Генеральная уборка

Затевая генеральную уборку в своей, как чудилось Чарлин несколько дней назад, небольшой квартирке, которую она снимала вот уже как три месяца, девушка не предполагала, что процесс окажется столь трудоемким. В основном девушка предпочла это жилище из-за шаговой доступности магазинов, работы и уютных ресторанчиков, готовых в любой вечер согреть не только горячими напитками, но и приятной атмосферой. Сейчас она критиковала себя за сделанный выбор, бурча себе под нос: «Угораздило же поселиться именно здесь! Я так никогда раньше не ошибалась!» И всё же девушка продолжала протирать пыль, мыть полы и разбирать одежду. Часть в итоге оказалась «ненужным тряпьём» и была порвана, другую треть постигла участь быть розданной. Правда, какие-то из вещей остались мирно висеть в гардеробе. Несмотря на труды, с каждым последующим часом работы почти не становилось меньше. Причиной тому послужили постоянные остановки и передышки Чарлин. Сначала она выходила курить, всякий раз повторяя, что с такими нервными — но нужными — занятиями от привычки не избиваться, и за день истратила добрых полпачки. Потом, дав себе знак «стоп» и поклявшись не прикасаться к этим гадким убийцам здоровья хотя бы день, Чарлин стала обращать внимание на каждую вещицу. Её взгляд привлекала любая — хоть разбросанная, хоть мирно лежащая на своем месте — деталь. То и дело, занимаясь раскладыванием и упаковыванием оставшейся одежды, Чарлин начинала широко улыбаться. — Носочки... — шептала она, разглядывая пару, которая была связана мамой. — О, пледик... — повторяла девушка, проводя ладонью по детскому покрывалу. — Как мило... — хохотала Чарлин, натыкаясь на картины, нарисованные ей самой в пятилетнем возрасте. Сейчас всё это ей, потерявшей недавно мать и пытавшейся отвлечься любыми способами, было, конечно, кстати. Однако если бы Чарлин полгода назад — в её родном тихом английском городе — спросили, зачем она собирается переезжать, она бы рассмеялась. А при попытках узнать, взяла бы она с собой в столицу забавные детские мелочи, Чарлин сочла бы расспрашивающих за ненормальных. Впрочем, за сутки до переезда в насыщенный жизнью Лондон, повидавший миллионы знаменитостей, и за две недели до первого урока в самом престижном университете в городе девушка сложила в и без того забитый чемодан множество напоминалок о родных и близких. И теперь, наслаждаясь воспоминаниями, связанными с этими разными игрушками, Чарлин впервые с июня — именно тогда у её матери, так быстро сгоревшей, обнаружили рак последней стадии — чувствовала себя по-настоящему счастливой. Около часа у Чарлин ушло на то, чтобы разгрести мусор на кухне. Больше трёх в общей сложности потребовалось на уборку в зале и спальной. Но это время в конце концов оказалось всего лишь мгновением — а как можно иначе охарактеризовать минуты, которые удается провести с радостными мыслями? Выкидывая весь хлам в больших, сравнимых с ростом баскетболиста, черных мешков, Чарлин усмехалась: «Как бы соседи не заподозрили что-то не то». После того как девушка вернулась в квартиру, потирая руки, и стала подводить итоги уборки, она решила, что всё было сделано не зря. Дышалось легче, на полу не валялись крошки. Чарлин хлопнула в ладоши, смахнула пот с лица. Вдруг её внимание привлекла какая-то коробочка, лежавшая на полу в самом углу. — Как же я её не заметила? — почесав затылок, посетовала Чарлин. Подняв предмет, девушка обнаружила, что в руках у неё оказался потертый альбом какой-то певицы. Чарлин с трудом прочитала название пластинки и имя артистки — слишком уж много закорючек было в буквах. Пару раз повторив вслух написанное, Чарлин и не поняла, в какую секунду у неё потекли слёзы. Да, со стороны Чарлин было смешно забыть, как она днями — и ночами, если удавалось — напролет слушала музыку с этого альбома. Сейчас девушка рыдала не от грусти, а от счастья — она ведь потеряла издание шесть лет назад, а в чемодан, с которым поехала в Лондон, точно не клала. Счастья было больше, чем удивления, и Чарлин, сев на пол, прижимала нашедшую вещь к груди. Оставшийся вечер девушка посвятила музыке. С утра Чарлин проснулась от назойливого звонка в дверь. Добрых минуты две она тщетно просовывала ноги в тапочки с мордочками кошек, ещё четыре приводила себя в порядок — пусть и относительный. Добравшись до входа в квартиру, Чарлин занервничала, сомневаясь, стал ли бы кто-то так долго ждать. Но она ошиблась — на пороге, улыбаясь во все зубы, всё ещё стоял Джек. Его тёмные волосы, как обычно, растрепались во все стороны, но сам он выглядел довольно опрятно. — Ты чего в такую рань? — Рань? — удивился Джек. — Уже четыре часа. Он переминался с ноги на ногу. — Четыре? Вот это я хорошо поспала... — пробормотала Чарлин. — Не стой, заходи. — Да я всего на секунду забежал. Я видел у тебя на странице, что ты любишь одну певицу. Захотел сделать тебе приятное. Чарлин нерешительно посмотрела на гостя. Мимо её ушей проскочило почти всё, разве что кроме последней фразы. — П-подарок? — Да. Вот, держи. Деньги даже не предлагай. — В руках у него, до этого находившихся за спиной, лежал диск, а на нём была изображена та же девушка, что и на альбоме, который Чаплин нашла вчера. — Ой, спасибо... Это так неожиданно... — проговорила она. — Пока. Джек вдруг резко закрыл дверь. — Пока... Чарлин взвизгнула, взглянув на запакованный диск, и, засмеявшись, побежала в зал, где стоял ноутбук. Мог ли Джек знать, насколько он её осчастливил?