Давай будет так как раньше, Ты будешь смотреть рассветы. Я рядом с тобой, не дальше Чем отблески от кометы.
Валерия прошла вслед за Катей в гостиную, глядя на Пушкарёву и снисходительно, и заискивающе, и с долей превосходства. Снисходительно — потому что помнила Катерину ещё нелепой секретаршей; потому что всегда, в отличие от Кати, являлась первой красоткой. Катя, по мнению Изотовой, красавицей считаться никак не могла. Заискивающе — потому что пришла с просьбой, а она была последней инстанцией, а с превосходством, потому что она, а не Катя, родила Андрею наследника. Первого сына, который всегда для него будет на особом месте. — Катя, понимаете… Это — Паша. Сын Андрея. И… Я была в «Зималетто», Андрей сказал, что признает его. Он не против сына, понимаете? — Понимаю. — Но… Я пришла не просто так. Лучше он останется у вас, чем… На улице где-нибудь, в мусорном баке, в коляске, оставленной в парке или на крыльце дома малютки. Катя смотрела на Валерию с нескрываемым ужасом. — Угрожаешь? — Нет, что ты. Я однажды чуть было не решилась… Чуть не сорвалась. Напилась коньяку, взяла Пашу на руки и вышла на балкон. Двенадцатый этаж… Простояла там, пьяная, два часа, ребёнок даже без одеяла был… И не смогла. Вернулась в комнату, легла спать, а наутро поняла, что не могу просто так всё перечеркнуть, и для себя, и для него. Сейчас я не пью алкоголь, стараюсь не опускать руки. Да и работа нашлась достойная… А те два часа на Паше не сказались, он не заболел. А я поняла для себя кое-что очень важное — человека сломать легко, а вот вернуться к нормальной жизни очень сложно. Катя, мне так стыдно за это. Я рассказываю это всё, потому что искренне хочу для Паши лучшего. Как любая мать… Да, я его родила, да, я хотела Пашей привязать к себе Андрея, но… Он не любит и не хочет меня. Он, видимо, очень любит тебя. И то, что вы с Андреем возьмете Пашу к себе, сделает тебя в его глазах практически святой. — Зачем ты это мне говоришь? Пытаешься задеть? — Катя непонимающе посмотрела на Валерию. Та нервничала, но не так, как могла бы реагировать по-настоящему любящая мать, расстающаяся с сыном на долгое время. — Нет. Просто… Не к месту такое говорить, но я тебе искренне завидую. Ты была простой секретаршей, а смогла сделать Андрея практически ручным. — Давай не будем о наших с ним отношениях. Ты всего не знаешь, и… Так легко ничего в этой жизни не достаётся. — Андрей будет счастлив с тобой, я должна просто принять его выбор и быть благодарной за Пашу. В конце концов, я не такая бессердечная стерва, как ты обо мне думаешь. — Не так важно, что я думаю. Важно, что по этому поводу думаешь ты. — Важно. Как женщина женщину ты обязана меня понять. — Лер, давай не будем о том, что я обязана. Изотова пожала плечами. — Давай о деле. Вот тут — все документы, я подписала множество бумаг, что претензий не имею, в общем, разберётесь. Вот Пашина медицинская карточка, и примерный его режим. Разумеется, меняй, как посчитаешь нужным для него. — А чем его кормить? — Смесью. Покупала разные, но пока остановились на вот этой марке, — Валерия показала бумажку с названием смеси. — Что еще… Он довольно спокойный, не капризный, ночью спит хорошо, только на кормление просыпается несколько раз. — Раз он такой спокойный, чем ребёнок помешает тебе в Нью-Йорке? — Так, а вот это, Катя, не твоё дело. Поэтому… Если вопросов никаких нет, я пойду. Мне скоро в аэропорт. — Попрощаешься? — дрогнувшим голосом поинтересовалась Катерина, но Лера к ребёнку так и не подошла. Он спал в своей переноске, накрытый забавным одеяльцем с медвежатами. — А вот это передай Андрею, — Изотова, помявшись, передала Кате запечатанный конверт без каких-либо надписей. — Хорошо. — Я буду звонить иногда, ладно? — Этот вопрос лучше обсуждать с Андреем. — Ладно. Мне пора, спасибо, Катя. Я обязана тебе карьерой — такого выгодного контракта может и не быть. Катя проводила гостью, заперла за ней дверь и тихонько вернулась обратно в комнату. Первым делом схватилась за телефон, чтобы позвонить Андрею. Но он после двух звонков так и не ответил и Катя растерянно заметалась по квартире. Вот что ей делать с младенцем на руках? Только сейчас до неё дошло, что Лера не оставила им никаких вещей, да той же смеси. Посчитала, что всё сделала для мальчика и решила, что Андрей с Катей разберутся сами? На место растерянности, жалости к несчастному ребёнку, сжавшей горло в спазме, пришла сосредоточенность. Катя почувствовала, что разозлилась, а вместе со злостью появилось чёткое понимание, что нужно делать — найти для Паши предметы первой необходимости, бутылочки и смесь. Руки машинально потянулись за мобильным и следующий звонок был единственному человеку, способному помочь — Юлиане. — Юль, привет… — Привет, Катюша, — голос Юлианы в динамике звучал ровно, злости или обиды в нём точно не было. Катю это слегка порадовало, она не хотела снова выяснять отношения. — Прости, но… Мне очень неудобно за свое поведение, прости. Да, я сомневаюсь в Георгии, но не стоило на тебя давить, и… — Катюш, я звонила тебе, чтобы сказать то же самое, — Юлиана улыбнулась в трубку. — Но ты звонишь не для этого? — Почти. Понимаешь… Я… Тут такое дело… В общем, у меня теперь есть ребенок, и я не знаю, что с этим делать. То есть… Я сейчас одна дома, запаниковала, растерялась, и… — Катя, пытаясь объяснить, выдохлась. — В смысле? Ты беременна? — Да нет, — Катя нервно рассмеялась. — Ребёнок грудной, хорошенький такой мальчишка. Спит, но похоже вот-вот проснётся. — Откуда он у тебя? — Принесла Валерия Изотова, их общий сын. Оставила нам на воспитание… А с собой у нее ни смеси, ни памперсов. Видимо, хотела, чтобы я купила. Я сама виновата, даже не напомнила ей… А теперь боюсь выходить с ним из дома первый раз… Я малышей так близко не видела. Юль, что мне делать? Можно найти круглосуточный детский магазин, просто… Он проснётся где-то в пути, что делать тогда? — Так, Катюша. Отставить панику, — строго скомандовала Юлиана. — У тебя есть я, и мы точно справимся. Я так понимаю, надежды на горе-папашу нет? — Он трубку не берет. — В своём репертуаре. Так, ты пока никуда не ходи, если проснётся — возьми на руки, покачай. А я скоро приеду, по дороге куплю хотя бы на первое время что-то из вещей. Какую смесь надо? — Сейчас, — Катя полезла в папку, оставленную на журнальном столике, нашла нужный листок и продиктовала Юлиане. — Спасибо тебе большое! Ой, я могла бы и маму позвать… — Родителей к внуку надо подготовить, — Юлиана усмехнулась. — Не переживай, от важных дел ты меня не оторвала, да если бы и оторвала. Скоро приеду. — Спасибо, Юль! Ты настоящий друг. — Да хватит благодарить, дело-то житейское. И вообще, когда я ещё увижу сына самого Андрея Жданова? — рассмеялась Виноградова и отключилась. А Катя осталась стоять посреди комнаты с дурацкой улыбкой. Она точно знала, что осталась со своей проблемой не один на один, что ей помогут. Оставалось только дозвониться до молодого отца и порадовать его новостью, что теперь их трое.***
Оглянись, посмотри, что осталось после нас — Мы как в море корабли и патроны прозапас. Я, разрывая душу, как старую тетрадь Молчания не нарушу — пусть будет так. Натянутые нервы, как новая струна, Мне она как раз нужна…
Как только Андрей отпер входную дверь и сделал приглашающий жест, Малиновскому почему-то сильно захотелось уйти. Но ночевать ему было попросту негде, поэтому пришлось сделать над собой небольшое усилие и войти в «любовное гнездышко», коим он окрестил новое жилье друга и его пассии. Катя за короткое время умудрилась сделать квартиру максимально уютной и удобной для всех, и Жданов этим в глубине души гордился. Ему доводилось жить в дизайнерских безупречных апартаментах, не чувствуя при этом себя хоть сколько-то комфортно и по-домашнему. У Катерины это получилось достаточно быстро, хотя все равно им было несколько непривычно осваиваться в новых обстоятельствах. — Кать, мы дома! Катюша! — Он только что заснул, давайте потише, — Катерина вышла в прихожую с Пашей на руках и у Малиновского, пережившего несколько напряженных часов, брови удивленно взметнулись вверх — силы на удивление ещё остались. Но вместо добрых или хотя бы вежливо-нейтральных слов неизвестно откуда появился сарказм, приправленный чем-то еще, похожим на зависть. — Мадонна с младенцем. Палыч, вы когда киндера успели завести? Я не так долго отсутствовал в городе… — Иди на кухню, трепло, подойду сейчас, — шепотом ответил Андрей, подталкивая Романа к кухне. — Только давайте без криков, а? Я его еле уложила, — Катя дозвонилась до Андрея сразу после ухода Юлианы, но не сказала насчёт Паши, просто не успела. И пришлось сообщать вот так, наглядным образом. Жданов вернулся в комнату, наспех обустроенную под детскую и растерянно замер на пороге. Слова у него внезапно куда-то подевались, как цензурные, так и не очень. — Ребёнка принесла Лера Изотова, она улетает ночью… Решила, что мы позаботимся о нём. Я… Я не знала, что мне делать, ты не брал трубку, а я… Может я не права, но неизвестно, чтобы Лера с ним сделала… От отчаяния. — Кать, да не вопрос, я от сына не откажусь! Меня поражает, как ты спокойно относишься к этому! — шёпотом закричал Жданов. — Неужели тебе без разницы? — Давай мои чувства обсудим потом. Иди к Роману, я пока тут порядок наведу… Андрюша, — Катя неожиданно всхлипнула. — Это какой надо быть бесчувственной, чтобы маленького ребёнка просто так отдать? С легкостью? Я же видела, она больше о работе заботилась, чем о том, как тут останется её сын… Это не нормально! Ой… Вдруг она избавиться от него собиралась? — Ну что ты, маленькая моя, Катенька, — Андрей, обняв её, прижал к себе. — Давай не будем о плохом, с Лерой разберёмся потом. Давай, успокаивайся, я пойду с Ромкой поговорю, он голодный, наверное, надо бы поесть. — Так давай я сделаю всё, — тут же вызвалась Катя, забыв об усталости. — Не надо. Отдыхай сама, ты и так много времени потратила на все эти хлопоты. Я быстро, — Андрей еще раз вытер Катины мокрые щёки, поцеловал её в нос и ушёл, стараясь не топать. Малиновский нашёлся у окна, меланхолично рассматривающим двор, освещённый парой фонарей. — И откуда спиногрыз? — Рома был готов говорить о чём угодно, обсуждать любую, даже малоинтересную тему, лишь бы не касаться произошедшего с ним самим. — Он — не спиногрыз. А ребёнок. Мой сын. Поимей уважение, а? — Да ладно, чё завёлся. — Изотова подкинула и улетела в Америку, как тебе вариант? — Чего? — Того. Катя вернулась с работы, а на пороге Изотова с младенцем на руках. Она и в офис приходила, умоляла меня забрать пацана… Говорила, что откажется от любых прав на него и всё в этом духе… — Андрей заглянул в холодильник и уставился на контейнеры с салатом и чем-то ещё, трудно определимым сразу на глаз. — Ромка, салат и что-то еще неизвестное сойдет? Или овощную смесь забацать? — Хочешь — поешь, я — пас. — Ты чего? — Да с похмелья аппетита нет. Пройдёт, — криво улыбнулся Малиновский, чувствуя, как к горлу подкатил ком. Он завидовал Андрею, потому что тот мог спокойно выбирать еду на поздний ужин, не думая каждую секунду о смертельной болезни, о том, что скоро все закончится. Умирать Ромке не хотелось панически, хотелось жить, как жил, и забыть о том, что наговорили ему «питерские знакомые». Но отмахнуться от этого Малиновский не мог, он будто был отравлен этой новостью, весь мир в его глазах поблек и стал черным. — Ну раз ты не будешь, я тоже потом. Ромка, может расскажешь, что произошло? — Давай не сейчас, а? — Ну, давай потом. Только вот ты опять найдешь причину отмолчаться… — Знаешь, как в песенке детской пелось «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий, верный друг». — А я, значит, не друг? — Друг, Палыч. Самый лучший и единственный. Ты мне брат, понимаешь? Но мне надо как-то самому всё это осознать, понять… И потом уже делиться с тобой. — Давай-ка спать, ты вон, носом уже клюешь. Может тебе аспиринчику тяпнуть? И на боковую. А утром будешь пахнуть как роза и выглядеть на все сто. — Ага. Лет. Не, не хочу. Спасибо. И вообще, Андрюха, я пойду. Извини, что я вас тут потревожил… Пойду я. — Куда ты пойдешь? В гостиницу? — Да. У вас ребенок маленький, чё я мешать-то буду? Спасибо, что привёл домой и вообще, выручил. — Для этого друзья и существуют. — Всё, я пошел. До завтра. — Ага. И на работу не проспи, чудовище. — Постараюсь, — Роману хотелось как можно быстрее оказаться от уютной квартиры друга, с его семейными делами и заботами. Хотелось напиться и отключиться, забыть обо всем хотя бы на пару часов. Но для начала следовало решить вопрос с жильем, а потом уже искать алкоголь. — Не вздумай куда-то вляпаться, иначе я тебе сам голову отверну, — уже на пороге полушутя-полусерьезно произнес Жданов и показал другу кулак. — Вот уж спасибо, друг мой любезный, забота твоя не знает границ. Да знаю я, знаю. Лимит приключений исчерпан, Палыч. Отныне буду белым и пушистым. Всё, спокойной ночи. Андрей закрыл за Романом дверь, чувствуя, что беспокойство растет в геометрической прогрессии. Странное поведение Романа и пугало, и озадачивало — что могло лишь Малиновского привычного веселья, балагурства и легкого отношения к жизни? Да что угодно, только вот Андрей подозревал, что друг с ним не поделится проблемами. А значит, могло стрястись нечто более ужасное, чем приключения в Питере. Вернувшись на кухню, Жданов поставил разогреваться ужин и решил сходить за Катей. Паша наверняка уже спал, давая им возможность и поесть, и поговорить.***
— Кать, у нас же все хорошо? — Андрей столкнулся с Катей в коридоре и задал вопрос почему-то шепотом. — Хорошо. А ты чего шепчешь? Пошли в нашу комнату, спокойно поговорим. Паша уснул, думаю, проспит до утра… Во всяком случае Лера говорила, что спит он хорошо. Но почему-то, принесла твоего сына к нам, но не задумалась о том, что нет ничего нужного для ребёнка. Ни смеси, ни подгузников, ни… — А… Катюша, извини! Я с Малиновским закрутился, дай ему Бог здоровья, даже не думая, что может быть такое… Заехал бы по дороге и купил всё. — Не переживай, у меня нашлась палочка-выручалочка. Точнее, фея-крёстная. Точнее, Юлиана. — Вы помирились? — Она простила меня, а я поняла, что воевать на тему Георгия просто не хочу. Меня на эту войну не хватит. Лучше выясню осторожно всё сама, а результатами поделюсь только с тобой. — Умница. Какая же ты у меня умница… — Сам такой. — Нам документы еще посмотреть надо на Пашу. Лера оставила целую папку, сказала, что я могу оформить ребёнка на себя… — Я этим займусь, если ты правда готова к этому ответственному шагу. — Наверное, да. Готова. — Я сам как-то пока в шоке, но знаешь… Раз уж так вышло, то пусть мальчик растёт в счастливой семье. — Андрюша, а что дальше? — А что дальше? Будем учиться быть родителями. Или ты сомневаешься? — Ну Паша же у нас. Конечно, мне надо немного времени, чтобы привыкнуть. Но он — твой сын. И я готова любить этого маленького человечка уже только за то, что он твой. А со временем станет и моим. — А ещё старшим братом, со временем конечно. — Давай не будем торопиться, — Катя смутилась. — Нам надо привыкнуть, наладить быт… И няня нам нужна. Или две? — Или пять. На каждое дело по няне. Одна кормит, вторая моет, третья одевает… Не паникуй, пожалуйста. Найдем толковую няню среди знакомых и все наладится. — Надеюсь. Знаешь, я тут подумала… Ты сказал, что документы на себя возьмешь… А если Изотова передумает и отсудит Пашу обратно? Он же не игрушка. — Так. Посмотри на меня, — Андрей взял Катю за плечи и заглянул ей в глаза. — Всё будет хорошо. Обещаю, она ничего не сделает. Отказалась — скатертью дорога, никто не держит. Детьми вообще нельзя манипулировать, это низко и мерзко. — Завтра я поговорю с Павлрм Олеговичем, нам всем это очень нужно. — А с кем оставим Пашу? — Ты хотел меня дома посадить? — Катя шутливо ударила Андрея кулачком в грудь. — Я шучу. Пока мы все привыкаем к новому статусу, очень выручит няня. — Андрюша, я понимаю твои чувства, ты не веришь отцу, но… Я не прошу дать ему шанс. Для начала нужно выяснить, как всё на самом деле. А потом уже казнить или миловать. — Тогда я… Тогда мне придётся поговорить с мамой. Есть кое-какие моменты, насчёт Паши в том числе. Как наследнику ему полагается доля акций… И я не уверен, что остальные акционеры воспримут это как должное. — Надеюсь, всё будет хорошо, мы справимся и с этим. От этого «мы» Жданов счастливо заулыбался, чувствуя, как в груди растекается приятное живительное тепло. Так некстати вспомнилось Кирино «мы», от которого не то, что тепла, даже ощущения надёжного союза не было. — А вообще, Катюш, я шёл позвать тебя поесть. Ты же так и не успела. — Хорошая идея, — Катя явно обрадовалась. — Запахи с кухни приятные. — Ну так кто готовил… Кать, ты потрясающе вкусно готовишь. Особенно блинчики на завтрак, — Андрей использовал самый примитивный и действенный ход — похвалил и правда вкусные Катины блюда, и поцеловал вдогонку. Зная, что после такого она точно не отвертится от утренних блинчиков. Катя быстро накрыла на стол и, едва они утолили первый голод, поинтересовалась: — Почему Роман Дмитрич ушёл так быстро? Вы поругались? — Ему стало неловко нас стеснять. — Понятно. Зря он ушел, места хватило бы всем. Вместо ответа Андрей чуть улыбнулся и вздохнул. В этом была вся Катя. Он-то знал, что она ничего не забыла, и такое благородство его слегка удивило. — Андрюша, давай не будем натыкаться на каждом углу на прошлое. Да, история была чудовищная, но она в прошлом. Мы здесь и сейчас живём настоящим, и раз уж Малиновский вхож в наш дом, то я не вижу причин ему не помочь. — Он просто вымотался, день был тяжёлый. Ромка всегда, когда плохо, старается отстраниться. Не пойдёт ни к кому с проблемой, если только совсем не припечёт… А я не стал давить, получилось бы хуже. И вообще, нам тоже пора спать. Катя загрузила посуду в посудомоечную машину, решая для себя, когда рассказать Андрею о конверте. С одной стороны — добивать его плохими новостями не хотелось, а с другой — вдруг Валерия оставила там что-то важное, и промедление только навредит? Решившись, Катя поддалась на настойчивые прикосновения Андрея и уселась к нему на колени. — Катюш, я соскучился по тебе ужасно. Весь день думал только о тебе. — Приятно слышать. Я тоже скучала, но… Лера оставила для тебя кое-что ещё. — Только не говори, что второго ребёнка, — Жданов испуганно махнул руками. — Письмо. Оно запечатано… Видимо, она не знакома с хорошими манерами. Мне кажется, ты должен прочитать это сейчас. Мало ли, что там может быть, а для разговора с родителями нужно владеть всей информацией. Верно? — Хорошо, Катюша. Я прочитаю письмо. Время позднее, иди ложись. А я к тебе приду. — Не засиживайся, — Катя, выбравшись из объятий Андрея, ушла в спальню. Когда Жданов вернулся в спальню, Катя, с чуть влажными после душа волосами, крепко спала.