Там, где высыхают кровавые реки

Люди ищут судьбу, а судьба — людей. Чингиз Айтмахов. Плаха

Необычные цветы, эти лотосы. Изящные, с тонкими упругими стебельками, что, обвиваясь вокруг тела, удушают подобно верёвке. Крупные нежные лепестки раскрываются на рассвете и замыкаются луковицей ближе к закату, следуя за солнечным полукругом, ежедневно описываемому по небосводу. Лотосы — олицетворение жизненного цикла и иллюзии времени, заключённом в вечности. Наверное, именно поэтому они так импонировали Мукуро в качестве оружия. Он долго путешествовал по мирам — из смерти в смерть. Шесть долгих раз выныривал из первичного бульона и возвращался в засасывающе-чёрный космос небытия. Шесть разных смертей вонзились в зрачок и радужку знаниями, что могут разрушить мир. Одна роковая жизнь, четыре бесполезных и ещё одна, чтобы всё исправить. Единственное, что может быть сильнее неба, — любовь. Пересекая время и параллельные пространства, из смерти в смерть он по-прежнему искал её. Маленькая девочка, окольцованная трубками препарата жизнеобеспечения, просила о смерти, и тогда он ответил ей — нет, напомнил, что смерть это только начало. Из смерти в смерть ей категорически не везло с родителями. Когда иллюзорный мир расцвёл в её подсознании, девочка умерла в очередной раз, но всего на секунду. Её глаза были болезненно влажными от тяготы узнавания, и хоть Небесами предписанная ей судьба уже исчерпала лимит, Мукуро поклялся подарить ей долгую-долгую жизнь. — Вот мы и встретились снова, милая Наги... Можно ли снова звать тебя Хром? В конце концов, если верить настолько сильно, что даже звёзды не смеют диктовать свои правила, заранее предсказанная Всевышним судьба меняет русло.