Черт из Припяти.

С мороза в доме было очень жарко. Не сговариваясь, мы, буквально, повыпрыгивали из уличной одежды, побросав ее на лавках у входа.       Адам, прежде чем разуться пройти в комнату, сделал пару каких-то кульбитов. — So great! Russian boots. These are the best shoes for these places. I shouldn't have refused it. Tell me their name. (Так здорово! Русские сапоги. Это лучшая обувь для здешних мест. Зря я от нее отказывался. Скажите мне их название.) — Валенки, — тут же ответил Пес — Ва-лЕнки, — повторил канадец. — So great! — Могу подарить, — заржал Мишка. — Надо тебе еще шапку у деда выпросить. Знаешь такую? Ушанка. — No, what? — Илюх объясни ему, — Пес вооружился ножом, приготовившись к разделыванию на порции принесенной мною из печи жаренной птицы. — А я пока тут сестренке помогу.       Перед тем как приступить к уничтожению главного блюда, выпили совсем понемногу, иначе риск попАдать под стол в самое ближайшее время был бы вполне реален.       Пока Мишка нахваливал мои кулинарные способности, Гонтье снова схватился за гитару: — Can I sing a couple of songs again now? (Теперь мне можно спеть еще пару песен?) — он потихоньку начал что-то наигрывать, но потом вдруг остановился. — No, I can't... (Нет, я не могу...) So, — он тряхнул головой и уверенно заиграл всем знакомую мелодию: “My girl, my girl, don't lie to me, Tell me where did you sleep last night...” — не узнать с первых же нот Нирвану мы не могли и тут же подхватили: — In the pines, in the pines, Where the sun don't ever shine…       Илья с удовольствием подпевал, хлопая ладонями по своим коленям в такт музыке. Если не смотреть на него, то могло показаться, что где-то среди нас внезапно затесался вечно молодой (и пьяный) Курт Кобейн. За Этой песней, не делая перерыв, последовали Нирвановские Lake of fire и Dumb. На Dumb Илья просто ушел в отрыв, чем немного смутил нашего звездного гостя. — Well sung. You can easily sing me out. Are you sure you don't sing in a band? (Отлично спели. Вы можете запросто перепеть меня. Вы точно не поете в музыкальной группе?) — засЫпал нас вопросами по окончании песни Гонтье. — I need a smoke break (Мне необходим перекур)       Курить пошли в кухню. Все сразу. Илья вдруг взял меня за руку и накинув куртку мне на плечи, потянул за дверь на улицу.       Вышли на ночной морозный воздух. С наслаждением затягивались горячим дымом и молчали. — И ты давно его песни слушаешь? — нарушил тишину Черт. — Не знаю. Не считала. Года два-три, наверное. С того времени, как съездили на концерт. Группа Адама была на разогреве, кажется. Почему-то они понравились мне даже больше, чем Nikelback, на который мы и ехали. Купила диск в палатке с мерчем. И вот. — Он очень крут, даже слов нет, — выпустив облако дыма заметил сталкер. — А ты ведь тоже классно поешь. Адам уже, похоже решил, что ты где-то играешь, как и он. — Ага, в ансамбле Припять, — съязвил сталкер. И немного помолчав добавил. — Раньше играли, точнее пытались. Мы были лучшей гранж-командой в городе. Пели песни Нирваны и даже что-то свое. Успели поучаствовать в одном фесте. Забрали все призы… — он замолчал и глубоко затянулся. — А дальше? — А дальше не до песенок всем стало. Один умер, один сел, а я и Пес вот здесь теперь. ***       Внезапно дверь открылась и мы с Ильей оказались зажатыми за ней. Кто-то из мужчин выглянул, но, не увидев нас, снова скрылся в доме. А мы замерли, прижавшись друг к дружке, забыв о сигаретах и о том, что нас ждут за столом. Наверное, вино ударило мне в голову, но я вдруг поддалась внезапному порыву. Я бы ни за что не решилась, если бы не такое стечение обстоятельств. Поднявшись на цыпочки я поцеловала его. Осторожно коснувшись его обветренных губ.       Обняла его за шею и на секунду поймала удивленный взгляд немного раскосых глаз. К черту сомнения! Я стояла вплотную к нему и чувствовала руки, обнимающие мою талию. Снова коснулась губами его губ. В ответ он лишь притянул меня сильнее и тихо, словно на ультразвуке, от чего у меня перехватило дух и на секунду показалось, что закончился кислород, выдохнул: — Что ты делаешь? — Ничего. — Ничего?! Хочешь снести мне крышу? — Я просто тебя поцеловала. — Ты пьяная, — Черт улыбнулся, все еще не выпуская меня из своих объятий. — Потом снова обидишься на меня, скажешь, что я пристаю… Покачала головой. Как же мне хотелось сейчас снова прикоснуться к его теплым, таким мягким губам. Просто поцеловать его. По-настоящему. Но было страшно, что он меня оттолкнет. — Не торопи события, — сталкер с неохотой разжал руки, коснулся холодным пальцем моего носа. — А то пророчество не сбудется, — усмехнувшись добавил он. Поворошил мои волосы и взяв за руку потянул в дом. *** — А мы вас потеряли, — с порога заявил нам Пес. — Вы куда пропали то? — Да тут курили, прямо у двери. Вы плохо смотрели, — Илья налил нам вина и поднял свою кружку. — За новолетие? — Hey, I know you're a musician, too. Mike, isn't that right? (Хэй, я знаю, что ты тоже музыкант. Майк, это ведь так?)— слегка заплетающимся языком сказал Адам. — Да какой музыкант из меня? Мих, ну ты провокатор! Но Гонтье уже втиснул гитару Илье в руки, предлагая спеть. — Ладно, только ради праздника, — засмеялся Черт, чуть подстроив инструмент. “Приходила зима, закрывались окна, Уходили со двора пьяные дети, Кидающие камни по стеклам.”       Это совсем не было похоже на то, что мы только что хором голосили под аккомпанемент канадца, как и вообще на что-либо, когда-то мною слышанное. Песня эта, если и была известна, то исключительно в каких-то узких кругах.       Мы притихли и слушали, забыв про новогодний стол и повод, по которому собрались. Мишка разглядывал что-то уставившись в пол, Адам же, наоборот, не сводил глаз с Ильи, будто бы сейчас впервые его увидел. “...Я ходил полупьяный и заглядывал в лица, Пока кто-нибудь не посылал меня на хуй, Как будто я там еще не был...”       Вот так, резко и хлестко. Я почувствовала мурашки на спине. От этих слов веяло какой-то безнадегой, особенно в сочетании с довольно бодрым мотивом. Когда отзвучал последний аккорд, первым не выдержал Гонтье, начавший хлопать Илье, как самому настоящему артисту: — Wow! I wasn't wrong! What's the name of your band? And what are you doing in this abandoned place? Are you hiding from the law? (Вау! Я ведь не ошибся. Как называется твоя группа? И что ты делаешь в этом заброшенном месте? Ты скрываешься от закона?) — Come on! What law? I just live here. This is my home. (Брось! Какой закон? Я просто живу здесь. Это мой дом.) — Черт покачал головой. — I don't have any group. It was there, but it's long gone. I'm not a musician. So I just know how to sing a little, just a little… (У меня нет никакой группы. Она была, но ее давно нет. Я не музыкант. Так просто немного умею петь, совсем чуть чуть…). Что пишется, — усмехнувшись добавил он, уже не переводя сказанное. — Просто. Для себя. — Черт, а давай Карелию, — встрепенулся Мишка. — Она же самая крутая у тебя! — А давай, — легко согласился Илья. — Только по одной пропустим и покурим по-быстрому.       Возражающих не было, поэтому сталкер наполнил наши кружки. Пока он подкручивал колки старой гитары, смотрела на его руки, покрытые вязью татуировок. Неожиданно вдруг поняла, что авторство песен принадлежит ему. “Ели Карелии. Сплела запутки память в белые узоры оконные. На мед.карту поставлена печать…” ***       Я даже не заметила, в какой момент среди нас вдруг оказался Моня. Просто в один миг отвлеклась на секунду от созерцания поющего Черта и увидела сидящего за столом напротив немого соседа.       Похоже, он был единственным трезвым человеком среди нас. Как оказалось, он пришел с гостинцами от стариков и по настоятельным просьбам Ильи остался за столом. В перерывах между песнями и разговорами, Илья успел шепнуть мне, что нам нужно сходить к ним с ответным визитом. Но было очень сомнительно, что мы сегодня туда попадем.       Незаметно гитара перекочевала в руки Пса. Совсем недавно от него я узнала, что он бывший актер. Удивительно, всегда была уверена, что актеров бывших не бывает. Профессия всегда берет свое. Но Мишка почему-то разозлился, узнав об этом. Возможно, были на то свои причины. Как и то, что за периметром у него могла быть совсем другая жизнь. Там были люди, которым он дорог. Но он предпочел забыть и о них, и о своем прошлом, путешествуя по зараженной заброшенной пустоши.       Пел Мишка на удивление хорошо поставленным голосом довольно большого диапазона. Временами это напоминало Боярского, а потом внезапно тембр менялся и походил на Муслима Магомаева.       У меня аж челюсть отвисла. Песен этих я не знала и никогда их не слышала. Были они какие-то сказочные. Возможно как-то связанные с его актерской карьерой. Адама они привели в настоящий восторг, хоть слов он, конечно же, не понимал.       После первой песни канадец попросил подождать совсем чуть-чуть (благо, синхронный перевод нам обеспечивал Илья), встал и почти бегом направился к выходу. Мы переглянулись. Ну мало ли, может человеку в туалет приспичило. Но через минуту Гонтье показался в дверях со заснеженным оргалитовым коробом. В таких ящиках в старых советских фильмах людям всегда присылали посылки. Он втащил его в дом с довольной улыбкой и, чуть не растянувшись на пороге, доволок до стола. — Ну что, можно дальше то петь? — Пес, еще не понимая задумки Адама, с интересом следил за его перемещениями. Моня в это время тихонько встал из-за стола и приложив палец к губам попятился. Правда далеко отойти он не успел. Сзади оказалась вытянутая длинная Мишкина нога. Не заметив её, парень запнулся и рухнул навзничь, только успев взмахнуть руками в воздухе. Мы с Ильёй кинулись его спасать. К счастью, помощь наша не потребовалась. Моня сел, удивлённо потирая плечо, завертел головой в поисках причины своего падения. Пёс одним махом наклонился и поставил его на ноги, словно парень был игрушечным. Впрочем, по сравнению с Мишкой он так и выглядел. — Ох тыж, е-мое! Не убился? — одноглазый, прищурившись, критично осмотрел его со всех сторон. — Я ж не специально, понимаешь, да?       Моня ещё пару секунд озирался по сторонам, пока до него не начало доходить, как так получилось. Он засмеялся. Оказывается у него голос есть! Я почему-то думала, что он нем, как рыба. — Hey, what's going on? — в это время наш иностранец уселся за стол, уместив ящик у себя между колен и вопросительно смотрел на нас. — Ну вот. Слава Одину, — Мишка протянул Моне кружку с вином. — Жив. Смеешься. Давай за то и выпьем с тобой, — легонько стукнул об его кружку своей. — Ты на меня не злись, ладно?       Парень закивал. Они выпили и обнялись, как старые друзья. — Ну теперь меня и совесть не мучает, — радостно сообщил Пес. — И дальше петь можно. Ну что погнали? Мой мир огромен, А я так скромен, Вся жизнь спектакль — Я в ней актёр...       Со второго куплета Адам начал потихоньку стучать пальцами по коробу в такт музыке. Хорошо придумал, ибо от стучания по столу посуда, стоявшая на нем, звякала на все лады. Илья эту и следующие песни, видимо, знал и периодически подпевал. А Моня выудил откуда-то губную гармошку, кажется, ту самую, которую я недавно видела у Черта. Ее мелодичный звук странно, но гармонично влился в Мишкино исполнение. Наверное, он, Моня и Илья иногда коротали так долгие вечера. Партии свои в песнях немой парень знал на отлично.       После перекура гитара, как переходящее знамя, снова перекочевала к Гонтье. — So, — Адам обвел нас захмелевшим взглядом, снова провел ладонью по струнам. — So, my old song, Vika, if you know it, help me sing it. (Итак, моя старая песня, Вика, если знаешь ее, помогай петь.) “And if I don't belong Who would have guessed it I will not leave alone Everything that I own…”       Илья поймал ритм и потихоньку стучал по ящику, переместившемуся ему под ноги. А я просто слушала и наслаждалась чудесными знакомыми и неизвестными мне песнями, голосами восходящей рок-звезды, занесенной к нам странным образом, и сталкеров, обитающих в этой глуши.       Глубокой ночью мы с Ильей отправились провожать до дома в очередной раз засобиравшегося Моню. Старики к тому времени давно уже спали. Так что, идти с поздравлениями к ним решили утром. Видимо, соседство с Мишкой дало о себе знать. Накидаться с ним наш немой друг успел прилично. Конечно, мы все были подшофе, но голова соображала вполне нормально. В отличии от ног, упорно не желавших идти ровно, без спотыканий. Моню же штормило весьма прилично. Кое как довели его до дома и отправили спать (Илья лично это проконтролировал, аккуратно доставив его до конечного пункта в темном доме, пока я оставалась ждать снаружи, таращась в чёрное ночное небо).       Черт бесшумно вышел из жилища и как фантом возник у меня за спиной. — Вон там должна быть Кассиопея, — тихо сказал он мне в самое ухо. — Но пока увидеть её нельзя, всё небо в тучах.       Вздрогнула. Он развернул меня к себе. — Ты такая разная всё время. То целовать меня пытаешься, то почему-то пугаешься, — подал мне руку, словно приглашая на танец. — Плавно Амур свои волны несет, Ветер сибирский им песни поет… — Что это? — Тихо шумит над Амуром тайга, — словно не слыша меня, продолжал напевать сталкер, увлекая за собой в какое то подобие вальса. — Ходит пенная волна Величава и вольна.       Поддалась, и так, кружась по сугробам, мы выбрались за калитку. — Там, где багряное солнце встает, Песню матрос об Амуре поет. Песня летит над широкой рекой… — мужчина зацепился ногой за что то в толще белого покрывала и через секунду мы рухнули в снег, подняв в воздух столб снежинок.       Забарахтались в сугробе пытаясь подняться. Илья не выдержал и расхохотался в голос. — Ты такая серьезная и смешная. Прости, ты не ушиблась? — Нет, я же прямо на тебя свалилась, и в каком таком месте я серьёзная? — Показалось, наверное. Мы, наконец, встали и на ноги и, как ни в чем ни бывало, пошли домой. — Что это ты пел такое только что? — Я налажал? — Нет. Просто скажи, что это было? Это же что-то очень древнее. Откуда ты знаешь такое? — Амурские волны. Эту песню часто пел наш водитель, Виктор Васильич. Любимая в его репертуаре, когда летели со светомузыкой на вызов, — Черт открыл нашу калитку, пропустил меня вперёд. — Я дальше и слова не помню. Ну, и мы с тобой свалились удачно, ты даже не заметила, что я не знаю текст. — Даже если бы мы не свалились, я все равно этого не поняла бы. Я ведь тоже текст не знаю.       Илья распахнул дверь. Обдало теплом из помещения с лёгким ароматом спиртного. "...you gotta pay The dollar is the language that they all speak They don't really bother about the radiation leak Fuck the Usa Fuck the Usa… " — доносились пьяные голоса, оставшихся в доме мужчин. Мы переглянулись. — Я смотрю, они без нас не скучали, — констатировал Черт и пропуская меня вперед, добавил. — Только после вас.       В полумраке за столом продолжалось веселье. Оставленные дома, кажется, даже не заметили ни нашего ухода, ни возвращения.       На удивление, Мишка и Адам, совершенно не понимая друг друга, без знания языка, прекрасно спелись. Наверняка, Пес соврал мне, когда сказал о своем незнании английского. А может быть это была та стадия вечеринки, когда люди могут общаться без помощи переводчика. Они о чем то спорили, смеялись и обнимались. “Fuckin USA” в очередной раз начатая Мишкой, тут же подхватывалась Гонтье. Только при нас они спели ее раз пять, то начиная, то бросая на середине. Уже и гитара этим двум стала не нужна. Даже на крыльце во время перекуров, один из них вновь выводил знакомый рефрен, и шедевр The Exploited еще долго было слышно по всей округе. В общем, вели они себя, как два старых приятеля, которые не виделись много лет и на радостях напились до поросячьего визга.