Now flightless wings

Рис медленно приходил в себя, пробивая путь к обретению сознания через мешанину мыслей. Правда, почти сразу же он пожалел об этом, так как пульсирующая боль зародилась в голове и побежала потоком через все тело. Он застонал, пытаясь двинуть руками, чтобы сжать голову и облегчить свою боль, но быстро понял, что не тут-то было – конечности его не слушались. Рис нахмурился, с трудом оглядывая себя, его глаза, отказывающиеся на чем-либо фокусироваться первое время, увидели ужасную картину: широкие, черные ремни охватывали голую грудь и ноги. Именно они удерживали молодого человека на камне, уже нагревшемся от тепла его тела. Сделав глубокий, но рваный вдох, Рис попытался отгородиться от мыслей, из-за которых могла прийти неконтролируемая паника (он понимал, что это привело бы к полному отчаянию). - Привет, - он четко проговаривал буквы, а в ответ слышал только эхо собственного голоса, заставившее его поежиться. Горстка свечей, разместившаяся на камне над головой Риса, испускала достаточно света, чтобы разглядеть голые стены и отсутствие окон в комнате, где удерживали священника. Рис подождал еще мгновение, но ничего так и не произошло, так что он попытался освободиться, игнорируя жуткую тошноту, которая по-дружески присоединилась к головной боли. Крепления не сдвинулись ни на миллиметр, а сам «пленник» в результате лишь натер кожу. Он вновь вздохнул, стараясь не думать об ужасной боли в висках. Кто-то напал на него, вырубил и принес сюда – это было во многом очевидно. Но Рис не мог понять главного – по какой причине это сделали. Он не был кем-то важным, он все еще был обычным священником, все силы отдававшим служению Господу и жизни по Его заповедям и законам. Конечно, у него были мысли продвинуться в церковной иерархии, стать еще ближе к Богу, но ведь в этом на самом деле нет ничего плохого, не так ли? Конечно, в этом не было ничего плохого, особенно когда Вон и Иветт были на его стороне, когда они вместе делали все, чтобы достигнуть лучшей, честной жизни. Тени вокруг замерцали, и Рис зажмурился, сглатывая, но слюна слишком медленно и тягуче потекла в сухое горло. Сколько же времени он уже здесь провел? Он снова сглотнул, и уже не просто слюну, а остатки своей гордости: - Джек? – шепотом спросил Рис пустоту комнаты, чувствуя себя невероятно беспомощным и очень глупым. Все это было похоже на детективную историю с похищениями, и парню все еще хотелось узнать, кто же это устроил. Рис быстро проморгался, чтобы избавиться от размытых теней вокруг. Ничего, никаких изменений не было в атмосфере комнаты, никакого знакомого чувства, словно бы за Рисом наблюдали, словно бы он был не один в этом месте, даже когда он не должен быть один. Или же возможно у Джека лопнуло терпение, и игры теперь кончены? Дрожь прокатилась по телу от этой мысли, и Рис совершенно не понял подобной реакции. Разве он не должен был почувствовать облегчение, поняв, что наконец избавлен от опасности дразнящих слов и соблазняющих прикосновений? Но одинокий и раненый, запертый в темной комнате, Рис был бы даже рад появлению здесь Джека. Он впился ногтями в ткань брюк и сжал челюсть до скрипа, игнорируя нарастающую из-за этого пульсирующую боль. Может быть, это наказание за то, что Джек встал для него на первое место? Или же за сны, которые Рис почти никогда не мог вспомнить после пробуждения и которые оставляли в теле и разуме ощущение жажды чего-то, чего он даже полностью не понимал, чего-то запретного, но пленительного. Он снова отказал Джеку пару дней назад, хотя не оттолкнул его, когда тот начал приставать. Рис, казалось, еще мог почувствовать призрачные прикосновения к бедрам больших, теплых ладоней - предлагающих, требующих. Рис никогда не трогал Джека, даже если это требовалось, чтобы остановить его приставания, прекрасно понимая, что если начнет сопротивляться, то лишь нарвется на восхитительное возмездие. Дрожь сотрясла его руки, нагретый камень под спиной резко контрастировал с прохладным воздухом комнаты. Никто не придет за ним. Даже Джек. У Риса на мгновение перехватило дыхание из-за мысли о лице Джека, искаженным сперва раздражением, затем возмущением, когда Рис снова не отреагировал даже словесно, хотя обычно не мог долго сдерживаться. - Ладненько, пирожочек, сыграем по твоим правилам, - проговорил Джек до странности елейным голосом, а потом прошелся ногтями по правой руке Риса и исчез, оставив за собой злые, красные полосы и взволнованного, смущенного священника. И больше ничего не происходило, а Рису еще надо было поблагодарить Вона и Иветт за их совет по части странных снов и мыслей: игнорировать их, пока сами не пропадут. Он в полной мере не раскрывал им тайну Джека, да и про самого Джека не рассказывал, конечно же, нет, но те сами заметили бессонницу, усталость и нервозность, которую Рис не смог долго скрывать. Прошли две спокойные ночи, и Рис твердо решил не думать больше о Джеке и не позволять себе скучать по этому харизматичному, таинственному мужчине, чрезвычайно настойчиво добивающемся его внимания. Нет, это точно не могло быть божественным наказанием. Рис сопротивлялся искушению, показывая силу своей веры. Он не предавал ту жизнь, которую выбрал, был счастлив посвятить себя служению Господу. Звук откуда-то справа заставил Риса вздрогнуть, понимая, насколько глубоко он ушел в свои мысли. Раздался скрип двери, тяжелые шаги, а затем с подсвечником в руке появился из темноты Отец Хендерсон. Облегчение так и прокатилось по всему телу, заставив Риса еще сильнее задрожать: - Хендерсон, - удалось ему прохрипеть, - помогите мне. Кто-то напал на меня, и я не знаю, сколько лежу здесь, я… Подсвечник с громким лязганьем опустился на камень рядом с лицом Риса, оглушая молодого священника. - Тихо, демон. Рис непонимающе взглянул в безучастное лицо… спасителя? - … Отец Хендерсон? – пленник, должно быть, ослышался, возможно, это была галлюцинация. У него, вероятно, было сотрясение или же обезвоживание, которое уже стало очень ощутимым. Хендерсон кивнул Рису, роясь в каком-то мешочке. - Ты можешь прекратить весь этот фарс, - сказал он почти рассеянно, - я все видел. Ты должен прекратить притворяться этим бедным мальчиком. Священник выставлял что-то на камнях с глухим стуком, но Рис не мог оторвать пристального взгляда от наставника и от неожиданно жестоких глаз, обычно полных доброго света. - Я не… Я не понимаю… Хендерсон вздохнул, упираясь руками в камень рядом с ладонями Риса и склоняясь над его связанными телом: - Должен признать, ты поступил очень умно, скрывшись в одном из самых хороших и прилежных священников… Кто бы мог заподозрить милого и честного Риса? – он покачал головой, издавая странный звук полный отвращения. – Но это же стало твоей главной ошибкой, - проговорил он, склоняясь еще ближе, и Рис задержал дыхание от лихорадочного света в глазах священнослужителя. – Я знаю этого мальчика, я много лет работал с ним. Хендерсон отстранился, и Рис отчаянно задышал, ладони вспотели, а живот скрутило от отвратительного предчувствия. - Хендерсон, - снова попробовал пленник достучаться до наставника, - Сол, пожалуйста, я не одержим. Я это только я, и никто больше! Единственная реакция на произнесенное имя – легкая, кратковременная дрожь. - Ты, вероятно, стал невыносимо высокомерным, когда преуспел в отречении Сестры Беатрис от нашей церкви, - произнес он спокойно, словно бы Рис ничего не говорил вовсе. – А это если не вспоминать о том, что ты сделал с Братом Хьюго. Рис нахмурился. Васкес? Он-то здесь при чем? Рис даже не видел его в последние несколько дней, и не то чтобы ему от этого грустно – этот человек был попросту невыносим, высокомерен, и эти его глупые вопросы… Хендерсон уставился на него, жестокий и беспощадный до такой степени, что Рис даже испугался, но все же смог спросить, что же произошло с Васкесом. Вспышка гнева отразилась на лице священника, а потом он улыбнулся без какого-либо признака радости: - Ты пытался заставить его покончить жизнь самоубийством. Рис на секунду поперхнулся воздухом, глаза его широко распахнулись. Васкес и он никогда не ладили, но подобного парень никому бы не пожелал. Хендерсон мрачно изогнул бровь: - Да, тебе этого не удалось. Благодаря Господу нашему, Хьюго нашли до того, как стало слишком поздно. Рис отчаянно затряс головой, игнорируя впивающиеся в кожу ремни и головокружение: - Нет, я ничего не делал! Я даже не знал, что Васкес был в опасности! Хендерсон вздохнул, плечи его опустились: - Все еще не признаешься, да? Тогда ты не оставляешь мне выбора, демон, - он схватил одну из вещей с камня и поднял его, так что Рис неизбежно задел предмет взглядом. Молоток. Тошнота поднялась к горлу, и Рис начал биться в оковах, удерживающих его на месте, даже не успев подумать о своей судьбе, но внутренне уже понимая, что собирался делать Хендерсон. - Я не одержим! Нет никакого демона! – его голос выделил последнее слово. - Не думай, что я буду сомневаться, - предупредил Хендерсон, поднося к губам бутылку и делая большой глоток. В следующую секунду бутылка выпала из его рук, а Рис едва услышал треск стекла от пульсации крови в висках, которая заглушала все остальные звуки. – Даже если другие не относились к этой проблеме серьезно, я знаю, что надо делать. Он склонился над телом Риса снова, и тот не выдержал, начал хныкать, когда Хендерсон погладил его по волосам – прикосновение очень мягкое, невыносимо противоречащее всей ситуации. - Рис, если ты слышишь меня, - Хендерсон запинался, его глаза были полны страдания, - ты должен знать, что я бы никогда этого не сделал, если бы существовал иной выход. Хендерсон прижался губами ко лбу Риса, и крик, застрявший в горле молодого человека, грозил разорвать его изнутри. Он мог лишь смутно чувствовать влагу в уголках глаз, сосредоточившись на главной задаче: доказать наставнику, что тот не прав. - Не делайте этого, пожалуйста, вы не правы, я не одержим. Но святой отец остался глух к мольбам. - Рис никогда бы не заснул во время службы. Ты рассказал его друзьям лживую историю о кошмарах, но это все – лишь сказки, не так ли, демон? Ты используешь ночь для всех своих грязных дел, лишь бы заставить благочестивых людей свернуть с пути истинного. «Это проверка», - в отчаянии думал Рис, дыхание, спертое в груди, вырывалось редко и резко. В любой момент, как верил молодой человек, наставник мог сказать, что испытание пройдено, а потом в дверь вошли бы Вон и Иветт, поздравляя его. Пальцы Хендерсона сомкнулись вокруг запястья правой руки Риса, и тот удивленно вскрикнул, чувствуя, как дерет горло. - Смотри же, - потребовал священник шепотом, и Рис уставился на голую руку, но как ни пытался, не мог заметить ничего необычного. – Кажется, ты не можешь полностью себя контролировать. Рис оставил мне знак, просьбу о помощи. Он провел пальцем по двум царапинам, оставленным Джеком, и пленник почувствовал, как слезы отчаяния и страха уже свободно потекли по щекам. Хендерсон сошел с ума, и Рис ничего не мог сделать, чтобы остановить его. - Боже, пожалуйста, - прошептал он, уставившись в темноту под потолком, - помоги мне. Бог не мог оставить его сейчас. Рис сохранил тело невинным для него, прилагая всевозможные усилия каждый день, чтобы оставить невинным и сердце, и разум в том числе. Бог спас Васкеса от участи самоубийцы в аду — Он не мог оставить Риса. Хендерсон снова в отвращении хмыкнул, в свободной руке его показался длинный, массивный гвоздь: - Ты только позоришь себя, продолжая поддерживать свою игру. Сдавайся, оставь Риса и всех нас в мире, возвращайся в то темное место, откуда пришел в наш мир. Молоток в руках Хендерсона дрожал, а Рис заливался рыданиями. Он должен выиграть хотя бы немного времени, и тогда Господь вмешается, кто-то как-то спасет его от этого фанатика. Молодой человек сглотнул вязкую слюну, стараясь сосредоточиться на этом вопросе. Как он сможет заставить Хендерсона подождать, как заставить его колебаться? Рис почувствовал прилив надежды, вспомнив его разговор с друзьями пару недель назад, тогда он услышал информацию, которой не хотел верить до сих пор: - Хендерсон, пожалуйста, выслушайте меня, - он попытался смягчить слова улыбкой, но та дрожала и искривлялась. – Я знаю о деньгах, которые вы взяли в казне церкви. Позвольте мне уйти, и Господь простит вам вашу слабость. Рис пожалел о своих словах моментально, так как Хендерсон ударил его, заставив голову еще больше кружиться и болеть. - Достаточно, демон. Мои грехи только между мной и Богом, а ты оставишь это невинное дитя и это святое место! – Хендерсон поместил гвоздь над предплечьем Риса, высоко поднимая молоток, и тени вокруг начали бешено плясать в глазах пленника. - Нет, пожалуйста… Молоток упал на шапочку гвоздя, разрывая кожу и плоть, и Рис кричал до тех пор, пока уже больше не смог выдавить из себя ни звука. Он лежал там, влажная от пота спина терлась о поверхность камня, и ему оставалось лишь хватать губами воздух. В течении мгновения ничего не происходило, а затем голос снова вернул его в сознание: - Изыди, демон! Рис пришел в себя, открыл глаза и увидел, как рука священника снова опустилась на бронзовый гвоздь, уже на другой руке. Желчь подкатила к губам, с них сорвался совсем тихий вскрик. - Изыди! Его грудь разрывалась от каждого вдоха, он был сосредоточением боли, мерзкого привкуса во рту и тихих стонов. Гвоздь уперся ему в подбородок, а над лицом склонился монстр, стоявший рядом. - Почему ты не сдаешься? – спросил Хендерсон с отчаянием в голосе. Было что-то забавное во всем этом и в наставнике в частности, но Рис не мог понять, что именно было забавным. Он вообще ничего не понимал. Невыносимый свет приблизился к нему, и Рис зажмурился, не имея возможности отвернуться. Пальцы, удерживающие голову, переползти на лоб и насильно раскрыли левый глаз. Рис уставился на человека, на друга, с искаженным фанатизмом лицом, на крест, раскачивающийся на его шее. - Я заставлю тебя исчезнуть, и тогда меня назовут героем, ведь я всех спасу, - шептал лихорадочно Хендерсон, перемещая горящую свечу ближе к глазу Риса, пока тот не почувствовал, что огонь обжигает кожу щеки. Резкое движение, белая вспышка, которая сожгла то, что осталось от Риса. После этого не было ничего. *** Он смутно узнавал громкие, взволнованные голоса, вещавшие что-то за пределом кокона боли, в котором Рис был надежно заперт. Что-то выдрали из его правой руки, боль снова взвилась, как поток пламени, и крик сам по себе вырвался из горла. Он задыхался, зная, что с его руками и не желая их видеть. Он был благодарен тьме, когда та вновь забрала его к себе. *** Он пришел в себя из-за боли, но увидел лишь еще одну темную комнату. Громкий крик эхом отдавался от потолка, и Рис начал биться на мягкой поверхности, на которой лежал, лишь через пару секунд поняв, что крик исходил от него. Потом он понял еще одну вещь, которая заставила сердце заполошно забиться, а горло обожгло сухостью: он все еще в опасности, он все еще связан, никто не пришел, чтобы помочь ему, он умрет в руках фанатика, а Бог только растянул это на долгие часы… - Ох, Риззи, - раздался знакомый голос, большие, теплые руки погладили его лицо, и Рис прекратил извиваться, моргая одним, широко распахнутым глазом, ведь другой отказывался подчиняться и только невыносимо болел. Сначала молодой священник подумал, что это сон, галлюцинация. Но потом голова взорвалась очередной порцией боли, и он понял, что все реально, особенно, изувеченное шрамом лицо Джека, вырисовывающееся над ним. Мужчина ослаблял ремни на груди пленника. Рис снова моргнул, медленно, непонимающе. Он попытался произнести имя Джека, но с губ сорвался лишь скрежещущий, хриплый звук. Но мужчина только улыбнулся: - Такие дела, пирожочек, - проговорил он спокойно, большой палец вычерчивал круги на щеке Риса. Левая сторона лица пленника была покрыта мягкой тканью – его перевязали. Он расслабился немного, все еще не отрывая взгляда от Джека, ластясь к прикосновению и не осознавая этого. В конце концов, он был спасен. Хендерсон не здесь – Джек здесь. А левый глаз он не мог открыть, потому что Хендерсон… потому что Хендерсон сжег его. Бездумно Рис попытался двинуть рукой, чтобы ощупать повреждения. Но почти сразу же он замер не только из-за ограничительных ремней. Что-то было не так, его тело не реагировало так, как должно, правая сторона оцепенела и все еще болела. - Что… - удается ему проскрежетать, напрягшись и отчаянно пытаясь повернуть голову. Рука Джека напряглась, его лицо переместилось еще ближе, пока Рис не понял, что глаза мужчины ярко пылали на бледном лице. - Тише, детка, Тебе надо отдохнуть, - проговорил Джек серьезно, одна его ладонь легла на горло Риса и там осталась, как ни странно, ее вес на шее успокаивал измученного молодого человека. Рис тихо вздохнул, чувствуя, что постепенно успокаивается. Обычно он щерился на Джека, когда тот называл его «деткой», но сейчас он даже не посмотрел на него горящими праведным огнем глазами, поскольку, словно бы одеялом, его накрыло спокойствием и расслабленностью. Губы Джека растянулись в широкую улыбку. - Правильно, не пытайся ни о чем думать. Когда стало ясно, что Рис будет хорошим мальчиком и не попытается больше вертеть головой, пальцы Джека проследили путь от горла к груди священника и остановились в местечке прямо над сердцем. На груди Риса лежало одеяло, но даже сквозь толстую ткань он мог прочувствовать давление от ладони Джека, особенно отчетливо он его ощущал на вдохе. - Ты ведь не хочешь повредить свою симпатичную мордашку еще больше, не так ли? – большой палец обосновался на выступающем кадыке, и Рис сглотнул, кивнув в подтверждение сказанных слов. Выражение лица Джека стало серьезным, глубокие морщины испещрили лоб, из-за чего шрам стал еще больше выделяться. Рис нахмурился, двинулся, натягивая ремни, и снова позабытая на секунду боль в левом глазу напомнила о себе. Он тихо выдохнул, закрывая быстро уставший здоровый глаз. - Тебе пришлось так много пережить, - проговорил Джек спокойно, мягко поглаживая Риса по шее. – Если бы только эти ненормальные добрались до тебя раньше, или раскрыли этого сумасшедшего, скрывающегося в их рядах… Тебе бы не пришлось страдать, заметь они то, что должны были. Рис заскулил, плотно зажмурившись, игнорируя боль в левом глазу. Он словно бы снова вернулся в тот момент: ремни снова затянулись так, что стало трудно дышать, Хендерсон снова стоял над ним с молотком в руке, готовый мучить его… Джек успокаивающе заговорил: - Все в порядке, Риззи, - сказал он тихо, глубоким и мягким голосом, заставляя Риса открыть глаз и посмотреть на спасителя. – Теперь я рядом и никому не позволю снова причинить тебе боль. Рис не должен был чувствовать такого облегчения из-за слов Джека, только не его – такого опасного и соблазнительного. И все же когда рука на груди молодого священника начала успокаивающе вырисовывать круги, Рис не смог вспомнить, почему это он должен желать ухода Джека. - Если бы я знал, что Бог оставит тебя, причем, так безжалостно, никогда бы не отпустил тебя от себя, - признался Джек, и слова эти разрушили странное спокойствие, наступившее какое-то время назад. Нет, Джек не мог быть прав: Бог не оставлял его, ведь Рис все еще жив, спасенный, как и Васкес. Обязана была существовать какая-то причина для подобного испытания. Рис уставился на Джека, сжимая зубы и отчаянно качая головой, отрицая ядовитые слова мужчины. «Бог не жесток!» - хотелось ему закричать. - «Он милосерден и справедлив!». Джек постепенно успокоился и тихо вздохнул, и Рис отчетливо почувствовал ногу, прижатую к его бедру. Рука на горле переместилась на подбородок, поворачивая голову священника в свою сторону. - О, мой маленький пирожочек, - промурлыкал Джек, переполненный жалостью. – Ты еще не понял, что с тобой сделали… Рис тихо, раздраженно фыркнул, ощетинившись от подобного отношения. Все кончено, он выжил. Это не сломало его, он был сильнее этого. Пристальный взгляд Джека остановился на правом плече священника сознательно, так что глаз Риса проследовал за ним автоматически. Его плечо было большей частью перевязано, испачкано темно-красным, просачивающимся сквозь материал. Рис нахмурился - что-то–было неправильно в этой картине, его рука была слишком короткой, слишком резко заканчивалась. Он быстро моргнул, рассердившись на свой глаз за то, что тот обманывал хозяина. Он пытался двинуть правой рукой, приготовившись к чудовищной боли, которая по идее должна была проявиться… И… ничего. Даже одеяло не сдвинулось. Рис забыл, как дышать. - Они боялись распространения инфекции, шарлатаны, но сомневаюсь, что у тебя будут проблемы с тем, чтобы избить пару заносчивых микробов. Ты ведь выносливый и жизнелюбивый, так ведь, пирожочек? Рис снова попробовал двинуть рукой, буквально мысленно приказывая ей двигаться. - Риззи. Глаз священника чесался от напряжения, но он не мог перестать смотреть на пустое место, где должна была лежать его рука. - Рис. Грудную клетку опалил резкий вдох, голова закружилась, угрожая потерей сознания, но он все продолжал смотреть и смотреть на несуществующую руку. Хлесткий удар и резкая боль в щеке заставили Риса отвлечься. Мозолистые, грубые подушечки пальцев ласкали покрасневшую кожу щеки, и Рис быстро сморгнул, потом снова фокусируясь на лице Джека. Нет, это не Джек. Существо, смотрящее на него светящимися разными глазами подобно чему-то, вышедшему из ночного кошмара, чему-то совершенно неузнаваемому. Непостижимая темнота распространялась за ним, и Рис почувствовал, как кровь застыла в венах, а ужас пробрался в самое сердце под взглядом чего-то настолько страшного, окончательного, эфирного. Лицо Джека снова изменилось, появилась удивленная улыбка, и темнота позади исчезла, распавшись. - О, ты снова на связи. Не пугай меня так больше, детка, - проговорил Джек весело, и что-то в его голосе заставило Риса задрожать. Пальцы на щеке священника возобновили свои успокаивающие прикосновения, и тот почувствовал себя абсолютно опустошенным, позволяя Джеку поворачивать свою голову, обращаясь как с куклой. Голос мужчины стал тише, словно он раскрывал какую-то тайну: - Я хочу что-то сделать для тебя, вознаградить за смелость перед лицом всей этой отвратительной ситуации. Что скажешь? Рис тяжело сглотнул, ему понадобилось некоторое время, чтобы вновь обрести дар речи, а все его внимание было сосредоточено на Джеке: -… Смелость? – повторил он слабым голосом. Губы Джека радостно улыбнулись, большой палец прошел по нижней губе Риса. - Верно. Ты очень смелый, тыковка. Не так уж и много людей, которые могут пережить такое предательство, уж поверь моему опыту, - Рис снова моргнул, и лицо мужчины приобрело торжественное, гордое выражение. – Для начала твои маленькие друзья – как их там зовут? – Он наклонил голову, коснулся подбородка пальцем, пронзая Риса пламенем свечи, отраженным в его разных глазах. - Ах, да – Вон и Иветт, маленькие аферисты. Рис почувствовал, как скривился в замешательстве, и Джек неодобрительно хмыкнул: - Каким таким волшебным образом, по-твоему, Хендерсону стало известно о твоих… - он замолчал на мгновение, словно бы смакуя последующие слова прежде, чем закончить предложение с неким торжеством, - беспокойных ночах. Его сердце пропустило удар, чтобы потом продолжить биться отрывисто и быстро. Нет, они не могли – Рис рассказал им об этом по секрету – как Джек вообще узнал об… - И затем твой наставник, человек, под чьим руководством ты пробыл так долго, - Джек безжалостно продолжил разговор, и Рис закрыл глаз, чувствуя, что отчаяние начало циркулировать по телу вместо крови. Свободная рука Джека погладила Риса по волосам, и тому пришлось постараться, чтобы сдержать подкатившие слезы, которые все же потекли потоком из глаза, а в поврежденном глазу боль стала невыносимо сильной. - Такое невинное сердце, такие горькие испытания, и все же Бог не сделал ничего, чтобы помочь тебе, когда ты отчаянно звал его. Рыдание рвалось из горла Риса, тихое, слабое. Искаженное, сломанное, такое же, как и он сам. Джек утешал его, пальцы нежно водили по лицу бывшего пленника. - Позволь мне помочь, - попросил Джек ровным голосом, и слова эти, казалось, отдавались эхом в пустой раковине, которой Рис стал, и постепенно заполняли его дюйм за дюймом. – Позволь мне спасти тебя. - Что ты можешь сделать? – спросил молодой человек без особой надежды, в конце концов, больше нечего было спасать. Вместо гневного выражения лицо Джека превратилось в темную ухмылку, глаза заблестели: - Для меня нет границ, я могу сделать все, - ответил мужчина легко, без намека на сомнение или неуверенность. И Рис... Рис хотел верить ему больше, чем кому-либо. Рука Джека легла на перевязанную сторону лица священника, и он внутренне сжался, приготовившись к вспышке боли. Но ладонь не давила, просто оставалась на месте. - Они еще не поняли этого – некомпетентные идиоты! – но этому ублюдку удалось сильно повредить твой глаз. Рис вздрогнул – не от ругательств, а из-за ярости в голосе Джека и танцующих теней на стенах. Он не удивился, поняв, что изувечен еще сильнее, чем отметил сначала, ему просто не удалось испытать какие-то эмоции. - Позволь мне подарить тебе кое-что, дорогуша, - Джек склонился ближе снова, полностью заполняя собой поле зрения Риса, его дыхание опалило сухие губы священника, и шепотом он произнес следующее. – Глаз. - … глаз, - невыразительным голосом повторил Рис, не способный сам придумать новое предложение. Ухмылка Джека стала шире, а пристальный взгляд Риса, казалось, был приклеен к его тонким губам, в глубине души размышляя, как бы он себя чувствовал, если бы эти губы прижались к его … - Точно, детка, один глаз, чтобы был совсем как новенький. Рис, нахмурившись, посмотрел на Джека, а тот тихо смеялся, низко и зловеще, что заставило Риса дрогнуть: - Я никого не убью за него, если ты вдруг об этом волнуешься, - Джек откинулся назад, перемещая ладонь на свою грудь, закрытую коричневой тканью. – Клянусь, умереть мне на этом месте и все такое. Рис задержал дыхание. Он никогда не думал о последствиях, если вдруг примет что-нибудь от Джека. И этот Джек, нетерпеливый, взволнованный, невозможно было поверить, что он тот же Джек, что приставал к нему последние несколько недель, или что это пугающий демон, явившийся ему совсем недавно. Еще труднее было вспомнить, почему он должен был отказать ему, в то время как его тело страдало от боли. Возможно, из-за церкви, но это Джек спас его, был рядом, склонившись над ним и предлагая помощь, а это ведь должно было что-то значить, не так ли? На данный момент это все, что у него есть. Рис медленно кивнул, и глаза Джека распахнулись от предвкушения. - Скажи это, - потребовал он, и его усмешка стала настолько широкой, что открыла взору ряд ровных зубов. Он сглотнул, пытаясь думать не о боли, которая теперь не стесняясь прокатывалась по телу от правого плеча до левого глаза. Рис хотел понравиться Джеку, хотел показать, как ценит присутствие Джека и его предложение, он боялся потерять эту единственную поддержку, которая у него пока была. Он захныкал, снова чувствуя усилившуюся боль в глазу: - Мне жаль, но я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал. Джек рассмеялся, снова погладив Риса по голове: - Ничего хорошего не дается просто так, а? Не волнуйся, я не оставлю тебя в таком состоянии, - его глаза прояснились, а взгляд стал словно бы тяжелым и давил на священника. – Не стесняясь повторяй за мной, - он словно бы собирался спеть балладу, и несмотря на боль, Рис почувствовал, что улыбается. – Я принимаю твое великодушное предложение, и ты навсегда останешься моим прекрасным спасителем. Рис глубоко вдохнул, но не успел и рта раскрыть, как Джек поднял руку, останавливая его, выглядя задумчивым. В течение мгновения Рис испугался, что Джек откажется от предложения, но тот просто понял, что раненный Рис действительно… Губы Джека растянулись в улыбку, и он, кивнув себе, тихо добавил: - Я принял это решение сам и открываю для тебя свое сердце. Это казалось… разумным, не правда ли? Рис моргнул, он сильно устал от того, как горел болью его глаз, да и все остальное тело изводило его муками. - Я принимаю твое великодушное предложение, - повторил Рис мягко, без возможности отвести взгляда от радостного лица Джека, - и ты навсегда останешься моим прекрасным спасителем, - он игнорировал неверный свет свечи, отбрасывающий тени на стены, загипнотизированный глазами Джека. – Я принял это решение сам и… - он сглотнул снова прежде чем прошептать, - и открываю для тебя свое сердце. Джек резко хлопнул в ладони, заставляя Риса немного подскочить на месте. - Я знал, что в итоге ты согласишься, Риззи, - он внезапно поцеловал Риса в мокрый от пота лоб, заставляя того выдохнуть от неожиданности, но прикосновение закончилось слишком быстро. Рис все еще разумом сопротивлялся, и внезапно в руке Джека блеснул золотой кинжал, рукоятка которого была полностью лишена украшений, кроме черных, четких линий. Он не боялся – Джек не собирался ему вредить, да и вряд ли он мог причинить ему боль большую, чем он уже успел пережить. - Смотри на меня, тыковка, - проговорил Джек, яростно взглянув на Риса, и тот поспешил повиноваться. На губах Джека играла широчайшая ухмылка: - Это будет нелегко, и будет сильно болеть ближайшие несколько дней, - предупредил он, но Рис не может оторваться от блеска лезвия кинжала, когда тот замер рядом с лицом Джека: - Последнее предупреждение, детка. Кинжал вгрызся в плоть Джека, и Рис вздрогнул, возвращая внимание лицу мужчины. Что-то теплое капало на одеяло, которое накрывало ноги Риса, медленно пачкая его, и Рис задрожал, дыша через раз, буквально заставляя легкие работать, не в силах оторвать взгляда от кинжала, вонзившегося в плоть Джека. Тяжелый запах крови забивался в нос. Послышался отвратительный, влажный звук, и Джек удовлетворенно выдохнул, прозвучало как что-то между ворчанием и стоном. Рис не мог прекратить дрожать, чувствуя кровь Джека, просочившуюся через одеяло, бежавшее по его бедрам и между ног. - Получилось больнее, чем я думал, - проговорил Джек с неохотой, чистой ладонью поправляя волосы, кинжал просто неожиданно исчез. Прежде чем он успел передумать, взгляд Риса уперся в другую руку, но все, что он мог разглядеть это кровь и нечто белое посередине, но даже это заставило разум Риса помутиться. - Теперь мне нужно только сунуть его в тебя, - проговорил Джек легко, и испачканная кровью рука приблизилась к лицу священника, красная жидкость капала теперь и на него, а пальцы другой руки мужчины уже полезли под бинты. Что-то тронуло щеку, и Рис застонал, пытаясь зажмуриться, чувствуя ужасный привкус во рту. Раздался тихий смех: - Вероятно, это и хорошо, что ты струсил и не смотрел. Не буду врать, это было довольно отвратительно. - Что произошло? – спросил Рис, чувствуя, что голова потяжелела килограмм на десять. Джек улыбнулся ему, довольный. - Я подарил тебе заслуженный подарок и взял на себя смелость почистить твою кровь, потому что не думаю, что меня оставят с тобой наедине в скором времени. В течение секунды Рис не понимал, о чем говорит Джек, но потом правое плечо так сильно заболело, что медленно боль поглотила все его мысли: - Больно, - проскулил Рис. Лицо Джека резко приблизилось, буравя его лоб хмурым взглядом. - Подожди, подожди, ты говоришь о глазе? – пальцы оттянули бинты, касаясь той части лица, но боли не было, хоть и только в этой части тела Риса. – Так не должно быть, я уверен, что разобрался с этой проблемой… Рис слабо покачал головой, беспокойно ерзая в своих оковах, пытаясь облегчить боль. Джек нахмурился, раздражаясь. - Видимо, пора снова ввести лекарство, - он отвернулся, Рис моргнул и в следующий момент Джек… изменился. Исчезли расстегнутая рубашка и широкие брюки, а вместо них появилось до боли знакомое темное одеяние: одежда святого Отца. Но больше всего Риса расстроило отсутствие шрама на лице Джека, потому что в таком случае он начинал выглядеть пугающе нормальным и неузнаваемым. - Что… - удалось Рису пробормотать, но тут в дверь постучали. В дверном проеме появился человек небольшого роста с тяжелой сумкой в одной руке. - Отец Джон, - с немалым удивлением поприветствовал Джека незнакомец, - я и не знал, что вы знакомы с моим юным пациентом, - он закрыл позади себя дверь, приближаясь к постели и сгружая поклажу на соседний стул. Джек… Нет, мужчина, сидевший рядом с кроватью больного, теперь на почтительном расстоянии, все же до сих пор испускал странные феромоны очарования, но уже другого вида – не зловещего, а дружеского. И это преобразование было более пугающим, чем раньше, когда Джека накрыл с головой гнев, и если бы Рис что-то мог сделать самостоятельно, то сорвал бы эту дружелюбную маску с лица мужчины, так как ему отчаянно хотелось убежать от него подальше. - Боюсь, мне еще не представилось шанса узнать юного Риса должным образом, но я видел его мельком, - проговорил Джек иронично, сидя прямо и жестикулируя рукой. Почти. Рис не может не удивиться тому, как Джек описал в короткой фразе две недели пошлых шепотков и соблазняющих прикосновений, которыми он награждал молодого священника при любой возможности. Доктор склонил голову: - Я слышал, что вы занялись реформаторской деятельностью в монастыре. И то, что вы не пожалели времени на посещение больного, делает вам честь. Рис должен был, вероятно, разозлиться, ведь о нем говорили так, словно сам он не присутствовал в комнате, но было трудно винить доктора, который уже попал в капкан обаяния Джека и не мог переключить внимание на больного, тем более, священнику становилось тяжело думать от пульсирующей боли. Джек пробормотал что-то, отвернувшись от доктора и опуская руку на левую ногу Риса, на его бедро. Даже через одеяло молодой человек явственно ощущал жар кожи Джека и поверхностно дышал, не отводя растерянного взгляда с мужчины, который пристально смотрел в ответ. Хоть что-то не изменилось. - Это меньшее, что я могу предложить юному Рису, а этот комфорт он заслужил, перенеся ради Господа тяжелейшие муки, - проговорил Джек спокойно. Доктор не мог этого заметить, но большой палец мужчины начал скользить к пространству между ног Риса, слегка придавливая одеяло. Прикосновения не доходили до запретной области паха, но все равно пробуждали в священнике дурманящие мысли. Доктор громко кашлянул, и Рис оторвался от созерцания Джека не без труда и в страхе, что его мысли отразились на лице, а ведь за это его могли выгнать из церкви. Но взгляд врача был устремлен на распятие, висевшее на стене, его движения рук формировали спешный крест: - Я уверен, что у Бога имелись свои причины, и Рис обязательно будет вознагражден за свою веру. Джек снова повернулся к доктору и склонил голову, все еще кося глазом на Риса, напоминая, что он в его власти. - О, я не сомневаюсь, что так и есть, - промурлыкал мужчина легко, большой палец на ноге Риса сдвинулся уже совсем непозволительно близко к чувствительному месту. Священник жалко и тихо пискнул, не сумев сдержаться. И он понял, что если бы у него было достаточно сил – он бы разозлился на эти любопытные, задорные глаза напротив. Разве он недостаточно страдал? Джек вновь погладил бедро священника и встал: - Думаю, вашему пациенту нужна еще доза обезболивающего, доктор. Тот кивнул, уже отыскивая что-то внутри сумки. - Конечно, конечно. Если бы только Хьюго – Бог продолжает простирать над ним свои ладони и защищать – не удерживал меня у себя так долго… Он вздрогнул, когда Джек хлопнул его довольно сильно по спине, склонившись настолько близко, что прикосновение почти стало объятьем. - Вам действительно стоит научиться распределять время между вашими пациентами, доктор. Мне не хочется заниматься поиском замены. Доктор яростно закивал, побледнев. - Конечно, отец Джон, прошу прощения. Джек дернул плечом и указал на Риса: - Вы должны просить прощения не у меня. А у вашего позабытого пациента, не согласны? Присев рядом с кроватью на стул, доктор склонился над больным, держа в руках шприц. Он посмотрел на Риса, выдавая дрожащую улыбку. - Мне очень жаль, молодой человек, вы и так уже достаточно страдали. Рис пискнул что-то непонятное, это все, что он смог ответить, а пристальный взгляд все еще был направлен на Джека, стоявшего около двери. Ему понравилась широкая улыбка, которую Джек послал ему со своего места, и это как-то подбодрило больного. *** Дни переходили в недели, и боль постепенно ушла, хотя Рис все еще чувствовал себя разбитым, словно он в любой момент мог снова оказаться в темной комнате, связанным и истекающим кровью. Когда рядом не было Вона и Иветт (оба выглядели усталыми и измождёнными), появлялся доктор, который неустанно проверял все ранения Риса, а особенно… Культю. Рис знал, что это не хорошо, но все время пялился на швы. Он не мог себе этого позволить в присутствии других людей, не мог вынести их жалость и постоянную боль от этого. Не имело значения, кто это: Вон, Иветт или кто-то еще, с кем он проводил время в прошлом – он всех их отсылал, оставаясь в одиночестве в комнате. Он не думал, что когда-то так будет поступать, но ему было до смерти страшно увидеть в глазах лучших друзей признаки предательства. И Джек, или Отец Джон, или кто бы он там ни был - являлся единственным человеком, который действительно понимал чувства Риса… Он был обязан появиться рядом с ним снова. Рис был бы рад, даже если бы он появился хотя бы на секунду… только бы… Когда доктор, наконец, убрал бинты, покрывавшие левую сторону лица Риса, и тот моргнул обоими глазами, врач вытаращил собственные глаза, отчего священник понял, что проблемы на этом не закончились. Не на его израненное тело, не на его культю будут глазеть люди, когда он попадется им на глаза. Джек клеймил его, поставив это самое клеймо на самом видном месте. Чтобы все его видели и осуждали? У Риса перехватило дыхание: сейчас доктор обзовет его демоном и в ужасе сбежит отсюда, конечно же, из-за проклятого, адского глаза. Но тот вместо этого склонился вперед, взволнованный, освещая левый глаз Риса: - Реакция нормальная, - свет исчез. – Пожалуйста, посмотрите в разные стороны, Рис. Священник выполнил указание, чувствуя, что в груди зародилась заново надежда. - Сработало, - прошептал он неверяще самому себе. Врач нервно разыскивал что-то в своей сумке, а его губы сами по себе шептали в тишину комнаты: - Бог не оставил вас. Я видел рану вместо вашего глаза, он попросту не мог снова видеть, но я здесь и вижу прямое доказательство божьего милосердия! – он ткнул зеркальцем в лицо Риса, позволяя тому впервые за пару недель увидеть свое лицо. Рис изучал свое отражение в течение всего секунды – сердце его замерло: в зеркале отражался не он, а Джек. Молодой человек сморгнул наваждение и понял, в чем причина – его левый глаз больше не теплого оттенка карего, а ясный, ярко-синий. Он не мог оторваться от зеркала, начав сотрясаться крупной дрожью. Теплая рука доктора успокаивающе легла на его ладонь, и это вернуло Риса на землю, он осознал, что из глаз текут бесконечным потоком слезы. *** День выдался прекрасным: Рис смог забыть о боли, об отнятой руке, о предательстве. Но вновь начало твориться невообразимое: тени забродили по стенам, и новый глаз начал быстро терять зрение. Долгие часы молодой человек продумывал, как начнет разговор с Джеком, спросит его о глазе, ведь тот почему-то перестал нормально работать, значит, возможно, тот напортачил что-то в процессе пересадки. Но вскоре стало просто страшно, этот страх парализовывал. А что если у Джека были серьезным основания не возвращаться? Вдруг ему наскучило ждать, пока Рис придет в себя и снова станет ему интересен? Что если он собирался забрать глаз, используя тот же кинжал? Несколько часов спустя его уже не заботило, что Джек мог убить его за неблагодарность в процессе вырезания открытого… Только гордость позволяла Рису сдерживаться и не разразиться бранью. Он позволил темным мыслям поглотить его сознание, убедился, что, как и Бог, Джек отвернулся от него. Смотреть на распятие, висевшее на стене, стало для Риса невыносимо. *** Джек продолжал отсиживаться где-то, а единственными постоянными сиделками для Риса стали тени, гуляющие по своему усмотрению по всей комнате, останавливаясь всегда в нужный момент. Вон и Иветт также навещали его, и Рис решил больше не упрекать их мысленно и не прогонять, снова пустил в свое сердце. Если они действительно предали его, продали с потрохами Хендерсону, из-за чего тот его и выбрал, то он просто не желал больше знать правду. Он пытался игнорировать не исчезающие никуда сомнения, косые взгляды друзей, словно бы они сплетничали о происходящем в монастыре. Он просто позволял себе слышать их голос и не вникать. Рис просто не хотел больше обманывать себя. Он скучал по Джеку, по его соблазнительным обещаниям, приятным прикосновениям. Именно этот мужчина был рядом с ним, когда рухнула его вера, именно он стал основой мира молодого священника. А теперь Джек ушел, и Рис не знал, что же такого сделал неправильно. Как же вернуть на себя внимание человека, у которого все и так могло появиться, щелкни он пальцами? В разговоре друзей произошла заминка, и Рис спросил кое-что, напрямую связанное с недавним происшествием: - Что стало с Хендерсоном? Наступила неловкая тишина, и Рис переводил взгляд с Иветт на Вона и наоборот, он был готов ждать ответа вечность. - Он ушел из монастыря, - ответил наконец Вон, нервно поправив очки и отведя взгляд. - Ушел, - невыразительно повторил Рис, взглянув еще и на Иветт в поиске подтверждения данных слов. Иветт с отвращением хмыкнула, скрестив руки на груди: - Его перевели в небольшую церковь на краю света, - она проигнорировала предупреждающий кашель Вона, только помрачнела еще больше. – Он вышел на пенсию, а все, что от него потребовалось за сделанное с тобой – походить к специалистам, чтобы те выяснили причину срыва. Вон вздохнул громче, уронив голову на руки. Рис сглотнул, услышав, как решили обозвать то, что с ним случилось – «срыв». Иветт скривилась, уродливая усмешка появилась у нее на губах: - Да, именно так они назвали то, что он сделал с тобой, - она посмотрела влево, и Рис прекрасно знал, что взгляд ее был устремлен на распятье. – Заставляет задуматься, а стоило ли тебе оставаться здесь после подобного. Вон бродил по комнате, потом приглушенно выругался, и Иветт вздрогнула, сердито уставившись на Вона. - Так, достаточно об этом, - Вон хлопнул в ладоши, неловко улыбнувшись Рису. – Мне все еще надо поведать о хороших новостях, касающихся бухгалтерских дел. Рис вздохнул, что-то темное и уродливое поднимало в нем голову: - Знаешь, думаю, мне надо немного отдохнуть, - проговорил он спокойно, чувствуя себя ублюдком, так как смотрели на него друзья с явным разочарованием на лицах. Он понимал, что сейчас не сможет выдавить из себя улыбку, потому попытался смягчить слова, неловко пожав левым плечом: - Я все еще привыкаю к низкой дозировке лекарств. Друзья поднялись, лица их немного расслабились, принимая его слабое подобие оправдания. Вон перенес стул обратно к стене, а шаги Иветт постепенно приблизились к постели, и девушка аккуратно положила ладонь на бинты, закрывающие правое плечо Риса: - Я собираюсь собрать достаточно доказательств, чтобы устроить ему бумажный ад, - прошептала она другу, но тот не мог пересилить себя и посмотреть Иветт в глаза, так что смотрел куда-то в область уха. – Я заставлю их заплатить за то, что они сделали с тобой, будь уверен. Вон снова громко кашлянул, жестами указывая на открытую дверь, рядом с которой он стоял. Иветт крепко сжала его плечо на мгновение, а потом отошла к Вону, и они вместе покинули комнату. Вон бросил прощальный взгляд на друга, и тот кивнул, снова пытаясь не разрыдаться, настолько ужасно он себя чувствовал. Как только дверь захлопнулась за парочкой, Рис смог вдохнуть полной грудью, прикрыв глаза. - Да что с тобой? Рис склонил голову, прекрасно слыша приглушенные голоса друзей из-за двери: - Что со мной? Со мной? Редко Вон так сердился, даже голос не мог контролировать, и Рис завернулся в одеяло на своей постели: - Беда в том, что ты, кажется, забыла, что нас отсюда вытурят, как только узнают правду! - Ты не можешь приказать мне со спокойным сердцем это принять только потому, что ты смог смириться. Я не смирюсь. Просто не смогу, - голос Иветт сорвался на последнем слове. На пару секунд стало тихо, и Рис даже подумал, что они ушли, не понимая, грустно ему от этого или он, наоборот, почувствовал облегчение. - Давай будем осторожны еще немного, пока Рис все еще зависит от их медицинских услуг, а потом мы вместе разрушим это место, согласна? Риса сотрясала крупная дрожь, он зажмурился, концентрируясь на собственном дыхании, а шаги его друзей постепенно стихали, и вскоре их вовсе перестало быть слышно. И когда все пошло наперекосяк? Впервые в жизни Рис был в чем-то уверен. Бросить себя в веру было очень легким решением, никаких сомнений в будущем священнике не было, никогда он не чувствовал себя так хорошо, как в тот момент. Бог заботился о нем, был с ним всегда… так он думал. Но если и это отберут, что останется? Внезапно кто-то начал скрести дверь – на секунду Рис подумал, что это мышь пыталась пробраться в комнату. Нет, это была не мышь и даже не животное, а нечто черное собиралось просочиться в щель между полом и дверью, полное не понятной молодому священнику ярости. Он наблюдал за этим секунду, а потом зажмурился, потому что увиденное перестало казаться забавным. Он все еще наивно надеялся, что нечто исчезнет, если он будет игнорировать происходящее. Рис вздохнул: у него были Вон и Иветт, но эта мысль не приносила радости или облегчения, и молодой человек ненавидел себя за это. Он только тянул их на дно, так ведь? Каждый из их тройки желал получить место под солнцем, высокую должность в этом монастыре – интересно, хоть один из них верил искренне? Рис сильнее закутался в одеяло, не желая думать о чем-либо. Он вжал в рану на плече короткие ногти, и боль успешно отрезвила его. Рис думал, что сможет найти новую цель в Джеке, поверил, когда тот сказал, что он – особенный. И возможно, это все, что ему нужно было в жизни – быть для кого-то особенным. Он прикусил губу, чтобы позорные слезы не потекли из глаз. Поношенная, длинная ночнушка, которую на него кто-то натянул, неожиданно показалась слишком душной и обтягивающей, так что Рис выбрался из-под одеяла, начиная стягивать мешающую одежду. И это простое, казалось бы, действие, заняло много времени: движения оставались неуклюжими, а центр тяжести сместился. Пустой рукав ужасно болтался, погружая Риса все в большее отчаяние, так что он поспешил заползти обратно в свой кокон. Возможно, он заслужил это: от него отказался Бог, изуродовав на всю оставшуюся жизнь, и от него отказался Дьявол. Рис задрожал – по крайней мере, он больше себя не дурачил. Он охотно продал свою душу Джеку, а если небеса и ад действительно существуют, если Бог настоящий… тогда Рис точно будет гореть в аду вечность за принятое решение. Священник быстро сморгнул слезы, а, следовательно, открыл глаза и обнаружил, что вокруг постели обосновалась дюжина теней. В комнате одновременно зажглись все свечи, а Рис же надеялся снова погрузиться в абсолютную темноту, которой он теперь принадлежал. Возможно, ему повезет, и происходящее перестанет так мучить его. - А мне вот стало интересно, на что пускают слюни эти ребята, - раздался внезапно голос Джека, и Рис шокировано уставился на гостя. Мужчина все еще носил «маску» Отца Джона, но выражение его лица было самобытно. Он скрестил руки на груди, выгнул бровь и усмехнулся, а Рис неловко втянул носом воздух, одурманенный появлением «спасителя». Тени постепенно исчезали, просачиваясь в стены и щель под дверью. Выражение лица Джека изменилось, помрачнело, и Рис моментально съежился, когда мужчина придвинулся ближе и склонился над ним. - Что ты творишь, мать твою? Я знаю, что ты иногда тупишь, но чтобы так… - он положил ладонь на плечо Риса, избегая окровавленных участков. – Это точно не поможет тебе выздороветь, тыковка, - мужчина выжидающе смотрел на пациента, приготовившись выслушать объяснения, но священник только отвел взгляд, стыдясь за свое поведение. Джек вздохнул, падая на стул, где раньше сидела Иветт, выглядя настолько разочарованным, что Рис захотел провалиться сквозь кровать, пол, землю… - Такой позор, - рассеянно проговорил Джек, глядя на Риса с какой-то жалостью, и тот вздрогнул, пораженный. Он развернулся так, чтобы скрыть раненое плечо, опустив голову, накрыв культю ладонью. Понимание, что Джек больше не желал его, прошло сквозь тело, резко и парализующе. А с другой стороны, разве он должен был? Рис отныне калека, слабый и жалкий, сломленный и не способный сдержать рыдания и крупную дрожь. Ему стоило позволить себе быть сожранным, запятнанным Джеком тогда, когда тот еще хотел этого – оттого, что сейчас это казалось невозможным, Рису было только хуже. Скрипнул стул, и сильная рука схватилась за волосы на затылке священника, вынудив его поднять голову. Джек задумчиво смотрел на него, склонив голову. - Я говорил не о твоей руке, - медленно начал Джек, словно бы общался с ребенком, и Рис даже дышать перестал, все его внимание было сосредоточено на Джеке, он отчаянно нуждался в его словах. Мужчина кивнул в сторону культи: - А это… Это ничего. Ничего не значит, - его голос был полон уверенности, не терпел возражений. – Понимаешь? Ничего. Рис отказывался думать, весь напрягся, гнев внутри кипел и набирал силу. Джек продолжал беззаботно следить за реакцией молодого человека: - Потеря конечности ничего не значит, в конце концов. У тебя еще есть мозг, и ты все еще самый красивый парень в монастыре, - его губы искривились в усмешке. – После меня, конечно же. Несмотря ни на что, Рис рассмеялся, задушено, жалко, но Джек был, казалось, доволен. Его пальцы массировали напряженные мышцы на шее священника, и тот начал дышать чаще, резче, но при этом успокаиваясь. - Знаешь, я хотел наказать тебя за то, что ты разрешил этим безмозглым скотам снова войти в твою жизнь, - Джек говорил почти задорно, а Рис недоумевал, почему ему неожиданно так сложно понять смысл его слов. – Я всегда забываю, какие вы, люди, хрупкие и нуждающиеся в общении, - пальцы другой руки ласково провели по волосам Риса, убирая прядки с его лба, и молодой человек тянулся за этим прикосновением, не задумываясь, с любовью ли Джек это делал или с иронией. – Думаю, мне придется разделить вас, головастики, на какое-то время. В конце концов, у меня еще есть планы по совращению маленького священника, и это станет очень занятным способом провести свободное время. Пальцы на шее спустились ниже, на позвоночник, и Рис беспомощно застонал, его глаза медленно закрывались, загипнотизированные взглядом Джека. - Почему ты ушел? – спросил священник бездумно. На секунду пальцы остановились, из-за чего Рис медленно моргнул, задумываясь о том, что возможно стоило держать рот на замке. Джек изогнул бровь, и пальцы в волосах Риса сжались, оттягивая голову назад, так что горло беззащитно открылось, а другая рука проползла под спину молодого человека, неловко ее поглаживая. - По сути, я сделал тебе одолжение, - Джек склонился вперед, и его дыхание оседало на тонких губах Риса. Священник раскрыл рот, ничего не смог с собой поделать, только смотреть на Джека во все глаза и думать, как дышать. - Они думают, что я не доберусь до Хендерсона сейчас, но пусть себе болтают… - уголок рта дернулся вверх, и Джек усмехнулся, показывая ровные зубы, его шрам расползался волнами по лицу, и это действительно было кошмарно. Джек зашипел, заканчивая фразу: - … Они чертовски не правы. Рис понял, что вообще не мог вспомнить, почему раньше боялся Джека больше всех, и он вздохнул, чувствуя жуткую сухость в горле. Мужчина оставил его в сомнениях на какое-то время, сердце священника отчаянно ломилось сквозь грудную клетку, и ему было страшно даже просто моргнуть. Как раз когда спина начала болеть от просунутой под нее руки, Джек отпустил его, откидываясь на спинку стула. - Я сейчас действительно был безумно зол, но увидев, что ты приготовился к моему возвращению… - он замолчал, окинув Риса медленным, оценивающим взглядом, отчего тот замер, понимая, что на нем сейчас есть только нижнее белье. – Я оценил вид, - промурлыкал Джек через пару секунд. Рис дернул на себя одеяло, чувствуя, как покрылся красными пятнами, а это только заставило дьявола рассмеяться, глубоко и раскатисто, и смех постепенно обволакивал тело священника, заворачивая словно в кокон. Уставившись на одеяло, прижатое к груди, молодой человек пытался успокоить свое сердце, которое стучало уже фактически в ушах. Но разве это не то, чего он хотел? Внимание Джека, его прикосновения? Даже сейчас, смущаясь, со спазмами волнения в животе, он желал всего этого. И все же он не мог заставить себя посмотреть Джеку в глаза. Настала неудобная тишина, наконец прерванная громким вздохом и спокойными словами Джека: - Не думаю, что соглашение, нами заключенное, мне выгодно. В голову Риса молнией прорвалась липкая паника. Он отчаянно искал в выражении лица Джека намек на шутку, но ничего подобного не нашел - только полумесяц улыбки мужчины. Когда молодой человек замер, «отец Джон» продолжил: - Я поделился с тобой собственной плотью, дал тебе новый глаз, который, в теории, должен был дать тебе пропуск в мой мир, но на самом деле, я даже не уверен, сработало ли это, - он указал на что-то за своей спиной, и Рис отчаянно выгнулся, чтобы посмотреть на дверь. – Ты их видишь? – спросил Джек, раздраженный тем, что вынужден вслух произносить вопрос. Рис смотрел искоса, прекрасно видя скрученные, черные тени за дверью. Он посмотрел на Джека и ответил дрожащим голосом: - Что они делают? Джек отмахнулся от вопроса: - Они безопасны, не загружай свою милую головку этим, - он скрестил руки на груди. – Так, значит, мой подарочек работает, не будем больше загоняться об этом. Я отменил все свои дела, чтобы найти эту тупиковую ветвь эволюции, причинявшую тебе боль, но когда я вернулся, ты просто спросил, куда я уходил? Серьезно? Даже не крича, Джек явно показал, что он разгневан, и Рис весь сжался, стараясь стать очень маленьким. Он теперь ругал себя за то, что даже подарок Джека как-то порицал, считал его дефектным. - А что насчет тебя? – взгляд Джека проник под кожу, и Рис прикусил губу. – Ты ужасный эгоист, Риззи, не согласен? – Он прикоснулся ладонью к груди и прикрыл глаза. – Я честно разочарован. Где-то в глубине сердца Рис знал, что Джек просто играл с ним, но последние слова заставили его забеспокоиться, страх разрастался в мыслях до тех пор, пока не заполнил голову целиком. Джек разочаровался в нем и имел полное право на это. Мужчина уже столько сделал для него, а Рис ничего не делал, только жаловался. - Мне жаль… - удалось ему прошептать. - В этот раз эта фраза не сработает, - беспристрастно отрезал Джек, его взгляд блуждал по комнате. Рис чувствовал, что теряет мужчину, а потом быстро спросил: - Что я могу сделать для тебя? Казалось, он сказал правильную фразу – взгляд Джека снова вернулся на лицо Риса, его голова склонилась к плечу. - Помнишь, что ты обещал мне? Конечно, он помнил. Как мог Рис забыть слова, которые буквально вырезались у него на подкорке. «Я принимаю твое великодушное предложение, и ты навсегда останешься моим прекрасным спасителем. Я принял это решение сам и открываю для тебя свое сердце». Он быстро кивнул, стремясь понравиться Джеку всеми возможными способами. - Ну так как насчет того, чтобы показать мне на деле, что ты не просто так повторил мои слова, чтобы получить новый, бесплатный глаз? Рис моргнул, недоумевая, и Джек снова вздохнул, закатив глаза. Он указал подбородком на священника, и уголок губ метнулся вверх. - Покажи мне товар, дорогуша. Рис задрожал и на автомате крепче ухватился за одеяло. Он рискнул мельком глянуть в сторону Джека, чья улыбка с каждой секундой становилась все шире. И Рис тоже этого хотел в данный момент: внимание Джека, прикосновения Джека прямо сейчас. И все-таки… почему он дрожал? Рядом с ним, вставая, цокал языком Джек: - О, мне так жаль, Риззи, - он прошагал до стены и остановился рядом с распятьем, глянув на него поверх плеча Риса. – Я уже и забыл, что эта сомнительная часть интерьера когда-то что-то для тебя значила. Мужчина протянул руку к святыне, и у Риса перехватило дыхание: Джек коснулся нижней части деревянного креста, и… ничего не произошло. Рис вздохнул одновременно разочарованно и облегченно. - Ой, какой я неловкий, - протянул Джек, широко усмехаясь и блестя глазами. Его пальцы надавили на крест, и Рис распахнул глаза, наблюдая за падением святыни. Глухой удар о пол пробрал до костей. Джек вернулся к стулу, снова присаживаясь, выражение лица смягчилось. Он словно бы был королем, который ждал нужных слов от подчиненного. И с какой-то непонятной гордостью Рис понял, что, черт возьми, именно его слов ожидал «король». Дрожащими руками Рис убрал с себя одеяло, обнажая тело для голодного, жадного взгляда Джека. Он… он ведь точно не добыча, не так ли? Или все-таки… Даже не о культе на тот момент волновался Рис. Он всегда был бледным в районе туловища, даже если не брать в расчет несколько недель, забранных лечением. Отсутствие прогулок на солнышке не помогло совсем. А плюс к его кривым ногам… Рис уставился в пол, борясь с желанием прикрыться, дрожа от легкого сквозняка и ожидая критики со стороны Джека. - Вот именно, дорогуша, - пробормотал Джек довольно, - давай же, продолжай шоу, как тебе нравится. Вместо того, чтобы посмотреть на Джека, Рис ниже спустился по постели, запуская пальцы под резинку трусов и не позволяя себе даже на секунду задуматься о том, что именно он делает. Он не знал, должен ли он все побыстрее сделать, или наоборот действительно попытаться устроить шоу для мужчины, а закончил он в итоге тем, что разделся, неуклюже цепляясь тканью за собственные ноги. Рис чувствовал, что сгорал от стыда и позора, отчего живот скручивало в спазмах. Он продолжал смотреть мимо Джека, прекрасно чувствуя его дыхание и само присутствие. Рис вздрогнул, когда кровать прогнулась под коленом Джека: - О, да вы только посмотрите! – тихий, глубокий голос мужчины побудил священника снова взглянуть на него. К счастью, взгляд Джека направлен не на лицо священника, а на середину его тела, его… полувставший член, реагирующий еще сильнее под взглядом мужчины. Рис сглотнул стон, прикрывая глаза рукой и пытаясь скрыть свое тотальное смущение. - Это для меня? Нет, подожди, ты не должен отвечать, - Джек тихо рассмеялся, и его рука легла на левое колено Риса, скользя между ног и медленно поднимаясь к паху. Молодой человек прикусил губу, глотая смущающие звуки. - Я знал, что ты будешь прекрасен, - проговорил Джек спокойно, и его пальцы сомкнулись вокруг члена Риса прежде, чем он договорил предложение. Рис не смог сдержать отчаянного стона, который разорвал его грудную клетку, или помешать спине выгнуться, а бедрам не рвануться вверх, желая получить еще больше острых ощущений. Джек не двигался, довольный наблюдениями за мучениями Риса, впитывая каждый вдох, заставляя жаждать еще большего, даже если прикосновение становилось почти болезненным. Другая рука Джека обхватила запястье Риса, тот тихо захныкал, ведь это была его последняя линия обороны. Мужчина прижал руку священника к постели и оседлал его, смотря сверху вниз. Джек ликовал: - Поехали! Рука на члене напряглась, и Рис застонал, беспомощно глядя на «мучителя». - Интересно, сколько времени нужно продержать тебя в таком состоянии, чтобы ты сошел с ума, - размышлял Джек, посмеиваясь над дрожащим под ним Рисом. – Ммм, наверное, это слишком для твоего первого раза. Тогда попробуем это потом, - его рука начала медленно ласкать чужой член, сухое, тянущее прикосновение, от которого пальцы на ногах Риса подогнулись, и с губ сорвался новый стон. Джек замурлыкал от удовольствия, и Рис ясно увидел, что глаза Джека горели в темноте: - Так мило, что ты хранил невинность столько лет, ждал меня, чтобы я своровал твое зрелое, великолепное тело из-под носа у нашего Боженьки. Движения на члене Риса стали более нежными, сглаженными естественной смазкой, и Рис почувствовал, что словно бы стоял в центре урагана, был близок к падению в бездну порока, не стоило это отрицать. - Чего тебе хочется, Риззи? - прошептал Джек, и Рис признал, что определенно он всю жизнь хотел наблюдать за этой широкой ухмылкой, а потом он неуклюже прижался к губам Джека. На мгновение Джек замер, глаза его распахнулись, хотя Рис этого и не видел. Он дико зарычал и отпустил руку священника, после чего переместил руку на шею священника, и поцеловал сам, глубоко погружая язык в рот партнера. Рис схватился за плечо Джека, не в состоянии выдержать такое зверское нападение. Но в этот раз он не имел возможности дать задний ход. - Джек, - выдохнул Рис в горячие губы, как только тот отстранился, чтобы забрать воздуха, и звучало это как молитва, приглашение. Он чувствовал, что Джек подрагивал под его рукой, которую он запустил под одежду «отца Джона», и это заставило Риса зажмуриться и кончить с криком, который был приглушен жестким поцелуем мужчины. Рис медленно открыл глаза, все тело его было слишком мягким и словно бы наполненным свинцом. Джек снова сидел рядом на кровати, трогая живот Риса и сконцентрировав на нем внимание. Рис посмотрел вниз только для того, чтобы снова закрыть глаза, покраснев, когда он понял, что Джек использует его семя для рисования на животе. Он начал дышать поверхностно, чтобы не «спугнуть» мужчину. Даже не видя, Рис мог предположить, что именно рисовал Джек на бледной коже – возможно, это был знак, как шрам на его лице. Немного сонно молодой человек заинтересовался тем, кто же оставил этот шрам Джеку и почему. Прикосновения к животу исчезло, и Рис склонил голову, посмотрев на партнера. Тот наблюдал за ним с нечитаемым выражением лица, и священник улыбнулся, неловко коснувшись щеки Джека. Счастье переполнило его тело, когда Джек просто… позволил ему это. Рис заговорил немного севшим голосом: - Думаю, теперь мы связаны, - он совершенно не был уверен, говорил ли об их глазах, или символе на животе, или обо всем вместе, слишком уж он устал, чтобы связно думать. Джек рассмеялся, хватая чужую руку и оставляя на ней короткий поцелуй. - Думаю, что так, - он положил руку обратно на постель, встав и накрыв Риса одеялом, которое до этого скинули. – Спи, тыковка. Я подергал за ниточки и, как мне кажется, завтра у тебя будет длинный день. Он усмехнулся, а Рис зевнул, но явно заинтересовался словами Джека. - Я посоветовал людям из монастыря провести службу, выразить признательность за твою тяжелую работу и непоколебимую веру. Рис нахмурился, как-то сконфузившись, но все равно был в глубине души доволен подобным поворотом событий. - А ты не против? Джек теперь рассмеялся в полную мощь легких, наклоняясь и вжимая ладонь в грудь Риса: - Твои уста будут говорить Его словами, но Мои слова будут звучать в твоем сердце. А теперь спи, тыковка. Тепло от прикосновения Джека распространилось по телу, и веки Риса стали закрываться. В тот раз не было снов, и это была лучшая ночь за последние несколько недель. *** На следующий день Иветт потребовала разрешить ей одеть Риса для службы, и Вон сдался после злого взгляда в сторону подруги, беспомощно пожав плечами. Они оба хорошо знали, что с девушкой спорить бесполезно. Рис не был против Иветт, которая рассматривала его, когда прикрывали бледное тело только трусы. Они уже так долго дружили, что он фактически не воспринимал ее как девушку. Единственный недовольный в данной ситуации – Вон, и тот покинул комнату. Молодой человек не смог пересилить себя. Он внимательно осмотрел свой живот и расстроился, осознав, что метка пропала, и теперь не было ни одного доказательства, что Джек к нему прикасался. Глубоко внутри он изменился после вчерашней ночи, Рис даже не мог объяснить, что именно изменилось, но ему действительно было жаль, что не осталось никаких следов. Он еще мог почувствовать пальцы Джека, уверенные, требовательные, и даже слегка задрожал от призрачных прикосновений, заставляя Иветт заинтересованно остановиться. Рис кашлянул в кулак, покачав головой. Ему не стоило думать о вчерашней ночи и о Джеке в принципе, когда его переодевают. Она ничего не говорила кроме коротких команд. Рис послушно поднял руки, когда подруга попросила его об этом, и одежда опустилась на него сверху, мягко скользя по коже. Иветт не позволила пустому рукаву мотаться из стороны в сторону, схватив его. Рису стало интересно, заметила ли она кучу рубашек, у которых молодой человек со слезами на глазах отрезал ножницами рукава. А возможно, он недооценил ее, и она просто догадалась это сделать. Девушка аккуратно свернула рукав, другая рука выдернула булавку из волос, зафиксировав бесполезный кусок ткани у плеча. Что-то екнуло в сердце Риса от этого жеста, и он накрыл своей ладонью руку подруги. Ему удалось даже улыбнуться Иветт, когда та шокированно уставилась на него, он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы выразить благодарность. Она широко и мимолетно усмехнулась, уперлась кулаками в бедра, начиная оценивать внешний вид Риса, смакуя тихий смешок, который издал друг: - Все как надо? - Как мне кажется, - просто ответила Иветт, на мгновение отведя взгляд. Рис нахмурился, чувствуя, что хорошее настроение постепенно исчезало: - … Но? – все же спросил Рис медленно, проговаривая слово. Она вздохнула, снова встречаясь с другом глазами, глубокие морщинки прорезали ее лоб: - Ты должен кое-что знать. Это точно не хорошая новость, не так ли? - Я не говорила Вону, потому что не думаю, что в данном вопросе мы согласны друг с другом, - Иветт прикусила губу в сомнении. – Хендерсон мертв. Рис резко выдохнул, чувствуя, как широко распахнулись от шока глаза. - Ты… наверняка хочешь знать, что произошло? – уточнила девушка, и Рис моргнул, опустив взгляд на черную, полированную обувь на своих ногах. «Нет», - хотел было выпалить молодой человек, но потом он подумал о словах Джека прошлой ночью: «Я отменил все свои дела, чтобы найти эту тупиковую ветвь эволюции, причинявшую тебе боль, но когда я вернулся, ты просто спросил, куда я уходил? Серьезно?». Что он мог сделать? Только кивнуть. Он уже пропустил возможность нормально отблагодарить Джека за его подарок, меньшее, что он может сделать сейчас – узнать, что Джек сделал ради него. Иветт, казалось, расслабилась после его реакции, слова немедленно сорвались с ее губ: - Он совершил самоубийство. Вырвал себе глаз и перерезал горло ножом для писем. Рису было жаль, что он не почувствовал облегчения или удовлетворения, только тошноту. Иветт подошла ближе, обвивая ладонями сжатый, напряженный кулак друга, и зашептала: - Может быть, справедливость есть в этом мире. Рис резко кивнул, голова его склонилась. Он не позволял себе думать о Хендерсоне, даже о лучших временах, когда у них были прекрасные отношения наставника и ученика. Рассматривая все, что он сделал ему, не было бы правильным чувствовать благодарность Джеку за убийство этого психа? Он кивнул, криво улыбнувшись Иветт, сжав ее ладони в ответ. - Это… что-то. Конец… и начало. *** - Твой глаз… - проговорил Вон спокойно, и Рис воспротивился желанию коснуться его, чувствуя, как фантомная боль пробуждалась в потерянной руке. Одежда теперь стесняла его, он задыхался. Вон улыбнулся, неуверенно, но ободрительно, и боль немного ослабла: - Тебе идет разный цвет глаз, - он хлопнул Риса по здоровому плечу, и тот не знал, как теперь реагировать на такие дружеские жесты. – Не говори Иветт, что я сказал так, но, наверное, это действительно чудо. - Чудо, - эхом отозвался Рис, его глаза бродили по людям, сидящим по скамьям. Тени вокруг колебались и завихрялись, словно живые, некоторые более плотные и жесткие, чем другие. Взгляд наткнулся на мужчину средних лет, и… штука на его плече... Рис не мог оторвать от нее взгляда, и тень подарила ему подобие усмешки, запылали красные глаза. Даже если Джек сказал, что эти существа безопасны, Рису понадобится еще слишком много времени, чтобы привыкнуть к ним, к их присутствию. Он быстро перевел взгляд вперед, думая о крови, которую пролили из-за него, о руках дьявола, доведших его до первого оргазма, о клятве, запечатленной на его теле. - Да, - согласился Рис спокойно, поскольку они уже дошли до алтаря, и Вон незаметно показал ему большой палец, а потом подал библию в протянутую руку священника. Эхо смеха Джека прозвучало в голове, становясь все громче и громче, пока звук, казалось, не поглотил его целиком. Рис задрожал, хрипло зашептав: - Чудо.