Принцесса

      — Дай сюда.       Вайз открыл сценарий и пробежал его глазами, потом бросил его на табурет, стоявший посередине комнаты, отведенной им для репетиций.       — Что-то у меня слов в пьесе маловато, — с досадой сказал он. — Может, поменяемся ролями, Кальмар?       — Хрен, — хладнокровно ответил Мартинес. — У меня роль главная, а у тебя второстепенная, я дурак, что ли?       — Какая разница?       — А такая, что исполнителей главных ролей приглашают на банкет после спектакля, там жратвы от пуза и выпивки тоже. С режиссером и прочими постановщиками. Традиция.       Лицо Вайза вытянулось.       — То есть пахать будем вместе, а обжираться с преподами — только вы с Эндрюсом? — подозрительно спросил он.       — Ты упашешься, — хохотнул Мартинес, открывая сценарий. — У тебя всего три реплики, остальное время стоишь и молчишь. Вот сыграй так, чтобы тебя запомнили, может, и тебя на банкет позовут.       — Сыграешь тут, — Вайз полистал страницы. — У меня слов всего ничего. «Что в ней хорошего, тоскливо как в могиле. Ах, спойте, сэр!» — и все, дальше уже Эндрюс говорит: «Вы сами попросили».       — Нет маленьких ролей, Кеннет, есть маленькие актеры, — насмешливо процитировал Гейл слышанную где-то фразу, доставая сигарету и засовывая ее за ухо.       — Тебя забыл спросить, принц-принцесса, — Вайз хлопнул его сценарием по торчащим на макушке серым вихрам и бесцеремонно вытащил сигарету у него из-за уха. — А кто знает, что за спектакль у связистов?       — Тайна, покрытая мраком, — сказал Тейлор, разглядывая стоявшую у стены бутафорскую, но с настоящими струнами, гитару. — Мы же им конкуренты. В прошлом году была греческая трагедия. Наверное, в этом году смешное что-нибудь привезут. Он пристроил гитару себе на колени и взялся за ее настройку. — Смешнее, чем у нас, не будет, — Вайз снова открыл сценарий, полистал его и вдруг заржал. — Я смотрю, повезло тебе, Головастик. Будешь первым парнем в училище, который поцелуется с Кальмаром. — Чего? — возмутился Мартинес. — Где это? — А вот финал, на, смотри, — Вайз сунул ему под нос страницу.             Когда тебя увидел у фонтана,             Ты светом озаряла все вокруг.             И звезды в небе темном затмевала             Красой своей божественной, мой друг.             Желаю стать тебе я самым-самым.             Дарить добро, заботу, теплоту.             Ты для меня моей принцессой стала,             Хочу сказать, что я тебя люблю       — И ремарка: Принц целует Первую принцессу.       Гейл и Мартинес переглянулись, лихорадочно зашуршали своими экземплярами сценария, нашли указанную сцену и прочли ее почти одновременно, после чего подняли головы и мрачно уставились друг на друга. Тейлор, хихикнув, быстро сыграл фрагмент арии тореадора из оперы «Кармен».       — Может, это понарошку? — неуверенно предположил Гейл. — Как-нибудь символически?       — Ни хрена, — заявил Вайз. — Нет маленьких ролей, есть дерьмо-актеры, которые не могут выложиться на все сто, и из-за них мы продуваем связистам из года в год. На этот раз все должно быть по-другому. Если мы выиграем, то тогда и на банкет попадем все. Так что будешь целоваться взасос, как положено, чтобы у связисток в трусах мокро стало. Вник, принц сопливый, или тебе повторить?       — Вник, — буркнул Гейл. — Слушай, а ты не хочешь принца сыграть вместо меня?       — Не хочу, у меня на кальмаров аллергия.       Кларисса заглянула к ним в комнату и одобрительно посмотрела на сценарии в их руках.       — Есть какие-нибудь вопросы, ребята? — дружелюбно спросила она. — Что-нибудь вызывает затруднение? Не слишком сложно? Роли понятны?       — У Эндрюса поцелуй вызывает затруднение, — ляпнул Мартинес. — Как это вообще делается в театре? Взаправду нам с ним лизаться?       Кларисса засмеялась и покачала головой.       — Всё решает сценическая постановка, — сказала она. — Поцелуй можно поставить по-разному, тогда он будет выглядеть настоящим только для зрителя.       — Это как?       — Например, так.       Она взяла стоявшего ближе всех Вайза за руку, положила одну его руку себе на талию и наклонилась назад.       — Поддерживай меня другой рукой за спину и сам нагнись ближе, а вы смотрите, — сказала Кларисса. — С ваших мест это будет выглядеть, как настоящий поцелуй.       Вайз наклонил Клариссу назад, остальные курсанты привстали со своих мест и вскоре разочарованно убедились, что сценический поцелуй от обычного ничем не отличается, по крайней мере, в исполнении бездарного Вайза. Кларисса быстро выпрямилась, красная и растерянная, поправила блузку и зачем-то опустила ниже юбку.       — Это мы еще отрепетируем, конечно, — пробормотала она. — Главное, чтобы вы свои реплики знали. Они в стихах, выучить будет легко. Если с кем-то нужно дополнительно пройти роль, говорите.       Гейл открыл было рот, но увидев здоровенный кулак Вайза за спиной, промолчал. Кларисса кивнула и направилась к выходу. Когда дверь за ней закрылась, Вайз демонстративно похлопал свернутым сценарием по колену.       — Давай, Эндрюс, — сказал он. — Публика ждет. Покажи нам, какой ты гениальный актер. Тейлор, врежь что-нибудь по теме для настроения.       Гейл посмотрел на Мартинеса, шагнул навстречу и обхватил его, как показала Кларисса, нагнул назад, но то ли Мартинес был слишком деревянным и неуклюжим, то ли сам Гейл неправильно понял задачу, но они оба завалились на пол под бодрые звуки песенки, которую с каменным лицом наигрывал им Тейлор и которую Гейл откуда-то знал.       «У любви как у пташки крылья, её нельзя никак поймать…».