­ял под­росток нам­но­го стар­ше не­го. — Ты че­го здесь де­ла­ешь? Это моё мес­то — я здесь ры­бу лов­лю, — ска­зал под­росток, дер­жа в од­ной ру­ке удоч­ки, а в дру­гой — вед­ро. — Здесь не на­писа­но, что это твоё мес­то. Хо­чу и бу­ду здесь, — ог­рызнул­ся маль­чик, вста­вая и го­товясь к дра­ке. Под­росток вни­матель­но смот­рел на маль­чи­ка. Пе­ревес в си­ле яв­но был не на сто­роне маль­чиш­ки, ко­торый был ма­лень­ким и щуп­лым. Од­ни гла­за — боль­шие и зе­лёные. Но ка­кой бесс­траш­ный — нас­то­ящий па­цан! — У ме­ня лиш­няя удоч­ка есть, мо­жем вмес­те по­рыба­чить, — спо­кой­но про­из­нёс под­росток, про­ходя ми­мо маль­чи­ка. — Кста­ти, ме­ня Про­хором зо­вут. — Кай, — бур­кнул маль­чик, всё ещё ожи­дая на­паде­ния. — Стран­ное имя. — Я его не­нави­жу. — По­чему? — По­тому что все го­ворят, ког­да его слы­шат, как ты: «стран­ное имя», — злоб­но про­гово­рил маль­чик. — Тог­да я не бу­ду так боль­ше го­ворить, — очень серь­ёз­но про­из­нёс Про­хор. — Так и бу­дешь сто­ять? Бе­ри удоч­ку! — Я не умею ло­вить ры­бу. Про­хор зас­ме­ял­ся. — Прав­да? — удивился он. Но, ви­дя рас­те­рян­ный вид Кая с удоч­кой в ру­ке, спо­кой­но ска­зал: — Я на­учу те­бя! *** К ве­черу, ког­да в вед­ре плес­ка­лась пой­ман­ная ры­ба, Кай ска­зал, что ему по­ра воз­вра­щать­ся до­мой. Про­хор по­нима­юще кив­нул и про­тянул ру­ку. — Зав­тра при­дёшь? Я опять здесь ры­бу ло­вить бу­ду. — При­ду! — Зна­чит, те­перь вмес­те ры­бачить бу­дем… Воз­вра­ща­ясь на ве­лоси­педе до­мой, Кай счас­тли­во улы­бал­ся, по­няв, что он в этом ми­ре не оди­нок. Он на­шёл та­кого же, как он — из­гоя, оди­ноч­ку, то­го, ко­го ник­то не по­нима­ет и не при­нима­ет. В тот день они мно­го го­вори­ли, рас­ска­зыва­ли о сво­ей жиз­ни, де­лились друг с дру­гом сво­ими мыс­ля­ми, меч­та­ми. В этот день каж­дый из них по­нял, что на­шёл дру­га, дру­га на всю жизнь… Лишь од­но ом­ра­чало се­год­няшний день — это сло­ва, зву­чащие в ушах Кая: «Ты бу­дешь во­ен­ным!»