<center>Flashback
— Рори, брось, это просто развлечение, ничего больше, — Скайлер ухмыльнулась, откидывая за спину короткие волосы и цепляясь руками за ржавую железяку. — Ни за что, — отчеканила Рори, недобро сверкнув темными глазами и склонив голову на бок. — Этим аттракционам десятки лет, Скай, мы свалимся и покалечимся, — ее короткие волосы блестели под ярким солнцем, а руки были сжаты в карманах кожаных штанов. Скайлер закатила глаза, удивляясь занудству подруги, и, поставив ногу на железяку, тем самым переставив руку чуть выше, вновь поглядела вниз. — Мы не свалимся и не покалечимся, — улыбнулась девушка, мягко поглядев на стоящую внизу подругу, и, вздохнув, облизала засохшие губы. — Иногда нужно рисковать, чтобы почувствовать вкус жизни, — пожав плечами и пошатнувшись, девушка затаила дыхание на секунду, а стоящая Рори вздрогнула и прикрыла глаза, когда услышала смех Скайлер, забирающейся все выше и выше. Считала ли Рори ее идиоткой? Определенно. Она считала, что, если хочешь жить, нужно жить спокойно, стараться избегать опасностей, и не придавать значению тяге к адреналину. Ты живешь и живи дальше. Не ищи приключения на свою тощую задницу и тогда, возможно, доживешь до старости. — Брось, Рори, оттуда невероятный вид на весь город. Не бойся, пойдем, — по-прежнему крепко сжимая руки на железной палке, Скайлер чуть повернула голову, искоса посмотрев на Рори, которая, ежась на месте, прикусила губу, ощущая, как беспокойство накрывает с головой. Появляется волнение, от которого сжигаются все здоровые нервные клетки, и мысль о том, что Скайлер там одна казалась неправильной. Она должна быть с ней. Так подсказывало сердце. И прежде, чем мозг смог подтвердить эту мысль, Рори ухватилась за железку, залезая вслед за Амстридж, ловя ее нежную улыбку и улыбаясь в ответ. И это была самая большая ошибка в ее жизни. </center> Скайлер сидела на своей кровати в позе лотоса, упорно вглядываясь в экран ноутбука и делая глоток красного вина, вновь ставя его на тумбочку. Она просидела так с тех пор, как вернулась после школы, отпросившись после первого урока, так как Джастина Бибера она там не наблюдала и сделала вывод, что он решил прогулять школу, что вполне нормально, учитывая, что вчера его «похитили». И, если Скайлер может дышать с облегчением и не бояться того, что к ней в любую минуту могут ворваться и просто-напросто убить или вновь забрать, зная, что это все проделки Ивы и отца, то Джастин этого делать не мог, потому что не знал. Парень был как на иголках, это было видно даже через экран. То, как он сжимал подушку, когда пытался хоть немного поспать, и как дрожали его руки, когда он держал карандаш, пытаясь сделать какие-то записи в дневнике или блокноте. То, как тихо он говорил с матерью или сестрой. То, как шумно дышал. То, как просто… когда кричал, когда все-таки удавалось заснуть, и просыпался в холодном поту. Это не было волнением, это было, скорее, беспокойством. Да, точно. Скайлер беспокоилась за него. За его моральное состояние, за то, что внутри него столько всего скопилось, и он понятия не имеет, куда от этого деться. Потому что он не привык кого-либо посвящать в свои проблемы. Потому что он не привык кого-либо впутывать в свои эмоции, которых было настолько много, что, если попробовать хорошенько его узнать, то можно утонуть. Потому что, как только он доверится, как только захочет рассказать, ты просто утонешь в его чувствах. Пусть это неизбежно, но она готова. Она готова утонуть, зная, что он наконец сделал это. Он доверился. Скайлер тяжело вздохнула, когда все-таки заметила, как парнишка достал одеяла из шкафа и, укрывшись ими, закрыл глаза, перед этим отключив телефон, заперевшись в комнате на замок и завесив окна плотными шторами, отчего разглядеть самого Джастина стало гораздо сложнее, хоть и качество камер было отличным. Отодвинув ноутбук, но при этом не отключив его, Скайлер встала с кровати, направляясь на кухню, решив перекусить. Из-за нервов обычно тошнит от еды, но все же впихнуть в себя что-то надо, чтобы не чувствовать головокружения. Филиппа не было. Скайлер не знала, где он шатается, но решила, раз его так долго нет, то, наверное, либо у Чарли, либо у Ивы. Эти ребята явно что-то скрывали хотя бы потому, как Чарли и Филипп перешептываются или переглядываются. Или то, как они остаются наедине, заставляя ее сходить за водой или за кофе, словно теперь это ее работа. Ей вовсе было не трудно приготовить им кофе, но ее раздражало, что они секретничают. Взяв одну булочку с маком и налив яблочного сока в стакан, Скайлер достала пачку чипсов с тумбочки и вновь направилась на верх, перед этим убедившись, что входная дверь заперта на все замки. Нежеланных гостей ей сейчас не нужно. Зайдя в комнату и взглянув на экран ноутбука, Скайлер облегченно вздохнула. Он по-прежнему спал, только перевернувшись на другой бок, и теперь из-за одеяла его головы было не видно. Скайлер, поставив стакан на тумбочке и положив рядом булочку с чипсами, вновь прыгнула на кровать и прикрыла глаза. Ей так нравилась эта тишина. Со вкусом напряженности и одиночества. Это было странно, потому что до этого момента одиночество было последним, что она хотела чувствовать. Раскрыв глаза от резкого стука в дверь, девушка лениво поднялась с кровати, бурча под нос что-то о том, что вообще-то звонок есть, именно поэтому не обязательно выбивать дверь, чтобы добиться ее внимания. Спустившись вниз и поправив белую футболку, девушка резко открыла дверь и только потом подумала о том, что стоит смотреть в глазок, перед тем, как открывать. — Не подскажешь, что это? Джастин поднял руку, пальцами покрутив маленькую, вообще еле заметную камеру, и перевел хмурый взгляд на Скайлер. Ей, честное слово, захотелось рассмеяться от собственной неловкости. От ощущения безысходности, и от знания того, что он потребует правду, дать которую она ему не может. От ощущения его ожидающего взгляда и от ощущения того, что сейчас в ее комнате стоит ноутбук, в котором есть изображения, как этот парень спит. Но, судя по всему, это всего лишь симуляция. Его прямой взгляд вводил ее в заблуждение, а карие, переливающиеся между темным и светлым, сверкали от предстоящей ярости, которую ей придется прочувствовать на себе, и ожидания. Слишком-слишком долгого. — Камера. Это было единственным, что она могла ответить. — Не умничай, — фыркнул, — я знаю, что это, — ухмыльнулся. — Мне интересно, откуда это взялось у меня дома. — Ты можешь пойти в полицию и заявить о том, что кто-то за тобой следит, — пожала плечами Амстридж, нервно улыбаясь и сжимая руки на груди. Джастин прищурился и, откинув голову назад, вновь взглянул на Скайлер. — И вообще, почему ты, черт возьми, пришел с этим ко мне? — она вспыхнула. Изображать возмущение/ярость/гнев у нее получается лучше всего, так что… — Я что, похожа на маньяка? — сверкнув глазами, ехидно поинтересовалась брюнетка. По нему видно: оправдываться здесь должен не он, а она. А вот задавать вопросы будет он. — Не похоже, — он склонил голову на бок. — Но с этой херней связана ты. И я уверен в этом. — Хочешь водички? — оперевшись одной рукой на косяк, вскинула бровь Скайлер, прикусив кончик языка. Что. Ты. Несешь. От его недоуменного, хмурого взгляда хотелось рассмеяться. — Я просто хочу сказать, что у тебя паранойя, и ты должен расслабиться, хорошо? — он прикусил губу. — Если я обратила на тебя внимание, это не значит, что я буду маньячить за тобой и ставить камеры по всему дому, — она вздохнула и мысленно отругала себя. Она выставляет его в не лучшем свете, но не потому что хочет этого, а потому что выбора нет. Она не может ему рассказать, что из него хотят вытащить информацию, а потом, наверное, убить. Похоронить заживо. Изрезать. Утопить. С ним могут сделать все, что угодно. Он опустил голову и провел рукой по вьющимся от ветра, светлым, растрепанным волосам. — Погуляешь со мной? — он поднял голову и поглядел на Скайлер. Взгляд был мягок. Он был словно в большой коробке и бился о каждый угол, не в силах выбраться. Губы постоянно кусал и ежился на месте, когда она, шокированная от такого вопроса, не могла не вымолвить и слова. — Но, если ты занята, я не буду настаивать, — продолжил он, заметив, что отвечать она не намерена. Включи мозги, Амстридж. Он зовет тебя прогуляться. Он. Сам. Первый пришел и позвал. Сам, черт возьми. Сглотнув, девушка качнула головой и, оглядев себя, поджала губу. — Подожди только пару минут, я переоденусь. Джастин кивнул и, выкинув камеру куда-то в кусты, тяжело вздохнул. Пропустив его в дом, девушка предложила ему сесть, а сама направилась к себе в комнату, обдумывая только что произошедшую ситуацию. Она была взволнована тем, что Джастин все-таки узнал, что в их доме камеры, а как он это сделал, она понятие не имела. И она была взволнована тем, что он позвал ее гулять. Скайлер этого не ожидала, и единственное, что могла сделать, это глубоко-глубоко вдохнуть и успокоиться.***
— Она имеет право знать, — Ива сложил руки на груди, коротким взглядом взглянув то на нервного Чарли, то на слишком спокойного Филиппа, который, в принципе, к ситуации совершенно не имел никакого отношения. — Рори Кэмбелл была ее лучшим другом. Она, черт побери, четыре года винила себя в ее смерти, и до сих пор казнит себя за это. Если бы ты, Чарлз, перестал быть эгоистом, то понял бы, что состояния твоей дочери важнее твоей совести, — мужчина пожал плечами, спокойно оглядев Мистера Амстриджа и, поправив черный галстук, подошел к шкафу, доставая оттуда нужные папки с документами. — Она возненавидит меня за это, — от безысходности Амстридж шумно вздохнул, хватаясь пальцами за седые волосы. Напряжение разрезало воздух. Ива повернулся к боссу и задумался. Кровь Рори Кэмбелл на руках ее тетушки, и Амстридж не имела никакого отношения к ее смерти. — Скайлер никогда не обвинит тебя и, уж тем более, не возненавидит, ты вообще в курсе, что твоя дочь, возможно, одна из самых добрейших людей на земле? — поинтересовался Пейдж, прижав папки к груди. — Хватит ныть и скажи ей правду. Девчонка замучила себя упреками и воспоминаниями. — Я думаю, ей лучше не знать, — вставил свою лепту Филипп. — Подумайте сами, она за четыре года смерилась, поэтому зачем вновь мусолить это тему. Ива ухмыльнулся. Маленький, лживый ублюдок. — Скажи ей. Это было единственным, что он сказал, перед тем, как выйти из кабинета.