Игрушки

…Под нарядным платьем часто скрываются раны.©*

      Катерина пыталась переключить всё своё внимание на документацию и погрузиться в работу с головой, как она всегда и делала, но сегодня утром получалось не очень-то удачно.       Все мысли, совсем, как и раньше, были об Андрее. Решение Жданова укреплять бизнес-связи в Лондоне Катя встретила с удивлением, однако отметив, что курс Андрей Павлович взял верный. И если сама Катерина надеялась на какой-то разговор перед отъездом бывшего шефа, то сам Жданов, едва забрав бумаги, пожелал ей удачи и отбыл.       «Идиотка… Решила проявить характер, а в итоге всё только сильнее запуталось. То я от него бегаю, то он от меня. Безнадёжно, похоже», — мрачно думала Пушкарёва, перекладывая папки на столе.       Стук в дверь прервал её от типично женского занятия — самокопания. — Да, входите, — не поднимая головы, отозвалась Катерина. — Разрешите, Катерина Валерьевна? — на пороге стоял Милко собственной персоной. — Конечно. Что-то случилось? — уже одно появление эксцентричного дизайнера заставило Катю собраться и как-то отвлечься от страданий. — И да, и нет, — таинственное заявление Милко ещё больше всё запутало. — Катя, я прошу вас о маленькой услуге. Всё, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. — Разумеется.       Мужчина выразительно покосился на входную дверь, затем обвёл внимательным взглядом кабинет и махнул рукой в сторону каморки. — Мы можем поговорить там? Без лишних ушей женсовета. — Думаю, можем, — Катя, заинтригованная сверх меры, прошла к своему бывшему «кабинету» и гостеприимным жестом распахнула дверь. — А к чему такая конспирация, Милко Вуканович? — Понимаете, разговор серьёзный, не терпит отлагательств, — выговорив сложное для него слово, Милко приземлился на маленькую стремянку, стоявшую в углу. Катерина прислонилась к столу и скрестила руки на груди, ожидая, когда визитёр приступит к сути. — Катя, я хочу перед вами извиниться.       Пушкарёву настолько удивили слова дизайнера, что она не сразу заметила, что говорил он почти без привычного акцента и неправильных ударений. — Простите, что? — С самого начала я вел себя, как бы это… Как истеричка. Весь такой на стиле, гениальный дизайнер, вокруг птички и рыбки. А все, что не соответствует — тут же подвергалось шумной критике. В ваш адрес, Катя, я позволял себе вообще недопустимые высказывания, самое мягкое, наверное, это было «моль» и «каракатица». Простите мне мое хамство. Такая линия была продиктована, во-первых, образом, а во-вторых… — Милко неожиданно рассмеялся, вполне по-доброму и мягко. — Я хотел вас разозлить. — Что? — у Катерины не нашлось других слов, кроме повторения вопроса. — Ну подстегнуть, разозлить, чтобы вы решили снять свои винтажные кофточки, юбки, беретики и белые носочки. Чтобы вы показали свою красоту. Я, уж не буду скромничать, сразу увидел, что вы красивы, черты лица, изящная фигура. А глаза! Просто вы, Катенька, этого не видели в себе, не позволяли увидеть другим. Я полагал, что парой-тройкой своих едких замечаний вызову в вас злость и все произойдет само собой, но… — Милко развел руками. — Простите ещё раз. — А почему вы говорите именно сейчас? Когда прошло столько времени? — Катя склонила голову набок, ее заинтересовал этот странный разговор в ее бывшей каморке. — Признаюсь вам по большому секрету, — дизайнер снова сделал неправильные ударения, явно дурачась. — Мне подсказала моя супруга. Я долго искал подходящий момент, Даная же поступила просто — пришла и неплохо меня мотивировала.       Глядя на шокированную Пушкарёву, Милко усмехнулся. — Да, Катерина Валерьевна, вы не ослышались — я женат. Правда регистрации брака у нас не было, живем без штампа в паспорте. Рональд — мой хороший знакомый, так сказать, прикрытие. И вы правильно подумали: Даная Волкова, самый скандальный модный критик Москвы, моя жена. Катя тут же вспомнила госпожу Волкову — яркую брюнетку, в красных очках, такой же помадой и на неизменных шпильках. Катерина даже припомнила, что Юлиана с Данаей довольно неплохо общалась, но не разделяла ее взглядов на профессию — Волкова жаждала скандалов, не гнушаясь не совсем легальными методами. — Теперь я знаю ваш маленький секрет. Не боитесь? — Вас? Нет. Вы не тот человек, чтобы вытаскивать такие подробности на свет Божий. Да и Юлианочка Виноградова такого вам просто не позволит, — дизайнер пожал плечами. — Надеюсь, вы не держите на меня зла? — Нет и не собиралась. Знаете, когда всю жизнь живешь в образе дурнушки и пугала, чужая критика довольно быстро перестает ранить. — Я до двадцати лет носил брекеты, волосы на пробор и носки с сандалями, — выдал Милко, видимо, окончательно поняв, что его не поднимут на смех и вообще, не воспримут в штыки. — А потом случилась встреча с человеком, который перевернул мою жизнь. И сейчас я тот, кто я есть на самом деле. — А что за человек, я могу узнать? — В этом нет никакого секрета. Ираида Воропаева — мой добрый ангел. Я тогда был молодым и начинающим, но подающим большие надежды. Пару практичных советов от Ирочки и все… Носки и сандали оказались на помойке, очки я заменил на контактные линзы, и… Оказался по ту сторону, так сказать. Мне всегда нравились женщины, однако пришлось играть. — И вам не надоело? — Это бизнес, Катенька. И у него есть свои законы. Нужен эпатаж, нужен шум, скандал. Нетрадиционная ориентация — еще лучше. Бурные романы — совсем замечательно. Как видите, стараюсь соответствовать. Так что… Когда я в очередной раз устрою бучу, не принимайте на свой счет. «Зималетто» стала для меня домом, из которого я ни за что не уйду по доброй воле. — Спасибо вам, Милко. — Да мне-то за что? — Милко поднялся на ноги. — Это не я, это любовь. Можно совет?       Катя кивнула. — Не отталкивайте по-настоящему любящего вас человека. Мы все совершаем ошибки, иногда стоит сделать вид, что забыл, и идти вперед. Ради лучшего будущего.       Милко, что-то себе напевая под нос, ушел, оставив Катерину на пороге каморки, в крайней задумчивости.       Как она могла не отпускать Андрея, если он сам так рвался в Лондон, на помощь к отцу? С одной стороны, кинуться к нему на шею мешала еще не затихшая обида, чуть-чуть приправленная гордостью, а с другой… Кате иррационально казалось, что Жданов уезжает от нее навсегда и больше они не увидятся.       Поддавшись порыву, Катя кинула к рабочему столу, взяла мобильный и набрала давно заученный номер.       Слова в голове обгоняли друг друга, не давали сосредоточиться на чем-то одном, мысли и вовсе больше были похожи на «компот», чем на обычные мысли сдержанной и рациональной Катерины Пушкаревой. — Да.       Жданов отозвался на четвертом гудке, к легкой панике и радости Кати. — Андрей… Ты где сейчас? — Еду в аэропорт, стою в небольшой пробке, если быть точнее. Что-то случилось, Катерина Валерьевна? — Я… Я… — Катя неожиданно стала заикаться, подбирая слова. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, этот месяц в Лондоне… Андрей, не уезжай. Мы столько времени потеряли…Я запуталась понимаешь, я просто запуталась… Но я не хочу без тебя.       В трубке была тишина, как будто Катя разговаривала сама с собой и в какой-то момент ей стало страшно, что Андрей просто положил трубку. — Андрей, ты тут? — Да, Катенька, я тебя слышу, — в голосе Жданова младшего явно чувствовалась улыбка. — Я остаюсь, Катюша. Еду обратно.       И на этих слова Катя поняла, что плачет. От радости. Она наконец-то смогла что-то изменить, перестать мучить и себя, и Андрея. — Хорошо, я… Я тут работаю пока. И жду тебя. — До встречи, — Андрей положил трубку, а Катерина еще какое-то время стояла, сжимая телефон в руке и улыбаясь так, как не улыбалась давно. Она не могла видеть, но четко представила, как Андрей, ее Андрей, лихо разворачивает машину, мчится сквозь потоки таких же авто, улыбаясь и качая головой.       Мобильник снова ожил, Пушкарёва, не глядя, взяла трубку. — А… — чуть не сорвавшееся «Андрей» быстро трансформировала в более уместное. — Аллё. — Катенька, это Юлиана. Ты сейчас очень занята? — Нет, а что? Что-то случилось? — встревожилась Катя, интуитивно уловив что-то необычное в звонке подруги. Точнее, в её голосе. — Да, то есть нет… То есть… Катюш, ты можешь ко мне приехать? Буквально, на часик? Тем более, обед скоро. — Юль, в двух словах хотя бы скажи, что? Что-то серьёзное? — В двух словах… Зовут замуж. Не знаю, как мне быть. — Все, я сейчас собираюсь и еду, — Катя, прижимая плечом трубку к уху, стала собирать вещи со стола. — Срочная психологическая помощь уже в пути. — Слушай, а может где-нибудь в кафе? Не у тебя в офисе? — У меня же нет тут никого, помощницу я рассчитала еще пару дней назад. Спасибо, Катюш. — Пока еще не за что, — Пушкарёва улыбнулась в трубку и сбросила звонок. И только после этого вспомнила, что должен приехать Андрей.       «И Юлиане не могу отказать… И ему… Так. Скажу, чтобы приехал к пиар-агентству» — решив таким образом, Катя взяла с вешалки пиджак и вышла в приемную. Место Тропинкиной пустовало.       Разозлившись на безответственную Машу, Катерина прошла дальше по коридору, надеясь, что хотя бы на ресепшен будет сотрудник и ему она сможет оставить распоряжение. По пути Катерина набрала Андрея, но механический голос «обрадовал», что абонент вне зоны действия сети. — Федя, дозвонись до Андрея Павловича и передай ему, что я уехала к Юлиане Виноградовой в агентство, по поводу коллекции. — Хорошо, Кат… Катерина Валерьевна, — Коротков записал что-то на стикере и шутливо отдал честь.       Вызванный лифт словно ждал Катю — дверцы раскрылись, едва она нажала на кнопку вызова. Посчитав это хорошим знаком, Катерина шагнула в кабину, стараясь удержать счастливую и глупую улыбку.