Цена сокровищ

…По потолку лениво ходят смутные тени. Лениво — потому что в застывшем воздухе ничего, кроме язычка пламени, не шевелится — да и тот редко отзывается на сквознячок… А смутные — потому что и это пламя скоро потухнет. Масла осталось совсем мало… — И найдут потом наши иссохшие тела… — Вряд ли. Здесь слишком сыро. — Полагаешь? Ну, тогда найдут наши белые косточки… — И косточек не найдут. Говорю же — сыро здесь. Одна труха останется. — Вот умеешь ты утешить, Гизборн! — Кто тебя утешает, Локсли? Ишь, чего захотел. — Мог бы и попробовать. — Это с какого ж перепугу? — А что, тебе хочется умереть? — Не хочется. Но придётся. Зуб даю… — Давай! — …шерифов зуб, придурок! Убери грабли! — Эх… А я-то уж подумал… — Ты, Локсли, думай поменьше — похоже, тебе это еще вреднее, чем мне. — Похоже, кто-то сильно обнаглел… Ладно. Пошутили — и хватит. Давай долбить дальше. Кстати, твоя очередь! — Моя, моя… — Cэр Гай Гизборн, демонстративно кряхтя и придерживая поясницу, поднялся с того более-менее сухого камня, на котором «отдыхал» последние полчаса, взвесил на руке невнятный железный обломок и начал натягивать перчатку… — Слушай, Локсли, а перчатка-то того… Конец моим перчаткам, — с некоторым удивлением заключил он, рассматривая свой палец, неподобающе торчащий из дырки посередь перчаточной ладони. — Мог бы и поаккуратнее! Ты последний долбил! — А я аккуратно. — Робин подтянул к себе вторую перчатку, полюбовался на волчью морду, плюнул и пополировал серебро о драный рукав. — Глянь, как сверкает-то! — Идиот, — вздохнул Гай. — Но-но! Идиот у нас ты, а я светлая личность и вообще герой. — Ты что-то больно разошёлся, Локсли. — Гизборн поднял с груды камней свой плащ, примерился и начал отрезать от него полосу. Своим любимым кривым кинжалом. Робин с удивлением, а потом и с пониманием следил за процессом. — И мне тоже отрежь. — Бог подаст. Обойдёшься перчаткой. — Да ладно, Гизборн, не мелочись! Новый сошьёшь. — Это если мы выберемся, — въедливо уточнил Гай — и нехотя принялся кромсать плащ по второму разу. — А если не выберемся… — Робин хихикнул, — а если не выберемся, тебе уже будет без разницы. Точно? — Держи, вымогатель! Что бы ты без меня делал? — Ой, Гизборн… — Робин мечтательно повёл подбородком. — Не трави душу. Без тебя я бы много чего делал. Мечта просто: в одно прекрасное утро просыпаюсь — а тебя и нет! Представляешь? — Взаимно, — проворчал Гай и швырнул в Гуда свёрнутой в комок полосой кожи. --------------- Двумя днями раньше — …Эти крестьяне, конечно, не поняли, на что наткнулись. А я понял! Ты осознаешь, Гиззи, с каким гением свела тебя судьба? — Милорд Вейзи, потирая ручки, расхаживал по своему кабинету. Точнее, бегал… а ещё точнее — носился из угла в угол, так что Гай уже замучился крутить головой влево-вправо. Когда шея начала ощутимо скрипеть, он всё-таки рискнул прервать самовосхваления шерифа: — Милорд, вы поняли, что они наткнулись на что-то… На что они наткнулись-то, милорд? И… остановитесь, Бога ради! — Ох, какой же ты у меня ту… странный, Гиззи! — Вейзи покачал головой, но бег всё-таки умерил. — На развалины, конечно! Отличные саксонские развалины — что тешит мою наследственную гордость, согревает душу… а вскорости согреет и кошелёк, то есть казну! — Не понял… сэр? — Мальчик мой, — нежно сказал шериф, подойдя поближе и беря сэра Гая за уши. — Мальчик мой, как же я рад, что ты у меня такой тупой! Кому ещё я могу довериться? Только тебе — ты совершенно не способен обманывать и притворяться! Дело в том, Гиззи, что, если бы ты был чуть повнимательнее к здешнему населению, а не только к леди Мэриан, которая этого совершенно не заслуживает… не сверкать глазами! я тебя всё равно не боюсь!.. Так вот, если бы ты был повнимательнее, то знал бы, что менее чем полтораста лет назад некий прижимистый барончик не пожелал делиться с гостями своей страны накопленным богатством — и припрятал его где-то в подземельях замка. Гости, конечно, долго старались добиться от хозяина гостеприимства, в результате чего он безвременно оставил сию грешную землю… так, увы, и не открыв, где лежат сокровища. Гизборн тряхнул головой, и уши пришлось отпустить. Вейзи с сожалением покачался на носках, но руки больше не тянул. — И вот если бы ты всё это знал, дорогой мой, ты бы понял, что крестьянин, обнаруживший вход в подземелье разрушенного замка… — Какого замка, милорд? — Замка того сакса, о котором я тебе только что рассказал! — рявкнул шериф. — Чем слушаешь? А, ну да… Короче, Гизборн. Ступай в это подземелье и принеси мне то, что там спрятано. Никого с собой не брать — нам свидетели не нужны. — А инструменты? — спросил сэр Гай, только для того, чтобы что-нибудь спросить. В его голове мысль о богатствах… сокровищах?.. в общем, мысль ещё не уложилась. — Прикопаешь их потом где-нибудь в лесу! Хотя что я говорю? Инструменты свидетелями не являются. В общем, иди, ищи и обрящешь! …Менее чем через час — а время, между прочим, уже близилось к полудню, — сэр Гай Гизборн, вооружённый ломиком, лопатой с обрезанной ручкой и любимым мечом, направлялся к Холлингвудскому холму. Нечего и говорить, что поручение милорда шерифа бесило его до невозможности... Но куда денешься, если начальство лично отпиливает ручку у лопаты? --------------- Чёрт бы побрал эти подземелья! Под ногами вода вперемешку с землёй, причём воды явно больше, чем нужно: правый сапог, который давно следовало починить (а ещё лучше — выбросить) стремительно набрал этой мерзкой жижи и теперь издаёт не менее мерзкое хлюпанье. Левый пока держится. И почему Вейзи решил, что подземелья — те самые, с сокровищами? Ну, руины на вершине, ну, дыра в холме... Не особо крупная дыра, кстати. Для того, чтобы в неё пролезть, пришлось сначала поработать лопатой, и куртка теперь вся в рыжих глиняных пятнах, а про штаны и говорить нечего. Только плащ радует исконным чёрным цветом, ибо был предусмотрительно снят и положен в сторонке. За дырой оказался коридор — грязный и ужасающе низкий. Гай пригнулся, чтобы не проехаться затылком по неровным выступающим камням. Затылок у него, конечно, был крепкий, но тесного общения с булыжниками мог и не выдержать. Черти бы побрали этих саксов с их сокровищами, да и милорда заодно! Какие ещё сокровища? Откуда в такой дыре сокровища? Да это просто свинарник по сравнению с родными ноттингемскими подземельями! Вот там можно спрятать хоть десяток кладов, хоть в сундуках, хоть россыпью!.. Кстати — россыпью или в сундуках? И… вдруг их много? Не то чтобы сэр Гай что-то имел против сокровищ в большом количестве, но ведь Вейзи запретил брать с собой помощников — и как он это потащит, ежели что? На собственной спине? Так спина не железная, ни у него, ни у вороного. …А коридор-то, оказывается, длинный… и почему-то поднимается вверх… и разделяется на два… Гай потоптался на развилке и решительно двинулся влево. Просто так. Выбор, на удивление, оказался удачен: через несколько шагов в колеблющемся свете факела возникла каменная дверь. Э? И как её открыть? Можно, конечно, с разбегу… Нет уж. С разбегу пусть бараны ворота открывают, а ему голова дорога. Плечом тоже можно, правда… Гизборн нерешительно примерился к двери, однако та даже и не подумала шевелиться. И вообще, производила впечатление вросшей в косяки. И, небось, толщина у неё была не менее двух футов! Что ж, делать нечего, надо долбить. Гай задумчиво покачал в руке ломик, любовно выбранный милордом шерифом из кучи железок, валявшихся в кузнице… Минуточку, а это что такое? — Есть в жизни счастье! — с облегчением сказал сэр Гай: слева от двери из пола торчала палка, приятно напоминавшая рычаг. --------------- Проводив своего помощника на охоту за сокровищами, шериф Ноттингемский был счастлив не менее часа. Увы, потом настроение резко испортилось — не радовало даже грядущее пополнение казны, что, впрочем, и неудивительно: вся добыча, попадающая в казну, впоследствии отправлялась в Лондон, а ему, несчастному, оставались жалкие крохи. Не совсем жалкие, разумеется, но… Но дело было явно не в том, что Вейзи жалел ещё не добытого золота для его высочества Джона — где наша не пропадала! Не в первый раз. А вот то, что он так легкомысленно отправил Гизборна одного… Надо, надо было ехать с ним. Присмотреть. Подсказать. Проследить, чтобы не наделал глупостей, ибо уж на это Гиззи мастер… — А что, собственно, такого-то? — спросил милорд Вейзи у ряда черепов. — Возьму да съезжу! Черепа одобрительно скалили зубы. -------------- За дверью не было ничего. Ничегошеньки. Ни монетки, ни цепочки, ни… Ни черта там не было! — Чёрт бы вас побрал! — расстроенно сказал сэр Гай и тут же понял, что опоздал со своим пожеланием. Ну а как же? За такой дверью просто обязаны были скрываться сокровища, а не груда камней с какими-то железными штуками вперемешку! Если б хоть скелет — тогда бы да, тогда ладно: камера для особо опасных врагов, это он понимает… Может, здесь были сокровища, а? Были, были, а потом сплыли… куда-нибудь. К чёрту. Ну то есть не к чёрту, конечно, а в чьи-нибудь загребущие руки… И чёрт бы с ними!.. Да что ж это такое-то?! При чём тут чёрт? — А чёрт здесь при том, — наставительно сказал кто-то, — что ты, Гизборн, не заслуживаешь сокровищ. Ибо от тебя окружающим один вред и никакой пользы. Сокровищ заслуживает многострадальный английский народ и король Ричард. Ну, и я немножко. — А чёрта ли… — начал сэр Гай и осёкся. Если с дверью он ещё соблаговолил немного подумать, то тут думать было нечего. Робин Гуд. Пришёл за сокровищами. И плевать, что сокровищ тут нет! Убью-у-у-у!!! Факел зашипел, упав в какую-то лужу. Масляный фонарь отлетел в сторону, чудом не распавшись на составляющие… Двум смертельным врагам было всё равно. Они самозабвенно пытались прикончить друг друга. ---------------- До холма с замком милорд добрался быстро — мысль о том, что Гизборн натворит глупостей, подгоняла не хуже принца Джона. И первое, что узрел шериф перед холмом, было… — Гуд, — уверенно сказал Вейзи, любуясь на гнедую кобылу, которая игриво косилась на гизборновского вороного. — Больше некому. Ну, я этого Мейсона! Похоже, крестьянин, принесший добрую весть в замок, несмотря на ряд обещаний, высказанных милордом, не удержал-таки язык и поделился своей историей с этим придурочным защитником обиженных и угнетённых. Ну, его предупреждали, пусть теперь не жалуется. Но сначала… Вейзи окинул взглядом покатый склон и, вздыхая, полез в свежеотрытую дыру. -------------- Примерно спустя четверть часа после начала рукопашного диспута оппоненты решили отдышаться и раскатились по разным углам, на время ограничившись словесными изъявлениями симпатии. — Не ори так, Гизборн! Потолок же рухнет! — Плевать! — На нас обоих рухнет! — Всё равно плевать! Зато я от тебя избавлюсь! Навсегда! — Ну ты идиот… — От идиота слышу! --------------- Милорд Вейзи за свою лысину не опасался, хотя капли, изредка стучавшие по макушке, заставляли его брезгливо ёжиться. Зато звуки, несущиеся по узкому коридору навстречу, веселили слух и сердце. Похоже, впереди шёл бой не на жизнь, а на смерть. Рисковать быть замеченным шерифу не хотелось, поэтому он двигался как можно тише, во-первых, а во-вторых — почти наощупь. И, дойдя до пресловутой двери, заботливо подпёртой камнем, с удивлением обнаружил, что откуда-то сверху сочится бледный, но вполне достаточный свет. По крайней мере, двух идиотов, катающихся по грязи в сводчатой комнатке за дверью, было видно очень отчётливо. Осторожно вытянув шею вверх, Вейзи понял, что обвал, о котором пламенно повествовал будущий покойник Мейсон, открыл не только лаз в холме, но и, доломав часть руин, обнажил неизвестный ранее ход в подземелья. Гораздо более удобный, нежели эта паршивая земляная дыра. — Так-так-так… — сказал себе под нос милорд, отступая за дверь — чтобы не попасть под раздачу. — Значит, так… А ну-ка… Шериф Ноттингемский не отличался особыми физическими способностями, но камень, которым Гизборн закрепил дверь, был, к счастью, не слишком увесист. Пары рывков вполне хватило, чтобы подпорка очутилась снаружи... …и дверь освобождённо захлопнулась. -------------- А безобразная драка… то есть бой не на жизнь, а на смерть, продолжался. В настоящий момент перевес был на стороне Гуда: он удачно подставил Гизборну подножку и теперь, сидя на нём верхом, пытался стукнуть его головой об пол. Но то ли голова была крепкой, то ли Робин бил недостаточно сильно, однако сэр Гай сдаваться не собирался… --------------- Милорд шериф, выбравшись из подземного хода, смело подошёл к Гудовой кобыле и погладил её по носу. Кобыла удивлённо всхрапнула. — Хорошая, хорошая лошадка, — сладким голосом сказал Вейзи. — Наверняка мы скоро избавимся от твоего хозяина. И тебе, бедняжка, станет очень грустно и одиноко… Ещё не стало? Ничего, ждать недолго. — И он, снисходительно потрепав кобылу по холке, направился к своему меринку, коего предусмотрительно привязал подальше от вороного. Вороной удостоился короткого взгляда и одобрительного кивка. Приближаться к этой злобной скотине шериф, разумеется, не стал. --------------- Торжество Гуда было недолгим: Гизборн умудрился всё же спихнуть его с себя — да так, что Робин отлетел в стену. Закрепить успех сэру Гаю, увы, не удалось, ибо силы временно кончились. Враги расползлись по разным углам и, тяжело дыша, начали озираться в поисках какого-нибудь оружия. Почти сразу раздались два вопля: один торжествующий (Гай наконец-то вспомнил, что у него на поясе меч), другой горестный (Робин обнаружил, что любимый лук, висевший за плечами, можно выбрасывать). — Убить бы тебя, Гизборн, — с тоской сказал Гуд, разглядывая измочаленную собственность. — Не выйдет, — гордо ответствовал сэр Гай, пытаясь извлечь меч и забыв, что для этого желательно подняться. — Ты-ы-ы!.. Сволочь ты, Гуд! — Я?! А, ну да, конечно, — согласился Робин с удовольствием: даже в тусклом свете, падавшем откуда-то сверху, было видно, что меч Гизборна принял такую же безвременную смерть, как и лук… По крайней мере, вытащить его из кокетливо изогнувшихся ножен было уже нельзя. Гуд огляделся, разыскивая свой меч, который в суматохе отлетел куда-то в сторону. А… — Э… Хм-м-м… Ну… это… — Чего мычишь, Локсли? — Гай оставил бесполезные попытки по извлечению оружия и поднял голову. — О! А как… — А ты чего мычишь, Гизборн? — осведомился Гуд, поднимаясь на ноги и хватаясь за бок. — А, ч-ч-чёрт! — Вот видишь — чёрт! — с торжеством подхватил Гай. — А ты мне ещё тут говорил! — Да я тебе и сейчас скажу!.. Попозже… Гизборн, ты видишь то же, что и я? — Робин, не веря своим глазам, начал обходить комнатку по периметру, ощупывая стены рукой. Удивительно, но двери почему-то не было — одна грубая кладка, куда ни глянь. На полпути он столкнулся нос к носу с Гаем. — Кончилась стена-то, — зачем-то сообщил рыцарь и — видимо, в подтверждение сказанному, — саданул каблуком по выступающему камню. — Где дверь? — Это ты меня спрашиваешь? — А кого мне спрашивать, интересно? Ты заходил последним — значит, ты и должен знать. — Я не закрывал! — Я тоже не закрывал! — Ну и!.. — Продолжим? — деловито поинтересовался Гизборн. — Или прервёмся на некоторое время? Кстати… голову задери. — Это ещё зачем? — с подозрением спросил Робин. — Кровь течёт потому что. — Какое тебе дело до моей кро… Гизборн! — А? Робин ожесточённо тыкал пальцем вверх. Гай поднял голову и облегчённо вздохнул: в потолке светилось отверстие. Не очень большое, но вполне достаточное, чтобы в него можно было пролезть… --------------- Милорд Вейзи добрался до Ноттингема уже затемно. Путь выдался нелёгким, ибо кобыла Гуда явно не готова была расстаться с хозяином… или с жеребцом Гизборна? Недаром же она так на него посматривала. Однако шериф не собирался оставлять бедную животинку на прокорм волкам. Вороной-то любого волка в гроб загонит, а это милое создание вряд ли способно на подвиги, так что лучше забрать её с собой, чтобы не сожалеть потом о безвременной гибели животного. Лошадей шериф Ноттингемский любил. Даже больше, чем канареек. --------------- Увы, радость оказалась недолгой. Дыра в потолке была явно для того, чтобы дразнить несчастных узников. Широкая, да… Зато до неё было не менее двадцати футов! Поначалу сэр Гай чисто машинально попытался подпрыгнуть, однако вовремя спохватился и грозно уставился на хихикающего Гуда. — Сам бы попробовал! — Я что, идиот? — Гуд покрутил пальцем у виска. — И так видно, что не влезть. У тебя верёвки нет, случаем? — И на кой мне верёвка? — риторически вопросил Гай. — Я сюда не по стенам лазить пришёл, а… — он осёкся и, нахмурившись, уставился на Гуда. — Вот я знаю, зачем я пришёл. А ты — знаешь? — И я знаю, — с готовностью подтвердил Робин. — И ты знаешь, что я знаю. И все знают… ну, почти все, ага. Гай помотал головой и сморщился — фингал под глазом резких движений не приветствовал. — Так. Я знаю. Ты знаешь… Плевать. Полезли. — Куда? — глаза Гуда расширились. — Туда. — И как это? — А вот так! И сэр Гай Гизборн, глубоко вдохнув, поволок под дыру первый камень — из той кучи, которая громоздилась в углу. Робин подумал и, пожав плечами, присоединился. Два часа спустя — Я к тебе спиной не повернусь! — И чего ж ты боишься, интересно? — Чего-чего… известно, чего… — Да? Ну, ты и извращенец, Гизборн! — Не понял?.. А-а-а… Локсли, у тебя что, нос совсем лишний?! — А у тебя ещё один глаз есть! — Вот объясни мне, Локсли… как человек объясни… на кой чёрт тебе мой глаз?! — А мой нос тебе зачем? Гизборн, не дури. Я твою тушу не удержу. Залезай наверх и нагибайся. Гай оглядел Робина, себя, гору камней, которые они с грехом пополам сложили в пирамиду высотой футов в пять… снова себя… гордо ухмыльнулся и полез на вершину. Камни с грохотом раскатились в разные стороны. Ещё через час — Вроде крепко… Нет? — Робин с опаской попинал камни, на сей раз сложенные поаккуратнее. — Не знаю. Проверять не хочется, — отозвался Гай, потирая спину и морщась. — Может, всё-таки… — Ты что, успел похудеть? Если не успел, то лезь! Раскормили тебя в Ноттингеме, что кабанчика… Вот теперь и отдувайся, кровопийца. — Я потом тебе объясню, какой я кровопийца, — мрачно пообещал Гизборн и, перекрестившись, отправился на штурм «горы». Вопреки ожиданию, камни держались крепко. Потоптавшись на вершине, он, поколебавшись, присел на корточки и зажмурился: — Так. Давай, лезь, защитник обездоленных, пока я не передумал! Робин не заставил себя долго ждать — тем более что камни явно не собирались распадаться. Добравшись до верха, он с удовольствием оглядел скорченного Гизборна — и уселся ему на шею. — Выпрямляйся. — У-у-у-у… — Выпрямляйся, я сказал! Или покатушки устроим? Так у нас тут не турнир, а ты не конь! Ну?! — Ещё «но» скажи, — пробурчал Гай и медленно начал вставать. Робин посмотрел вниз и потянул расквашенным носом — высоты он, конечно, не боялся, но падать было бы жестковато. — Раньше встану, раньше выйдем, — философски заметил он и постучал согнутым пальцем по чёрной макушке. — Крепко стоишь? — Не стучи, дятел! — Крепко, спрашиваю? В общем, стой. А я полез. С балансом у Робина Гуда тоже всё было в порядке, поэтому вскорости он стоял на плечах непрестанно подвывающего Гизборна (подвывающего, судя по всему, от злости, а не от тяжести) и с тоской смотрел на дыру в потолке. По-прежнему недосягаемую. Ибо до неё оставалось не менее четырёх футов. — Опускайся, — устало сказал Робин. — Чего? — Опускайся, говорю! Не достанем! — А? — Тьфу ты! — Робин досадливо топнул ногой… и тут же осознал, что это было бо-о-ольшой ошибкой… На сей раз камни катились побойчее — хотя грохота за дуэтом из ругательств было почти не слышно. --------------- Мэйсон, эта трусливая сволочь, не стал дожидаться, пока милорд призовёт его к ответу за болтливость. Он сбежал. Однако шериф Ноттингемский не расстроился — почти не расстроился, конечно, ибо всякое преступление должно быть наказуемо. Ладно, пусть. Далеко всё равно не уйдёт, а если и уйдёт, ему же хуже: одинокий, неприкаянный, без хозяина… Сегодня милорд был склонен жалеть всех, кто остался — или в скором времени останется, — без хозяина. От Мэйсона до кобылы Робина Гуда. Кобылу, надо отметить, ему было жальче, поскольку Вейзи считал, что уж её-то судьба была предрешена в тот момент, когда Гуд сцепился с Гизборном. А как иначе? Если судьба свела этих двоих на такой узкой дорожке (то есть на таком маленьком пространстве), значит, останется только один. Дальше шли предположения. Во-первых, Гуд убивать не любит. А Гизборн любит. Во-вторых, они уже начали драться. В-третьих, раз начали, то остановиться не смогут. В самом худшем случае — милорд шериф снисходительно допускал желание передохнуть, — они увидят закрытую дверь. И вот тут-то ярость обязательно должна затмить чей-нибудь разум… известно, чей. Ну и, наконец, если разум победит (хотя вряд ли), можно будет съездить в руины ещё разок и дать Гизборну пару рекомендаций. Сверху. Через ту славную дыру. Он же не будет возражать любимому начальству — особенно когда только от начальства зависит его спасение из заточения? Конечно, не будет! С этими светлыми мыслями милорд Вейзи и лёг спать, предвкушая завтрашний день. Или послезавтрашний. Чем больше времени будет у этих двух придурков, тем вернее он избавится… возможно, от обоих, кстати, избавится. Но это были уже мелочи. Смерть Гуда определённо стоила любых жертв. --------------- — Эй, Локсли! — Чего тебе, Гизборн? — У тебя… того… — Ну? — Не нукай. — Чего изволите, сэ-эр? — И не хами. — Да всё ж тебе не так, Гизборн! Спи уже, а то завтра будешь ползать как осенняя муха. — Я и так буду ползать как осенняя муха. Ты мне спину сломал... — Не ври! — …ну, не сломал, но повредил точно. — Ну так сползи с камней-то, авось, полегчает. — Щас! Я сползу, и тут ты меня… — Идиот… на кой мне тебя, а? Если мы отсюда выберемся, то только вместе! — Локсли, не говори этого слова, мне ещё хуже становится… — Какого? Идиот? — И этого тоже. Но я имел в виду «вместе». — Как же ты мне надоел, Гизборн… — А уж как ты мне надоел, Локсли… Так. Чего я хотел-то?.. А, во! Это не твой фонарь упирается мне в бок? — Э? Фона… А, точно! У меня ж был фонарь! Дай сюда! — Разбежался. Тут масла совсем чуть-чуть. Но есть. А у тебя, небось, есть огниво, м? — Есть у меня огниво, есть!.. Гизборн… Гизборн, ты что, хотел спросить про огниво? — Ну да. А что такое? — И для этого занудствуешь уже полчаса? — Ну… — Всё-таки ты идиот… — Локсли, не зли меня. Я, может, и идиот, но фонарь-то у меня! — Ну и спи на нём!.. Только не раздави, Бога ради. — Не дождёшься. А хорошо, что у тебя есть огниво, да… — Гизборн, если мы выберемся отсюда, я тебя точно убью. — Посмотрим. Если выберемся. — Ага, посмотрим… Да ну тебя! Спокойной ночи? — Спокойной ночи.