Иногда за счастье приходится бороться даже с самим собой.
***
От звонка Андрея до появления пары на пороге престижного отеля прошло чуть больше четырёх часов. Катерина, стараясь держать себя в руках, всё равно не могла скрыть счастливой, непроизвольной улыбки — по-настоящему счастливой она была только рядом с Андреем. А тот, в свою очередь, измученный от бесконечных упрёков, привыкший к «ярлыку» вечно виноватого, удивлялся, как спокойно и мирно они могут разговаривать, обсуждать разные темы — художников, кино, музыку, да и просто болтать «ни о чём», не затрагивая тему прошлого. Андрей удивлялся и ловил себя на мысли, что сейчас ему невероятно хорошо. Он научился ценить мгновения, не воспринимая удовольствия как само собой разумеющееся. — Катенька, — Жданов пропустил её вперёд, ощущая дежавю — только вот вместо Кати в нарядах из секонда рядом с ним находилась молодая и красивая женщина, стильная, уверенная в себе и чуточку стервозная. — Ты не представляешь, как я рад, что ты… Что я… — Остался? Я же знала, что ты никуда не хочешь уезжать, — Катя улыбнулась в ответ. — Мы и так потеряли много времени. Андрей с какой-то надеждой глянул в сторону сервированного столика с вином и фруктами. Однако в эту же секунду осознал, что напиваться ему не хочется. Выпить — да. Но так, чтобы всё помнить и осознавать назавтра. — Я должна тебе кое-что рассказать, только сначала выпьем, хорошо? За нас и за чудесный вечер. — Конечно. Надеюсь, расскажешь что-то интересное? — Да. Я же работала с Юлианой Виноградовой, в её пиар-агентстве… И там, в общем, у меня был кавалер… — Катя запнулась, успев передумать рассказывать про Борщёва. Но, с другой стороны, лучшим вариантом было бы именно это — чтобы Андрей узнал от неё. Жданов, открывавший вино, замер с бутылкой в руках, ожидая продолжения. — И? — И я поняла, что никто, кроме тебя мне не нужен. Михаил… Он хороший, но он друг. Понимаешь? Я рассказываю это не для того, чтобы ты ревновал. — А я всё равно ревную, — отозвался Андрей уже спокойнее. — Но для того, чтобы ты понимал, что в моём окружении есть такой человек. И если ты увидишь нас вместе, чтобы не думал кидаться на него с кулаками. — Не буду, — пообещал Жданов, подавая Катерине бокал с вином.***
— Кать, ну куда ты так торопишься? Я тебя подвезу… — Андрей, пытаясь одновременно застегнуть рубашку и влезть в брюки отчего-то нервничал. Катя, за всё время их свидания не сказала и пары фраз, это настораживало и пугало. Раньше Катя была не такой и эти перемены, далеко не в лучшую сторону, выбили Жданова из равновесия. — Мне нужно домой. Переодеться и привести себя в порядок. И не хотелось бы опаздывать, — поправив часы на запястье, Катя накинула пиджак и улыбнулась. — Не переживай, я доберусь на такси. Тебе тоже не мешало бы переодеться и хотя бы выпить кофе. У нас будет непростой день. — Катя, Катюш… Почему ты сбегаешь? Тебе было плохо со мной, да? Я что-то не так сделал? — Всё хорошо. Всё хо-ро-шо. Ты замечательный, ты нежный, но… — Что «но»? Катенька, милая моя, что «но»? У тебя кто-то есть? Пушкарёва отрицательно мотнула головой. — Даже если бы и был — какая разница. Ты меня любишь, я жить без тебя не могу, с ума схожу, если ты не рядом… Зачем это всё? Ты постоянно сбегаешь, как будто я чудовище. Поверь, Катенька, я всё понял — ты самое важное, что есть у меня. И такого больше не повторится. Даю слово. — Я не могу забыть того, как было раньше. Не верю, понимаешь?.. Я не верю тебе, прости. Но очень хочу научиться верить. Андрей скривился, как от резкой зубной боли. — Ты мне не веришь. Да, я заслужил, но тогда почему ты сказала, что соскучилась, попросила остаться. Я не понимаю… Где ты настоящая? Почему ты изображаешь стерву? — Изображаю? Нет, Андрей. Я и есть стерва. Учителя хорошие были… А сказала, потому что хотела проверить, прости, что так цинично звучит… Но когда я возвращалась в Москву, я искренне считала, что не люблю тебя. Минувшая ночь должна была это подтвердить или опровергнуть. «Боже, что я несу?! Что? Хотя, у меня всегда были хоть намёки на совесть… Андрей у нас, похоже, другой породы. Пообещать Кире, что со мной всё покончено, а приехать сюда и устроить романтическое свидание. Да чем я думала только? Чем? Правильно, Пушкарёва. Точно не мозгом. Всё, тему закрыли. Примирения у нас точно не получится. По крайней мере сейчас», — почувствовав неловкость за сказанную грубость, Катя тут же затолкала это чувство подальше. В ушах словно по заказу прозвучал голос Киры во время разговора вчерашним вечером. Больше всего на свете Катерина не хотела снова оказаться обманутой и преданной. — Я всё-таки тебя подвезу. Валерий Сергеевич и Елена Санна захотят узнать, где и с кем была их дочь. «Мои родители тут зачем? Вот опять он врёт! Нагло и цинично врёт. А я знаю всё, всё знаю про него… Как тут верить?..» — Катерина улыбнулась, стараясь не выдать ничем внутренней злости и обиды. — Спасибо, но может, тебе стоит поехать к Кире? Сильно дежавю, знаешь. Как будто и не менялось ничего. Нас по-прежнему трое — ты, я, Кира. — Какая к чертям Кира?! Мы расстались! Между нами нет ничего общего, Катя! — Катя! Катенька… — голос Жданова раздался прямо над ухом Катерины и она, вздрогнув, открыла глаза. В первые секунды она даже не поняла, где находится. — Просыпайся. — Андрей, мы… — Катя, беспомощно хлопая глазами, села на постели. После того, как очки оказались на переносице, номер принял прежние чёткие очертания. — Я заснула, что ли? — Да, — Жданов присел рядом. — Тебя было жалко будить, но твой мобильный так разрывался… Ты не слышала? — Нет, — Катя, вспомнив свой странный, такой правдоподобный сон, схватила мобильный. Она была почти уверена, что найдёт звонок от Киры. Но его там не было — только пропущенные от родителей. Десять штук. — Ой… Мне так неловко, мы не виделись столько времени, а я, — Катя рассмеялась. — А всё ты виноват, ты! — Я? Почему же? — Потому что действуешь так на меня… Я выспалась, впервые, наверное, с того момента, как приехала в Москву, — выдав откровение, Пушкарёва внутренне сжалась — с непривычки было странно говорить по душам с Андреем, но она мысленно отодвинула все свои сомнения на потом. «В конце концов, хватит мне снов дурацких… А может, не таких уж дурацких?», — мысль неприятно обожгла изнутри и стерла улыбку. — Ничего, у нас всё ещё будет. — Можно задам тебе вопрос? Личный? — Конечно, — Андрей с готовностью кивнул, но внутренне напрягся. Такой поворот как правило не сулил ничего хорошего. — У тебя что-то есть с Кирой? — Нет, — с облегчением выдохнул Жданов. — Конечно нет, Катенька… Мы расстались. — А… Она говорила про ребёнка. Ты уверен в том, что она не врёт? — Пушкарёва чувствовала себя не вполне уютно, задавая такие вопросы. Но сомнения терзали её настолько сильно, что пришлось идти на такие меры. — Милая моя, давай закроем эту тему. По крайней мере на сегодняшний вечер. Пусть он будет только наш. У Киры, будь уверена, всё в порядке. Она не одна, насколько я знаю, она нашла себе нового бойфренда. — Ладно, извини. Обещаю, больше не буду говорить на неприятную для тебя тему, — Катя улыбнулась, откладывая телефон обратно на тумбочку. Портить такое чудесное настроение ссорой с родителями ей не хотелось — после выяснения отношений точно последует непростой разговор, на который она сейчас была просто неспособна. «Это я успею сделать и завтра… Итак слишком долго я жила без Андрея, как же я соскучилась… Какой же он… Родной и любимый. И как бы я не сопротивлялась — люблю его. И буду любить», — успела подумать Катерина, прежде чем коснуться лица Андрея и снять с него очки. Ей хотелось поцеловать его самой, сделать первый шаг навстречу. А Жданов был и не против — он только подхватил ее за талию и усадил к себе на колени, легкую, почти невесомую, соблазнительную — с оголенным плечом в офисной полу-расстёгнутой рубашке, растрепанную и такую хрупкую. — Я тебя люблю, — отозвалась Катя шёпотом, позволив себе наконец-то расслабиться и забыть о необходимости наказывать Андрея за то, что произошло с ними раньше. А после, закрыв глаза, накрыла его губы своими. Последние мысли о том, что назавтра она пожалеет и снова оттолкнёт Андрея, растворились в его настойчивых прикосновениях.***
Рано утром Катерина поехала домой прямо из отеля, Андрею же ничего не оставалось, кроме как поехать к себе на квартиру — привести себя в порядок, а заодно захватить кое-какие материалы. Жданов, сам того не зная, последовал примеру Кати и отложил непростую беседу на более позднее время. Их первое романтическое свидание, прошедшее без скандалов, было достойно приятных воспоминаний. Но уже на подходе к родительской квартире, Катя все сильнее ощущала внутреннюю дрожь — она знала, что с порога на неё обрушатся упрёки и прочие нелестные слова. Родители и по телефону дали ей понять, что недовольны её поведением. «Ладно, Пушкарёва. Соберись и сделай это — в конце концов, тебе нужно просто переодеться и привести себя в порядок. Либо захватить вещи и уйти, а потом переодеться в машине… Не такое проходили, в конце концов», — уговаривала себя Катя, надеясь, что её «ночной загул» не будет иметь серьёзных последствий. Открывая дверь своим ключом, Катерина в который раз задумалась о том, чтобы озаботиться на тему собственного жилья. Конечно, купить квартиру она бы не смогла, но снять скромную однушку или даже комнату, в идеале поближе к «Зималетто» было вполне возможным вариантом. — Вернулась?! И где же ты была, госпожа президент? Отчёты писала всю ночь, или по мужикам шлялась? — Валерий Сергеевич встретил дочь такими словами прямо в прихожей, судя по выражению лица, настроен он был решительно. — Папа, я же говорила, что… — Катя, ты понимаешь, что так приличные девушки себя не ведут? Не штукатурятся, не ходят на работу чёрт знает как! На крики из кухни вышла Елена Александровна, в неизменном фартуке, вытирающая руки. — Катя, мы волновались, почему ты не отвечала на звонки? — Мама, я же объяснила вечером, куда и с кем еду. С Андреем Ждановым, к нему домой. Что опять не так? Скажете, что я не имею права до замужества ездить на свидания? Или что я — девица лёгкого поведения? — С этим мажором? Так ты с ним была? — и тут Катя поняла, что её отец был слегка не в курсе ночного местонахождения дочери. Ситуация накалилась до предела, потому Катерина пробежала быстрее в свою комнату, чтобы взять новый костюм, чистую рубашку и кое-что из косметики. — Куда ты пошла, когда с тобой разговаривает отец? А с тобой, Елена, я поговорю потом. Ишь, моду взяли, от отца всё скрывать… — Папа, ты перегибаешь палку. Мне не пятнадцать лет, чтобы приходить домой в девять. Я предупредила, куда поехала и с кем. Зачем устраивать скандалы? Папа? Я вернулась, вот она я — здоровая, живая, меня не изнасиловали в подворотне и не ограбили… С Андреем надёжно, ты это сам знаешь, — Катя, взяв плечико с костюмом, повернулась к отцу. Тот молча шевелил губами, не зная, что ответить — Катерина впервые что-то посмела ему возразить. — Чтобы вечером была дома как штык, поняла? — придушенным голосом всё-таки произнёс Валерий Сергеевич и, хлопнув дверью, вышел из комнаты дочери, не дожидаясь ответа. «Легко отделалась… Или это затишье перед бурей?», — быстро похватав всё нужное, Катя поспешила в прихожую. Скандал мог продолжиться в любую секунду, и она этого боялась — боялась, что не сдержится и наговорит много непоправимых и болезненных вещей. Поэтому, выскользнув из дома, как будто сбегая, Катя мысленно поставила себе пометку — в ближайшее время решить проблему с отдельным жильём. Тяжесть родительской заботы стала практически невыносимой, отцовский «военный» режим перестал казаться единственно верным, и это, в глубине души, Катерину радовало. Первый шаг в по-настоящему взрослую жизнь был сделан.***
— Фёдор, собери весь Женсовет через пятнадцать минут в конференц-зале. — Доброе утро, Катерина Валерьевна… — Федя, поднявшись на встречу, растерянно кивнул. Катя, собранная, в непривычном чёрном строгом костюме, уже шла к дверям, ведущим к приёмной. — А что случилось? — Ты там тоже нужен. Будет совещание, — бросила Пушкарёва через плечо и скрылась за матовыми створками. Федя, поспешно раскладывая документы, пытался понять, какая муха укусила обычно приветливую Катю и надеялся, что увольнений не последует. Тропинкиной на рабочем месте не оказалось, на что Катерина лишь покачала головой — несмотря на дружеские отношения, постоянные опоздания и отсутствие на рабочем месте Маши раздражали. «Вот возьму, и поувольняю всех… Правильно Урядов говорил — они ничего не понимают, считают, что вольный график работы — просто в порядке вещей», — неожиданно раздраженно подумала Катерина, опускаясь в кресло и протягивая руку за ежедневником. — «Нет, так нельзя. Что это я в самом деле… Это же девочки. Я с ними поговорю и всё. Нельзя так. Ну и что, что с родителями будет скандал? Это мои проблемы, сотрудников и окружающих они не касаются». Следующий шаг — перемены в работе секретарей, по-простому Женсовета, — был неизбежен. Андрей Катину идею поддержал, но выразил некоторую неуверенность в том, что дамочки услышат свою подругу, занявшую такой высокий пост. — Катерина Валерьевна, а что, у нас в офисе революция? — в кабинет заглянул Малиновский, улыбающийся и в тёмных очках. — И вам доброе утро, Роман Дмитрич. Почему революция? Вроде бы всё в порядке… — Наши прекрасные секретарши сбились в стайку, испуганные, — Малиновский как-то непривычно для себя смутился. — Вы собираетесь их уволить? — Андрей Павлович ещё не подошёл? — Нет, но я ему звонил, он говорил, что подъезжает… Остаток фразы поглотил стук в дверь. — Да-да, входите. — Здравствуйте, Катерина Валерьевна, Роман Дмитриевич, — в президентский кабинет вошла Маргарита Рудольфовна. — Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна, прекрасно выглядите. Что-то случилось? — Роман забеспокоился, успел приложиться к руке Ждановой и пошутить что-то тривиальное. — Катя, у меня к вам серьёзный разговор, он не терпит отлагательств. Мы можем поговорить прямо сейчас? — Да, конечно, — теперь перепугалась и Катя. Тон Маргариты как-то настораживал. — Роман Дмитриевич, я могу попросить вас передать женсовету, что наше совещание отложится на полчаса? — Да-да, конечно, — Малиновский умчался, заинтригованный не меньше Катерины, оставив женщин наедине. Едва за вице-президентом закрылась дверь, Маргарита достала из сумки плотный конверт и положила его на стол. — Прежде чем вы откроете конверт, я бы хотела кое-что пояснить и заранее извиниться — для вас эта информация будет не слишком приятной. Здесь не играет роли моё к вам отношение, точнее, не так. Я пришла к вам с этим разговором как женщина к женщине, потому что мужчинам в принципе неловко о таком говорить. Вы согласны? — Да, — Пушкарёва осторожно кивнула, уже примерно понимая, куда клонит Маргарита и заранее не хотела этого разговора. У неё только-только появились надежды на то, что у них с Андреем всё будет хорошо, во всяком случае — лучше, чем было. И тут… — Как вы знаете, Кира сейчас находится в больнице. Состояние её удовлетворительное, но пока необходим присмотр врачей. Тем более, что Кира — беременна. И она ждёт ребёнка от Андрея. — Мои поздравления Кире Юрьевне. Нужна какая-то помощь, или…? — Катенька, я понимаю, что новость мягко говоря неприятная, я знаю, что у вас с Андреем всё серьёзно, а с Кирой… всё в прошлом, и я понимаю прекрасно, что требовать от вас того, что я сейчас скажу, не имею права, но… Ребёнок — он ведь не виноват в том, как всё получилось. — Вы предлагаете мне отказаться от отношений с вашим сыном? А в конверте, как я полагаю, взятка? Маргарита Рудольфовна… — Катя поднялась со своего места и, обогнув стол, отошла к окну. Ей ужасно хотелось слиться с жалюзи, раствориться и стать невидимой. — Тогда к чему ваши слова, что вы не против моей кандидатуры на роль вашей невестки? — К тому, Катя, что не всегда получается так, как мы хотим. С чувствами играть нельзя, и уж тем более с детьми. Вы со мной согласны? — Согласна, что с людьми в принципе играть опасно. Но ответить на вашу просьбу я смогу только после разговора с Андреем. Или вы хотите, чтобы я вычеркнула Андрея Павловича из своей жизни сию минуту? — Катенька, ну вы же мудрая, умная женщина, вы же понимаете, что ваш только начинающийся роман ничего не стоит погасить, а там… там ребёнок. Фактически семья. — Заберите деньги, я их не возьму, — механически отозвалась Катерина, как-то лихорадочно, соображая, как ей быть и как реагировать на происходящее. Она даже украдкой ущипнула себя за руку, проверяя, не сон ли это. Но увы, разговор был вполне реален. — Хорошо, Маргарита Рудольфовна. Я вас услышала. Извините, я на буквально на минуту. Пушкарёва взяла телефон и вышла в приёмную — словно по заказу, приехал сам Андрей, в явно хорошем настроении. Увидев расстроенную Катю, он тут же кинулся к ней, за что и получил первую звонкую пощёчину. У Кати перед глазами всё расплылось — но ровно на мгновение, — расплакаться себе она не позволила, отодвинув такую важную потребность на потом. — Катя! Что случилось? — Это вопрос к тебе, Андрей! Случилось — у тебя. И твоя мать сейчас сидит в моём кабинете, и просит, чтобы я отпустила тебя к Кире! — зло прошипела Катя, не желая повышать голос. Да, Маши по-прежнему не было на рабочем месте, подслушать никто не мог, но тем не менее — Катерина не хотела давать лишних информационных поводов. — Что? Катя, клянусь, я об этом ничего не знаю… — Помнишь, я говорила, что один твой неверный шаг, и кое-что станет известно? Так вот, Андрей, мне надоело подставлять вторую щеку, после того, как ударили по первой. Займи Маргариту Рудольфовну разговором, пожалуйста, пока я на совещании. — Катя, не надо! Ты понимаешь, что будет, если она… ты понимаешь?! — Андрей тоже кричал шёпотом в ответ, надеясь, что в кабинете их «разборки» не слышны. — А ты понимаешь, что это — предательство. Вчера ты говорил мне, что любишь, целовал, зная, что уходишь к Кире, растить общего ребёнка… Всё, — Катя вывернулась из рук Жданова, пытавшегося её обнять и успокоить. — Сказать мне больше нечего, дай пройти. Меня ждут. — Катюша, ну что ты делаешь… — Я делаю то, что должна, — одёрнув пиджак, Катя, показала глазами на двери президентского кабинета. — Пойдёмте, Андрей Павлович, работу никто не отменял.