Театр Абсурда

Тонкий человек, безразличный к проявлениям каких бы то ни было чувств и страданий, равнодушный и безжалостный, не мог поверить в то, что в душе у него всё вскипало. Впервые что-то было ему неподвластно. Он никак не мог понять себя, в полной мере осознать эмоцию, овладевающую его телом все больше. Нет, это был не гнев, ни волнение, ни скованность. Мужчину злили слезы. Он не знал почему. Невозможно было удерживать в себе дичайший приступ насилия не секундой более. Такого ещё ни разу не происходило. Очутившись снова на эбонитово-чёрных простынях, она непонимающе взглянула на хозяина комнаты, ведь последний так резко задернул занавесь, что та, казалось, затрещала. Глаза были все ещё влажные и она не могла ничего с собой поделать, безостановочно всхлипывая и утирая набегающую влагу. Так давно она не плакала, что даже забыла, что это больно. Очередная попытка взять себя в руки не увенчалась успехом. Она пыталась рассмотреть, сквозь то и дело мутнеющую картинку, да к тому же в полном мраке, где был тот, кто её принёс обратно. Слендер медленно развернулся, выдержал паузу и направился прямо на неё. — Что ты делаешь? — наконец спросила она, едва мужчина встал коленом на кровать. Он как будто не слышал, и даже не догадывался о смысле слов девушки, лежащей у него на кровати. Мужчине было совершенно все равно, начни она даже кричать, единственное, что его влекло — это злость и дикое желание утолить жажду плоти. Слендер не собирался её убивать, не хотел. Он знал по меньшей мере один способ- сравнительно гуманный способ удовлетворить потребность. На месте, где предполагается рот, у него вдруг разошлась трещинка, оголились острые зубы, а затем по зубам скользнул чёрный язык и снова исчез. Наконец глаза начали привыкать к темноте и она стала различать силуэт монстра, помимо того, чтобы просто чувствовать его перемещения и то, как прогибается под ним ложе. Монстр? Или же всё-таки человек? — Теперь ты боишься? — голос его более походил на рык, идущий глубоко из гортани. Она почувствовала, как её начали обволакивать плотные, как жгуты, прохладные вектора, протягиваясь от ступней и все выше. Наконец она ощутила это смертоносное оружие в деле. Ещё бы чуть-чуть и она бы задохнулась. Он явно еле сдерживался, ведь если бы он добавил ещё немного напора, то непременно бы её прикончил. Если бы он хотел — сделал. Но нет… Столько силы было в этой хватке, что обещали остаться кровоподтёки. Он впечатал её в кровать, она — еле дышала. — Почему ты не сопротивляешься? — то ли с недовольством, то ли с упоением, а то и вовсе с упреком прошипел Безликий. С этими словами прижал её как одичалый зверь, голодный и жестокий. Вдруг она ощутила холод его рук и выпущенную из джинс рубашку. Ей пришлось осознать немаловажный факт — она не воин, она девушка. В сражениях и охоте так или иначе половая принадлежность ослабевает. Она всегда знала, что принадлежит к женскому роду, однако сейчас она в полной мере это поняла. Впервые за все время, до неё наконец дошло предназначение её тела. Лёд его пальцев, скользящих под легким шифоном, заставлял дрожать все тело. Он откинулся на секунду, грудная клетка его часто вздымалась, в целом он выглядел слегка потрепанно, рубашка измялась, а галстук ослаб. Он потянул последний и тот послушно отправился на пол. И ни с того ни с сего мужчина исчез, так быстро что едва ли можно было заметить. Чёрные нити исчезли, а она почувствовала странное тепло и давление внизу, где таится женское начало. Подобное было ей совсем не знакомо, чуждо и немного пугало, хотя едва ли в её случае можно употребить это слово. Девушка приподнялась, села с краю кровати и сдвинула ноги. Её вдруг бросило в жар. Она поднялась на ноги и стала снимать кобальтовый плащ, любезно одолженный ей модником, как что-то резко рвануло одёжку в бок. Это был он. Ведьма осталась в рубашке, в которой выдержала под ласками рук «монстра» лишь одна пуговица. Не долго ей оставалось, ведь в следующую секунду она уже была расстегнута, а хозяйка осталась в том, что было утром. Он стоял прямо перед ней, огромный, жуткий человек с бледно-белой кожей. Руки его были худые, но жилистые и сильные, мышцы выводили прямой, тонкий силуэт. С одного взгляда можно было понять, что он следит за физической формой, но не фанатик. Ему достаточно выглядеть так, как обычно называют хорошо, но чуть лучше. В целом его тело напоминало приятного человеческого мужчину, за исключением некоторых не стоящем упоминания деталей. Она не могла произнести ни слова, кожа горела, в особенности лицо, и дышать было по прежнему трудно. Она, пытаясь держать дистанцию, положила руку ему на грудь, ближе к ключицам. Но, видимо, ошиблась, ведь ему это не помешало. Леди снова опутали вектора и он беспрепятственно толкнул её на кровать, а сам оказался сверху. Слегка приоткрытыми губами он коснулся её шеи. Его губы были горячие, а язык обжигал кожу. Ей было трудно привыкнуть к ощущениям, неведомым до селе. Она могла бы уже давно раствориться во мраке комнаты, как обычно она это делает. Но эта тянущая боль снизу была невероятно приятна, как бы ей не было странно в этом признаваться. Разумеется, она знала, что такое секс и как им занимаются, но познать на собственной шкуре — совершенно другое, нежели услышать от «подруги». Она заметила, что пуговица на штанах и молния были «повержены». А он провёл ладонью по бедру. Чем больше он приближался к месту под молнией, тем больше начинало ныть её нутро. Как будто в этом был какой-то ответ. Руки его стали теплее, однако она не перестала замечать, как его рука легла на оголённый бюст. — Ты слишком сильно напряжена, — тихо-тихо сказал он, — неужели у тебя это в первый раз? — Мгм, — тихо хмыкнула заалевшая девушка охрипающим голосом. Услышав это, он тут же скользнул пальцами в самое сакральное место. Тело отвечало его требованиям. Как будто вне зависимости от воли хозяйки желало большего. Все движения его были резки и грубы, не зависимо от того, что именно он делал. Его жертва прогибалась под ним, прерывисто дышала, сжималась под каждым его движением, вздымалась, издавая хриплые отзвуки. — Хочешь ещё? — он произнёс это, словно издеваясь, и при этом продолжая имитировать пальцами акт. Разумеется ей хотелось большего, только все происходящие события совершенно завязали ей язык. Он все понял и в мгновение остановился. Стянул оставшуюся «шелуху» при помощи векторов. Там, где только что было так горячо, вдруг, поверхности коснулся холодок, как он охватывает мокрые руки. Слендер перетянул её в центр кровати и снова прижался. На этот раз она почувствовала плотность у самого начала женской линии. Все, что было потом, она с трудом вспоминала, лишь то, что была дикая боль, рваные резкие толчки и ощущение боли стало перемешиваться с приятным сдавливанием. И чем больше напора было со стороны партнера, тем сладостней казалось каждое его движение, моментами становясь совершенно невыносимым и едва не сводило с ума. Затем он напрягся, а внутри запульсировало. Ещё мгновение и она отключилась. Все, что происходило было на грани сознания. Своего рода баланс между жизнью и смертью. Никто не говорил, что заниматься любовью легко. Особенно с нечеловеком. *** Когда она пришла в себя был вечер, глубокий сизовато-синий вечер. Снизу пахло сладким теплом и уютом. От окна шёл легкий едва заметный морозец, но в целом было очень тепло. В голове мелькнули прошедшие события и стало немного стыдно и непривычно. Она конечно знала, что уже большая девочка и ничего зазорного нет в том, что она делала, однако до этого ей даже в голову не приходило подобное. Настолько её поглотила работа, охота за преступниками и нарушителями мира сверхъестественного, что она совсем позабыла… Она — девушка. Её то ли напрягал этот факт, то ли удивлял. Сегодня был такой всплеск эмоций, целый фонтан, что возможно окупилось всё, за все прожитые годы. — А я боялся, что ты не проснёшься, — послышался голос, заставивший её передернуться. — Мм, — потянула она, не в силах сказать что-либо. — В чем дело, язык откусила? — Нет, — тихо, но все же отозвалась колдунья, — я… — Не могу поверить, что ты в этом возрасте ещё ни разу не занималась сексом. — Я не считаю себя старой… — Оффендер мне рассказывал, что от 16 до 20 лет девушки в среднем теряют девственность. А тебе, насколько я знаю, около 25? — Мне 23, и как ты заметил, я не… — Большинство? — перебил Слендер, садясь на кровати, — Верно, обычный человек не смог бы тебя удержать, — усмехнулся, — Или не в этом дело? — Может ты завяжешь уже с этими путанными речами? Скажи прямо. — Я хотел тебя убить. Должен был. Но не смог. И ты могла уйти, если бы сама пожелала. И ты первый человек, у кого при виде меня не началась паника. Мне это понравилось. Я долго думал… Вдруг раздался стук, прервавший их разговор, а затем до боли знакомый голос: — Ваше Величество не соизволит отведать с нами пирога? Прошу, и даму с собой возьмите. Я уже всех собрал. Даже Вендор вернулся. Видимо остаток дня предстояло провести в кругу семейства Безликих, и дай бог, чтобы Офф угомонился с утренней темой, ведь на этот раз они действительно занимались этим «грешным» делом. Хотя что-то ей подсказывало, что если Оффендермен и компания не пошли искать пропавших «следователей» в лес, а в комнату, значит кто-то определенно догадывался, а может и все.