Дом, куда он (не) хочет возвращаться

4. Выполненное обязательство. *** — «Ты сам нарвался, » — слышится над ухом. Что ж, так и есть, сам виноват. Но только не спешишь ты падать духом — Твоя Дьявол даст тебе и Рай, и Ад. Он знает лучше всех, как разрешить вопрос, Он потому и Дьяволом твоим зовется — Какую дьявольщину ты б ему не нес, — Со всем, что натворил ты — разберется. 27.12.15 23:24 Стих авторский.       Мукуро и правда взялся упаковывать свои цветы. Со скрипом, конечно, но собрал все вещи, а потом Хибари хватило звонка в комитет, чтобы им подыскали машину, и Облако увез к себе в дом «невесту» со всем приданным.       О том, сколько возни было с подогревом воды в оранжерее, говорить не стоит.       Бассейн был немного переоборудован, карпы Кои вполне обещали ужиться с новой флорой. Вещи разложены, зубные щетки расставлены, ванная обзавелась полочками, и дом начал походить на жилой.       Мукуро заботился о саде, вдоль забора в шахматном порядке высадили деревья побольше, беседка в укромном уголке, качели. Хибари в основном следил за порядком и помогал иллюзионисту в доме, с нетерпением ожидая, когда он сможет ощутить себя не главным в семье. Иногда он заставал эту атмосферу с утра в выходные. Колючий после недели без бритвы, он пристраивал руки на талии Тумана и, осоловело хлопая глазами, желал доброго утра и целовал в щеку, потом полз в душ и выходил уже обычным Хибари.       Через две недели всё было готово. Кея, помня о желании Мукуро взять его «в воде, когда они будут жить вместе», устроил романтический вечер. Свечи, приглушенный свет, тёплая вода, и сам Хибари в воде — не хватало только Мукуро, но и тот уже сбрасывал халат и спешил к краю бассейна.       Кёя жутко стеснялся. Будь он школьником и девственником — пищал бы «будь со мной нежным в мой первый раз, семпай», но они не в школе. А Хибари не пищит.       С нежным разгорающимся румянцем, Кёя наблюдал за тем, как Мукуро спускается к нему.       Только бы ничего не пошло не так, и Облако не получил нож в спину.       Быть сверху. Он устал быть сверху и устал быть инициатором. Теперь он будет предлагать себя и видеть, что он желаем, а не как обычно — все наоборот, и штаны в доме носит он сам. — Прости, что так долго заставил ждать. Зато теперь тут гораздо уютнее и очень похоже на Кокуё, — Туманник юркнул в воду и вынырнул уже около Хибари, утыкаясь носом в грудь и мелко дрожа. Рокудо и сам нервничал. Оттого, что не знал, как будет реагировать Хибари. Теоретически, иллюзионист знал, что надо сделать и что пока не надо. Но вот тело сперва бунтовало. Тяжело выдохнув, парень обвил шею партнёра руками и обвел пальцами метку, пару раз прижавшись к ней губами. Именно в этом месте их смешанное пламя давало Дождь. Успокаивающий и мягкий. Казалось, что даже сам облачник стал менее вспыльчив и более мягок к нему. Возможно.       Туман отстранился и выдохнул. Он просто не знал, с чего начать. Сверху он никогда не был и на робкие просьбы вызвать мальчика услышал чёткое и решительное «нет». Это одновременно грело и пугало.       Но вот взгляд зацепился за искусанную нижнюю губу, над которой, видимо, тоже от нервов, издевался Хибари. Язык скользнул по коже и принялся зализывать припухлости. Туманник прижимался к нему, заставляя сжимать себя в объятиях. — Мы… Уже? — выдохнул Облако, прикрывая глаза, ощущая сладостную дрожь и трепет во всем теле.       Прижимаясь к телу любовника, Хибари шумно выдохнул, чуть выпятил губу, полизывая в ответ губы Мукуро. — Уже, — рвано вздохнув, юноша прижал парня к себе сильнее, скользя мокрыми руками по его спине, слегка царапая кожу. Инстинкты кричали о подчинении, но Туман заткнул их одним яростным укусом и глубоким поцелуем в губы, до рычащего хрипа в груди. — Хорошо, — Хибари дрогнул, когда Мукуро неласковым поцелуем впился в его шею, вырывая жалобный стон. Кея ощутил, как колено Мукуро прошло между ног и скользнуло выше, вырывая следующий стон, жалобный, почти мяукающий. — Спокойнее. Постараюсь не делать больно, Кё, только расслабься и сядь удобнее, — зашептал Мукуро в шею партнёра и выгибаясь ему навстречу, чтобы ласковые касания пробежались по его талии и сжали выступающие косточки. — Мне не больно, — выдохнул Облачник, обхватывая руками шею иллюзиониста. Мукуро улыбался, и Кея увидел свое отражение в его глазах.       Скольжение рук по телу. Выпутавшись из путаницы ног, Кея обхватил Мукуро поудобнее ногами за бедра, тихонько мурча и стаскивая с длинных волос заколку. — Мой Мукуро, — тепло шепнул мужчина. — А ведь ты терпеть меня не мог, — мягко погладив партнёра по спине, юноша выдохнул сильнее в шею, жадно кусая кожу. Теплый вкус, знакомый, родной. Он опять сносил голову и заставлял юношу дышать чаще, стонать от удовольствия и ласкать свое Облако сильнее. — Ты меня тоже, помнишь… Ах! — Изогнувшись в руках иллюзиониста, парень поколебался, потом притянул Мукуро для поцелуя, ощущая, как язык Тумана хозяйничает у него во рту. — Знаешь, сейчас я даже хочу, чтобы Дино был тут и видел… Что я счастлив, и не с ним, — тихонько выдохнул Кея, прижимаясь к партнеру. — Давай на полотенце, там продолжим? — Я все равно когда-нибудь стащу тебя в воду, — рассмеялся парень, царапая спинку партнёра и выдыхая ему в шею. — Мне плевать на Дино, но, если хочешь, я могу кое-что сделать. Ты же знаешь, в моем доме были камеры. И у тебя они тоже теперь есть. Так что… Тебе нужно стонать громче и моё имя, Кё. Только моё.       Иллюзионист вновь жестко впился губами в губы своего партнёра, куснул за нижнюю и обвел ее языком.       Конечно, камер было много. Больше для безопасности, чем от недоверия. Но можно было воспользоваться ими и для такого. Потом он вырежет особо приятные глазу кадры и отправит их с записями. Но это уже потом, позже. — Даже не знаю, выдержит ли моя нравственность такой удар. И то, что ты будешь пересматривать их, — Хибари заурчал, чуть улыбаясь. Идея ему понравилась. — Помнишь, ты говорил про постельные снимки? Я согласен вести альбом, как ты хотел, — греясь в ласковых поцелуях, Кёя улыбался, как ребёнок, радуясь каждому укусу и поцелую. Он смеялся в невидимые камеры, называя Мукуро по имени, стонал, когда шутливые ласки сменились серьёзными поцелуями и хищными укусами по всему телу. — Тогда… Мы купим камеру… И ты будешь моим. Только моим, — выдыхая, Мукуро сжимал партнёра в объятиях. Он ронял его на крупное полотенце, ласкал губами кожу, кусал. Лизал соски, хватал губами. Терся о его тело, прижимал к себе, царапал до грубых стонов и с животной страстью. — Хочу… — изгибаясь навстречу губам, Кёя обхватил ногами бедра Мукуро, отираясь о его тело, краснея и тяжело дыша от возбуждения.       Тонкими пальцами сжимая острые плечи, парень несдержанно царапал их, оставляя на влажной коже красные полосочки. Истерзанные соски горели и болели, а Облаку было мало.       Два пальца входили в жаркую глубину рта, и Кея лизал и посасывал их, плавясь от удовольствия и возбуждения. Пальцы у Мукуро были тонкие и изящные, как и сам иллюзионист. И целовать их было, как целовать тело Мукуро — сладко и до безумия возбуждающе.       Иллюзионист улыбался, глядя на такого нетипичного Облачника. Облако. Облачко. Его любимое Облачко, хозяин его тела и души, бесспорный хозяин его сердца. — Достаточно, — длинные пальцы, как клинки, на которые Облако так рвался насадиться, сейчас покрыты густым слоем слюны. Впрочем, главный клинок будет на десерт, и на него парень будет нанизан с особой нежностью.       Туман тихо улыбается. У него есть шанс полюбоваться на мордашку Кеи теперь, когда он получает то, чего желал — того, кто подавляет его, подминает под себя и не грозит разрушить жизнь.       Может, это и есть любовь. Облако ведь даже не понимает, что уже перевернул свою жизнь, чтобы в ней хватило места для Мукуро. И Рокудо ценит это стремление.       Кея раздвигает ноги и тихо стонет, когда анус ласкают длинные пальцы, массируют и плавно входят вглубь.       Два. Хибари готовил себя для Мукуро, но удовольствие получает только теперь, когда эти самые пальцы отыскивают простату, и тело будто пронзает. Облако хрипло кричит, выгибается под иллюзионистом в несомненном удовольствии. Волосы падают на лицо, и парень теперь двигает бедрами, насаживаясь на пальцы, собирая в гармошку полотенце острыми лопатками. До тех пор, пока Мукуро не хватает его бедра, и, вкушая прелесть доминирования, не запрещает Облаку двигаться подобным образом. Облако кусает губы, приподнимается и выпрашивает утешительный поцелуй.       Поцелуй тягуч, как смола, и теплый, как свежая кровь. Кея дергается, извивается и всхлипывает, хватается за шею, будто отчаянно ищет опору, но двигать бедрами не смеет. Он обещал себе подчиняться, перестать лезть на рожон, если может сдержаться.       И Мукуро наверняка нравится подобное, потому что он лишь тщательнее ласкает все внутри, промазывает и доводит Кею до исступления. Тихое ку-фу-фуканье приятно ласкает слух, помогая расслабиться и сосредоточиться на ощущениях. — Достаточно. Расслабься, малыш, — это «малыш» слегка коробит слух, но Кея глотает комментарии и делает, как от него хотят — только ощутимо кусает тонкую шею партнера. Облако успел взмокнуть и сейчас не прочь мимолетным движением смахнуть с тела липкий пот, чтобы не щекотал кожу.       Мукуро нависает над ним на руках и нетерпеливо отирается плотью между упругих половинок, а Хибари только придерживает ноги для него руками, исхитряясь каждой мышцей тянуться навстречу. Он весь в следах ласк, в укусах и засосах, хотя Мукуро мало в чем ему уступает.       Они оба — как два зверя, которые метят друг друга в каждый свободный момент, ревнуют, стоит кому-то еще бросить на партнера слишком внимательный взгляд.       И Кея в глубине души безумно радуется этому проявлению любви. Слишком часто он был не нужен. Ему нравится, когда Мукуро при всех обнимает его за талию или прижимается со спины и шепчет такие вещи, от которых Облако мгновенно краснеет.       Иллюзионист же занят той роскошью, которая раскинулась под ним на полотенце, и стоит заметить отрешенный взгляд, как Туман плавно входит, аккуратно, слушая полный удивления стон, будто Хибари не ожидал такого поступка от него.       За спиной он ощущает скрещенные в лодыжках изящные ноги облачника, на шее — вес его рук, а к телу жмется все остальное.       Парень сжимается, но Мукуро не хочет долго тянуть, и стоит чуть расслабиться мышцам — сразу же начинает двигаться, быстро находя самую удобную позицию, в которой он сможет доводить партнера до одного оргазма за другим.       Хибари всхлипывает и жмется к чужому телу, сладко стонет имя иллюзиониста, царапает спину. Мышцы внутри сводит на удивление приятно, и «малыш» чутко реагирует на всякую ласку, что ему готовы подарить.       Губы отыскивают губы Мукуро, поцелуй нежный, глубокий, и Кея полностью пассивен — лишь подмахивает бедрами, чтобы толчки были еще пронзительнее.       Кажется, это длится вечность — этот поцелуй, от которого задыхаешься, эти движения, которые все меняются, и меняется глубина ощущений с каждой переменой.       Заканчивает Облако в слегка унизительном положении под Мукуро, зад приподнят, одна рука заломлена за спину, и иллюзионист метит полюбившуюся красивую спину японца, свободной рукой лаская истекающий смазкой орган. Стоит только провести по вздувшимся венкам особенно сильно давя, толкнуться глубже, чем прежде, и Кея, не имея никаких ограничителей, царапает полотенце и цепляется за песок, стонет, обильно кончая в руку.       Облаку голову сносит, когда он ощущает приятное жжение и жар внутри от спермы. Мукуро кончил ему внутрь, слегка перепачкал спину, и все это в такой позе, что ощущать спесь просто невозможно.       Иллюзионист помогает парню лечь на спину, и его тут же притягивают к телу, припечатывают зверским поцелуем. Облако улыбается со скрытым блаженством, целуется охотно и жадно, будто уже готов повторить, и тихо шепчет: — Спасибо тебе, за то, что ты ворвался в мою жизнь, Мукуро. Спасибо за то, что ты занял собой мое сердце. *** Итак, вот разрешилось дело о твоей душе И Дьявол твой отбил тебя у Бога. И рвет в руках уставшее давно клише, А в прочем — самая туда ему дорога. Но не понятно, Дьявол или ты тут победитель, Ведь ты — не сахар, не пример великой красоты, И Дьявол тут, как раз-таки даритель, Ну, а хозяин Дьявола-то — ты! 27.12.15. 23:53 Стих авторский.